Мои поцелуи как нож тебя режут

      Вэл устало плюхнулась в кресло у своего рабочего стола.       В последнее время всё стало очень трудно. И на учёбе завал, и с Райли было что-то донельзя странное, и даже друзья по колледжу уехали на выходные. Хотя бы отдохнуть и выпить по банке пива было не с кем. Осталась только соседка по комнате, отношения с которой были доверительными, но довольно прохладными. Соседка была слишком правильной по меркам Вэл: радикальная вегетарианка, не позволяющая рядом с ней есть мясо, ещё и считающая, что ориентация это «выбор».       Но, в целом, если не общаться с Эрикой на эти темы, то всё было нормально.       Ортис открыла ноутбук и откинулась на спинку кресла, лениво переключаясь между множеством вкладок. Надо было сделать хотя бы несколько домашних работ перед предстоящей неделей, чтобы оставалось хоть немного времени и сил на саму себя.       Ещё и Райли надо было ответить, или в целом хоть что-либо написать. Вэл категорически не хотелось этого делать, а с другой стороны она боялась, что Андерсен на неё, не дай бог, обидится. При новых обстоятельствах и психическом состоянии Райли молчание и обида могли быть чреватыми для Вэл.       В прошлый раз уже всё могло закончиться плохо. Вэл чудом выбралась из-под её хватки. Ещё и в ходе телефонного звонка Ортис окончательно поняла, что у Андерсен с головой всё становилось совсем плохо. Было страшно наблюдать за тем, как любимая девушка сходила с ума, и как её убеждения переходили за общепринятые рамки морали и законодательства.       Ей только и оставалось, что надеяться, что Райли не натворит никаких глупостей. И, уж тем более, её не арестуют. А даже если так — нужно скрестить пальцы, чтобы после полицейского участка её отправили сразу в психиатрическую больницу. Там ей, очевидно, помогут. Вероятно, поначалу ей будет там очень плохо, но затем все препараты и терапия подействуют.       Ортис несколько минут тупо посмотрела в диалог с Андерсен, перед этим удалив оттуда кровавое фото. Она не хотела лишний раз тревожить собственную психику, которая пока что оставалась относительно здоровой. Вэл не могла придумать, что написать Райли. Даже поздороваться было невероятно трудно. Вряд ли можно было сделать это беззаботно, или, наоборот, слишком серьёзно.       Решив, что ей нужно ещё подумать, Вэл вздохнула и переключилась на другую вкладку.       Ответит Райли, когда та напишет в следующий раз. Либо Ортис ближе к вечеру наберётся сил и позвонит миссис Андерсен, чтобы узнать, как у них дела.       — Вэл, — протяжно позвала соседка. Она лениво лежала на верхней койке двухъярусной кровати, листая новостную ленту. Ортис вопросительно промычала, попутно перключаясь между разными заданиями, чтобы выбрать наименее сложное и неприятное. — А эта твоя… Райли, — еле вспомнила Эрика после заминки. — Она же из Ричфилда?       — Ну да, — не поняла Ортис и развернулась на стуле к соседке. — И сейчас там. А что такое?       — Новости листаю. Жестокое убийство в Ричфилде, Миннесота, — Эрика вернула взгляд в телефон. — Найдена одна в квартире, бла-бла, — она отмахнулась одной рукой. — Пятьдесят три ножевых, — она шокированно моргнула пару раз и даже села на кровати. — Для Миннесоты это… вау. И пишут, что следов ограбления нет. Бедная женщина.       Ортис медленно бледнела, пока Эрика через слово читала новость.       В Ричфилде такие преступления были один на миллион. Да даже во всей Миннесоте это был наверняка такой громкий и уникальный случай, что абсолютно все местные СМИ уже успели написать об этом статью или снять сюжет, где лезли к скорбящим друзьям и родственникам.       Шок Вэл скорее был вызван её сиюминутными подозрениями о том, кто мог это сделать. Ортис не составляло труда сложить два и два: эта жуткая новость и то, что Андерсен писала ей в сообщении. Пусть и не в красках, но говорила о том, что она собиралась навредить своей матери.       С другой стороны, было куда понятнее, что теперь писать Райли. Появилось несколько вопросов, которые требовали ответа.       — Ты в порядке? — Эрика вопросительно изогнула бровь, смотря на растерянную и побледневшую Ортис. Та, секунду погодя, качнула головой. — У тебя там кто-то кроме Райли есть?       — Эм… нет, — почти что не соврала Вэл, но отвернулась обратно к столу, спешно открывая диалог. — Просто за неё переживаю.       Соседка недоверчиво хмыкнула, но больше спрашивать ничего не стала.       Ортис уже выпрямила спину и уложила руки на клавиатуру, чтобы начать печатать, как увидела, что Райли что-то писала сама. Вэл нехотя убрала ладони, сверля взглядом открытый диалог. Она ожидала опять увидеть огромное жуткое сообщение, желательно без сопутствующих фотографий, но она увидела нечто гораздо хуже.       “милая! я через пять минут буду у твоей общаги. встреть меня, пожалуйста <3»       Вэл моментально, как на рефлексе ответила «сейчас спущусь, дорогая», ведь сообщение уже было прочитано.       Нельзя было проигнорировать его, как все предыдущие, ведь Райли была совсем рядом. Если её разозлить или раззадорить, очень вряд ли её сможет остановить старенькая комендантша, у которой из оружия была только кнопка экстренного вызова полиции. Ортис боялась даже предположить, что Андерсен успеет сделать за эти несколько минут до их прибытия.       Выйти и в самом деле встретить — куда безопаснее, чем запереться в комнате и забаррикадироваться. Может, не для Ортис, но зато для окружающих.       Стоило самой вызвать полицию или скорую помощь, которая нацепила бы на неё смирительную рубашку и увезла бы в ближайшую психушку. Но для начала следовало поговорить с самой Андерсен.       Если она в самом деле убила собственную мать, то она тут же об этом с гордостью расскажет. И, что хуже, сделает это в ужасающих и мерзких подробностях. Вэл даже сам факт слышать не хотела, а если Андерсен начнёт мечтательно тараторить, как при прошлом телефонном звонке, то придётся её связать и прижать к полу. Лишь бы единственными, кто это будет знать, были следователи и полицейские.       — Эрика, можешь к друзьям уйти? — попросила Вэл и тяжело вздохнула. Эрика вопросительно промычала. — Райли приехала. Решила сделать сюрприз, — Эрика посмеялась и присвистнула. В обычное время Вэл посмеялась бы и покраснела, но в этот раз даже не повернулась, лишь бы никто не увидел её перепуганное лицо. — Да-да, — нервно хихикнула она вместо этого. — Есть, у кого переночевать?       — Да, не проблема, — Эрика лениво слезла с верхней койки и потянулась так, что суставы захрустели. — Она надолго задержится?       — Пока на пару дней, кажется, — Вэл спрятала лицо в ладонях и шумно выдохнула, стараясь успокоиться. И у соседки нельзя вызывать подозрений, и к появлению Райли надо было прийти в форму. — Если что, снимем потом номер где-нибудь. Я тебя не выгоняю, — Эрика глухо угукнула.       Судя по звукам, она сбросила свои вещи из шкафа прямиком в сумку. У обеих уже выработалась и закрепилась привычка: если к Эрике приходил очередной парень, или Ортис решает навестить Райли, то обе без лишних разговоров и сборов просто сбрасывали первое, что попадётся, и разбредались на все четыре стороны. И в этом случае Вэл была чертовски рада этому факту. Никаких вопросов и уговоров.       — Я тебе напишу, — отозвалась Ортис, надеясь на то, что в самом деле у неё будет такая возможность. Райли была сильнее, а ещё наверняка с оружием. Вряд ли Вэл сможет её что-то противопоставить.       Эрика угукнула и попрощалась, затем закрывая за собой дверь.       Вэл наконец-то смогла позволить себе тяжело задышать и взглянуть на трясущиеся руки. Либо сегодня вечером или ночью её убьют, либо она сдаст Андерсен в полицию. Без каких-либо раздумий она выберет второе. Всё-таки, из могилы Ортис уже ничего сделать не сможет. А при хорошем раскладе, Райли закроют в клинике, и она будет под присмотром и заботой врачей. Возможно, её даже можно будет навещать.       Поначалу Ортис даже будет часто к ней ходить. Чтобы и самой убедиться, что Райли становится лучше, и для того, чтобы облегчить участь Андерсен во время всех невыносимых партий. Вряд ли все они были такими безоблачными и щадящими.       Вэл поднялась на дрожащих ногах и пошла к выходу. В любом случае, прежде всего нужно было встретить Андерсен у двери. С одной стороны, ей категорически не хотелось впускать Райли в общежитие, до отказа заполненное людьми. А с другой — уж лучше Андерсен будет находиться под её присмотром. Ортис была, должно быть, единственной, кто хотя бы немного мог её контролировать и подбирать правильные слова в разговоре.       Она, выйдя на крыльцо, укуталась в кофту получше и оглядываясь по сторонам.       Перед Андерсен сейчас стояла одна простая задача: не прийти по колено в крови. С другой стороны, она ехала из самой Миннесоты, и её бы в таком случае уже поймали. Вэл не хотела рассуждать на эту тему в подробностях, но одна мысль пролезла в голову с мнимой целью её успокоить: если тело уже успели найти, а Райли только приехала, то добиралась она автобусами. А значит, в случае неподобающего внешнего вида её бы уже арестовали.       Вэл ненароком рвано выдохнула, заметив идущую по улице Андерсен. Ортис не могла припомнить, чтобы когда-либо видела Райли такой счастливой и довольной. Она шла чуть ли не вприпрыжку, а на её лице сияла широкая улыбка. Между пальцев была зажата сигарета, которой Райли изредка затягивалась, а потом запрокидывала голову, чтобы выдохнуть дым прямо в облачное небо. Она даже не задумывалась, должно быть, о том, как у меня у неё болталась свободная рука при ходьбе, и что она каждые пару секунд поправляла ремень большой спортивной сумки на плече. Обычно она бы уже начала рычать и взяла бы это неудобную бесящую конструкцию в руки, но в этот раз её это абсолютно не волновало.       — Вэл! — радостно протянула Райли и пошла быстрее. Она тут же затушила сигарету и затоптала бычок. — Привет! — Андерсен звонко рассмеялась и ускорила шаг ещё больше, раскрывая руки, и в конце-концов крепко обнимая Вэл. — Как ты тут? Ждала меня?       — Ждала конечно, — Ортис криво улыбнулась, нехотя и с осторожностью обнимая Андерсен в ответ. Уложив голову Райли на плечо, чтобы её лицо не было видно. — Ты извини, что не отвечала на сообщения. Времени почти не было, а не хотелось отвечать на отшибись, — пыталась оправдаться Ортис, чтобы райли не успела задать эти вопросы сама.       — Я так и подумала, — расслабленно сказала Райли и поцеловала Вэл в висок. Ортис вздрогнула и почувствовала, как по её спине пробежал табун крупных мурашек. — Пойдём наверх? Я тебе кое-что расскажу, — хитро прищурилась Райли, и у Ортис сердце в пятки ушло. Было стойкое ощущение, что Вэл прекрасно знала новость, которую ей собирались рассказать.       На ватных ногах Ортис шла рядом, пытаясь выслушивать рассказ Андерсен о том, как она добралась. Почти всё пролетало мимо ушей, но суть Вэл поняла — всё-таки, Райли почти всю дорогу пыталась отоспаться, а поэтому в основном там были возмущения. И автобус забит доверху, и запах там отвратительный, и пересадка была с опозданием. Ожидаемо, никто и ничто не могло угодить Андерсен. Не теперь, когда с её психикой происходил какой-то кромешный ад.       Когда они зашли в комнату Ортис, Райли закрыла дверь на щеколду с громким щелчком. Ортис шумно выдохнула из-за осознания того, что она заперта с Андерсен один на один. Это было явно не тем, как она хотела провести этот день.       И, уж точно, Вэл не рассчитывала, что этот вечер станет для неё последним.       — У вас стоят датчики дыма? — спросила Райли и достала из кармана кофты сигареты. Ортис отрицательно мотнула головой; Эрика сняла и отключила эту пищалку, как только сюда въехала.       Лучше уж разрешить Андерсен курить здесь. Даже если бы датчики дыма всё ещё работали, а в их комнате не было бы маленького балкона. Знала бы Вэл, что дурная привычка соседки однажды её спасёт, ни разу бы не возмутилась на запах травки в комнате.       — А ты будешь курить?       — Нет, дорогая, спасибо, — нервно улыбнулась Ортис и облокотилась поясницей на письменный стол. — Так… что ты хотела мне рассказать? — с опаской и нехотя спросила Вэл. Лишь бы этот разговор быстрее начался, а значит, и закончился.       — Ой, точно, — посмеялась Андерсен. Будто на самом деле забыла то, чем хотела поделиться. — Эм… в общем, я вырвалась из дома. Больше не нужно пить эти дурацкие таблетки, и еду теперь могу человеческую есть, — Райли мечтательно долго выдохнула и, сбросив сумку на пол, села на нижнюю кровать.       — А как тебя мама отпустила? — аккуратно спросила Ортис и неуютно сложила руки на груди. Она заправила кудрявую прядь за ухо. — Или…       — Мне не пришлось спрашивать, — предугадала Райли, чуть ли не подпрыгивая на месте от счастья. Андерсен так и светилась, будто сбылась её давняя мечта, на которую она уже и перестала рассчитывать. Она сама бы мне в жизни не разрешила. Поэтому пришлось сделать так, чтобы она не могла сказать мне «нет». И никому больше не скажет, — Райли закинула ногу на ногу и подпёрла голову свободной рукой. — Я же тебе писала, что что-нибудь с ней сделаю. Почему ты так удивляешься?       — Эм… — задумалась Ортис, как оправдать своё молчание и шокированное выражение лица. Надо было отвечать и соображать быстро, чтобы всё звучало правдоподобнее. — Ты… ты говорила, что её просто покалечишь, верно? Что-то не так пошло?       — Вроде того, — пожала плечами Райли. Вэл в это время завела руку назад, намереваясь взять со стола телефон. — Ты что делаешь?       — Хотела время посмотреть и будильник поставить, — моментально отреагировала Ортис. Она умела вести себя в экстренных ситуациях, а поэтому смекалка работала на все сто процентов. — Расскажешь пока, что случилось?       — Ты правда хочешь послушать? — восхищённо протянула Андерсен. Вэл натянуто ей улыбнулась и кивнула пару раз. Вслепую, стараясь не опускать глаза в телефон, Ортис включила диктофон и отложила его обратно на стол. — Хорошо, милая.       Райли начала свой рассказ, иногда прерываясь на курение и ругательства. Зубы скрипели и часто застучали, заставляя саму Андерсен злиться.       Вэл надеялась, что диктофон внятно и разборчиво записывал голос Райли с другого конца комнаты.       В противном случае, если Андерсен по приезду полиции решит пойти на попятную, то у Вэл будет ничтожно мало доказательств. А учитывая, что они находились даже не в Миннесоте, будет крайне сложно достичь того, чтобы Райли безосновательно арестовали.       Ортис стоило огромных усилий, чтобы не слушать Райли, абстрагироваться и не зажимать уши руками так, чтобы становилось больно. У этого была одна простая цель — чтобы слова Андерсен не вгрызлись ей в мозг и не стали причиной будущих ночных кошмаров. Потому что это останется с ней на всю жизнь.       Вэл очень любила Райли. И хотела ей помочь.       Безумие — слишком страшная ноша. Оно может наступать долго и упорно, зародившись ещё в самом детстве, и не подавая никаких признаков своего существования. А могло, как с Андерсен — резко и со всей силы ударить тяжёлым молотом по голове, размозжив череп и оставив от былого сознания жалкие осколки и несколько воспоминаний. И Ортис даже не могла предположить, какой из этих двух вариантов страшнее.       В какой-то момент Райли замолчала на середине предложения, потому что её забинтованная рука начала резко и болезненно дёргаться, чуть ли не ударяя саму Андерсен по лицу. Она резким движением затушила сигарету о металлический корпус кровати и, небрежно отбросив окурок, прижала руку к своему же телу. Она не перестала судорожно дёргаться, заставляя Андерсен материться сквозь зубы.       — Я сейчас, — буркнула Райли и, поднявшись, с трудом пошла в сторону ванной комнаты. — Надо с этим разобраться, — Андерсен перед этим достала нож из сумки, продолжая тихо шипеть на руку, будто это могло её утихомирить.       — Ты собираешься…       — Я ведь тебе писала, — вздохнула Райли, обернувшись в дверях. — Или ты считаешь, что этот способ плох?       — Нет, что ты, — наигранно удивлённо сказала Вэл, полностью поворачиваясь к Андерсен лицом. Словно готовилась к нападению. — Просто немного переживаю за тебя. Будь аккуратнее, ладно? — улыбнулась Вэл, инстинктивно стараясь не скалиться и вообще не показывать зубы. — Схожу пока за аптечкой к медсестре. А-то у нас ничего нет.       — Ты такая милая, — расплылась в улыбке Райли и кокетливо заправила соломенную отросшую прядь волос за ухо. — Буду благодарна, милая. Только возвращайся скорее, — за Андерсен закрылась дверь, и Ортис уже с облегчением выдохнула.       План очень простой.       Взять ключ от комнаты, запереть Райли здесь, вызвать полицию и предупредить коменданта. Звучало очень просто. Всего лишь несколько пунктов, и через минут десять полицейские уже будут защёлкивать наручники на окровавленных шрамированных запястьях.       У Ортис не было сложных моральных дилемм. Она любила Райли, но та была слишком опасна для общества. Никто не знал, когда она сорвётся в следующий раз, и кто ей не понравится.       Вэл выключила диктофон и заперла за собой дверь на два оборота ключа. Дрожащими руками она набрала «911» и прижала телефон к уху.       Скоро всё будет в порядке.

***

      — Твой способ приводить Райли в чувства — варварский, — устало и забито сказала Радость, опираясь всем телом на трость. Тревожность даже голову к ней не повернула.       Это было выше её сил.       Она нашла этот способ только ради того, чтобы Радость могла вновь дышать полной грудью и, если не улыбаться, то хотя бы не кривиться в гримасе боли. А Радость на её старания реагировала исключительно ворчаниями и нотациями.       Тревожность готова была свернуть ей шею, но старательно отказывалась от этой идеи. Это была иррациональная и жестокая идея, и она не собиралась опускаться до уровня Радости. Тревожность никогда не опустится до того, чтобы взять в руки топор или нож, или даже подмешать яд в чей-нибудь чай или еду. Даже если это будет невыносимо важной частью её замудрённого и фундаментального плана, у неё бы не поднялась рука. Она бы всю голову сломала, лишь бы заменить это ступень на пути к правильности к счастью. Она бы никогда не перешла эту черту.       Для Радости эта черта была уже так далеко, что она её не видела и даже не помнила.       Решение «проблемы» с таблетками и бесконечной тревоги могло быть только одно. Раз успокоительные были такими сильными, что полумёртвая Радость не могла и пальцем пошевелить, а самосознание едва посылало какие-то сигналы, то в голове оставалась лишь Тревожность. Она не могла здраво управлять Райли, а поэтому последняя только и могла, что переживать и думать ночью о чём угодно, кроме сна. От этого было тошно и Андерсен, и самой Тревожности.       Она не могла единолично управлять хрупким и увядающим молодым телом. Под её руководством Райли становилось исключительно хуже.       В какой-то степени она была даже согласна с Радостью. Пусть лучше самосознание творит настоящий ад и разруху, зато им не придётся видеть Райли такой разбитой. Главное, сделать так, чтобы такая Андерсен нравилась и окружающим, иначе Тревожность предпочтёт вернуться к каждодневному уходу за беспомощной Радостью и невыносимым болям в сердце. Лишь бы окружающие не думали плохо об Андерсен. Иначе никто и ни за какие деньги не согласится её спасать, или даже немного помогать. Это было чревато слишком чудовищными последствиями.       Пострадать могла не только Джилл.       Последствия ждали кого угодно, кто решится отказать Райли или даже косо взглянет на неё. Её могло спровоцировать и взорвать вообще что угодно.       И Тревожность была одновременно рада и расстроенна тем, что Ортис это осознавала. С одной стороны, Вэл может спасти их и передать в добрые и заботливые руки врачей. С другой же — Ортис теперь считает Райли отвратительной и мерзкой. Считает, что не будет с ней возиться и предпочтёт переложить эту ответственность на кого-то другого. Не из-за большой любви, а элементарного первобытного страха держаться от монстра как можно дальше.       Краем глаза она посмотрела на усталую и затрепавшуюся Радость.       Тревожность понимала Вэл. А поэтому и не винила её ни в чём. Если полиция или санитары со смирительными рубашками прибудут за Райли, пока та заперлась в туалете, а из самой комнаты еле-еле слышно донёсся звук поворачивающегося в замочной скважине ключа, так тому и быть. Пришлось нажать несколько кнопок, чтобы сама Андерсен не обратила внимания на этот щелчок.       Оставалось надеяться, что это правильное решение. И что им не следовало бежать далеко и без оглядки.       — Твой способ, который привёл её сюда — ещё хуже, — сухо отозвалась Тревожность. Она отвернулась обратно к экрану и нажала несколько кнопок, чтобы Райли не сомневалась. — Если хочешь, я прекращу. И тогда ты умрёшь.       Даже смотреть в сторону Радости не хотелось. У неё была невыносимо бледная кожа — почти молочная, от былых веснушек абсолютно ничего не осталось. Под глазами были тёмные фиолетовые синяки, будто от удара, а белки были покрыты красными тонкими нитями лопнувших капилляров. На светлой футболке были пятна от крови из носа и пролитого кофе, а штаны Радость перестала носить ещё несколько дней назад, потому что «чувствовала себя тесно в одежде». Тревожности, в целом, было на это плевать.       Она могла абсолютно спокойно смотреть на обнажённое тело Радости. Это не будет вызывать никакого желания, кроме как скорее отвернуться и не видеть этого.       Раньше Тревожность бы стыдливо краснела и закашлялась даже от того, что у Радости съедет лямка с плеча или слегка оголится бедро из-за задравшейся юбки. Теперь же об этом абсолютно не думалось.       Перед глазами появлялись кровавые картины. Если хоть какое-то возбуждение и было, оно тут же испарялось.       — Милая…       — Заткнись! — рявкнула Тревожность, не дав Радости ни единого шанса договорить. Последняя чуть не выронила из руки трость, на которую опиралась. Слишком громкий звук для вымершего головного отдела. — Из-за тебя всё это происходит! Из-за тебя Райли становится отбросом общества! Я клянусь, я пыталась винить в произошедшем себя. Я думала, что я не доглядела, или что-то вроде… — она не смогла внятно закончить предложение, ведь голова резко разболелась, и ей пришлось потереть виски и прикрыть глаза. Тревожность шумно выдохнула и переместила одну ладонь себе на глаза. Она чересчур долго пыталась быть тихой. — Ты помнишь, какой урок мы выучили пять лет назад? Не нам решать, какой будет Райли, верно? Так какого чёрта? Ты решила, что ей не нужны остальные эмоции, — в глубине души Тревожность надеялась, что этот нервный срыв спровоцирует Радость на убийство или избиения. Она слишком устала. — Я так жалею, что помогла тебе. Мне даже жаль, что ты решила меня пощадить. Я бы предпочла гнить с остальными на дне озера, чем наблюдать за этим. Понимаешь? — она не заметила, как по щекам потекли слёзы, и ей пришлось вытереть их запястьем. Тревожность подняла голову, обращая затуманенный взгляд на Радость. — Я предпочту смерть тому, что происходит сейчас с Райли. Но выбора ты не оставила. Но ещё я боюсь умереть так сильно, что лучше бы зарезала тебя, — последние несколько слов она едко выплюнула, хотя до этого в привычной манере тараторила. Радость не то устало, не то шокировано смотрела в ответ.       Все эти два месяца Тревожность была очень тихой и неразговорчивой. Это нервное и крикливое состояние было больше присуще ей раньше, но не теперь.       Она ходила рядом с Радостью на цыпочках и боялась любого шороха. Находя вещи умерших друзей, тихонько плакала в углу, но никогда не лезла с этим к самой убийце. Та бы в любом случае отреагировала искренне, но выглядело бы это, как издёвка. Ласковая улыбка, ладонь в кудрявых рыжих волосах, и в следующую же секунду эта вещь полетит в мусорный бак.       Сейчас же это поведение выглядело неправильным. Будто отголосок прошлого, которое никак не вернуть, даже если очень сильно постараться.       — Если у тебя есть способ держать Райли в тонусе лучше, чем мой, то предлагай, — значительно тише рыкнула Тревожность, прекрасно понимая, что план был только у неё. Если она отойдёт от пульта, Радость тут же упадёт навзничь из-за очередного приёма таблеток. Или угробит Андерсен тем, что решит наброситься на полицейских.       Радость на удивление послушно кивнула и отвернулась к экрану.       Ей ясно дали понять, что она должна заткнуться. Ещё одно слово, и Тревожность бросится её душить, и наверняка добьётся своего. Разве правильно будет провоцировать её на это, когда Тревожность так отчаянно пыталась её спасти.       Заставляла Андерсен резать себя, лишь бы Радость смогла встать обратно на ноги.       И всё-таки, кое-что сказать стоило.       — Спасибо тебе, — негромко и глухо сказала Радость, краем глаза посмотрев на плачущую Тревожность. Хотелось обнять и прижать к себе, но делать этого явно не стоило.       В ответ донеслось сдавленное фырчание, но не более того. Но Радость была довольна и этим.       Эти слова были важными, но Радость прекрасно осознавала, что это не искупит ни капли её вины. Виноватой она себя не считала, но с Тревожностью спорить категорически не собиралась. Если она считает Радость виновной, не ей её разубеждать.       Не им решать, какой будет Райли.       Но они могли подталкивать её в правильном направлении.       — Я уже так давно не отдыхала, — выдохнула Тревожность и всхлипнула пару раз. — Я просто хочу поспать. Но я не могу оставить Райли.       — Можешь, — тихо отозвалась Радость. По голосу было понятно, что срыв закончился так же спонтанно, как и начался. — Я обещаю не трогать пульт. И разбужу тебя, если потребуется.       Тревожность недоверчиво хмыкнула, но через несколько секунд согласно и обречённо покачала головой. Даже если с Райли что-то и произойдёт, у Ортис всё было под контролем.       Ей было дозволено отдохнуть.       Она слишком вымоталась.