Мои поцелуи как нож тебя режут

      На этот раз мало того, что Райли отстранили от занятий, так ещё и родителей вызвали прямо в школу.       Андерсен пыталась искать в этом закономерность. Должно быть, в следующий раз придётся встретиться либо с местными представителями закона, либо с заумными людьми в белых халатах. Это уже зависит от личных предпочтений и связей директора школы.       С минуты на минуту должна была приехать мама. Райли послушно ждала этого момента, сидя в приёмной кабинета директора. Она беззаботно болтала ногами и рассасывала конфету. Обычно она любила их тут же раскусывать, но состояние её зубов ухудшилось ещё сильнее за прошедшее время. Поэтому приходилось довольствоваться малым.       С кривой улыбкой она достала из сумки ещё один леденец и протянула его парню, что сидел рядом. С разбитыми толстыми очками в руках, с рассечённой губой и подбитым глазом, который он даже открыть не мог; ещё и кровь из сломанного носа пачкала идеально выглаженную белую рубашку. Выглядел он, мягко говоря, не очень. И всё благодаря Райли.       Парень испуганно дёрнулся, заметив движение со стороны Андерсен. Он тут же поджал губы и отрицательно помотал головой, следом опуская её.       Райли была добра к нему по одной простой причине: это не он нажаловался учительнице, а наказание за предыдущий акт неуважения он уже получил. Так что ничего плохого в этом зазнайке не было. Всего лишь стоило сразу отдать Андерсен деньги.       Денег она, может, и не получила, да и родителей в школу вызвали, но зато ей удалось отстоять свою позицию. Райли было даже плевать на то, что свои убеждения она не могла точно сформулировать, да и придерживалась их лишь она. Даже до местных хулиганов можно было донести свою точку зрения, а Андерсен была непоколебима.       — Да ладно тебе, — посмеялась Райли, но конфету бросила обратно, куда-то на дно сумки. Паренёк краем глаза на неё взглянул, и его руки тут же покрылись огромными мурашками. — Я добрый человек, чтобы ты знал, — Андерсен опять оскалилась, из-за чего зубы несколько раз скрежетнули.       Когда парень рвано выдохнул, Райли цокнула языком и закатила глаза.       Андерсен достала из кармана пачку сигарет и зажигалку. Секретарь, заметив это, грозно нахмурилась, но пока решила ничего не говорить. Всё же, она не курила прямо здесь.       А когда Райли всё-таки закурила, женщина тучно и угрожающе поднялась из-за стола. Секретарь, видно, была опытной: не закатывала истерики и даже не открывала рот, а просто своим огромным весом и ростом надвигалась на нарушительницу. Андерсен только посмотрела на неё, смерив незаинтересованным взглядом с головы до ног. Она легко могла задавить Андерсен, банально сев на неё, но в этом месте с учениками так точно не поступали. Слишком берегли свою репутацию и подозрительно боялись жалоб. Будто в их прошлом было что-то, из-за чего стоило переживать.       — Потуши сигарету, — низким сдержанным голосом сказала секретарша и протянула раскрытую ладонь к Райли. Та с улыбкой отрицательно помотала головой. — В смысле «нет»?       — В прямом, — не поняла вопрос Андерсен, выдыхая дым прямо на секретаршу. Последняя поморщилась и отмахнулась от одного только запаха. Дыма было ещё недостаточно, чтобы пожарная сигнализация заверещала, но датчики на потолке пару раз предупредительно ярко мигнули. — Вы правда так хотите, чтобы и Вам досталось?       Секретарша вопросительно нахмурилась и склонила голову к плечу.       Она тут работала очень давно. А поэтому угрозы от мелких хулиганов уже стали каждодневной рутиной. Приятного всё равно было мало, но лучше к этому привыкнуть, чем пить успокоительные пачками. Но, судя по угрям и сыпи по всему лицу и рукам, она была готова всю жизнь глотать лекарства от аллергии ради десятка своих котов.       Андерсен оскалилась и заскрипела зубами, явно недовольная такой реакцией. Ещё пара секунд, и пожарная сирена начала бы громко кричать, но женщина пальцами затушила сигарету и даже бровью не повела. Райли хмыкнула, смотря на затухающий конец сигареты. Убедительный аргумент. С точки зрения силы — уж точно.       Но разве Андерсен не была достойна того, чтобы выкурить до конца одну маленькую сигаретку?       Райли уже схватила женщину за запястье и резко поднялась, но массивная дверь в приёмную открылась. На пороге скромно предстала миссис Андерсен, нервно сжимающая в руках ремень от сумки, болтающейся у бедра. Дверь перед ней придерживал облачённый в форму охранник, с холодным безразличием смотрящий на неё сверху-вниз. Райли была далеко не первым учеником, чьих родителей вызывали в школу. Удивительно, что мать побитого заучки никто не вызвал.       Или же ей было наплевать на собственного сына, что вполне вероятно.       Андерсен тут же отпустила чужую посиневшую руку и развернулась к матери. Джилл растерянно смотрела на дочь, которая старалась улыбаться дружелюбно, но со стороны выглядело достаточно жутко. Райли была искренне рада видеть маму, а на обстоятельства ей было решительно плевать.       — Здравствуйте, — перед этим тихо поблагодарив охранника, вежливо поздоровалась Джилл со всеми присутствующими. — Меня вызвала миссис…       — Здравствуйте, — вздохнула секретарша, перебивая её. — Миссис Блейн как раз Вас ждёт, — довольно пренебрежительно сказала она и кивнула на дверь. — Готова вас принять.       Джилл робко кивнула.       Даже Райли удалось понять, откуда ноги росли у такой реакции. Мать никогда раньше не вызывали в школу из-за проблем с поведением Райли, отсутствия посещаемости или резко упавшей успеваемости. Писали электронные письма максимум для того, чтобы уведомить об очередной грамоте или покорённой вершине дочери.       — А малой с нами идёт? — шутливо спросила Райли, бросая взгляд на зажатого подростка. Тот поднял на неё испуганные глаза, смотря исподлобья, и что-то тихо пробурчал. — Что ты там шепчешь?       — Итан.       — Это ещё что за идиотское имя? — посмеялась она, но секретарь на неё шумно цыкнула. Райли цокнула языком и закатила глаза. — Ладно, идём уже.       Джилл неуютно вздрогнула и, нервно выдохнув, пару раз легко ударила костяшкой по двери. Когда из кабинета глухо донеслось «войдите», она с трудом открыла и сначала несмело просунула голову, и только после этого робко вошёл Итан, нехотя и осторожно закрывая за собой дверь. Он смотрел в пол, мечтая сквозь него и провалиться. Слишком часто ему приходилось попадать сюда из-за хулиганов.       Директор указала рукой на стулья у длинной части её стола. Это больше было похоже на зал для совещаний, но точно не на кабинет директора старшей школы.       — Вам уже сообщили, для чего Вас вызвали? — спросила миссис Блейн, сложив руки на груди. Джилл отрицательно помотала головой, ожидая объяснений. Догадаться было нетрудно, но поверить куда сложнее. — Ну, что ж… — вздохнула директор. — Ваша дочь в очередной раз избила одного из учеников, — методично продолжала она. — Как Вы, собственно, можете видеть, в этот раз пострадал Итан, — тот мелко кивнул, но даже не думал поднимать голову. — И мне хотелось бы, чтобы Вы приняли меры.       — Меры? — возмутилась Райли. Брови тут же нахмурились, хотя пару мгновений назад её лицо сияло от счастья, а она болтала ногами под столом. — А что-то не так? — хотела убедиться она. — Что я сделала? Разве не он виноват? — Райли резко указала на Итана.       — Простите? — пыталась быть вежливой директор, делая вид, что не расслышала или неправильно поняла. — Виноват в том, что ты его покалечила?       — Да, — без тени заминки ответила Райли. Она повернула голову к Итану, не прекращая угрожать и улыбаться. — Стоило просто отдать карманные деньги, я ведь вежливо попросила. А кое-кто начал отпираться. Там даже двадцати долларов не набралось.       Миссис Блейн и Джилл удивлённо похлопали глазами, смотря на Райли. А Итан, живущий через пару комнат от неё в общежитии, даже осмелился неопределённо пожать плечами.       Ему куда проще и выгоднее просто согласиться с Андерсен. А-то проблем будет ещё больше, чем сейчас.       — Доченька, ты…       — Ну не буду же я у тебя клянчить деньги, когда есть сопляки вроде него, — она вновь кивнула на Итана, но затем перевела строгий взгляд на Джилл.       — Попрошу не выражаться, — встряла директор и положила руки на стол. — Присядь, пожалуйста, — попросила она Райли, которая на эмоциях подскочила с места. — Я хотела предложить вам компромисс. Никого наказывать я не собиралась. По крайней мере не так, как предполагает наш устав, — миссис Блейн пыталась угодить абсолютно всем. Всё же, это была её работа. — Вы выплатите моральную компенсацию Итану, о сумме договоритесь сами, — начала миссис Блейн, и Райли, заметив несколько кивков Джилл, тоже кивнула. Она искренне не понимала, почему должна была платить, если неправильно себя повёл как раз Итан. — А так как Райли всё равно отстранена от занятий, она могла бы пока пожить дома, в кругу семьи. Ещё на… пару недель, — прикинула миссис Блейн. — Или настолько, насколько потребуется, — подытожила директор, осмотрев Райли ещё разок. — В общем, разрешим конфликт мирным путём.       Джилл моментально и безоговорочно согласилась, лишь бы это закончилось как можно скорее.       Она ехала сюда почти полтора часа, искренне думая и ожидая, что с самой Райли что-то произошло; травма во время хоккея или очередные сборы в другом городе. Обычно об этом спокойно и без волнений сообщали по телефону, не заставляя никого приезжать.       В этот же раз прямым текстом просили увезти Райли куда подальше.       Сама Райли такого подвоха не видела. Не было в словах директора ничего, что могло бы её насторожить. Искренняя забота о том, чтобы Андерсен отдохнула с семьёй. Если уточнять и делать из этого грустное событие, то Райли проведёт эти две недели исключительно с Джилл. Вряд ли отец соизволит приехать к ним и отменить встречу с очередной любовницей.       Самой Джилл он уже прекратил присылать деньги, хотя обещал. Оставалось надеяться, что к своей дочери он не станет относиться, как к пережитку прошлого. Всё-таки, если её мать он уже давно не любил, то Райли он воспитывал долгих восемнадцать лет.       — Райли, ты можешь быть свободна в таком случае, — с облегчением выдохнула директор. — Можешь пока собрать вещи и отдать коменданту ключ. Хорошо? — последний вопрос она задала аккуратно и неуверенно. Райли выглядела так, словно была готова взорваться в любой момент.       Обычно хулиганы не вели себя подобным образом. Они сидели тихо, выслушивали нравоучения и уходили, как ни в чём не бывало. Никакие угрозы и уговоры в их адрес давно не действовали, а пугать их полицией всё равно бесполезно. В случае же с Райли, начинать извечные пугалки и лекции категорически не хотелось.       Можно было бы завести шарманку о гордости школы и о том, каким неподобающим стало поведение Андерсен. Предчувствие и изменившийся внешний вид Райли подсказывали, что эта лекция может оказаться чреватой для самого директора.       Райли уже собиралась возмутиться тому, что её очень очевидно пытались выпроводить отсюда, но что-то её остановило.       Она лишь вздохнула и, качнув головой, удалилась.

***

      Жить с матерью целых полторы недели было настоящим испытанием.       Она заставляла Райли есть мерзкие пресные каши и пить горькие таблетки, несмотря на то, что больна в этом доме была только сама Джилл. И, что самое отвратительное, она заставляла дочь говорить о своём самочувствии. Получая в ответ «со мной всё, как обычно» или «из-за твоих идиотских таблеток мне хуже» Джилл по какой-то причине оставалась недовольна.              А ещё Джилл всю дорогу от школы до дома отчитывала её за то, что она побила Итана. Даже не поинтересовалась, в чём причина и не давала Райли и слова вставить. Последняя пыталась схватить руль и вывернуть его, чтобы они во что-нибудь или кого-нибудь врезались, за что оставшуюся часть дороги они ехали молча.       Завтра они должны были пойти к психиатру.       Джилл бы никогда не повела дочь к подобному специалисту без повода. Но, когда она заметила на запястьях Райли порезы, которые та считала нормальными и даже не пробовала их скрыть, отрицать проблему стало трудно.       Она надеялась справиться своими материнскими силами, но осознала, что дочери нужна профессиональная помощь.       Сама Райли была решительно против того, чтобы идти к психиатру. У неё нет проблем и никогда не было. Единственная трудность крылась в таблетках; Андерсен перестала из-за них что-либо чувствовать. Осталась лишь тревога. Лицо больше не болело, зато голова гудела и ладони невыносимо тряслись. Райли больше не спала по ночам, ведь переживала и была готова сорваться из-за любой незначительной мелочи.       Поэтому, когда Джилл начала высыпать омерзительные пилюли прямо в жидкие каши с комками, Райли придумала хороший способ выпускать пар.       Когда она впервые провела лезвием по своей руке, у неё чуть ноги не отнялись от удовольствия и облегчения. Райли даже простонала, едва успев прикусить губу, чтобы Джилл ничего не услышала. Пришлось вовсе сесть на край ванны, чтобы не упасть.       Андерсен сделала после этого несколько фотографий своей истерзанной руки. Весь белый кафельный пол был покрыт красными большими каплями, а пальцы не сгибались из-за потери крови. Ладонь была белой, а порезы смотрелись рвано и хаотично. Райли точно не думала о последствиях; единственное, чего она хотела, это почувствовать хоть что-либо, кроме переживаний и бесконечного волнения. Она не могла присесть ни на секунду, а в этот раз смогла достаточно сосредоточиться, чтобы сделать фото и даже написать огромное сообщение для Вэл. Они давно не списывались: Ортис почему-то перестала писать первой, а Райли с трудом печатала из-за трясущихся рук.       В этот раз весь экран телефона оказался заляпанным в красных отпечатках пальцев, но на это Андерсен было решительно плевать. Её радовало даже то, что надоедливая и болезненная улыбка приклеилась обратно к её многострадальному лицу. Лучше вновь так улыбаться, чем пить эти идиотские таблетки и жаждать почувствовать хоть что-то.       «милая, привет. я по тебе так скучаю, а ты не пишешь. я даже подумала, что ты на меня обиделась, но ты бы мне об этом сказала. точно же??? я тебя так люблю, ты у меня такая замечательная. я живу с мамой последнюю неделю, это такой ад!!! если она что-то ещё сделает или выбросит еду, которую я купила, то я что-нибудь с ней сделаю. и сбегу к тебе! автостопом или автобусами доеду. ты ведь разрешишь переночевать у тебя, пока комнату не найдём, милая? я не против того, чтобы нас застукали в общаге, но мне придётся прикончить каждого, кто увидит твоё голое сексуальное тело <3       в общем, я всю неделю не писала, потому что пила дурацкие успокоительные. из-за них мысли очень путались, и делать ничего не хотелось. сейчас всё тоже запутано, но я нашла хороший способ с этим бороться. смотри!!!       [фото]       мне так хорошо сейчас!       мама говорит, что я сумасшедшая и кричит на меня. а разве она сама хоть чуточку лучше? она гораздо хуже! в отличие от меня, она настоящий псих. пикчает меня таблетками и пытается внушить, что у меня что-то с головой.       это же неправда, верно?»       Райли уже несколько долгих дней не понимала, почему Ортис прочитала её сообщения и не отвечала.       Просто надеялась и верила в то, что у Вэл было очень много дел. Или она тщательно думала над ответом, ведь понимала, как сильно это важно для Андерсен.       Райли нашла в этом очень большой плюс: Ортис не сможет и не успеет её отговорить от идеи, что засела и гудела в её голове, как осиное гнездо. Она, может, и хотела бы посоветоваться с Вэл, но та не дала ей подобной возможности. Поэтому будь, что будет.       Андерсен встала по будильнику в два часа ночи и, пока Джилл не видела, собрала в свою излюбленную спортивную сумку всё самое необходимое. Нормальная вкусная еда, которую Райли купила днём, несколько маленьких бутылок воды и одежда на несколько дней. Этого всего должно было хватить на путь к Ортис.       Ещё в сумке окажется нож, но перед этим Райли должна была сделать ещё кое-что.       Райли повесила на стул ещё один комплект одежды — достаточно тёплую для морозной ночи, с длинными рукавами и неброскую. Ближайший автобус в нужном ей направлении отходил через два с половиной часа, а до тех пор она не хотела быть замеченной.       Не снимая пижаму, Райли вышла из комнаты.       Она старалась быть тихой и аккуратной. Она знала, что Джилл достаточно сложно разбудить, но лучше всё равно не рисковать. Одно неверное движение, и ей будут оказывать сопротивление. Райли грела душу мысль о том, что Джилл будет визжать и брыкаться, но соседи могли это услышать. У Андерсен не останется сил ещё и на них. Возможно, ещё и полицию вызовут.       У Райли не было настроения оправдываться и объясняться перед людьми в погонах. Они слишком пытливые.       Она включила свет на вытяжке, чтобы на кухне было видно хоть что-то.       Подставка для ножей, ожидаемо, пустовала. Джилл уже поняла, что оставлять всё острое и опасное на видном месте не стоило. Вряд ли она переживала за свою жизнь — скорее волновалась из-за того, что Райли могла ещё серьёзнее навредить самой себе.       Только Джилл не учла одну деталь: в квартире было достаточно мало места, куда можно было убрать холодное оружие. Тем более, с таким небольшим ростом, как у Джилл.       Медленно, чтобы быть тихой и стараясь спешить, чтобы точно успеть на автобус, Райли рылась в ящиках на кухне. Когда даже в самом дальнем углу выдвинутого ящика не оказывалось ножей, Андерсен начинала злиться с каждым разом всё сильнее, из-за чего открывала следующий с большим рвением и шумом. Она дёргала ящики на себя, из-за чего внутри всё гремело.       Райли почти дошла до точки невозврата, когда была готова со всей дури выдернуть ящик и нарушить и без того неидеальную тишину квартиры. Но, к своему счастью, именно здесь ей удалось найти ножи. Они были завёрнуты в какую-то грязную тряпку, и покоились под всем остальным ненужным хламом.       Андерсен разглядывала то, под чем именно Джилл решила спрятать ножи.       Это оказалась огромная, массивная папка со всяческими документами и справками. В основном о здоровье и состоянии Райли, чуть ли не за всю жизнь. Андерсен неохотно их листала, не находя ничего сверхъестественного. Даже никаких ярких пометок и росчерков на выписках врачей, которые были написаны неразборчивым почерком. От психиатра только одна справка, в которой описана её полная нормальность и вменяемость. Всего лишь годовой давности.       Райли отогнула скрепку и забрала этот лист с собой. Вряд ли он ей где-то поможет, но на всякий случай лучше иметь возможность его предоставить. Как минимум, Вэл, которая, всё же, немного в ней сомневалась.       Андерсен уже собиралась убрать папку и схватить один из ножей, но заметила небольшой отрывной блокнот в кармане папки. Это не было похоже на официальную медкарту, а от того интереснее. Даже дневник питания, который она вела несколько лет назад, выглядел куда опрятнее, хотя она его заполняла не в лучшие времена.       Прочитав пару страниц, Райли с силой сжала хрупкие и тонкие листы в руках, медленно поворачивая голову к двери в спальню матери.       Джилл подробно описала всё, что происходило с Райли за последние полторы недели. Без её ведома собирала все данные, записывая их вплоть до времени и места. Почерк был беглым и прыгающим, будто Джилл боялась, что её застанут за этим гнусным шпионажем. Её не заметили за этим мерзким занятием, зато сам дневник нашли в очень подходящий момент.       Райли собиралась всего лишь серьёзно покалечить её за былые обиды.       А теперь всё было гораздо хуже. Убегать Райли будет уже из абсолютно пустой квартиры. Она ведь достойна матери куда лучше, чем Джилл.       Ещё и описывала всё так, будто боялась Райли. Словно её дочь уже была оторванной и описанной для общества, хотя никакого диагноза и провинностей перед законом у неё не было. Она не была психом — просто делала то, что считала нужным. Разве это незаконно? Она не первая начинала. Она всегда отвечала на грубость и непослушание. Райли никогда не была зачинщиком конфликта.       Как и в этот раз.       Райли взяла в руки нож и пошла к Джилл. Медленно и угрожающе, словно заранее старалась напугать мать, которая вовсе её не видела. У Андерсен было стойкое ощущение, что её видят и за ней следят, но даже это её абсолютно не останавливало. Её не могло остановить совершенно ничего.       Она коснулась дверной ручки и легонько нажала двумя пальцами. Удивительно, но было не заперто. Предусмотрительность Джилл, неожиданно, заканчивалась пределами её комнаты. Должно быть, она думала, что так извела Райли своим поведением, что та не захочет видеть её после отбоя. У неё даже замок на двери был заперт.       Либо же Райли очень повезло.       Неспешно открыв дверь и перехватив их удобнее, Райли вошла в спальню. Комнату освещал лишь тусклый лунный свет и вытяжка с кухни, которая еле-еле сюда дотягивалась. Джилл тихо сопела во сне, по привычке укрытая двумя одеялами, хотя на улице было не так уж и холодно. Весна выдалась на удивление тёплой.       Единственная проблема была в том, что спала она на боку. Райли придётся приложить больше усилий, чем хотелось бы.       Почему для неё не было никаких условий? Разве она этого не достойна?       Райли подошла ближе к кровати, разглядывая мирно и беззаботно спящую мать. Даже её тень, падающая на постель, не заставила Джилл хотя бы нахмуриться или промычать. Её сон всегда был очень крепким.       Андерсен очень разочаровалась и даже перестала улыбаться в тот момент, когда за первым замашистым ударом не последовало даже сдавленного короткого вскрика. Она вопросительно склонила голову, на всякий случай.       Джилл даже не шелохнулась от удара в шею. Просто затихла, будто её бездыханное тело уже давно лежала здесь.       Райли резко выдернула нож и болезненно сжала зубы в недовольной гримасе. Она тут же свободной рукой утёрла внезапно хлынувшие слёзы, даже не понимая, откуда они взялись. Тут же решив, что эти слёзы либо из-за счастья, либо из-за разочарования. Она ожидала криков и брыканий, и ничего этого не было. Всё закончилось тихо.       Без единого крика. Всего лишь одна мимолётная вспышка боли, и конец.       Андерсен хотела, чтобы это было долго и мучительно. Не потому что она ненавидела Джилл. Напротив — один удар это слишком мало, и будто бездарно. Неуважительно. Она любила Джилл — она воспитывала Райли и заботилась о ней всю жизнь. Показать ответную любовь, несмотря на подлость и мерзкое поведение последние две недели, и желание того, чтобы родная мама всегда была рядом, следовало куда обильнее и точнее.       Возможно, её тело почувствует ещё хоть что-то. И тогда Джилл будет не так обидно и печально из-за того, как мало Райли уделила ей внимания.       Она вновь заулыбалась, но вышло криво.       Слёзы текли по щекам, пока Райли стояла на коленях на кровати, втыкая нож в тело Джилл вновь и вновь. Раз за разом лезвие проникало в мягкую плоть, упираясь в кости. Мышцы Джилл изредка дёргались от ударов, ещё не успев успокоиться и остыть. Она жмурилась и громко вдыхала каждый раз, когда тело под ней брыкалось.       Через несколько невыносимо долгих минут Джилл была испещрена колотыми истекающими кровью ранами. Голова еле держалась на шее, а ночнушка была разорвана до такой степени, что её можно было лёгким движением руки отбросить в сторону. Райли широко улыбнулась и сморгнула очередные слёзы, оголяя худое загорелое тело Джилл. Она с интересом и трепетом разглядывала раны. Дотронувшись до них руками, Райли обнаружила, что те горячие. А если просунуть в них пальцы и попытаться их растянуть и расширить, то из них тут же хлынет кровь, заливая всё вокруг.       Райли хотелось проделать с мёртвым телом что-нибудь ещё — например, отрезать ухо или вырвать глаз, чтобы забрать на память. Но её замыленный затуманенный взгляд зацепился за электронные часы на прикроватной тумбочке.       Автобус совсем скоро. Нужно поторопиться, если она не хочет торчать на вокзале до самого утра.       Размашистым движением Райли рассекла Джилл ухо, намереваясь его отрезать, но ничего не вышло. Она лишь располосовала его, заставляя ещё обильнее истекать кровью. Она грустно фыркнула, окровавленными руками стараясь вытереть остатки слёз. Она шмыгнула носом ещё несколько раз.       Нужно было идти.       Райли неожиданно отпустило всё, что держало, и она шумно выдохнула, закрывая лицо ладонями. Держать нож больше не представлялось возможным, а поэтому и забрать какой-нибудь сувенир не выйдет. Разве что, волосы повырывать.       Но Андерсен считала это мерзким. Кто в здравом уме решит взять волосы в качестве сувенира?       Автобус совсем скоро прибывает. Нужно было вдохнуть полной грудью, умыться, переодеться и уехать отсюда. Вэл наверняка её уже заждалась. Она так ничего и не ответила Райли, но та всем нутром чувствовала, что Ортис думает о ней. У них была какая-то особая связь, и это было трудно и бесполезно отрицать.       Райли убрала ладони со своих глаз, перемещая их так, что теперь она зажимала свой широко улыбающийся рот. Она смотрела на тело собственной матери и осознавала, что так и должно быть — всё правильно, всё наконец-то было на своих местах. Но какое-то мерзкое чувство всё равно засело глубоко в душе.       Теперь проблем с Джилл не будет.       Она навсегда останется её заботливой милой мамой.