Мои поцелуи как нож тебя режут

      Райли и Вэл не созванивались целую неделю.       Андерсен последовала на поводу у своего желания как можно дальше откладывать сложный разговор на потом. Это было не её проблемой, пока она самостоятельно не ныряла в этот омут. Ортис предупреждала её о том, что первой писать всё равно не будет.       А значит, о Вэл можно было забыть ровно до тех пор, пока сама Райли не снизойдёт до того, чтобы ей написать. Это наталкивало Андерсен на мысль, что отношения были закончены, но только временно. Пока Ортис не решит простить её самостоятельно.       Райли лежала на кровати и болтала ногами в воздухе. Она глядела в потолок и мычала отдалённо знакомую мелодию себе под нос.       Уже три дня она практически не выходила из комнаты. Её отстранили от уроков на целую неделю, так что делать ей было решительно нечего. Школьный психолог прописала ей какие-то таблетки, рецепт на которые уже истекает со дня на день, но Андерсен не считала, что они ей нужны. С её психическим здоровьем всё было более, чем в порядке; из-за чего она очень сомневалась, что лекарства ей нужны были.       Она вообще не понимала, почему её отстранили.       Точнее, причину она знала. Андерсен со всей силы ударила своего соседа головой о парту. Это не было простым импульсивным действием — этот выскочка посмел хихикнуть над тем, что учительница сделала ей замечания. Райли и ей, впрочем, хотела что-нибудь сломать, но не успела. Была чересчур занята тем, что выхватывала телефон из рук одноклассницы, которая решила это снять. Райли хотела и эту железяку разбить, но успела только уронить на пол и наступить, из-за чего пострадал лишь экран.       Андерсен ещё и обязали заплатить этой жалкой плаксе за замену экрана. Карманные деньги Райли из-за её нового образа жизни таяли прямо на глазах. Но, к счастью, отец после развода стал баловать свою дочь тем, что стал присылать ей гораздо больше денег на расходы.       Они не общались с того вечера, как родители Райли объявили эту новость. Даже не списывались и не созванивались.       Для Андерсен это поначалу было обидно. Было ощущение, что её связь с отцом оборвётся и они будут видеться только по праздникам, а затем и редкие натянутые встречи сойдут на нет. Он перестанет отвечать на сообщения и звонки Райли, а немного погодя и мама перестанет ей про него что-либо рассказывать.       Теперь же, все эти убеждения никуда не делись.       Только Андерсен это устраивало. Пока её разводящиеся ссорящиеся родители не трогали её, продолжали дарить подарки и присылать деньги на жизнь — всё было в порядке.       Главное, чтобы карманных оставалось столько, чтобы хватало на уплату штрафов, сигареты и алкоголь. На еду она накопит и сама.       Отберёт у заучек и маменькиных сынков по коридорам. Или, что гораздо эффективнее — сразу пойдёт собирать дань с хулиганов, которые уже всё сделали за неё. Одним своим грозным видом отобрали всё у самых жалких и тихих представителей школы. Останется забрать то, что эта шайка бугаёв не потратила в тот же миг.       Повернув голову, Райли дотянулась рукой до узкой прикроватной тумбочки и выудила из открытого верхнего ящика сигареты. Андерсен уже заперла щеколду на двери и молотком разбила датчики дыма в собственной комнате. Эта пожарная сигнализация только мешалась. Какой идиот подумал, что сможет остановить старшеклассников от курения в собственных комнатах? Если их не могли запугать даже родители, грозящиеся лишить их финансирования, то это их точно не остановит. У школьной администрации было ещё меньше рычагов давления — никто не боялся их устных предупреждений и, тем более, отстранения от занятий.       Андерсен закурила и шумно выдохнула дым в потолок. Она делала это сквозь зубы из-за улыбки.       За эту неделю она пыталась понять пару вещей. Одна из них была для Райли неважной: она не могла разобраться в том, почему она пыталась придушить Вэл. Андерсен казалось, что ответ был где-то на поверхности, а поэтому и тратить силы на раздумья не стоило. Что волновало Райли больше, и чем она уже забила весь гугл в поисках ответов — какого чёрта улыбка не сходила с её лица?       Щёки и челюсть от этого уже жутко болели. Их иногда сводило судорогой. И, если в моменты безделья или агрессии её это не волновало, то есть стало невозможно. Ела Райли с заметным трудом, а поэтому есть что-то твёрдое больше не представлялось возможным. Пришлось перейти на лапшу и пюре быстрого приготовления, а вместо любимых сладких фруктов пить их сок. Ради интереса Андерсен даже встала на весы сегодня с утра — полутора килограммов как и не бывало.       Ничего из того, что Андерсен нашла в интернете, её не устраивало или вовсе не подходило под описание.       Синдром Ангельмана отпадал сразу — это заболевание было врождённым, да и больные им улыбались не постоянно. Различные параличи тоже не подходили, ведь Андерсен прекрасно всё ощущала и изредка ей даже удавалось расслабить лицо. Особенность была в том, что Райли могла не улыбаться только в тот момент, когда очень сильно переживала. Все физические заболевания сопровождались и другими симптомами, которых у Андерсен не проявлялось.       Как только она натыкалась на подходящее описание, Райли обнаруживала, что это было признаком психического расстройства. И поэтому тут же пролистывала дальше, словно статья и не попадалась ей на глаза.       Она не была психом.       Это единственное, что было ясно для Андерсен, как день. У неё, вроде, были даже справки о том, что она психически здорова — только Райли не собиралась заставлять маму искать их дома. В этом не было ни малейшей необходимости, ведь наличие этих бумажек само собой разумелось. Да и даже если их вдруг не окажется, это означало только то, что они потерялись в огромном ворохе бумажной волокиты.       Ещё казалось странным то, что, как только Райли начинала переживать и нервничать из-за этой дурацкой улыбки, она тут же успокаивалась. Будто эта мысль никогда и не посещала её голову. Всё тут не оказывалось в полном порядке.       Неудовлетворённая найденными версиями, Андерсен нехотя начинала размышлять о том, что сказать Ортис.       Извиняться перед ней Райли точно не собиралась. Было просто-напросто не из-за чего. Андерсен ни капли не была виновата в произошедшем. Да и был ли вообще прецедент того, из-за чего надо было просить прощения? Райли ведь хотела, как лучше.       Вэл бы навсегда осталась с ней. Они всё время были бы вместе. Андерсен бы омывала её чудесное элегантное тело в формалине, наряжала бы её в красивые наряды, делала бы причёски и красила ногти. Райли бы ответственно и честно заботилась о бездыханном теле Ортис, чтобы её душа была спокойна. Разве это не звучало гораздо лучше, чем мучительные и ревнивые отношения на расстоянии? Либо они будут жить вместе через год, когда Андерсен закончит школу, либо уже сейчас. Зачем ждать?       Единственный минус, который Райли нашла — то, что не получится больше ходить на свидания.       Зато будут получаться восхитительные домашние посиделки. С кино, попкорном и радостным звонким смехом. Андерсен было совсем непонятно, почему Вэл от этого отказывалась и, тем более, обижалась. Из них двоих обижаться должна была как раз Райли.       Андерсен шумно выдохнула дым, на этот раз улыбаясь гораздо искреннее. Вспомнила события той ночи в подробностях, которые были притягательными и возбуждающими. В голове так и гудел эндорфин, из-за чего в ушах Райли стучала кровь, заглушая что-либо ещё.       Напуганное лицо Ортис, которая отчаянно пыталась вдохнуть, было очаровательным. Очень напуганным, шокированным, но таким искренним. Райли хотела довести дело до конца, чтобы Вэл навсегда осталась такой честной, невинной и милой. В этом не было бы ничего плохого и дурного — наоборот, это было великолепно.       Андерсен села на кровати и потянулась с сигаретой в руках, чудом ничего не задевая.       Ей хотелось достать из шкафа бутылку вина, которую она чудом украла из местного магазинчика. Правда ей хватило ума перед этим обойти его со всех сторон и даже изнутри, чтобы проверить, где камер вовсе не было, а где они не работали. Поначалу она собиралась забрать бутылку просто так, но затем что-то в голове щёлкнуло. Райли даже додумалась взять большую спортивную сумку, а не идти с голыми руками.       Оставив сигарету в зубах, Андерсен в одну руку взяла полупустую бутылку, большим пальцем откупоривая пробку, а во второй уже покоился смартфон.       Было уже четыре часа дня, а поэтому Ортис уже могла быть дома.       Райли было неважно, готова Вэл к разговору или нет. На этой неделе у Ортис должны были быть важные самостоятельные, к которым она тщательно готовилась. Андерсен считала, что разговор между ними был гораздо важнее, чем даже самые значимые экзамены.       Она закинула ногу на ногу и положила телефон на колено. Там уже шёл вызов на громкой связи. Сигарета оказалась потушена о письменный стол, а из бутылки тут же были отпито несколько больших глотков вина. Райли, после того, как отнялась от бутылки, даже присвистнула. Она забрала из магазина не самое лучшее вино, а поэтому от него было очень сильное послевкусие спирта.       — Ало? — через несколько секунд подняла трубку Ортис. Даже по одному короткому дежурному слову было понятно, что Вэл не в восторге от того, что ей позвонила Андерсен. — Да, Райли? Ты что-то хотела мне сказать?       — Привет, — протянула Андерсен. Она уткнулась взглядом в фотографию улыбающейся Вэл у неё на аватарке. — Я хотела поговорить с тобой, милая, — речь выходила немного дёрганной из-за челюстных спазмов. Изредка даже было слышно стучание зубов. — Как у тебя дела? Мы же целую неделю не общались. Я соскучилась.       — Так, Райли? — послышался невнятный звук, похожий на падение ручки, и цоканье языком. — Если у тебя есть что-то конкретное, что ты хочешь сказать, то я слушаю. Если нет, то я занята.       Андерсен насупилась, будто Ортис могла её видеть.       Разве она не была достойна того, чтобы её девушка поговорила с ней хотя бы несколько минут? Даже если этот разговор будет абсолютно пустым и ни о чём, зато они поговорят друг с другом. Почему сама Ортис этого не хотела?       Если она больше не любила Андерсен, то их ждал очень серьёзный разговор. Ради него нужно будет ехать в другой штат, иначе руки не дотянутся.       — Есть, — кивнула сама себе Райли. Вэл вопросительно промычала, подгоняя Андерсен. — Мне жаль, — возможно, из-за интонации это не звучало искренне, но Райли тут же продолжила, не позволяя и слова вставить. — Прости меня, милая, — перерыв на большой глоток вина. — Мне правда жаль. Но я не понимаю, почему ты злишься и не пишешь мне.       Было слышно, как Ортис чуть не подавилась воздухом от возмущения и удивления.       Со стороны Вэл донеслось какое-то копошение, и на десяток секунд затянулось молчание. Райли уже собиралась пролепетать вопрос о том, всё ли в порядке, но услышала закрывающуюся защёлку на двери, а затем и включённый кран. Должно быть, с Ортис в комнате была её соседка, а разговор, по её мнению, был не для лишних ушей.       Андерсен за это время вновь чиркнула зажигалкой и закурила. Из-за спортивного режима она не могла себе этого позволить, но теперь ей было решительно наплевать.       — Я злюсь на то, что ты чуть не задушила меня, — громким шёпотом прошипела Ортис. — Если ты не объяснишь мне, зачем ты это делала, то можешь забыть этот номер.       Райли тут же нахмурилась, а улыбки как не бывало.       Как Вэл осмеливалась говорить Андерсен что-то подобное? Ведь в любой момент она могла постучать в дверь Ортис. И просто довести дело до конца. Просто забрать остывающее бездыханное тело с собой, невзирая на всех свидетелей.       — Потому что я хочу быть рядом с тобой, — мрачно сказала Андерсен и даже убрала громкую связь. Она прижала телефон к уху и заскрежетала зубами. — Ты бы осталась здесь. Навсегда. Это гораздо лучше, чем то, что есть у нас сейчас, верно? — Вэл уже что-то собиралась ей ответить, но её перебили. — Я ведь люблю тебя. Желаю всего самого лучшего, — Райли неконтролируемо стучала зубами, ведь улыбка норовила приклеиться обратно. — Я хотела, чтобы мы были счастливы вдвоём. Разве ты не хочешь этого?       — Так, Райли, дорогая моя, подожди, — посерьёзнела Ортис, и у Андерсен пробежали блаженные и приятные мурашки по спине из-за напуганной дрожи в голосе. — Ты серьёзно это всё говоришь?       — Конечно, — улыбнулась Андерсен. Судя по таким вопросам, лёд в сердце Вэл постепенно таял. — Просто подумай об этом, милая! Ты не подумала об этом, да? Теперь-то ты поняла.       — Ещё не до конца, — нервно посмеялась Ортис. — Но теперь я точно об этом подумаю, — аккуратно сказала она заметно тише. Райли довольно промычала. — А что ты делаешь? Где ты?       Андерсен даже не могла подумать, что в этих вопросах был какой-то подвох.       Для Райли это звучало так, будто Вэл, с которой они не разговаривали целую неделю, заботилась и проявляла к ней интерес. Это просто было мило.       Райли была рада тому, что они, кажется, очень быстро всё прояснили. Её милая и глупая Ортис всего лишь ничего не поняла, а поэтому из-за неведения и злилась. Стоило ей всё объяснить раньше — и тогда бы сама Андерсен не ломала голову из-за того, почему на неё обижались.       Но всё разрешалось очень даже мило.       — Я у себя в комнате, — протянула Райли. Она пересела за стол и облокотила телефон на стопку учебников. Включив камеры, она вновь закинула ногу на ногу и стала курить более комфортно. — Ленюсь, думаю о тебе, — Андерсен склонила голову к плечу и улыбнулась во все тридцать два.       — Ой, — удивлённо и коротко сказала Вэл. — Ты куришь?       Райли звонко рассмеялась и пару раз кивнула. Наверное, это было куда менее важным, чем то, что она пыталась убить Ортис, но всё равно непривычно. Так очаровательно, что Вэл решила обратить внимание на такую мелочь.       Ортис была к ней такой внимательной, и это грело душу.       — Дорогая, — с плохоскрываемой опаской в голосе обратилась Вэл, и Райли вопросительно промычала. — А ты не должна быть на занятиях?       — Меня остранили.       Ортис сказала «я так и думала» достаточно тихо, чтобы Андерсен услышала какой-то невнятный шёпот, но не разобрала его. Переспрашивать она ничего не стала: если бы Вэл считала свои слова важными, то повторила бы.       Райли взволнованно положила руку себе на щёку, когда мышцы сильно дёрнулись несколько раз подряд. Она скорее удивилась, чем испугалась. У неё вообще отсутствовал страх перед чем-либо. Было абсолютно не страшно, что с её организмом происходили какие-то явные необратимые изменения. Напротив — последнее утверждение казалось абсолютно нормальным.       — А за что? — со вздохом спросила Ортис.       — Я разбила одному однокласснику лоб, а плаксе, которая это снимала, телефон, — просто и беззаботно ответила Андерсен. Будничная история. — Так что у меня свободная неделя. Я украла пару бутылочек вина и пачек сигарет, — игриво сказала она и подмигнула в камеру, следом заливисто смеясь. Зубы пару раз стукнули, и Райли на это громко выругалась. Она шумно выдохнула через нос, будто собиралась злиться ещё сильнее, но вместо этого мило и с улыбкой продолжила. — Представляешь, меня даже отправили к школьному психологу. Она мне прописала какие-то таблетки, но я забила. Мне же не нужны успокоительные.       — Да, не нужны, — как-то тихо и обречённо сказала Ортис. Райли нахмурилась, не понимая причину такого настроения. — А может, она их тебе прописала, чтобы у тебя челюсть не дёргалась? И просто не объяснила.       Андерсен задумчиво хмыкнула.       Она хмурилась, продолжая улыбаться. Она отвела взгляд на сумку, где должен был быть рецепт на упомянутые лекарства. В голове сразу же будто закрутились шестерёнки, и выражение лица Райли сменилось на растерянное и задумчивое. Эти таблетки ей помогут, но не таким образом, как обещала психолог.       Та женщина говорила, что лекарство ей нужно было для того, чтобы «таких ситуаций с одноклассниками» больше не случалось. Поэтому Андерсен сразу отмахнулась. Ей не было дела до того, что им было плохо или больно. Для физической расправы всегда можно было найти причину или оправдание.       — Дорогая, я позвоню тебе позже, хорошо? — уличила хороший момент, чтобы бросить трубку и никого не разозлить, Ортис. Райли была достаточно растеряна, чтобы не обратить на это внимания. — Напиши мне, как купишь таблетки, ладно?       — А, хорошо, — моргнула пару раз Райли и вновь затушила сигарету о стол. — Ты мне тоже пиши, если что, — не забыла вернуть любезность Андерсен. Она улыбнулась Ортис, но в этот раз хотя бы без зубов.       Попрощавшись, Вэл бросила трубку.       Андерсен же ненароком взглянула на время в углу экрана, когда выключала его. Ближайшая аптека, должно быть, была ещё открыта.       Её жизнь окончательно станет идеальной, безропотной и беззаботной, когда лицо наконец-то перестанет жутко болеть. А если эти таблетки не помогут, то Райли попробует какие-нибудь другие. Есть же абсолютно нормальные и вменяемые люди, которые пьют успокоительные просто из-за капли лишнего стресса. Чем она хуже?       Заодно стоило проветрить комнату и по дороге обратно купить хоть какой-нибудь еды. Почему-то такой спокойный и обнадёживающий план выстроился в ошалелом мозгу сам собой.       Улыбка пройдёт, а у них с Вэл всё наладится. Даже было плевать на то, что её, одну из лучших учениц школы, отстранили от занятий.       Просто трудный период. Не более того.

***

      — Так Райли всё-таки сходила за таблетками? — сонно спросила Радость. Она обняла Тревожность со спины, и та моментально дёрнулась в её руках, вырываясь. — Ох, так ты всё ещё…       — Я не слышала извинений, чтобы перестать злиться, — едко плюнула она.       За эту неделю в головном отделе Андерсен ухудшились любые отношения между единственными оставшимися эмоциями. Всё пошло крахом как снаружи, так и внутри. Поэтому Райли и бросало из одного состояния в другое. Даже удивительно, что ещё не дошло до нервного срыва.       Когда Райли напала на одноклассника, за пультом стояла Радость. Обычно нечто подобное делало самосознание, а поэтому Тревожность не могла и не имела права ни на кого злиться или срываться. Да, Радость сильно на это повлияла и в целом создала новую Райли, но она никогда не причиняла вреда окружающим людям. А в тот раз будто сорвалась с цепи.       Она пыталась остановить Радость, но та с криками и руганью сорвалась на неё. Даже замахнулась для удара, но вовремя остановилась. А потом проигнорировала это и замяла, будто ничего не произошло.       Тревожность уже почти неделю ждала заслуженных извинений.       Радость же делала вид, что всё нормально. Оставшийся вечер она ходила хмурая и загруженная, а утром — как не бывало.       Тревожность думала, что именно она была той гранью, на которой Радость остановится. Черта, которую она не переступит даже при самом отвратительном раскладе. Как оказалось, это в самом деле было так, ведь она и пальцем не тронула Тревожность. Но была так близка к этому, что её пробрало до мурашек.       У Радости, она надеялась, был стоп-кран. Проблема была в том, что срабатывал он всё позже и позже.       Тревожность почти что насильно заставила Андерсен купить эти таблетки. Она долго и упорно продвигала ей эту мысль несколько невыносимо долгих дней, и поэтому была безмерно благодарна Ортис, которая нашла в этом лазейку. Она уцепилась за эту фразу и моментально запустила все рычаги, до которых только могла дотянуться.       Если верить тому, какую информацию Тревожность нашла об этом лекарстве, Райли это в самом деле поможет. Будет давить и запирать внутри все эти мерзкие, жестокие и кровожадные желания. А значит, и самосознание начнёт принимать более правильные и взвешенные решения.       У Тревожности подкашивались ноги и невыносимо кружилась голова из-за того, как к Райли теперь относились окружающие.       Раньше Андерсен все любили и хвалили. Единственной обязанностью Тревожности было помогать ей в совсем экстренных ситуациях при знакомстве с кем-то новым.       А теперь люди считали её, по меньшей мере, странной. И Тревожность не представляла, как вернуть любовь и доверие окружающих обратно.       Радость этому только мешала. Ей было откровенно плевать на то, что об Андерсен подумают окружающие. Именно поэтому ей так не понравилось, что Тревожности всё-таки удалось отправить её за таблетками.       — Я понимаю, что ты злишься, — вздохнула Радость и сложила руки на груди. — Но и ты мешаешь моему плану. Я делаю нашу девочку счастливой, — спокойно говорила она. Радость совершенно не выглядела агрессивной, но доверия в Тревожность это не вселяло. — А ты подсовываешь ей таблетки, которые она не хочет пить.       — Теперь хочет, — парировала Тревожность и повернула голову к экрану. Андерсен уже успела вернуться в комнату. — Вэл её убедила.       — Они разговаривали? — заинтересованно спросила Радость, и Тревожность нехотя кивнула. — Помирились?       — Можно и так сказать, — вздохнула Тревожность. Она сцепила руки в замок, с интересом наблюдая за инструкцией к успокоительным в руках Райли. Она пробежала взглядом по мелким буквам, ища побочные эффекты, но Райли слишком быстро отбросила лист бумаги. — Радость, — позвала Тревожность. — Позволь мне держать её в балансе, ладно? И тогда мы квиты.       Радость задумчиво долго выдохнула, поворачиваясь к Тревожности.       С одной стороны, она начинала срываться и злиться на неё, как на остальных всего месяц назад. Теперь трупы неугодных эмоций покоились в мешках на дне озера убеждений. Тревожности там будет определённо не место.       Радость до сих пор была убеждена в том, что ни в коем случае не навредит своей любимой. Эта уверенность никуда не делась, просто становилось труднее себя сдерживать.       Она тихо угукнула.       Тревожность в ответ только легонько погладила её по руке. Едкая обида всё ещё сидела внутри, но она сама пошла на этот уговор. Добыла себе возможность контролировать Райли больше, чем раньше.       Через считанные минуты, когда лекарство уже было принято, Тревожность сидела в кресле, быстро печатала что-то в ноутбуке и переключалась между вкладками. Радость же решилась хотя бы немного искупить свою вину — заварить горячего чая. Обычно Тревожность предпочитала кофе, но она и так чересчур много волновалась сегодня.       Прежде, чем завалиться на пол и ухватиться за стул, Радость всё же успела поставить чайник и две чашки на стол.       Тревожность испуганно взвизгнул и подхватила Радость под руки. Осторожно облокотив её на кресло, она встала на колени рядом.       — Что случилось? — спросила Тревожность. Она придвинулась ближе и погладила Радость по голове, пытаясь повернуть к себе. Когда Радость промычала от боли, Тревожность резко убрала руки, будто прикоснулась к горячей плите. — Радость, что такое?       Не услышав ответа, Тревожность повернула голову к экрану.       Райли наконец-то расслабленно курила, сидя на подоконнике, и уголки её губ были опущены. Только проблема была в том, что самосознание мигало очень слабо, а пульт не горел никаким цветом. Он был серым, будто шефство брала Ностальгия, но где-то на подкорке сознания Тревожность прекрасно понимала, что это не так.       Отныне пульт будет гореть только оранжевым и жёлтым.       С трудом посадив Радость на кресло и включив его, Тревожность отошла к пульту. Она легко нажала пару кнопок, чтобы проверить, что всё работало, и по пульту пронеслись оранжевые яркие импульсы.       Андерсен сразу воспряла, будто её ударило током. Обычно, такое произошло, это означало, что Тревожность основательно бралась за управление. В этот раз она всего лишь легко дотронулась.       Стоило всё-таки изучить инструкцию прежде, чем позволять Райли пить это лекарство. Должно быть, это были не совсем успокоительные — ведь от них обычно становилось плохо как раз Тревожности. Её вырубало на весь день и начиналась жуткая лихорадка. Обычно Печаль и Стыд о ней заботились и помогали чувствовать себя хорошо.       В этот раз плохо стало Радости.       Несмотря на то, что Андерсен потратила на этот препарат почти все оставшиеся карманные деньги, лучше их больше не принимать. В идеале — таскать в сумке и принимать ровно перед тем, как Райли решит выкинуть что-то, из-за чего окружающие будут косо на неё смотреть и вновь выставлять ей какие-то запреты. Но об этом плане Тревожность подумает потом.       Эффект был слишком стремительным и неожиданным. И с ним надо было быстро что-то делать.       Как минимум, уложить Радость спать. Судя по мычаниям и сдавленным стонам со стороны кресла, ей точно не было хорошо. Плевать было на то, что даже не было восьми часов вечера.       При таких обстоятельствах было лучше проснуться в четыре утра и не знать, что делать.       Тревожность боялась прикасаться к пульту, и поэтому, еле дождавшись, пока Андерсен присядет на кровать, нажала кнопку, вводящую организм в спящий режим. Райли тут же широко зевнула и легла, завалившись на бок. Прямо в уличной одежде.       До конца убедившись, что экран потух, а с состоянием Андерсен всё было настолько в порядке, насколько могло быть, Тревожность осторожно подошла к Радости. Та уже успела самостоятельно выключить вибрацию на кресле, но налить чай не сумела. Чайник был для неё слишком тяжёлым, но, видимо, она на самом деле пыталась. Потому что одна кружка лежала на полу. Удивительно, что не разбилась.       — Так, Радость, — тихо позвала Тревожность и села на подлокотник кресла. Радость с трудом открыла глаза, смотря затуманенным взглядом куда-то вверх, пытаясь сфокусироваться. — Дорогая, тебе надо немного попить, — она налила в оставшуюся кружку горячий чай и помогла Радости сесть в кресле. — И ляжешь спать, ладно?       — Хорошо, — хрипло сказала Радость. Сделав пару глотков, она тут же легла обратно и закрыла глаза. — Что произошло? С Райли всё в порядке?       Тревожность кивнула пару раз, чтобы Радость не переживала.       Она методично и заботливо объясняла про таблетки и их побочное действие. Радость явно ничего не понимала, но голос Тревожности заставлял её успокаиваться и ощущать себя в безопасности. Что-то внутри Радости подсказывало, что это жутко эгоистично и неправильно.       Тревожность была мила и заботлива с той, кто превратил её жизнь в ад. С той, кому всё сложнее было не срывать свою злость на ней.       Радость провалилась в сон до того, как эта мысль успела закрепиться в её голове.       Тяжело вздохнув, Тревожность укрыла Радость пледом. Она грустно улыбнулась и, поцеловав её в горячий лоб, ушла обратно к пульту.       План надо было срочно менять.