Такое долгожданное "прости".

- Дорогуша, я дома! - входная дверь поприветсвовала гостя криком несмазанных железных креплений и удивительно быстро отреогировав на родной ключ. - Что? - стоило недоверчиво высунуться в коридор, наклонив корпус, как в нос ударил ошеломительный запах спиртного. - Я пришёл, говорю же, глупыш, - ослепительно-искренняя улыбка и горящие глаза застыли образом перед самым носом, когда грудная клетка и плечи почувствали давление, а лёгкие уже били тревогу от переизбытка отвратительного запаха. - Что происходит? Ты пьян? - с каждым вопросом надежда получить ответы угасала, а Маку в объятьях насильника лишь растерянно положил ладони на ссутулившуюся спину, легонько прижав к себе. - Можешь поздравить, я наконец нашёл работу! - всё таже лучезарная улыбка и искренняя радость без доли подвоха. Странно. - Поздравляю... ***    Тема работы была довольно больной в этом доме. Каждый звонок из старенького центра "Работа есть!" с очередными вакансиями, пусть не столько приятными, но хотя бы возлогающими на себя  ответственность взять, обучить и дать денег молодому перспективному юноше, приводил к настоящей ярости, что будто хунами раз за разом обрушивалась на бедного сотрудника по ту сторону провода.    За равитиями событий Маку следил ещё с самого появления здесь. Тогда он ещё трусливый и шугающийся от каждого движения пикого не раз наблюдал такие приливы и надеялся, что это непогасающее пламя эмоций не замкнёт в круг и уж тем более не сожёт до тла бедную жертву.    На самом деле проблема таких вспышек была не в лени аппонента, а в его родителях, людях старой советской закалки, переживших распад союза и популярность подростковых группировок, а так же чётко уверенных, что единственному сынишке жизненно необходимо в 26 лет иметь жену, двух детей, работу, машину и собак или кошек. Пожалуй, это единственное, что у него спрашивали. *** - Спасибо! - Пик немного отстранился, взяв похолодевшие от страха ладони Маку в свои, - шарлотку будешь? - Шарлотку? - внезапная догадака окзалась истинной, - сейчас длинноволосый был в хорошем расположении духа, что уменьшало шансы на плохой исход и уж тем более отмечалось вероятность расправы, на равне с возможностью узнать получше пикового. А такие шансы упускать нельзя, - да, пожалуй. - Так и знал, - потрепав пепельные локоны, произнёс Пик и шмыгнул носом, - я позову когда всё накрю, заодно и расскажу про работу.    Пик удалился из комнаты и через несколько секунд кухни стеклянные нотки, разбовляемые простеньким намурлыкиванием.    Конечно, бояться сейчас не было смысла. Поведение пикового сведейтельствовало об опьянение и уж точно не алкогольном. Глупо было бы предполагать, что сначала с водки он будет пытаться утопить трефа в ванне, наполненной ледяной водой, а потом может с вина из быдла вдруг станет джентльменом, лояльным ко всем и всему. Нет, тут скорее другая причина... Только пока можно строить лишь догадки, причём самые добрые - это лишь никотин из самых дешёвых сигарет... - Милый, всё готово, иди сюда! - неожиданно, их кухни послышался не привычный для серого раздражённый крик, а будто мягкое предложение... Хотя понятнее становилось с каждым его словом - если не алкоголь, то либо сигареты, либо... Нет, пока что просто остановимся на их смеси.    Спустя несколько секунд, уставшему второму открылось удивительное зрелище - стол на две персоны, с белыми чашками, покрытие золотой каймой, и две тарелки из советского сервиза. С горькой ухмылкой подметил про себя необычайное чувство вкуса пикового, медленно проходя к блестящиму столу и удобно устраиваясь на стуле с поломанной спинкой. - Тебе наверно интересно, где я работаю? - ответом послужило невнятное "угу" со стороны стола, и Пик, стоящий у кухонного фасада, мучаясь со странной упаковкой мечтательно продолжил, - кондитер я. Вообще меня в сферу авто тянуло, но родители настояли, сказали, что между руками по локоть в грязи и жизнью в шоколаде, я обязан выбрать "сладкое царство", - будучи повёрнутым спиной к аппоненту, фиолетый усмехнулся, - я начинаю понимать, что не из вредности под их гнётом я лепил тарталетки, а не собирал моторы, - не без горького смешка подметил длинноволосый. - Интересно... - с каждой новой эмоций Пик, некогда жестокий и вспыльчивый открывался с новый стороны, как задумчивый и распологающий к диалогу парень. - На самом деле, что бы ты не думал, мне нравится эта квартира, - взгляд пикогого поймала грустная конфорка, изучающих слабый огонёк только с помощью спички, - я здесь с бабушкой вырос... - воодушевлённый вдох и тот со скрежетом на лету поставил в советскую духовку лоток с тестом, - меня конечно родители любили... Да, они не бросили меня, вопреки слухам. Каждый праздник мне отправлялись подарки, открытки и самые лучшие зарубежные игрушки, - уже привычная ухмылка, и взор устремился в неясно направлении, - бабушка мне потом рассказывала, что они отсылали деньги на моё содержание. Но кто бы мог подумать, что по 15-летию я встречу их на пороге и перееду к ним. А потом в 17 лет я узнал, что бабушка скончалась от сердечного приступа, - схлип и покрасневшие глаза заблестели под лучами жёлтый ламп, - а ведь она меня всегда поддерживала в любых начинаниях. Я и запчасти домой таскал и с пацанами собрания в комнате своей устраивал. Она вообще самой лучшей была, - на бледный щеках выступили блестящие дорожки, и Пик, облакотившись спиной на фасад, спокойно смотрел в грязное окно с печальной улыбкой, будто пытаясь в разводах разглядеть силуэт миловидной старушки, смиряющей уставшим, но добрым взглядом уже взрослого, но такого ранимого и чувственного внука. - А как её звали, если не секрет? - тихо с робким сожалением, со страхом о внезапной догадке, Маку уставился на Пика. - Моника, - с трудом подавляя приливы слёз, пиковый, шмыгая покрасневшим носом и продолжая держаться в спокойнейшей и усталой улыбке, невероятно печально добавил, - мы её всей семьёй называли Никой. - Мне безумно жаль - склонив голову, треф был готов просто молить о прощении за то, что использовал такое. Конечно, он боролся за жизнь, но упоминание такого, казалось сейчас слишком аморальным и бесчеловечным. - Ну ладно, что это мы всё обо мне и обо мне, может и ты чего-нибудь расскажешь? - после паузы, переведя дух, пиковый выглядел в разы лучше и лишь время от времени просматривал на монотонно тикающие часы на кремовой от обоев стенке. - Я? Ну, почему бы и нет... - сейчас Пик явно не в себе и скорее всего на утро даже не вспомнит ни слова сказанного трефом, если вообще вспомнит, что они говорили - я рос в семье, где отец хотел воспитать сильных и волевых детей. Всего нас было четверо, и каждого отец учил выживать, закалял характер... Дети к четырём учат числа и фигуры, а мы ходили босиком по снегу и завалялись... Как жаль, что отец понял сложность воспитания детей слишком поздно и, когда мне, самому старшему, было 7, отец начал срываться и винить нас во всех неудачах, часто выпивая, - Пик, с интересом слушая и оставив часы в покое, присел на против, не сводя с собеседника взгляд и время от времени водя пальцами по золотистой резьбе по искусной кружке, - последним стало то, что самая младшая из нас и единственная в семье дочь, оказалась онко-больной. Тогда отец будто с цепи сорвался: ушёл от матери, с двумя моими братьями, оставив матери сестру и меня. Ей было очень тяжело, нас содержал отец, и работать ей приходилось сутками, а как итог, получала семья копейки. Она хотела хотя бы облегчить жизнь детям и через слёзы, в возрасте 8 лет, я оказался в детском доме. - Это просто ужасно... - протянул Пик, явно ошарашенный такими новостями. - Да ладно... Зато я попал в приёмную семью в 10, и это стало началом лучшей жизни - она была мне как мать, а её сын, мой погодка, воспринял меня, как родного брата. Ты их помнишь. Тётя Белла и Эван, - облокатив подбородок на руки, он повернулся к тому же окну, и с лёгкой улыбкой всматривался в звёзды. - Удивительный диалог у нас завязал под чай, конечно... - вспомнив про блюдо, король Пик поднялся и лениво зашагал к плите, и укрутив газ, открыл дверцу, доставая своё творение, - она пахнет просто фантастически! - небрежно кинув прихватку в угол к холодильнику, подал угощение на стол, суетясь у гарнитура и подбирая лучший нож, - подавай тарелки, сейчас положим. - Да, конечно, - сейчас был лучший момент, что бы его максимально разговорить, и узнать больше информации... Хотя... Тут дело было уже не в выгоде, а в обычном интересе. Пиковый никогда не позволял себе такие откровения, а узнать его с другой, такой доброй и по-детски доверчивой стороны, так хотелось.    Несколько минут, и на резных торелочках с пионами, гордо воцарялась прекрасная, даже не подгоревшая шарлотка. От чая, к слову, отказаться пришлось несмотря на любое приличие, так как второй приём пищи, так ещё и такой тяжёлый, обещает в скором аукнуться нашему герою. - Ладно, я рассказал тебе про детство, теперь твоя очередь - радостный взгляд оповестил о готовности продолжить диалог, - я бы хотел услышать о твоём знакомстве с... Вару. - Ой, это очень короткая, но не менее интересная история, - лучезарная улыбка оголила на несколько секунд ряд желтоватых зубов и Пик продолжил, ковыряя вилкой горячий десерт, - иы с ним на курсе сдружились. Он тем ещё обалдуем был, даже на защиту диплома принёс тортик из печенья, творога и сгущёнки, - фиолетовый ассмеялся, погружаясь в счастливые времена, - я даже не знаю, как он вообще получил аттестат. Но другом он, признаться, был гораздо более хорошим, чем кондитером, - Пик вилкой оторвал небольшой кусочек от бисквита и, с интересом рассматривая разрез. В его словах явно что-то не сходится. Реакция на имя ясно показала, что Пик о чём-то жалеет или просто за что-то винит себя... Но сейчас, он слышит лишь рассказы о лучшем друге-одногрупнике, причём полные радости и приятной ностальгии. Но пожалуй, это сейчас волновало юношу меньше всего, так как от собеседника последовал вопрос. - Ты то знаешь, что я кондитер, а я даже представить не могу, кто ты. Хотя, делаю ставки, что область физики или математики, - с усмешкой произнёс пиковый. - Удача сегодня не на твоей стороне, - в полголоса заметил треф, - я ветеринар. Точнее, ветеринар-терапевт. Мне показалось, эта самая удачная специальность. - Да ну, и как тебя туда занесло? - с воодушевлением и неподдельным интересом, пиковый облакотился на руки, опустившись на столе ближе к аппоненту, - ты же на вид истинный технарь! - Скорее, естественник. Но всё же, я имею права сам задать вопрос, так как на свой ответил, - подавленный на оплошности, фиолетовый сложилось руки на груди, срожая трефа наигранной серьёзностью.    Разговор продолжался ещё долго. Такая спокойная, непринуждённая беседа казалась просто невозможной в данных условиях, но только до этого момента. Настолько изголодавшийся по самому обычному, по-человечски открытому и такому уютному диалогу.