Такое долгожданное "прости".

Ещё даже не пришло утро, а день уже сгущал серые краски над головой трефа. В 4 часа утра от дикой, скручивающей всё изнутри, боли, Маку быстро поднялся с кровати, готовясь к самому худшему - организм явно не в восторге от незапланированного ужина.    Стоя перед унитазом на коленях, юноша уже проклянал всё, что только можно. С каждым мучительной приливом, он ощущал целый спектр эмоций, когда пищевод буквально расширялся, готовясь с силой выталкнуть чёртову еду, но из-за слабости желудка, оставалась так на несколько секунд, а далее отдавала острой болью в глотке, а затем всё повторялось с новой силой. Даже когда порядком изнурённный за долгие часы борьбы ЖКТ совершал долгожданную победу над мерзкой пищей, незаметно приблежалось продолжение - спонтанные порывы без какого-либо результата. Пожалуй, самая болезненная и долгая часть. Наступила она через несколько минут, давала отдышаться уставшему за ночь существу и продолжала рвать глотку, напрягая всю пищеворитьельную систему, которая уже с болью отдавала дрожью в конечности, и туманила взгляд. Как итог - желчь, горькая на вкус, ещё продолжительное время кошмарящая носителя. Одним словом, всё самое наилучшее, что могло произойти с трефом, неминуемо накатило поздно ночью.    Благо, продолжалось это не долго. В этот раз, примерно к 7 часам утра, он спокойно выдохнул, ликуя над собственной победой, в гордом молчании. Запракинув голову вверх и пытаясь нормализировать сбивчивое тяжёлое дыхание, даже не заметил, как поднялся Пик.    Радовало одно - пиковому явно было не до трефа. Тихо пройдя к раковине, тот занялся чисткой зубов, то и дело кидая на серого взгляды не то жалости, не то отвращения, к столь низко опустившейся в его глазах персоне. В остальном, сразу после облегчения, потеряв голос и возможность есть, всё, что оставалось Маку, лишь покорно проститься с фиолетовым, уходящим на работу, выслушав при этом громкий мат, адресованный в сторону дерзкого замка. Далее мягкая, но грязная постель, закрытые шторы и бликующие звёзды на стене. Вобщем, самый обычный, приятный и облегчающий страдания сон. *** - Сволочь! - разжражённый крик, и в дверном проёме оказывается пиковый король, весь в не себя от злобы. - Что случилось? - А это ты мне расскажи, - Пик прошёл чуть далее, садясь на край постели трефа и с наигранным спокойствием, повернувшись к стенке со звёздами, принялся рассматривать блестящую россыпь, - ты вроде бываешь таким умным, но время от времени ты будто в развитии отстаёшь. - Я не совсем понимаю о чём ты... - обстановка понемногу начинала накаляться, а треф в ужасающих догадках уставился на фиолетового. - Не так давно, я начал вести... Ежедневник, если это так можно назвать, - пиковый переводит взгляд на пол, руками перебирая ткань пододеяльника, - вчера я увидел там, не поверишь, удивительную запись, - в голосе слышались раздражение и самая настоящая ярость, которая будто подливала в разгорающийся огонь эмоций носителя бензин, на глазах пылающий в близи Маку, по дуновению ветерка подбирающийся всё ближе к серому, - и остаётся лишь один вопрос, - Пик медленно поворачивается к жертве, пугая взглядом, будто жаждующим крови, - Что ты теперь знаешь? ЧТО Я ТЕБЕ РАССКАЗАЛ? - Пик резко хватает за волосы, поднимая лицо на уровень мокрых от соли глаз, криком вводя жертву в состояние, близкое к истерике. - Я... Ты говорил... Про бабушку... - через запинки, тихо и неуверенно, Маку пытается оправдаться, на что следует неудача, сопровождаемая ударом в живот и стягиванием на пол за пепельные волосы.    Оказавшись на полу, с накатывающей тошнотой, сразу получил не слабый удар ногой в хрупкие рёбра, согнувшись пополам от боли.  ***    Старенькая квартирка в тихом районе, наполненном приветиливыми и не совсем пенсионерами с теплом попреветствовала нового жильца. Дверь, тогда ещё более лояльная к ключу с ободранным брелком, легко запустила юношей в коридор и захлопнулась, будто механизм мышеловки, найденный невезучим грызуном. Впрочем, для Вару, выросшего примерно в таких же условиях, запах советских стен, дуба и шерсти расписных ковров на стенах, вызывал лишь самые ностальгичные и солнечные воспоминания. - Ты не волнуйся, здесь соседи тихие, а во дворе детей рано разгоняют... Ну, как тебе тут? - король заметил счастливый, задумчивый взгляд своего валета  направленный в окно. Тот с мягкой улыбкой будто рассматривал в потрескавшейся раме не то пышную листву под августовский солнышком, не то на приятно отдающие в сердце соседние хрущёвки, с теми самыми кремовыми шнурками, служащими для сушки белья живущих там людей.    Идея съехаться возникла случайно. Вару, живший далеко от университета, каждый год снимал квартиру поблизости, но не рассчитал, что искать их надо было ещё в мае, так как теперь из вариантов лишь убитые временем и квартирантами халупки, с неоправданно завышенной ценой. Сам же Пик, услышав про проблему лучшего друга, быстро откликнулся, предложив уютное место проживания и половину от коммуналки. ***    Резкий удар в живот ногой и, свернувшийся в три погибели треф, за волосы поднимает голову лицом к моральному уроду, через силу открыв глаза, на встречу расплывчатым силуэтам. - Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ ВЫВЕДАЛ У МЕНЯ В ТОМ СОСТОЯНИИ! - крик, глаза, налившиеся злобой и ненавистью, брови, высоко поднятые на смуглом лице и длинные пальцы, обвившие узлами серые пряди, сжимались с ужасной силой, выдавливая из трефа остатки слёз, солёных и горьких на вкус, - ИЛИ ТЫ РЕШИЛ СТРОИТЬ ИЗ МЕНЯ ДЕБИЛА!? - хватка на волосах достигает пика, жертва, тихо вскрикнув, кидает ладони к болевой точке, пытаясь облегчить страдания, получает не слабый удар в скулу, сила отдаётся полностью, без остатка, почувствовав всем телом удар, но даже на сантиметр не отдалившись от обидчика, начинает трястись от боли и рефлекторно кидает руки вниз, как опору, - Я СПРАШИВАЮ, ЧТО ТЫ УЗНАЛ, НЕ СЧИТАЯ БАБКИ? - Захлёбываясь в собственных слезах, уже разбирая горло в мучительной попытках сказать хотя-бы слово, остаётся в молчании, прирываемом всхлипами и вздохами засохшими губами, - ладно, я знаю, как тебя разговорить, - тихий смешок от ублюдка и тот быстро поставив на ноги и, грубо зжав запястье со всей силы, потащил к туалету уже истерящего от внезапных догадок трефа.    Ослепительный свет и тот с удара залетает в потрескавшуюся и пожелтевшую с годами ванну, быстро приходя в себя со звуками бегущей воды. Ледяная жидкость плескается сначала на дне, заставляя вздрагивать чувствительную кожу от каждого брызга, медленно поднимаясь на уровень щиколоток. Острая боль, проходя волнами тремора по телу от исходной точки до самой макушки и организм, сопротивляющийся температуре воды. Как только лини подошла ближе к грудной клетке, ухватившись за шею аппонента, произнёс тихо: - Что ты знаешь про мои прошлые отношения? - Ничего! - ответ явно был неверным, за шею голова резко опустилась в ледяную воду, и Маку со сбитым дыханием рефлекторно выставив руки на края ванны всеми силами стремлющийся сделать хотя бы глоток воздуха в стрессовой ситуации ёрзает и отбиваться от рук жестокого выродка. - Ответ неверный... Знаешь, я сам записал в ежедневнике, что рассказал тебе самый главный секрет. Ну так и что скажешь? - голова опять поднята от уровня воды, мучительной и болезненные вздохи, бешенное дыхание, с трясущимися руками выдавали накатывающую мучительной волнами истерику, - ну же, скажи по-хорошему! СКАЖИ, УРОД! - опять вода перед глазами, и похоже, что кислородное голодание, с вытекающими сильной тошнотой, жаром и болью в голове. Сил нет. Совсем. - Я ТЕБЯ СПРОСИЛ, ВЫРОДОК! - из под воды эти крики звучали монотонно, сливаясь в единый ком, нераборчивые реплики и крики. Пика это явно не устраивало, он нагибал голову всё дальше, будто сейчас хочет своими руками сломать позвоночник, или как минимум с особой жестокостью утопить.    Далее всё как в тумане, его за шею поднимают на ноги, резкая боль в запястье... Его явно сжали, причём потянули и повели в неизвестном направлении... Резких холод, леденящий и пробирающий каждый сантиметр тела,  резко вывел из транса, взгляд сфокусировался, и прямо перед носом закрылся балкон. ***    Он идеален. У него лучезарная и мягкая улыбка, удивительные кудрявые волосы, шелковистая кожа, выразительные зелёные глаза и веснушки, похожие на звёзды. Его густые ресницы и от природы правильные и тёмные брови на таком добром и светлом личике и руки с длинными пальцами и тонкими запястиями. Его природная худоба, такая красивая манера держать осанку ровной, будто он сидит за партой.    Превосходное чувство юмора, редкий дар поддержки, умение развеселить и привести в чувства парой фраз. Его холоднокровность в стрессовых ситуациях завораживала, он мог быстро собраться и здесь всё, что от него просят когда и где угодно.    Он любит его. Возможно невзаимно, но сердцу не прикажешь. Возможно, его проклятье страдать от неразделённой любви к.... Лучшему другу. *** - ПИК, ПРОСТИ, Я РАССКАЖУ ВСЁ, ЧТО УГОДНО! ПИК!    Снежинки кружились перед окнами, аккуратно присаживаясь на подоконники и старые крыши. Кошки и птицы покорно скрывались, кто в острых голых ветках, кто юркая в горки на детской площадке или пробираясь в подъезды, громко мяукая под носом у неравнодушных старичков и старушек, уходящий домой. - ПИК, ПОЖАЛУЙСТА, НЕ СОВЕРШАЙ ГЛУПОСТЕЙ!    На улице слышится вой собак. Так бывает, когда одна из бродяг отчаянно завывает на луну, снег или обычных прохожих, а уже домашние и другие уличные поддерживают, вставая на позиции будто многоголосым хором с самыми искусными и разнообразными партиями. - ПИК, пожалуйста... - встав на колени, треф пальцами будто цеплялся за блестящую поверхность стекла, как за последнюю надежду. Слёзы, такие горячие, обжигали кожу лица, скатываясь к подбородку. -Убей... Убей его... Ножом на кухне... Убей... - Кто здесь? - обернувшись, серый никого не увидел за собой. - Убей его... Убей, когда он доверится... Убей... Убей... - ДА КТО ЭТО ГОВОРИТ? - новая волна паники парализовала Маку, тот быстро и сдавленно дышит, озираясь и бегая взглядом от угла к углу. - Убей... Убей его... Убей ножом... Убей скорее... - Я НЕ БУДУ НИКОГО УБИВАТЬ! - Убей... Убей... - Я НИКОГДА НИКОГО НЕ УБЬЮ! - Я и не сомневался... - на лице яркими красками играло недоумение, Пик смотрел на трефа, как на отсталого в развитии, с неким отвращением. - Я это не тебе... - Ёщё б ты это мне сказал.... Я тебя приглашать должен? - Прости, я... - начал было бубнить треф, проходя в дверь, заботливо открытую восьмым. - Да ладно... Я вижу, у тебя не всё в порядке, - последняя фраза кинута с непередаваемой злостью и мерзостью, что так характерна для Пика в отношении серого.