Минералогия

      — Никогда не делай так больше! О, могущественный Повелитель Янтаря, спасибо, что… Ты поняла меня, Рена?!       Горячие слёзы обиды катятся по щекам, размывая грязь и пыль по коже, а в груди смешиваются досада со стыдом, когда дедушка говорит со мной таким строгим-строгим голосом, смотря сверху вниз. Я чувствую себя маленьким щенком, которого ругают за какую-то мелкую шалость — и тем обидней, ведь, как мне кажется, ничего по-настоящему плохого я не сделала. И уж точно не заслужила того, чтобы меня отчитывали… Я прячу глаза под когда-то бывшим белым козырьком кепки, понурив голову, но, конечно, дедушка видит, что я плачу. И слышит тоже, потому что я начинаю всхлипывать. Щекам становится ещё горячее, и хотя солнце сейчас в зените, это не только из-за его всепроникающих лучей, от которых на открытой местности нет спасения. Нет спасения ни от солнца, ни от стыда в груди, ни от дедушкиного голоса. Солёные капли падают с кончика носа вниз на песок, не переставая.       Дедушка никогда ещё не ругал меня так сильно. Может быть, он и не кричал на самом деле, но звучал разочарованно, что было в сто раз больнее. «Рена, ты же умная девочка, неужели ты не знаешь, что…» «… это было очень глупо…» Я не могу выносить слов о том, что я сделала что-то глупое и необдуманное. Очередной приступ жалости к себе самой сначала парализует на пару секунд, пока я пытаюсь сдержать плач, а потом слезы начинают литься как будто бы с удвоенной силой, и я больше не вижу дедушкиного силуэта, плюхаясь на колени прямо в придорожную пыль, начиная рыдать по-настоящему. Глаза режет от слёз и, наверное, мелких песчинок, которые неизбежно попадают на ресницы, когда я тру глаза руками. И больше не слышу ничего. Не хочу слушать про то, какая я глупая. Особенно от дедушки.       Я не знаю, сколько я проплакала, но затем дедушкины ладони опустились мне на плечи успокаивающей тяжестью и прижали меня к его груди.       Так в двенадцать лет я выучила урок, который несколько раз спасал мне жизнь, когда я стала старше: никогда не заходить в неисследованные пещеры и заброшенные шахты без надлежащей экипировки и в одиночку. После я поняла, почему оптимальна группа из трёх человек с определёнными психологическими качествами и семейным положением. Во-первых, команде нужен признанный лидер, человек, способный быстро принимать адекватные решения. Во-вторых — замыкающий, который будет оценивать обстановку позади при движении группы по маршруту исследования. В-третьих — хотя бы один человек должен иметь тесную связь с семьёй, родственниками и детьми, иметь хоть кого-то или что-то ценное на поверхности, и пусть лучше это будут люди или животные. Такая группа способна справиться со многими препятствиями с помощью банальной физической силы, но при этом продвигаться в исследовании достаточно быстро. Это очень важно, потому что подземные образования могут простираться в длину на многие десятки километров. Три человека поддерживают нужный уровень работоспособности, внимательности, плюс, конечно, группа способна позаботиться о безопасности друг друга, даже если кто-то пострадает. И, в случае непредвиденных обстоятельств, у группы из трёх шанс выжить больше, чем у одиночки.       — Я не буду больше уходить так одна, я обещаю. Это было неосмотрительно, дедуль. Прости меня, — шепчу я, положив голову на дедушкино плечо, пока мы сидим рядышком с нашей палаткой. Люди вокруг не шумят, устроившись на послеобеденный привал, и мы тоже отдыхаем. Дедушка выдерживает небольшую паузу, смотря куда-то вдаль, а затем говорит:       — Я видел много смелых и решительных геологов и минерологов за свою жизнь. Некоторые из них могли работать в одиночку. Но для этого нужна особая причина, девочка моя, особые обстоятельства. Просто так без команды углубляться внутрь неизвестной породы не стоит. Это опасно, очень опасно. Это скорее экстремальный спорт, а не полевое исследование, и что угодно может пойти не так. Ты же знаешь, что наши люди никогда не уходят меньше чем по трое, — я снова слышу призрак осуждения в его голосе и сильнее притягиваю колени к груди. Наверное, со стороны я похожа на креветку.       — Я благодарю Клипота, Повелителя Янтаря за то, что с тобой ничего не случилось за эти полчаса, Рена. Я и представить не мог, что ты так внезапно в уже третьей экспедиции решишь уйти одна из лагеря, да ещё и сразу в пещеры… Да так далеко!       Мне просто не показалось, что местные породы склонны к разрушению… К тому же, я всего лишь зашла в ответвление от выбранного нами основного коридора. Говорить это дедушке, я, конечно, не стала, цепляясь за новую отвлеченную тему:       — Ты думаешь, Эон правда смотрит за нами? — я устала, поэтому просто смиряюсь с, теперь я понимаю, справедливыми упрёками. Дедушка вздыхает, погладив меня по голове.       — Никто не может точно сказать, когда Эоны обращают внимание на простые и ничем не выдающиеся формы жизни. Что мы знаем о них и их мыслительных процессах? И всё же с уверенностью можно сказать, что иногда они это делают. Поэтому попросить о защите и поблагодарить за удачу Повелителя Янтаря не будет лишним.       — Я бы хотела однажды встретиться с Клипотом… Или с Эоном Эрудиции! — я обхватываю дедушкину руку, всё ещё лежа головой на его плече. — Может быть, мне даже под силу стать Эманатором, когда я стану взрослой! Что скажешь?       — Люблю тебя за то, что ты такая фантазёрка, — смеется дедушка, не убирая ладонь с моей макушки. — Может быть, тебе и удастся понять, что такое Эрудиция или Сохранение, и ты привлечешь взор какого-нибудь Эона. Но знаешь, нам, простым людям, лучше жить, не связываясь с божественным.       — Ты так давно занимаешься своими научными изысканиями и организуешь походы… Ты больше всех знаешь о минералах и камнях, дедуль. Мне кажется, Повелителю Янтаря бы понравилось твоё Сохранение. Хотела бы я однажды такую же коллекцию минералов, как у тебя, — дедушкина коллекция минералов изучалась мной, по словам родственников, чуть ли не с трёхлетнего возраста, и иногда он сам шутил, что я помню картотеку уже гораздо лучше, чем он в его почти преклонном возрасте.       — «Моё Сохранение»? Что ты имеешь ввиду? — я чувствую облегчение, когда спокойные огоньки в дедушкиных глазах возвращаются окончательно, и задорно продолжаю:       — То, что ты делаешь, как ты живёшь и над чем работаешь! — я поднимаюсь на ноги, почти подпрыгивая, потому что наконец нашла удачный момент, чтобы показать дедушке кое-что очень важное, что не могла сделать раньше из-за боязни напомнить о своём проступке и получить ещё одно наказание. — Кстати… Я уже давно хочу тебе кое-что показать. Смотри! Я достаю из кармана зелёного комбинезона камень, а затем протягиваю его в руки дедушке.       — Я нашла его в той пещере. Как думаешь, это берилл? Похож на мою одежду… Когда она была чистой.       Одной рукой дедушка забирает у меня кусок породы с небольшим, но красивым зелёным кристаллом, внимательно рассматривая его секунд десять, а затем порывисто пожимает мне руку:       — Поздравляю, Рена! Почти наверняка изумруд, девочка моя, — он замирает на секунду, улыбаясь и смотря мне в глаза. — Нам сегодня улыбнулась удача. Поблагодарим же Клипота за это.

***

      Медленно рука дедушки превращается в уголок подушки, которую я сжимаю в пальцах, просыпаясь. Эмоции после всех этих снов такие яркие, чуть ли не ярче, чем бывают в реальности, и в то же время окутаны полупрозрачной дымкой, которая не позволяет дотянуться до утешающих образов снова. Дедушка остался там, во сне, а я лежу под белым одеялом, пытаясь сохранить в памяти наш диалог — первый сон за последние две недели, который я хочу запомнить несмотря на то, что он пропитан пусть и светлой, но всё же грустью. Иногда я перечитываю некоторые из дедушкиных сохранившихся рабочих журналов. Я скучаю по нему и очень люблю, когда он мне снится.       Что же мы говорили о Сохранении?.. Это внезапно кажется очень важным, и я не открываю глаза, пытаясь ещё раз расслабиться и вернуть себе ощущение грёзы, но уже поздно — я успела немного сбросить с себя сонливость, и вот уже воспроизвести точную мысль невозможно      Что такое Сохранение?.. Маленькая я знала ответ, потому что рядом с ней был дедушка.       Увы, теперь я не могу вспомнить.       А Авантюрин здесь? Эта мысль тоже приходит внезапно, но я быстро вспоминаю, что нет — он был занят, вероятно, до поздней ночи, потому что, когда я ложилась спать, его ещё (или уже) не было в номере. Но всё в порядке, потому что я спокойно уснула сама. Даже без настоящих кошмаров, к собственному удивлению.       — Почему бы тебе не попробовать слушать запись со счётом перед сном?       Я дёргаю уголком губ, чувствуя себя и виноватой, и недовольной одновременно:       — Ты можешь этого не делать. Тебя не принуждают. Если тебе надоело, просто скажи. Жила же я как-то до твоего появления… — не могу справиться с защитной пассивной агрессией, и жалею об этом, но уже поздно.       — Конечно, я успел увидеть, каково это было. «Как-то» — отлично описывает всё положение вещей. Хотя, конечно, я не претендую на роль спасителя, ха-ха. Мне просто интересно, почему ты не пришла к этому достаточно простому решению сама. Не говоря уже о таблетках.       — Ты считаешь, что я не додумалась до этого? — я вскидываю бровь, смотря на Авантюрина. — Я могу включить запись, да. Будь уверен, я пробовала. Но лучше всего работает, когда я считаю сама для себя, хотя это утомительно, либо когда я слушаю живой голос кого-то знакомого рядом. Не знаю, как объяснить. Я просто знаю, что запись — это запись, и не могу расслабиться, считая вместе с ней, — не успеваю я сказать про то, что он сам не использует таблетки от бессонницы, как меня перебивают.       — Тебе нужно контролировать даже заранее сделанную запись? — я слышу очередную язвительную нотку и морщу нос, отводя взгляд.       — Проблемы? — я делаю паузу, смотря в сторону. — Мне не нужно контролировать тебя.       Ну что ж. Авантюрин либо ушёл на очередные встречи то ли с Луче, то ли с Роджия, которые пока, как мне кажется, ни к чему не приводят, либо отсыпается, поздно вернувшись в отель. Нет необходимости будить его, если это так. У меня есть собственные планы, многие из которых требуют особых сил и времени, и точно не требуют присутствия коллеги.       За завтраком в собственной постели я сверилась со списком вещей, которые я уже успешно перетащила к точке X (моя головная боль), и проверила, что ещё осталось. К моему удовольствию, сравнение списков показало, что вещей там только на один заплыв, а это значит, что всё готово, и начинать операцию можно в любой момент. Недостающее можно принести прямо с собой непосредственно с началом действий. Начало действий… Мысль об этом заставила меня чуть-чуть поежиться, как будто от холода. Пока не было по-настоящему страшно, но волнительно — да.       Не знаю, заметил ли Авантюрин мою внезапно открывшуюся любовь к плаванию на катере и дайвингу, но я ни разу не брала его с собой, когда дело доходило до погружений и переносу (переплаву?) вещей к точке X. Я сознательно избегала «рабочих» морских прогулок в его компании, понимая, что вряд ли получу одобрение с его стороны. Да, в целом, я осознавала, что задуманный план — огромная проблема, но мне совершенно не хотелось слушать мысли Авантюрина на этот счёт. Если посчитает нужным, то спросит сам о моих странных перебежках от отеля до пляжа, а с пляжа на катер. Если бы он что-то заметил, мог бы даже попросить официальный отчёт не только от меня, но и от тех двоих работников КММ, которых я выбрала для сопровождения. Я дала им чёткое разрешение описывать всё, как полагается, не утаивая подробностей моих действий, так что моя совесть чиста. Я делаю всё, что предполагает подписанный нами контракт в конце концов.       Более того, я обязательно подготовлю очень подробный протокол.       — Знаешь анекдот про шпиона КММ, который пытается украсть технологию у учёных?       — Ну?       — Не сильна в рассказывании таких баек… Суть сводится к тому, что никому не нужны научные статьи даже из закрытого доступа, и даже из доступа Общества Гениев. Чтобы понять подводные камни и суть открытия, нужно читать лабораторный журнал.       — Ты хочешь сказать, что…       — Да. Реальная карта месторождения и шахт добычи никогда не публиковалась. Я уверена, что знаю как минимум десять незадекларированных входов и выходов.       Мой диалог с братом прерывает резкий оклик:       — Эй, Тиндаль! Гони сюда, давай-ка побеседуем об этом.       Вчера я ходила на местный рынок сувениров, высматривая очень конкретные палатки, где можно было найти не только красивые ракушки, но и полудрагоценные камни, которые меня интересовали больше всего. За праздным разговором я узнавала у лавочников, откуда они взяли тот или иной осколок, с удовольствием брала в руки всё, что они мне предлагали, и рассматривала камни со счастливой улыбкой легкомысленной девушки, которая просто ищет, чем бы ей украсить интерьер.       Я не нашла ничего, похожего на аквалерит, даже в виде сростка с основным минералом.       А ведь несколько дней назад мои роботы-таки принесли маленький, просто малюсенький осколок акварельного переливающегося минерала, что заставило меня запрыгать от радости прямо на пляже и практически броситься в объятия к Авантюрину, от чего я всё же удержалась. Во-первых, я была счастлива, потому что мы действительно нашли аквалерит, а во-вторых — программа по распознаванию сработала корректно. Значит, судя по данным, дальше по пещерам аквалеритов должно быть больше. О качестве пока судить не приходилось, но это проблемы следующего этапа.       Что эти два факта говорят, если поставить их рядом? Местные либо не знают цену аквалеритам, либо просто не находят их и не спускаются так далеко в сеть местных пещер. Первое маловероятно — если бы люди обнаружили их, то обязательно бы попытались продать. Аквалериты в россыпях очень популярны и для украшений, и для отделки интерьеров, но здесь нет и намека на то, что они кому-то попадались. А я обошла все-все ряды, даже два раза, чтобы убедиться, что я ничего не пропустила.       Всегда приятно быть первопроходцем. И приятно знать, что делаешь это всё не просто так. У лаборатории добычи и переработки полезных ископаемых технологического отдела КММ должна быть кристально чистая репутация, и чистота эта должна быть как у самого идеально выращенного монокристалла кремния.       — Никто из наших не знает эти туннели так же хорошо, как ты. Будешь ведущим. Это не обсуждается, Тиндаль. Приноси пользу, раз уж свалилась нам на головы.       

***

      Расмо Роджия — крупный и крепко сложенный мужчина неопределенного возраста со смуглой кожей — сидит напротив меня через стол, нервно куря сигарету за сигаретой. Я знаком с этим типажом: богатые, неприятные, консервативные, скорее даже твердолобые, пахнущие дорогим алкоголем и сигаретным дымом. Когда за этим образом есть настоящий основатель бизнеса, нужно быть настороже. Но несмотря на всю свою трепетно лелеемую внушительность и масштабность, Расмо Роджия всего лишь унаследовал то, что принадлежало его более успешным старшим родственникам. Более того, этот человек даже не был первым в очереди на наследство, пока его старший брат не умер при весьма тривиальных обстоятельствах, не стоящих пристального внимания. Насколько мне известно, Расмо не был против стать главой после своего отца, но особенной склонности и таланта к ведению бизнеса у него не было. Он не стал выдающимся управленцем, не преумножил масштаб и выручку, в целом, жил весьма обычную жизнь для людей подобного сорта. Нет ни существенных достижений, ни значительных провалов. Зато кое-что он приобрел сполна — неприятный характер и чрезмерное чувство собственной важности.       Когда мы только летели на М-2001, я ставил на то, что нужно вести дела с кланом Роджия. Если оценивать положение дел в цифрах, он имел в собственности гораздо больше активов — пляжных территорий, торговых площадей, отелей и ресторанов, контролируя нижнюю и более активную часть города. Из-за этого естественным путём у Роджия концентрировалось куда больше интересных для Корпорации личностей. И отель клана Луче был выбран тоже не просто так. Я надеялся сыграть одновременно и на том, что окажу расположение семье, находящейся в менее выгодной позиции, и на том, что Роджия наверняка захотят показать свою большую ценность для КММ. Строго говоря, раньше две семьи не враждовали, скорее просто сосуществовали рядом, не проявляя друг к другу большого интереса — у каждой была своя целевая аудитория, на которую они и работали годами. Расшириться за счёт средств Корпорации Межзвёздного Мира — да, это именно такой план я собирался предложить им обоим, пока внезапно Расмо Роджия не упёрся рогом в то, что не будет вести с нами, дел, пока… И тут начались перечисления условий, которые тогда почти заставили меня рассмеяться в голос. Антонио Луче не был столь категоричен, что уже на начальном этапе заставило меня повнимательнее присмотреться к его предложениям.       Что ж, теперь он мёртв, а я сижу прямо напротив предполагаемого заказчика его убийства. Мужчина хмурит массивные чёрные брови и в очередной раз закуривает, глядя куда-то в пространство, а затем резко фокусирует взгляд тёмных глаз на мне и бросает:       — Финальные переговоры пройдут завтра, мистер Авантюрин, и я настаиваю на этом. Я, вы, наследница покойного Антонио. Поминальная неделя уже прошла. Пора переходить к делам. Я думаю, вы уже понимаете, что ставить на девчонку Луче не имеет смысла. Она ещё недостаточно зрелая, чтобы вести бизнес-дела своего, будем честны, тоже не слишком успешного отца. Кланы Роджия и Луче пару сотен лет владеют двумя частями этого курорта, и, как вы можете видеть, моя семья преуспела в его развитии значительно сильнее. Соглашайтесь на мои условия. Со мной КММ приобретет куда больше.       Я не даю ему увидеть ни одной эмоции на моём лице, кроме исключительно нейтрального выражения и расслабленной мимики, хотя намерение провести переговоры уже завтра меня ставит в небольшой тупик. Расмо Роджия — великовозрастный дурак. Марин Луче — удивительно сговорчивая и неглупая девушка. А Рена считает, что аквалериты должны локализоваться именно на её «верхней» территории, выходя в том числе далеко за рамки освоенных туристических мест. В общем-то, это и было второй причиной поддерживать Луче.       Я улыбаюсь нейтрально и вежливо:       — В таком случае сообщу свою позицию на завтрашних переговорах, мистер Роджия. Тогда мы всё и обсудим в мельчайших деталях. Вы ведь понимаете меня, не так ли?       Смуглый мужчина стряхнул пепел с кончика сигареты и язвительно ответил:       — КММские игры.       — Только бизнес и желание получить наибольшую выгоду. Я думаю, вы можете меня понять как никто другой.       В комнате, отделанной тёмным деревом, жёлтый свет ламп создаёт ощущение наступившей ночи, и хотя я знаю, что это не так, отсутствие окон делает своё дело. Глаза мужчины напротив внезапно меняют выражение, и я вслушиваюсь в его слова, не понимания, к чему он клонит.       — Ваша спутница тоже имеет отношение к бизнесу? Или она действительно просто гостья? — смена темы заставляет мой внутренний маяк ощущения потенциальной опасности замигать. Не люблю я переходов к обсуждению личной жизни на такого рода встречах.       — Ох, ха-ха-ха, мистер Роджия, ваши вопросы меня удивляют! Я думаю, что ясно дал понять, что ответственный за сделку между представителями Маре-1 и КММ являюсь только я, — мне действительно не нравится его уточнение насчёт Рены. И тем будет лучше, если я пойму, от чего нам придётся защищаться.       — Но ваша спутница такая любопытная, мистер Авантюрин! Почему начальница лаборатории КММ, связанной с добычей полезных ископаемых, половину вчерашнего дня провела в торговых рядах, разглядывая каждую пылинку на прилавках? Неужели в нашем скромном уголке есть что-то, что может её заинтересовать?       Отмахнуться от этого вопроса проще простого, что я и делаю незамедлительно.       — Эоны видят, мистер Роджия, вы слишком подозрительны. Вы верно подметили её служебное положение, и в этом вся разгадка. Поверьте мне, она энтузиаст, который может провести десять минут за разглядыванием случайного камня, который она только что нашла на дороге. Нам не понять учёных её уровня и то, что происходит в их головах, — этот человек не смог выяснить ничего существенного, зато дал мне однозначно понять, что он приглядывает за Реной. Ценное знание. И очередное подтверждение того, что он не слишком талантлив, если в начале партии разбрасывается козырями.       — И вас интересуют такие женщины? — внезапный утробный смешок мужчины напротив почти заставляет меня поморщиться, не говоря уже о нескрываемой сальности его тона. Может быть я и назвал Рену своей любовницей, но это не значит, что мне нравится слышать подобное.       — Не жалуюсь, — единственный короткий ответ, который я посчитал нужным дать.       — Завтрашний день, мистер Авантюрин. Подготовьте всё необходимое.       — Корпорация Межзвёздного Мира и я лично не играем в игры, не стоящие того, мистер Роджия. Будьте готовы и вы.

***

      [Я] 12:17       Доброе утро! Радостная новость — завтра состоятся финальные переговоры с двумя семьями. Можешь паковать вещи домой~       [Рена Тиндаль] 12:18       Ого, они внезапно решились?       Я слегка не ожидала.       Когда ты вернёшься сегодня?       [Я] 12:19       Когда-нибудь вечером. Нужно подготовить бумаги с Луче.       Кстати, ты не замечала за собой слежки?       [Рена Тиндаль] 12:19       Нет… Чья?       [Я] 12:20       Клана Роджия. Вчера видели, как ты гуляла и рассматривала минералы и ракушки.       Нет, правда, посиди в номере, пособирай вещи, а вечером можно снова сходить отдохнуть на пляж. Согласна?       Кстати, я очень полагаюсь на твои расчёты относительно аквалеритов, ха-ха-ха. Без них, конечно, контракт с Луче нам не так выгоден.       [Рена Тиндаль] 12:21       Конечно, я понимаю.       Насчёт встречи посмотрим. Буду занята окончательными подтверждениями своей теории, но к утру завтрашнего дня у тебя будут все нужные данные для заключения выгодной сделки. До встречи.

***

      Когда я блокирую телефон, осознавая смысл только что прочитанного сообщения, по коже пробегает волна мурашек, а потом ещё одна, и ещё… Я сглатываю — чёрт, я думала, что у меня будет ещё несколько дней. Прилив адреналина захватывает меня с головой, и несколько раз сжимаю и разжимаю кулаки, справляясь с нахлынувшими эмоциями. Это происходит прямо здесь и сейчас. «Кстати, я очень полагаюсь на твои расчёты относительно аквалеритов»...       Только в настоящих делах на одни расчёты полагаться нельзя, особенно когда данные для них собираются за неделю двумя маленькими станциями. Я, конечно, уважаю людей, моделирующих даже карты целых планет, но у них по крайне мере есть огромные массивы данных, которых сейчас нет у меня. Интересно, когда Авантюрин писал «Без них, конечно, контракт с Луче нам не так выгоден», какую эмоцию он хотел у меня вызвать? Надеялся ли он на то, что я ещё сильнее постараюсь предоставить самый лучший результат? Понимает ли он моё положение и настрой?       И знает ли он, как я собираюсь получить полное подтверждение моей теории локализации аквалеритов?       — Рена… Ты всё ещё не спишь? Я же говорила тебе, только зрение сильнее испортишь… Давай, иди, хватит тебе на сегодня. Уже становишься похожей на призрак.       Мелкий почерк в лабораторном журнале перед глазами расплывается. Я пытаюсь сфокусироваться на растущих кристаллах селитры, бликующих в жёлтом неярком свете.       — Да. Сейчас пойду.

***

      Я возвращаюсь в отель после встречи с Луче, когда на небе уже загораются звёзды, чувствуя нарастающий кураж — то ли из-за того, что завтра мне предстоит завершить историю с переговорами на Маре-1, то ли из-за того, что хочу снова предложить Рене вместо похода на пляж заглянуть в казино. Мне нужно почувствовать, как удача вертится где-то рядом со мной, на кончиках моих пальцев. Игра начинается не тогда, когда все стороны переговоров входят в комнату, нет, она начинается задолго до этого. Каждое случайное событие ведёт нас туда, где мы в итоге оказываемся, каждая мелочь на пути имеет значение, и я знаю, что нет более капризной материи, чем удача. У меня есть свои собственные традиции, связанные с тем, как её привлечь, как заставить её играть на моей стороне. Иногда перед важным делом правильным будет упустить всю свою удачу, выкидывая минимальные значения на кости, чтобы фортуна вернулась к тебе в решающий момент игры, а иногда наоборот — её нужно заработать, привязать к себе заранее, попасть в волну выигрышей, где ты просто чувствуешь, когда пора делать ставку, и срываешь победу раз за разом. Это тот случай, когда я хочу видеть каждую ставку удачной.       И я хочу, чтобы Рена Тиндаль была там со мной сегодня вечером как мой счастливый амулет. Возможно, не только в казино.       Потому что моя с ней игра тоже началась не сегодня, и я почти уверен, что уже одержал нужную череду побед, которые должны привести меня к чему-то большему. Я хочу сорвать этот финальный джекпот вечером даже сильнее, чем заключить, наконец, договор с Маре-1.       Я мог бы подарить ей большой букет как бы в честь завершения нашей командировки. Внезапно в памяти всплывают её слова, сказанные несколько дней назад — она считает цвета моих глаз красивыми. Не будет ли слишком навязчивым и эксцентричным принести ей букет с цветами, которые будут напоминать ей об оттенке моих радужек?.. Боюсь, я ещё недостаточно глубоко погружён в её вкусы, чтобы подарить по-настоящему редкий самоцвет. И кто знает, есть ли вообще место в её коллекции для чего-то нового?..       На краю сознания кружится глупая шутка с заигрыванием со смыслами, но я держу её на особый случай.

***

      Мне нравится тёплая ночь на М-2001 и тихое биение волн о корму катера, которое успокаивает мои нервы и позволяет думать, что сердце бьётся в ритм моря, а не просто заходится в небольших приступах паники. Мы движемся аккуратно, не набирая оборотов двигателя, но расстояния здесь не такие большие, чтобы медлительность стала проблемой. Ориентироваться приходится только в свете двух виднеющихся на небе спутников и звёзд, чтобы на всякий случай привлекать поменьше внимания с берега. К счастью, удаётся это неплохо, потому что ночи последнюю неделю здесь совсем ясные, и водная гладь — тёмно-серебристый двойник неба — хорошо отражает сияние ночных светил. Навигатор я не выпускаю из рук ни на минуту, потому что от точности приближения к координатам подводного входа зависит, ха-ха, ни много ни мало моя собственная физическая безопасность. Мы движемся параллельно ставшему отвесным берегу, проплывая ещё один закрытый пляж, к которому было бы сложно попасть с суши из-за скал: его я иногда использовала как промежуточный склад вещей и оборудования. Но пляж исчез из поля моего зрения за несколько минут, из-за чего я снова уставилась на размеренные невысокие волны и море, возвращаясь к тревожным мыслям о неизбежно приближающемся моменте реального начала операции. Всё слишком знакомо и непривычно одновременно.       Перед прыжком в тёмную воду я чувствую дрожь, то и дело пробегающую по спине, напоминающую о прячущихся в каждом из нас первобытных страхах темноты. Что уж говорить о сочетании страхов перед глубоким океаном и темнотой?.. Хорошо, что в ночном небе есть несколько спутников, а я проворачиваю такой маневр не в первый раз, пусть и впервые — ночью. Зато я нередко плавала недалеко от берега по вечерам, когда мы ходили на пляж с Авантюрином. Так что, можно сказать, я тренировалась. К тому же света в туннелях не будет никакого, кроме искусственного, как и по дороге ко входу, так что настолько волноваться не было причин. Наверное.       Я смогу сделать всё правильно? Не убил ли год сидения на кресле в лаборатории моё глубинное чувство каменной породы? Я смогу пройти весь запланированный маршрут? И найду ли я аквалериты?..       Дедуль, прости меня, если ты видишь меня сейчас. Мне очень стыдно, но мне нужно это сделать. У меня контракт, понимаешь?.. Я должна сделать всё идеально. На меня рассчитывает КММ, а ещё мой коллега и друг. На меня полагаются как на специалиста, и мне нужно быть смелой.       Когда мы достигаем нужной координаты, я даю отмашку двум работникам-солдатам на борту катера, проверяя герметичность водолазного костюма и в очередной раз убеждаясь, что сумка на спине не даёт слишком большого перевеса. Чёрные маски внимательно смотрят на меня, по крайне мере, я надеюсь на то, что они внимательны. Пусть я и организовала всё таким образом, что от их потенциальных ошибок всё не могло пойти крахом полностью, всё же хотелось верить в их способности. Я собираю свою уверенность, концентрируясь на том, чтобы звучать спокойно и убедительно. Когда я открываю рот, мой собственный спокойный голос заставляет меня перестать испытывать мандраж:       — Вы подробно изучили предоставленные мной инструкции?       — Да, мэм!       — Основная задача?       — Доложить мистеру Авантюрину о положении дел лично, по возможности ожидать вас завтра с трёх часов утра на этом же месте, или же действовать по указанию мистера Авантюрина, мэм!       Я выразительно приподнимаю одну бровь, напоминая, что кое-что в перечислении было упущено. Один из людей в чёрной маске откашлялся и продолжил:       — Мы будет ожидать вас здесь в течении часа на случай незапланированных событий, а затем незамедлительно вернёмся в отель, чтобы лично доложить руководству о начале операции.       Я удовлетворительно кивнула, начиная финальную подготовку костюма к погружению, снова жалея о том, как мешаются длинные волосы и как туго их приходится затягивать.       — Всё ради Повелителя Янтаря! — три голоса, два мужских и один женский, не слышимый через костюм, произнесли ритуальную фразу КММ. И я наконец готова.       Раз. Два. Три.       Над головой смыкается водная гладь, принимая меня внутрь, как собственную капельку, и сразу же становится темно, потому что я не выныриваю на поверхность, а наоборот пытаюсь уйти глубже. Кожа ощущает прохладу из-за небольшого перепада температур, но замерзнуть не получится даже в более глубоких слоях воды — костюм справится с этим. Я с удовольствием отмечаю, что сидит он на мне даже удобнее, чем обычно, а пальцы не соскальзывают с ручек глайдера, ну, или я так крепко вцепилась в него на этот раз при прыжке… Я доплываю всего лишь метров двадцать до отвесной скалы берега, включив фонарь на глайдере, а потом начинаю своё медленное движение вниз, распугивая маленьких рыбок и стараясь не пропустить за водорослями нужную мне пещеру. Страшновато плыть вот так, когда всё, что тебе дозволено увидеть, помещается в не самый широкий луч искусственного света. Когда через несколько минут достигаю второй нужной полости, я уже успеваю начать паниковать, что пропустила её, но нет — к счастью, оставленный маячок, мигающий зелёным светом, был на месте, подсвечивая вход. Мне становится куда уютнее в уже знакомом природном скальном проходе из тёмных камней, проточенном неизвестными силами литосферы, атмосферы и океана. Здесь, по крайней мере, я гораздо лучше чувствовала верх и низ, к тому же я знала, что плыть по нему нужно будет недолго. В первый раз было куда страшнее, учитывая то, что тогда я не догадалась сразу встроить в глайдер свою приблизительно смоделированную карту.       Лёгкий приступ клаустрофобии, который я стала ощущать через минуту, укладывался в список допустимых состояний, хотя и не был желателен.       Не колебаться. Не нервничать.       Mente et malleo!       — Мои рекомендации, Тиндаль, и слушай их внимательно, повторять ещё раз не буду даже для тебя: никаких экстремальных походов, поменьше стресса и лечение у психотерапевта, работающего с ПТСР. Не отказывайся от медикаментозного сопровождения, потому что оно тебе нужно, я уверен.       — Говоришь, что не будешь повторять, а сам уже около года это делаешь, Рацио.       — Раньше у меня было куда лучшее мнение о тебе. Я считал тебя разумной и способной относительно трезво оценивать положение вещей.       — Ты уже год напоминаешь мне о том, что у меня наблюдаются немотивированные вспышки агрессии и опасного поведения. Куда уж хуже? Полагаю, я уже снюсь тебе в кошмарах, и ты давно пожалел, что взялся меня осматривать.       Золотисто-янтарные глаза Рацио не говорят мне ни о чём, кроме плохо скрываемого разочарования, и я думаю, что так или иначе — я причина этого выражения на его лице.       — В отличие от некоторых, я давно не вижу кошмаров.

***

      Я делаю глубокий вдох, стучу в дверь и уверенно вхожу в номер Рены, который уже начинал ассоциироваться у меня с чем-то уютным и спокойным. Не думаю, что она специально добивалась у меня таких ощущений, но у меня появилась привычка оставлять свои вещи на её столе. Когда я вижу их, заходя в комнату, то испытываю странную смесь эмоций. Она пускала меня туда, куда, по-хорошему, не должна была пускать, и это подкупало меня даже больше, чем я был готов признать. Пришлось даже задуматься о том, не испытывает ли она моё собственное оружие против меня, но это было бы слишком непохоже на неё. Я давно не испытывал такого маниакального желания выглядеть привлекательным в чьих-то глазах по-настоящему. Марин Луче, по-видимому, восприняла мой выбор костюма на свой счёт, но никак не стала комментировать это, за что я был ей благодарен. Всего лишь каких-то несчастных два раза я видел Рену в вечернем образе, и я уже был глубоко убеждён, что она обращает внимание на детали, пусть и не уделяет этому много времени и слов. И если ей это понравится, я с удовольствием попробую соответствовать.       Номер выглядел подозрительно… Пустым. И дело было даже не только в том, что здесь не было самой Рены: она собрала вещи, упаковав их в пару чемоданов, что мгновенно заставило меня нахмуриться. Нигде не было её одежды, резинок для волос и помад, которые она любила разбрасывать где попало. Волнение уже отчётливо поселилось где-то в груди, и, конечно же, моя память любезно подсунула мне разговор с Расмо Роджия, случившийся днём. Пожалуйста, Эоны, только не снова… Дверь в ванную комнату открыта на распашку.       Тогда где, чёрт возьми, она на этот раз?       Внезапно телефон завибрировал в кармане брюк, сигнализируя о том, что входящее сообщение получило статус повышенной важности:       «Входящее сообщение от Рены Тиндаль: renatindal@IPC.com».       Это ещё что такое?.. С какой стати она решила воспользоваться корпоративной почтой?.. Острее и навязчивее чувствуя что-то неладное, я положил розово-голубой букет цветов на стол, медленно опускаясь на диван по привычке. Большой палец завис над уведомлением на сенсорном экране.       Рена Тиндаль: renatindal@IPC.com       Тема: «Аквалериты на М-2001. Извещение о начале операции».       Авантюрин, прочти это письмо незамедлительно после получения. Прямо сейчас. Это не терпит ни минуты задержки и требует твоего полного внимания. Не позволяй никому другому прочесть его.       Если ты читаешь это письмо, то, вероятно, ты не сможешь связаться со мной в течение следующих 6-10-ти часов. Мой личный телефон тебе передадут сотрудники КММ немногим позже после получения тобой этого письма, когда вернутся после выполнения моего поручения. Позволь ввести тебя в курс того, что происходит.       Я в личном порядке инициировала создание протокола операции «Аквалериты» и уже приступила к прямому осуществлению плана. Цель операции: исследовать сеть тоннелей прибрежного комплекса скал на М-2001, чтобы подтвердить нахождение аквалеритов высшего сорта на севере комплекса. В приложенных к письму материалах ты найдешь список оборудования, которое я забрала с собой, припасов, а также карту, которой я собираюсь воспользоваться при исследовании. Исследование выполняется в рамках договора №719-М-01, который мы заключили между нашими отделами для выполнения задания на М-2001 ещё в штаб-квартире на Пир-Пойнте.       Хорошая новость: чисто теоретически ты сможешь видеть мой маячок на карте с большой погрешностью, но всё-таки это лучше, чем ничего. Плохая новость: я решила, что небезопасно пересылать тебе всю информацию о протоколе исследований после твоего сообщения об организованной слежке от клана Роджия. Извини, я не знаю, действительно ли твой телефон полностью защищён по стандартам КММ, потому что мне не удалось это подтвердить в личном наблюдении за два дня. Поэтому самую исчерпывающую информацию о протоколе операции я решила отправить твоей коллеге Топаз — я точно уверена, что эти данные будут у неё под надёжной защитой, потому что она не присутствует на Маре-1. Также зашифрованная копия отправилась в мой личный офис, но для доступа к ней придётся получить разрешение у Яполи.       В сообщении, отправленном мной Топаз, содержится информация о выбранном мной маршруте, его возможных изменениях, а также о том, через какой выход я собираюсь покинуть карстовый комплекс. Особой точкой на карте при подгрузке материалов из архива для Топаз будет отмечено положение моего «лагеря», то есть отправной точки. Конечно же, есть доступ к маячку. Я прошу тебя связаться с Топаз, чтобы получить все материалы протокола. Осуществлять верификацию твоей личности тоже будет она. Если тебя интересует, имею ли я вообще право так делать, то краткий ответ - да. За разъяснением по поводу полномочий обратись к файлу с соответствующим названием.       Встреть меня, когда всё закончится — сам или просто отправь других работников из КММ. Пусть это будет как можно более незаметная группа. Я думаю, ты понимаешь, почему. Это очень важно, потому что я не уверена, что осилю обратный путь безопасно на своих двоих.       Если у тебя будут вопросы, на которые Топаз не станет давать ответ или не будет знать, что говорить, я полагаю, что ты можешь обратиться за дополнительной информацией к Доктору Рацио, если посчитаешь нужным.       Авантюрин, я буду честной: я очень рассчитываю на тебя. Знаешь, мой дедушка — выдающийся геолог-исследователь — всегда учил меня, что группа, отправляющаяся в неизвестные пещеры, всегда должна состоять как минимум из трёх человек, которые оказывают друг другу всестороннюю поддержку. Ты, Веритас и Топаз — моя команда. Не хочу звучать слишком пафосно, но от вас в немалой степени зависит моя физическая безопасность, поэтому я действительно всесторонне полагаюсь на вас.       Авантюрин, на тебя я рассчитываю сильнее всех, потому что только ты сможешь помочь мне, если что-то пойдёт не так. И всё же я прошу тебя соблюдать секретность, потому что именно ради неё я иду в пещеры в одиночку. Не заставляй Луче поднимать цену вашей сделки из-за найденных на её территории драгоценных камней, убытки КММ ради Маре-1 ни к чему.       Увидимся совсем скоро. Эмоциональную часть обсуждения оставим на завтрашнее утро, идёт? Не переживай слишком сильно. У меня большой опыт участия в таких спелеологических исследованиях, так что я знаю, что делаю.       С уважением, начальник лаборатории добычи и переработки полезных ископаемых технологического отдела КММ,

д.т.н., д.х.н., Рена Тиндаль.