Минералогия

      Я откидываюсь на широкую спинку синего кожаного кресла, закидывая руки за голову и поднимая взгляд на купол над головой, через стекло которого виднеется красное небо Пир-Пойнта. Ирония стеклянного потолка забавляла меня весь первый год работы — когда детство и юность проходит на планете с небом всех оттенков голубого и синего, то есть тех цветов, что для тебя автоматически означают «небесный», привыкнуть к постоянному или почти постоянному красному цвету над головой было сложно. Я и не привыкла, строго говоря. Так что кабинет со стеклянным куполом казался скорее не роскошью и удачей, а головной болью, пусть в последний год это не вызывало таких сильных эмоций, как в начале. Если бы я могла, я бы попросила сменить стекло на что-то более интерактивное, куда бы можно было проецировать картины по собственному выбору. Но настолько далеко заходить в своих маленьких желаниях не было нужды. Красные небеса были постоянным уколом и напоминанием, и я сама выбрала такой способ поковырять собственные раны.       Уже весьма поздно, и пальцы тянутся помассировать виски, чтобы в последний раз за день сосредоточиться на задаче, а затем выдохнуть и пойти домой. Календарь, в котором на каждом окошке с числом виднеется надпись, напоминающая о делах — я настояла на том, что мне необходима бумажная версия дополнительно к электронной, многочисленные стикеры разных цветов, огромная, почти во всю стену доска-экран, а еще маленькая пробковая доска с записками, куда я иногда втыкала кнопки, закрепляя новую мысль, информацию, идею или задачу. Бумажная и электронная версии календарей напоминают о встречах, звонках и заседаниях. Большая электронная доска для письма отражает самые главные идеи и этапы дальнейших действий, там есть названия всех текущих проектов и отражаются стадии их развития. Маленькие бумажные стикеры и пробковая доска были для души, в них можно было найти и бессмысленные рисунки, и отрывочные словосочетания, которые никому бы ничего не сказали, кроме меня, даже был целый лист блокнота, исписанный только буквами «а» разного регистра моим почерком — артефакт с одного из самых долгих совещаний в жизни. Всё вокруг кричало о высокой загруженности человека в кабинете, и если честно, я надеялась на то, что никто из посетителей всерьез не присматривается к той самой электронной доске на всю стену за моей спиной, потому что уже около месяца я рисую там маленькую свинку-копилку каждый день, уходя домой. Если есть время уйти домой, конечно, и если вообще вспоминаешь про это к вечеру.       В кабинете раздаётся настойчивый, но не очень громкий звон колокольчика (я сама выбирала звук, чтобы он не был слишком мерзким) — кто-то в такой час решил зайти, и я очень надеюсь, что это не означает проблем. Вдох, выдох, я не смотрю на камеру, боясь каким-либо образом разочароваться раньше времени (вдруг действительно проблемы?), и нажимаю на одну из кнопок браслета, впуская посетителя. Спина рефлекторно выпрямляется, глаза становятся более острыми, а вид в целом — собранным. Когда вечерний посетитель входит в кабинет, я не могу полноценно контролировать мимику, поэтому брови всё же взлетают вверх, когда мой взгляд впивается в мужчину.       Вне всяких сомнений, это Авантюрин.       Мы оба выдерживаем молчание несколько мгновений, прежде чем блондин подходит ближе и спокойно говорит: — Я присяду? — после чего, не дожидаясь ответа, свободно садится на диван справа от стола. Не сильно контролируя своё удивление, я здороваюсь в ответ, поворачиваясь на кресле в его сторону: — Конечно, будь моим гостем. Чем я обязана твоему визиту?       Глаза Авантюрина прячутся за темными стёклами очков, и втайне я считаю привычку носить их не только на солнце, но и в помещении как минимум странной, как максимум — выгодной, но раздражающей. Парень изображает улыбку на своём лице, когда он наклоняется вперёд, сидя на диване и опираясь левым локтем на свое колено, его голос не очень громкий, но уверенный, когда он отвечает на вопрос: — Нет-нет, ты, Рена, сегодня мне ничем не обязана. Сразу к делу? Мне это нравится. У меня есть небольшая просьба к тебе. Готова выслушать? — Я тебя слушаю. ***       До этого момента я пересекалась с Авантюрином три раза, из которых только один раз наш диалог продлился дольше пары минут.       Вечеринка в отделе стратегических инвестиций, Топаз празднует успешное закрытие сделки. Я причастна к этому — в конце концов, это ведь я подарила сереброволосой топ-менеджерке козырь, который превратил очередную несчастную и бедную планету в более дорогой актив, причём так, чтобы никто из жителей и правителей этой планеты этого не поняли (пока, конечно, не стало поздно). Купили за бесценок, продали за целое состояние, и всё потому что я внимательно смотрела себе под ноги в течение недели, пока шли переговоры. Никто не видит этого так отчётливо, как я. Никто не всматривается в землю так, как будто бы пытается найти там истину. Конечно, земля — это всего лишь земля, и если не вдаваться в философию, там нет никакой истины, зато есть то, что является моей настоящей страстью: минералы и металлы.       Я хищно вцепилась в местное месторождение изумрудов.       Топаз поднимает тост — за такую талантливую девушку из отдела технологий, подмигивает, и я улыбаюсь, поднимая бокал с шампанским вверх, несколько секунд купаясь в аплодисментах. Произношу тост за развитие успешного сотрудничества между отделом стратегических инвестиций и отделом технологий, и люди вокруг снова аплодируют. Именно в этот момент я чувствую на себе взгляд Авантюрина. Краем глаза я вижу, что он сидит на диване в углу комнаты, тоже подняв в этот момент бокал шампанского, но не торопясь попробовать искрящийся алкоголь. Я мысленно делаю пометку скорее в шутку: «Что ж, один из Каменных Сердец не стал пить за меня тост», сразу же выкинув это из головы, как только Топаз снова подходит ко мне поговорить.       Когда вечеринка стала близиться к концу, я выбралась в более укромный уголок, чтобы отдохнуть. В дальнем коридоре темно, лишь свет от иллюминации улиц попадает туда через широкое окно, перед которым я и застыла, переводя дух. Всё удалось. Ты это сделала, ты справилась, ты не ошиблась. Мысли о заслуженном успехе прерывает звук шагов по мягкому ковру, и я снова краем глаза вижу Авантюрина. Он останавливается несколько поодаль, наверное, потому что не ожидал меня увидеть. «Наверняка тоже искал более спокойное место», — я не поворачиваюсь к нему, делая вид, что не заметила блондина, не желая нарушать собственное спокойствие. И всё же он сам делает еще один шаг вперед, останавливаясь в паре метров. И тоже смотрит в окно.       Через пару минут он прерывает молчание: — Рена, верно? Поздравляю с первым громким успехом, — он не поворачивается ко мне, общаясь, кажется, с моим нечётким отражением в стекле. — Как я понимаю, вы прямо в процессе переговоров у Топаз смогли найти изумруды на этой забытой Клипотом планете, о которых не подозревали даже местные жители? Как вас вообще пустили проводить какие-то тесты с их рудой? — голос Авантюрина достаточно беспечный, и я предпочитаю думать, что за этим вряд ли что-то стоит, поэтому отвечаю вежливо, но не слишком подробно. — Общую суть дела вы уловили верно, мистер Авантюрин. Что касается руды… Кто сказал, что я спрашивала разрешения? — я справляюсь с тем, чтобы не сказать «не просто изумруды, огромные изумруды прямо под задницей этих идиотов», но в целом ответ абсолютно честный. Мне пришлось пойти на некоторые риски, чтобы не навлечь лишних подозрений, почему это сотрудник КММ так внимательно собирает образцы грунта. Эти слова вызывают смешок у Авантюрина, и мы оба всё ещё общаемся, не смотря друг на друга прямо. — Я вас понял. Удивительное рвение ради выгоды компании. Топаз повезло, что из всего технологического отдела именно вы поехали с ней в ту командировку, — в этот момент он отрывает взгляд от отражения в окне (хотя, если честно, я не знаю, куда он смотрел — тёмные очки) и поворачивается ко мне, а я следую его примеру. В тёмном коридоре действительно очень тихо. — Называйте меня просто Авантюрин, не надо слов «мистер» или обращения «вы». В конце концов, мы ведь полноправные коллеги, — я чувствую, как в голосе блондина теперь слышатся более вкрадчивые нотки, и, если честно, это не вызывает особых эмоций. Хотя предложение перейти на «ты» было в душе принято с удовольствием. — Приятно познакомиться, Авантюрин. — И тебе хорошего вечера, Рена. Ещё раз поздравляю. С нетерпением жду возможности поработать с вами — как вы сказали, за развитие успешного сотрудничества? — он позволяет себе немного посмеяться, разворачиваясь ко мне спиной и быстро кидая последнюю фразу перед тем, как уйти. — Успехов. Я смотрю в спину Авантюрина. Мысленно отмечаю, что цвета его костюма подходят названию его Опорного Камня, которое он теперь носит, как своё имя. — Хорошего вечера. С нетерпением жду.       И продолжаю смотреть в окно. Авантюрин оставил после себя лёгкий шлейф своего парфюма. Я так и не увидела его глаза.       На следующий день меня повысили, и я переехала в офис на Пир-Пойнте. ***       Предложение Авантюрина было предельно простым — ему нужно оценить возможности на одной из планет, куда КММ сейчас тянет свои руки — насколько игра там стоит свеч? «Мне нужен отдых, поэтому ничего слишком сложного, просто игра за небольшой, но симпатичный морской курорт», — так он сказал, и я в ту же секунду почувствовала, что если для Авантюрина это будет «отдых», то для меня — только головная боль. Но приготовилась слушать дальше. — Какие данные тебе нужны, чтобы оценить, насколько вероятно нахождение там рядом чего-то ценного? Хочу попробовать разыграть ту же карту, что и Топаз. Что-то в этом духе, — блондин сидит, закинув ногу на ногу, и периодически играет с фишкой, заставляя её то исчезать, то появляться в его пальцах. Меня эта игра не забавляет. — Дай координаты. Начнём с этого. Даже так — две пары координат: для планеты и для места, насчёт которого ты собираешься вести переговоры.       Следующие полчаса я разглядывала трёхмерную проекцию планеты под кодовым номером M-2001, периодически резко приближая и отдаляя картинку, но большую часть времени просто внимательно всматриваясь в рельеф южного полушария. Параллельно с этим на электронной доске визуализировалась симуляция развития этой планетарной системы, а также выводились необходимые для оценки параметры, рассчитанные системой — примерный состав атмосферы, распространённость химических элементов в коре, высота гор и глубина океанов, температура ядра, и многое другое. На Авантюрина я практически не смотрела, погрузившись в своё любимое занятие. Тем временем парень, кажется, стал тихо сходить с ума от скуки. Мои редкие бормотания себе под нос были слишком отрывистыми, чтобы он мог сделать выводы о моем мнении, а симуляция была сделана понятной исследователю, а не случайному человеку. Через полчаса он не выдержал. — Ну? Есть что-нибудь интересное? — игра с фишкой не развлекала к этому моменту даже его. — Есть за что зацепиться, — ответ специально уклончив, потому что я ненавижу давать чёткие рекомендации, когда сама ни в чём не уверена. В конце концов симуляция — это только симуляция. Мои глаза устремлены на поток чисел, параметров и графических построений. — Ты можешь сказать точно? — Если хочешь, чтобы я дала максимально точный ответ — сотни на две листов — пусть исследовательский корабль подлетит как можно ближе и просканирует эту М-2001 нормально. На одной симуляции строить план нельзя. Хотя, как я и сказала, кое-что интересное видно уже сейчас. — Никакого исследовательского корабля, это курорт, а не шахта. Мне не нужен шум, как и отчёт на двести страниц. Пусть местные будут уверены в том, что богатые люди из КММ щедро обратили взгляд на эту симпатичную дыру. Я не собираюсь им давать намёки на то, что у них может быть что-то ценное для нас, кроме их туристических услуг. Если там, конечно, что-то есть.       Я потягиваюсь, слыша деловой голос блондина из-за спины, метрах в пяти. Когда голос становится ближе по мере его ответа, я не обращаю на это внимания, всё ещё думая над кейсом. Собственный голос выражает ехидство и небольшую усталость: — И вот так всегда. Пытаетесь получить максимум выгоды с одного несчастного куска камня, по сути, выжать прибыль из ничего. «Уважаемая госпожа Тиндаль, скажите, ну может быть там есть хоть что-то, а?» А как только я прошу минимум, минимум для точного результата — нет, это никому не интересно, — я вздыхаю, готовясь выдать предварительный вердикт. — Но я скажу так — тебе повезло. Если встреча будет как раз здесь, где ты указал — на побережье южного континента, — я приблизила трёхмерную модель. — То есть идея. Похоже на то, что условия подходящие для формирования в местных водах так называемого аквалерита. Сам по себе камень не очень дорогой, но если предложить его нужным людям… Не вдаваясь в подробности — если его огранить определенным образом, он становится шикарным материалом для оптической техники. Можешь отправляться на эту М-2001, я командирую с тобой сотрудника из нашего отдела, он оценит перспективы на месте.       Когда вкрадчивый голос Авантюрина раздаётся прямо рядом с моим ухом, я подпрыгиваю и чуть-чуть вскрикиваю от неожиданности: — Отправишь сотрудника? Вообще-то я считаю, что лететь со мной должна ты.       Сердце подпрыгнуло, когда я резко в ту же секунду развернулась на каблуках ботинок лицом к парню, который был не слишком выше меня. Абсолютно непонятно, как он так быстро и тихо сократил расстояние; теперь между нами было не больше двадцати сантиметров. Я набрала в свои лёгкие побольше воздуха, готовясь слегка повысить голос, медленно ощущая, как до меня снова доносится аромат его парфюма, ноты которого я не могу описать. Почему-то с этого расстояния обращается внимание на то, что его рубашка идеально отглажена и сидит по фигуре, а также то, как идеальны стрелки на белых брюках. Взгляд неизбежно упирается в абсолютно дурацкий вырез у него на груди. Выражение лица Авантюрина неожиданно веселое или даже скорее ехидное — намекающее на то, что он сделал это специально. Однако я всё ещё не вижу его глаз, поэтому не могу сказать наверняка. — Чёрт, не подкрадывайся ко мне так! — я издаю испуганное шипение, чувствуя, как сердце медленно успокаивается после небольшого выброса адреналина, хотя щёки ненадолго теплеют. Авантюрин издаёт смешок, а его голос похож на тягучий мёд (только так я могу это описать): — Я не подкрадываюсь, просто вместе с тобой смотрел на модель, от которой ты не отрываешься уже минут тридцать. Аквалерит, говоришь? Назови предполагаемую цену за необработанный камень и за огранённый, скажем, за килограмм, — и, как ни в чём не бывало, блондин в тёмно-зелёном костюме делает ещё один шаг навстречу, перекидывая руку через моё плечо для того, чтобы ещё сильнее приблизить рельеф местности на модели. Я заторможено поднимаю глаза выше, в естественном порыве оценить происходящее, но снова сталкиваюсь с тёмными стёклами, прячущими взгляд Авантюрина. Кажется, что в лёгких не осталось воздуха, который бы не был пропитан запахом мужского парфюма. Очень хочется двинуться, но ноги как будто бы приклеились к полу. Через секунд пять с губ срывается кое-что необдуманное: — Твоя привычка носить тёмные очки в помещении раздражает.       Кажется, звуки собственной речи меня разбудили, как-то разбили замораживающее заклятье, и я повела плечами, делая шаг вправо, увеличивая расстояние между собой и блондином. Медленно в голову проникают те мысли, о которых ещё минут пять назад задумываться не приходилось. Во-первых, сейчас уже по-настоящему поздно, и за дверями моего кабинета пустые офисы и лаборатории, потому что завтра выходной, и даже самые рьяные трудоголики (кроме меня, естественно) покинули свои рабочие места. Во-вторых, я не уверена, почему член Каменных Сердец выбрал именно это время для визита. Не потому ли, что был в курсе практически полного отсутствия людей в это время в моей лаборатории? В-третьих: даже если он не ведёт себя открыто враждебно, он ведёт себя странно. И мне это не нравится.       Прерывая поток размышлений, Авантюрин улыбается уголками губ, и, снизив голос, сказал: — Ты не первая делаешь это замечание.       Я поежилась, чувствуя, как по спине пробежали неприятные мурашки — то ли от поведения сотрудника отдела стратегических инвестиций, то ли от его голоса, то ли от всего вместе. Покачав головой, я моргнула несколько раз, возвращая себя в строй. Мозг медленно анализировал ситуацию, и я вспомнила, о чём мы говорили. — Необработанный аквалерит годится только как поделочный камень, как я и сказала. Мелкие образцы можно собирать с этой целью, он симпатичный… Ну, скажем, пятьсот кредитов за килограмм. Если же найти более редкие крупные минералы и попробовать огранить их… Счёт будет идти не на килограммы, а на штуки, потому что каждый такой камень уникален. Мы так и не научились воспроизводить природные параметры полностью в лабораторных условиях… Я скажу так — аквалерит в огранке под телескоп у тебя оторвут с руками. В зависимости от размера я предложу от пяти миллионов кредитов. — Тогда мы договорились.       Мы с Авантюрином синхронно развернулись друг к другу, также синхронно сложив руки на груди. Это забавно, но радовать блондина своими эмоциями не хотелось, поэтому никакой ухмылки — только серьезный деловой вид. Когда топ-менеджер продолжил говорить, он звучал вполне довольно, почти мурлычуще. — Завтра пришлю тебе копию договора. Приятно иметь дело с человеком, который так прямо даёт ответы на интересующие меня вопросы.       Я запрокинула голову, проведя тыльной стороной ладони по лбу. Какая-то маленькая деталь не давала покоя, как будто бы я что-то упустила… Что-то, о чем я забыла из-за выходок парня… Осознание настигло меня, как гром с небес. — В каком смысле ты считаешь, что с тобой должна лететь я?       На доске всё ещё крутились подсчёты различных параметров планеты М-2001. «Состав атмосферы типа Земля-1. Предполагаемый цвет неба на основе данных симуляции — голубой». *** — Это что, свинки-копилки в углу твоей рабочей доски?.. — Не переводи тему. ***       Я вернулась в свою служебную квартиру глубокой ночью. На попытки убедить Авантюрина, что главе лаборатории абсолютно нет необходимости лично лететь с ним на переговоры ушло ещё около получаса обсуждений. Я применяла все свои ужимки, пытаясь откреститься от этого дела, убеждая, что если я не буду контролировать каждую пылинку, развалится чуть ли не половина отдела технологий. Авантюрин бесился и ядовито критиковал меня, говоря, что если руководитель не способен организовать работу так, что ему нельзя уехать на две недели, то этому руководителю пора уволиться, потому что он ужасно исполняет свои обязанности. Однако я сдалась после брошенной им фразы: «В конце концов, несколько лет назад именно твоя личная экспертность позволила Топаз закрыть сделку с такой выгодой. Отказываешься быть моим счастливым талисманом? Кстати, о Топаз. Насколько мне известно, когда она не справилась на Ярило-V|, ты чуть не сошла с ума из-за того, что не дотянулась до той местной оранжевой руды. Со мной таких проблем не будет». Когда я дала согласие, блондин фыркнул, ещё раз повторил, что пришлёт копию договора завтра, и мы вместе вышли из пустого здания технологического отдела.       Я опустилась на кровать, выключив свет в комнате. Бессмысленно пролистав ленту новостей на телефоне, я открыла мессенджер и написала Топаз. [Я] 2:14 Привет! Елен, пожалуйста, расскажи мне об Авантюрине. К моему удивлению, кажется, подруге тоже не спалось, или она была на работе, но она ответила через пару минут. [Драгоценная Елена] 2:17 Привет! А что там у вас происходит? Хехе. [Я] 2:17 В каком смысле? [Драгоценная Елена] 2:18 Он неделю назад спрашивал кое-что о тебе. Как ты ведёшь дела и всё такое. [Я] 2:18 И ты мне не сказала? Мда……. [Драгоценная Елена] 2:19 Ничего особенного он не спросил! Ну ладно, не дуйся. Там действительно была пара общих фраз, вот и всё. Я тебе, конечно, кое-что расскажу. Но сначала ты скажи, что у вас происходит. [Я] 2:21 Через пять дней мы летим вместе кое-куда. [Драгоценная Елена] 2:21 В КАКОМ СМЫСЛЕ ЛЕТИТЕ ВМЕСТЕ? [Я] 2:21 Клипот, дай мне сил… По работе. Побуду полевым исследователем, как в старые добрые. А ТЫ О ЧЁМ ПОДУМАЛА? [Драгоценная Елена] 2:22 … потом об этом поговорим.       Возмущённо фыркнув, я заблокировала телефон и положила его в сторону. Кстати, кое в чём Авантюрин был неправ. Может быть, я и не смогла полностью приложить свои руки к необычной руде на Ярило, полноценно разведать её особенные свойства и пустить в технологическое освоение, это не значит, что я вовсе осталась без неё. На подоконнике лежала маленькая часть моей личной коллекции минералов. Оранжевый кусочек руды, напоминающей янтарь, немного светился.       Решающим аргументом стали не слова блондина топ-менеджера, а желание посмотреть на голубое небо. Может быть, оно будет немного похоже на родное. К счастью или сожалению. ***       Перед вылетом я бегала по офису и лаборатории, как ошпаренная, пытаясь дать инструкции на время собственного отсутствия там, где они даже не слишком требовались. За четыре дня я, кажется, так задёргала своих сотрудников, что между собой они молились о том, чтобы госпожа Тиндаль поскорее улетела.       Топаз была уверена, что поездка к морю пойдёт мне исключительно на пользу. В целом, я заметила, что люди относятся к моему самопожертвованию (а именно так я оценивала свою командировку) так, как будто бы я еду в отпуск. Я бы сама была рада так думать, если бы не постоянная пульсирующая на задворках сознания мысль — работать придётся с Авантюрином.       И что-то меня в этом смущало. В самые неподходящие моменты дня и ночи в памяти всплывала мужская фигура в паре сантиметров, то, как его рука тянется куда-то выше плеча, и то, как воздух в лёгких наполняется запахом дорогого мужского парфюма.       Топаз я об этом рассказывать не стала. На мой вкус, девушка и Счетовод как-то подозрительно весело прыгали вокруг, когда речь заходила о делах с блондином топ-менеджером. Мы встретились за день до отлёта, и Елена попросила у меня (как обычно) привезти ей какой-нибудь красивый камень. «И себе тоже», — прямая цитата, сопровождаемая подмигиванием от Елены и довольным хрюканьем от Счетовода. Когда до меня дошла шутка, я пожалела о том, что человек вообще имеет свойство краснеть, и что конкретно у меня оно не атрофировалось.       За пару часов до отлёта мне пришло сообщение, которое искренне меня обрадовало. [Доктор Веритас Рацио] 14:00 Добрый день, Тиндаль. До меня дошла информация, что ты ведёшь сделку с Авантюрином. Это не моё дело, но я бы хотел попросить тебя быть осторожнее с этим игроком. Может быть тебе ещё не поздно вернуться в Гильдию Эрудитов? Мне жаль знать, что ты тратишь свой научный талант таким образом. Никогда не поздно защитить очередную докторскую диссертацию. [Я] 14:10 Рада слышать тебя, Веритас! Извини, всё ещё не решилась уйти из КММ. Тут пока есть дела, которые я хочу закончить. Спасибо за предупреждение. Пиши почаще. [Доктор Веритас Рацио] 14:20 Прояви предельную серьёзность и не будь идиоткой. Один из моих учеников, кстати, хочет в твою лабораторию. Будешь так любезна рассмотреть его резюме, когда вернёшься? [Я] 14:22 Конечно, Веритас. До встречи. ***       В полёте я занимаюсь тем, что скучаю по Гильдии Эрудитов. Да, конечно, жизнь классического учёного я не успела распробовать на полную, но дни в Гильдии вспоминались с улыбкой. Я вступила туда, будучи ещё весьма юной девушкой, сразу после нескольких лет обучения в академии, даже не закончив её. Моей специальностью всегда было то, что связано с минералами, металлами и геологией. Строго говоря, это было больше, чем специальность — настоящая страсть исследователя, которая несколько раз приковывала меня к постельной койке (не все минералы стоит пытаться различать на вкус), но к которой я не перегорела ни на один день.       Гильдия Эрудитов де-факто работает на КММ в том или ином смысле. Я помню тот день, когда меня вызвали к Яполи, и я стояла, смотря ей в спину. Глава технологического отдела КММ так и не повернулась лицом, но предложила полностью перейти в КММ в качестве одного из исследователей.       Тогда я сбежала из Гильдии Эрудитов так быстро, как смогла. По причинам, которые стараюсь не вспоминать.       Это было началом цепочки удачных совпадений, кульминацией которой стала та сделка с Топаз, которая положила начало крепкой дружбе, а также привела меня к месту руководителя одной из самых больших лабораторий технологического отдела. Руда, минералы и металлы. Я холила и лелеяла свою страсть к этим предметам, поглощая профильную литературу тоннами, прекрасно запоминая всё от химических формул до полного технологического цикла каждого минерала и до готовности среди ночи ответить, какая сейчас на рынке цена за тонну инновационного титанового сплава с включением редких металлов. Этим я и заняла всю свою жизнь.       Примерно эту историю жизни (правда, в виде сухих фактов) я нарисовала Авантюрину, которому, кажется, стало скучно после двух часов полёта. Он пришёл ко мне, оторвав от прослушивания музыки, и стал задавать кучу вопросов, кажется, не вынося тишину на борту космического корабля. — Так ты была в Гильдии Эрудитов? — прямо сейчас блондин лениво подкидывал игральную фишку, следя на ней глазами вверх-вниз и сидя на широком диване напротив. — Недолго, — даю ему лаконичный ответ, чувствуя что-то неуловимо раздражающее в том, как он постоянно вертит в руках эту фишку. «Как будто бы пытается не обращать на меня внимания», — думаю я. — «А смысл тогда было приходить и начинать этот диалог?» — Интересная биография. Что заставило тебя отказаться от карьеры учёного и пойти работать в КММ?       Внезапно кое-что приковывает мой взгляд. Конечно, я была осторожна, чтобы не показать своего интереса слишком ярко и раньше времени, и смотрела на блондинистого топ-менеджера из-под прикрытых век. Его взгляд проходит чуть выше тех идиотских солнечных очков, оценивая меня. Выжидаю пару секунд, чтобы быть уверенной в собственном плане, а затем резко сажусь прямо, наклоняясь вперёд и фокусируясь чётко на глазах человека напротив. Полсекунды хватило, чтобы уловить общее цветовое сочетание. Двухцветные? Я не успела понять, какие именно оттенки успела увидеть, прежде чем Авантюрин поднял голову, выражая мимикой и звуком «тц» лёгкое неудовлетворение. Я делаю вид, что ничего не случилось. Случайно взгляд пробегает по его шее, и в почти первобытном ужасе устремляю глаза куда угодно, но только не на его татуировку. — Честно? Тогда, когда я была более юна — деньги. Но работа тоже оказалась более чем интересной. «Это враньё». «Чёрт, очень неподходящий момент, смени тему». «Дело вообще не в нём, как ты не понимаешь, какая разница, татуировка и что, тебя там вообще не было, какая разница, ты помнишь, как это было, какаяразницакакаяразница всётакоекрасное яне…»       Каким-то чудом я выплываю из своих мыслей, фиксируясь на пальцах Авантюрина в чёрных перчатках и его кольцах, играя сама с собой в игру «угадай камень», хотя я почти не вижу ничего из-за расстояния между нами. Пересчитываю пальцы парня, затем сами кольца. Неплохо.       Авантюрин недовольно усмехается, откидываясь на спинку дивана, и запрокидывает голову вверх. — Я не понимаю, чем тебе так не угодили мои очки. Я неопределённо веду плечами: — Не знаю. Просто раздражает разговаривать с кем-то и не видеть его взгляд.       На лице Авантюрина внезапно появляется задумчивость, и он качает носком ботинка, над чем-то размышляя несколько мгновений. Затем он говорит: — Я не всегда их ношу. На самом деле, даже периодически снимаю перед клиентами или теми, кто может ими считаться, чтобы убедить людей в собственной честности. — И люди тебе верят? — Если я достаточно хорошо играю — то да.       Что-то в его тоне голоса кажется неприятным. Нет, он вовсе не использует агрессию или даже ехидство, а наоборот говорит так, как будто бы он предельно серьёзен, и эта серьезность мне не нравится. Как будто бы это не то, что я вообще хочу знать об Авантюрине. К удивлению, он продолжает говорить: — Конечно, на открытые глаза покупаются только дураки. Но у меня всегда в запасе есть несколько козырей. Знаешь, очень многих впечатляет, когда я лично вкладываю свой собственный пистолет в руки человека напротив и приставляю его к своей груди.       Рассказ кажется странным, и я не знаю, как реагировать. — Кому такое может понравиться? — Многим людям нравится чувствовать власть над жизнью другого человека. Это даёт упоительное чувство контроля. И они даже не помнят, что пистолет дал им я. Я хмыкаю, оценивающе глядя на Авантюрина. — Ладно. А что бы ты предложил мне, если бы была такая необходимость? — Хаха, зачем лишний раз показывать выигрышную карту? Она не даст эффекта в нужное время, если просто заранее продемонстрировать её. Улыбка возвращается на лицо Авантюрина, и он снова начинает играть с фишкой. — Но я дам тебе подсказку. Ты пока ещё этого не поняла или не подумала об этом, но у меня действительно есть кое-что особенное, причём именно то, что может тебя заинтересовать. Эта вещь есть не только у меня, но всё же даже один десятимиллиардный процент всей галактики не может похвастаться обладанием такой вещью.       Блондин снимает очки, внимательно изучая меня двухцветными фиолетово-голубыми глазами. — Буду знать, — и, задержавшись на красочных глазах Авантюрина в течение пяти секунд, я отвожу собственный взгляд в сторону. Гадать над его «подсказкой» не хотелось.       Мне кажется, что блондин поджимает губы, особенно высоко подкидывая фишку. Очки остались лежать на столе между нашими двумя диванами. ***       Когда мы приземляемся и выходим из корабля, первое, что я чувствую — свежий, тёплый и солёный морской воздух. Он пробежал по волосам, попытался расслабить застёгнутый на все пуговицы воротник-стойку на рубашке, чтобы в конце улететь дальше, оставив на коже ощущение влажности. Я подняла глаза вверх и удовлетворённо улыбнулась, прежде чем придать лицу более серьёзный вид. Пальто Авантюрина развевалось двумя чёрно-зелёно-золотыми полосками ткани немного впереди.       Все начальные этапы переговоров Авантюрин взял на себя.       Местные управленцы оказали нам достаточно хороший прием, но меньшее, чего мне хотелось после полёта — разговаривать о планах и вникать в игры отдела стратегических инвестиций. К тому же, у меня была совершенно другая задача на этой миссии. Наверное, Авантюрин подумал также, отпустив меня с совещания («Тебе не обязательно присутствовать, я разберусь») после приветственных речей, и теперь меня встретила чистота гостиничного номера. Даже втягивая носом воздух, уткнувшись в белоснежную подушку, я улавливала настоящий запах этого места — нагретый местной звездой песок и солёная вода прямо за окном. Недолго думая, я сразу же приняла душ и легла в постель, поставив будильник на вечернее время. У меня были планы на бессонную ночь.       Встала по звонку будильника, отлично отдохнув, и сразу же начала готовиться. К моему удивлению, в номере не было жучков и скрытых камер. «Они что, не воспринимают нас серьезно?.. Хотя, скорее, слишком боятся», — хмыкаю про себя, собирая сумку для вылазки.       КММщики действительно остановились на побережье, и более того, сейчас было тепло, даже жарко, и всё вокруг заставляло думать об отпуске, пляже и коктейле в руках. Покрутившись перед зеркалом, я нашла удовлетворительным свой внешний вид — яркий, абсолютно легкомысленный сарафан на завязках, из-под которого виднелся жёлтый раздельный купальник. Взяла в руки собранную пляжную сумку, проверяя, не получилась ли она настолько тяжёлой, что я не смогла бы долго её носить. Однако и вес тоже был приемлемым — приходилось таскать и потяжелее, а плечах будет ещё проще. За окном стемнело — ранняя ночь, которая расцвела огнями иллюминации от местных клубов, баров, гостиниц и остальных удовольствий туристических мест.       Выходя из гостиничного номера, я буквально врезаюсь в Авантюрина.       Ну, или скорее он врезается в меня. Потому что он очевидно пытался постучать в дверь номера или повернуть ручку, когда я внезапно распахнула дверь внутрь комнаты прямо перед его лицом. Наверное, он слегка споткнулся в процессе.       М-да, «врезаюсь» — это вообще не то слово. Строго говоря, прямо сейчас я сидя приземлилась на мягкий ковёр на полу, в то время как Авантюрин шипел от боли, ударяясь коленями об пол (ему не очень повезло, ведь ковёр заняла я), и всё происходящее феерично дополняется тем, что мы очень неудачно стукаемся лбами. — Какого чёрта… — Твою мать…       Затем мы встречаемся глазами, всё ещё недовольно шипя от боли. На мой вкус, блондину стоило бы побыстрее подняться или хотя бы отползти в сторону, потому что он очень неудобно упал сверху, к счастью, ничего мне не отдавив. Прошло порядка десяти секунд, а он даже не предпринял попыток исправить ситуацию, поэтому я согнула правое колено, которое теперь упиралось ему в грудь. И слегка толкнула. Это вывело парня из транса. — Что ты делал у меня за дверью? — безапелляционный вопрос, на который Авантюрин морщится, поднимаясь с пола. Теперь я легко могу наблюдать пристальный взгляд фиолетово-голубых глаз на себе. — Гулял, — огрызается тот, поднимаясь и отряхиваясь. — Ты весь день не выходила из номера, и я решил тебя проверить.       Я слегка фыркаю, не зная, что меня смешит больше — забота Авантюрина или то, как тот поправляет причёску. — Очень мило с твоей стороны. Спасибо, что ничего мне не сломал.       Внезапный ужас отражается на моём лице (я просто чувствую, как сильно кривятся мимические мышцы), когда я кидаю взгляд на так заботливо ранее подготовленную пляжную сумку. Первичный визуальный осмотр не выявил подозрительных искривлений содержимого, и, в конце концов, там было пляжное полотенце и даже защитные кейсы. Наверняка всё в порядке. Недовольный взгляд метнулся к Авантюрину, который прямо сейчас тоже смотрел на сумку, видимо, следуя за направлением моего взгляда ранее. Наконец, чувствуя мои глаза на себе, блондин тоже поворачивает ко мне лицо. — Куда ты собралась ночью и… В таком виде? — я различаю неочевидные нотки в голосе Авантюрина, когда он оценивает купальник и сарафан, поднимая брови вверх. — Купаться, — тон мрачный, и, не дожидаясь реакции, я поднимаю сумку с пола, взглядом намекая Авантюрину, что ему пора выйти из комнаты. Тем более что дверь была нараспашку. — Ночью? — он делает вид, что не замечает взгляда. — Самое то. Вода явно тёплая. — Ты пойдешь одна? — Планировалось так, — я выдерживаю допрос с удивительной выдержкой. — Я пойду с тобой, — слова, брошенные так легко, как будто бы это было самой очевидной вещью на свете. — Чего? — глаза против воли расширяются от удивления, но уверенный тон блондина меня не убедил и даже (пока) не поколебал. — Нет, не пойдешь. — Почему нет? — беспечный, абсолютно легкомысленный взгляд и улыбка уголками губ. — Предпочитаю быть одна. — Я могу не очень много болтать, если тебя это беспокоит. — И что? — я даже не вдумываюсь в сказанное, сжимая тканевые ручки сумки. — И теперь мне тоже хочется поплавать. — Я собираюсь купаться голой, — дурацкий аргумент, который я лично оцениваю как капитуляцию, как признание, что дальше сопротивляться я не способна. — Зачем? Ты же надела купальник. — Ты думаешь, нудисты добираются до пляжей тоже голыми? — Не знаю, не интересовался. — Я тоже. — Ты же только что сказала, что хочешь купаться голой.       Я резко почувствовала, что этот диалог только что отнял у меня пару очков IQ, и, резко зажмурившись и выдохнув, приложила по два пальца к вискам с каждой стороны. — Так, — мрачно сказала я. — Так. Хватит паясничать. — Я? Никогда в жизни, — улыбка Авантюрина широка до неприличия, и я замечаю, что он сменил костюм, видимо, после совещания. Рубашка не изменила своих цветов, однако рукава стали короче, а пальто с меховым воротником исчезло. Брюки, кажется, остались прежними. Я задумалась, может ли этот человек выглядеть стильно, если ему нарисовать что-нибудь маркером на лице. Может быть, свинку-копилку. — Давай я понесу твою сумку.       Внезапно это кажется хорошей идеей, и я почти довольно мурчу, вкладывая ручку спортивной-тире-пляжной сумки в ладонь Авантюрина. Перчатки и кольца на месте, кстати. Я не успеваю спросить, зачем он их носит, как вижу, внезапно, искреннее изумление на лице блондина, когда вес сумки оттягивает его руку ближе к полу. Удивление быстро сменяется фирменной ухмылкой. — Что у тебя там? Ты носишь с собой коллекцию любимых булыжников, куда бы ни пошла?       Я мечтаю, мечтаю ему сказать, что прямо сейчас я тащу с собой ровно один булыжник, который почему-то принял относительно человеческую форму, но сдерживаюсь, прикусив язык. Наверное, на моём лице что-то такое мелькнуло, потому что парень вскинул одну свободную руку в притворном защитном жесте. — Ну-ну, не стоит так стрелять искрами из глаз, я не жалуюсь. — Ещё громче закричи, что моя сумка тяжеловата, гений, — я выхожу из номера, и, когда Авантюрин следует за мной, закрываю дверь ключ-картой.       Если быть честной с собой, то я знаю, почему истекаю сарказмом в компании Авантюрина. Но я подумаю об этом попозже. — У тебя ПТСР. Я смотрю на высокую мужскую фигуру, которая маячит где-то надо мной, или у меня просто кружится голова, но слова не могут сейчас восприниматься мозгом, потому что я задыхаюсь. — Что?.. — я пытаюсь сделать вид, что понимаю. Глаза склонившегося надо мной Веритаса заставляют меня сосредоточиться на сохранении собственного сознания. — Ничего. Лежи.       Оживлённость и шум на улице меня отвлекает. Я чувствую, как становлюсь более собранной, и расправляю плечи. Наверное, я таскаю Авантюрина за собой около двадцати минут, уверенно игнорируя все подходы к песчаным пляжам. К моей благодарности, он не комментировал мои действия, кажется, просто наблюдая за мной своими разноцветными глазами. Через двадцать пять минут шатания по улицам в непредсказуемом порядке я все же сворачиваю к самому дальнему пляжу, который только смогла найти, но к морю не поворачиваюсь — иду вдоль. Так мы достигаем края абсолютно пустого (удивительно) пляжа, заходя во что-то вроде небольшого леска прямо у побережья, и продолжаем идти параллельно морю.             Через три минуты я даю комментарий парню за спиной: — Всё, можешь говорить.       Я не вижу этого, но могу представить, как блондин поднимает брови и почти смеется (неискренне): — А ты раньше мне это запрещала? — Просто говорю, что теперь мы одни. Комментарий звучит гораздо двусмысленней, чем я предполагала. Авантюрин в этот раз не упускает шанса подколоть меня: — И всё это ради того, чтобы остаться со мной наедине? Довольно оригинальный способ, чтобы…       Я прерываю его, не давая договорить: — Это ты со мной напросился, так что держал бы неуместные комментарии при себе. — Ты очень строгая.       Небо здесь не совсем такое, как дома, но близко к этому. Ночью различия становится труднее игнорировать, потому что расположение звёзд над головой абсолютно не то — почему-то я попыталась найти знакомые созвездия, в другой звёздной системе, идиотка — закономерно потерпев неудачу. Наверное, разочароваться можно было и от того, что у М-2001 было целых три спутника разного размера, и уж это было совсем трудно не замечать. «Ну, хорошо, и что с этого?», — мысленно спрашиваю я у себя. — «Становишься всё сентиментальнее с каждым часом. Не раскисни. У тебя под ногами могут валяться шикарные природные аквалериты, обрати на них своё внимание. Ты на работе». Рационализация помогает. Мрачный голос в голове добавляет: «Временно».       Мы вышли к ещё одному пляжу, заканчивающемуся скалой с дальней от нас стороны. — Мы пришли. Авантюрин, оставь сумку.       Блондин сделал это с очень громким удовлетворенным вздохом и сразу же стал разминать плечи и спину. Он, должно быть, зацепился за ветку или что-то вроде этого, потому что я вижу свежую царапину на его руке. Мне она не нравится — как будто бы он задел реально острую ветку, но я не слышала ни одного возмущённого звука, шипения или простого «ай», пока мы шли. Блондин отходит дальше, разглядывая пляж, пока я копаюсь в сумке, но почти сразу возвращается обратно. Его лицо вытягивается, когда он смотрит на содержимое сумки. Я начинаю пояснять, не дожидаясь вопросов: — Несколько роботов для исследования морского дна, один похожий, но для суши и горных пород, небольшой исследовательский планшет, пара отдельных детекторов… — А это что? — голос парня звучит как-то менее жизнерадостно, чем обычно, скорее просто… заинтересованно. — Штангенциркуль. — Серьёзно? Линейка? Зачем? — У меня плохой глазомер и плохое зрение.       Авантюрин поднимает бровь. Я отворачиваюсь к вещам и продолжаю как ни в чём не бывало: — Точнее, если честно, это раньше у меня было плохое зрение, я говорю так только по привычке. На самом деле в прошлом году я полностью заменила свои глазные яблоки на бионические, но какие-то идиоты забыли встроить мне в глаза возможность оценивать размеры объектов, как линейкой, и мне приходится пользоваться классическими инструментами. Зато теперь там встроенный рентген. Проверь на всякий случай печень, как вернешься, — и я с каменным лицом снова смотрю в глаза Авантюрина. Секунду блондин просто молчит, скрестив руки на груди, а потом из его груди раздаётся тихий всхлип. Этот звук очень быстро перерастает в хохот, который длится не меньше десяти секунд, после чего он всё же берет себя в руки. — Ты… Ты что, серьёзно? — он всё ещё пытается отойти от смеха, но в интонации слышится накатывающее волнами веселье. Я смотрю на него так, как будто бы передо мной тяжело больной ребёнок. Умственно больной. — Нет конечно. На самом деле я отказалась от операции, потому что не смогла выбрать цвет радужки. В каталоге ничего не подошло моему самоощущению.       Следующие слова блондина накрывают меня с головой. Это мёд, пропитанный ядом: — Уважаемая Тиндаль, начальница лаборатории полезных ископаемых технологического отдела КММ, скажи, о чём ты так сильно стараешься не говорить, что извлекаешь из себя любую чушь, только бы не сказать лишнего о себе?       Как будто бы мне мало, Авантюрин продолжает: — Я заметил это ещё в тот раз, когда стоял в твоём кабинете, но мои мысли окончательно укрепились во время полёта сюда. Странно, что ты не врёшь напрямую, а пытаешься увести собеседника в сторону сарказмом или другими колючими словами. Скажи, это со всеми так, или я тебе чем-то особенно не нравлюсь?       Проглатываю ком в горле. Так легко потеряться сейчас. Очень просто… Но в голове звучит строгий, не терпящий возражений голос Рацио: «Считай предметы вокруг себя, желательно те, которые можешь взять в руки. Если таковых нет, считай всё подряд».       Я молчу и считаю звёзды над головой. Руки в песок — теплый, спокойный.       Да ладно. Такая мелочь.       Наверное, я сижу на песке молча слишком долго, потому что, когда я отрываюсь от счёта звёзд, одна бровь Авантюрина приподнята в молчаливом удивлении. Я начинаю медленно. — Знаешь, уважаемый коллега, — я надеюсь, что мой тон не терпит возражений так же, как у Рацио. — Я считаю, что это не твоё дело. Я тебе в душу не лезу, и ты в мою не лезь. В конце концов, кто в КММ бывает искренним на первой же миссии с абсолютно незнакомым человеком? Точно не ты. И какие у тебя тогда ко мне претензии? Вместо ответа Авантюрин пожимает плечами и смотрит на море, накатывающее волнами на берег. Он делает несколько шагов в его сторону, и, оглядываясь через плечо, бросает: — Никаких претензий. Я бы поиграл с тобой в «две правды и одна ложь».       Я достаю планшет и делаю вид, что парня рядом не существует. Через полчаса я перестаю играться с настройками и отправляю двоих роботов в морскую воду, заходя в волны по колено, сдерживая желание нырнуть здесь же. Пляж не то что бы поражает воображение своей живописностью, но мне всё равно очень нравится, потому что он закрыт с двух сторон: леском с той стороны, откуда мы пришли, и скалой с противоположной левой стороны, если повернуться лицом к морю. Шум набегающих на берег волн успокаивает моё сердце чуть больше, чем настройка детекторов, и я стою так еще какое-то время, смотря на серебристые отражения двух видимых в это время ночи спутников М-2001. Песок отличается по составу от того, к которому я привыкла дома, и ракушки здесь выглядят совершенно иначе, но общая сумма ощущений похожа.       Вот так всегда. Общая сумма вроде такая же с небольшой погрешностью, но мою душу это не убеждает.       Я возвращаюсь туда, где лежит сумка с оставшимися вещами. Авантюрин сидит на расстеленном пляжном покрывале, периодически оглядываясь по сторонам. Когда я подхожу ближе, его голос уставше звучит у меня в ушах, ложась на шум прибоя: — Ты закончила? Я почти успел подумать, что ты решила превратиться в русалку и уплыть подальше, оставив меня одного. — Ты же видел меня всё время. — И всё же…       Я сажусь на покрывало рядом с блондином, он, к моему удивлению, слегка отсаживается. Когда я начинаю снимать с себя немногочисленные украшения, парень округляет глаза и даже отворачивается, хотя я не понимаю, почему — он же видит купальник под моим сарафаном и знает, что это не решение устроить молчаливый стриптиз. Но я не жалуюсь.       На глаза мне снова попадается глубокая царапина на его руке, про которую я почти успела забыть. И я думаю про себя: «Чёрт. Ты теряешь походные привычки». Никому не желаю пройти акклиматизацию через местные болячки, и хоть я лично перед отлётом сделала себе все возможные прививки, насчёт Авантюрина я не была уверена. И потянулась за аптечкой после того, как стянула с себя сарафан, намереваясь кинуть себя в воду как минимум на полчаса, а то и на час. Манёвр не остался незамеченным, и блондин посмотрел на набор первой помощи в моих руках. — Что ты делаешь? — У тебя неприятно выглядящая царапина на руке. Давай я её быстро обработаю. Всё же тут пляж недалеко от курортного города, мало ли что попадёт внутрь, — мои объяснения спокойные и чёткие, потому что я сама ненавижу, когда врачи не объясняют, что и для чего будут делать. — Просто антисептик и бинт сверху, будет щипать сначала, но даже с такими царапинами лучше не шутить. Однажды у меня в походе нога распухла из-за маленькой царапины на стопе, которую я получила, наступив голой ногой на ветку. История, кстати, чистая правда. Почему бы и нет — для разнообразия. — Не стоит. Благодарю тебя за предложение помощи, но мне она не нужна, — Авантюрин отмахнулся от меня буквально как от какой-то мелочи, и я хмыкнула. — Извини, но я вынуждена настоять. Это займёт минуту. Боишься боли? — одёргиваю себя, конечно нет, глупая, он даже не обратил внимания на порез… — Не люблю, когда ко мне прикасаются.       Мои глаза встречаются с похожими на цветные огоньки глаза Авантюрина, и не знаю, может быть, в них правда была какая-то сила убеждения, но я сразу чувствую, что он не соврал мне. «Не люблю, когда ко мне прикасаются» эхом отдаётся у меня в голове, пока я разглядываю его двухцветные радужки. Не отрываясь от них, отвечаю: — Ладно. Нанеси антисептик сам. Когда я буду заматывать бинт сверху, это не потребует ни одного прикосновения, если ты кое-где его придержишь самостоятельно.       Я не готова утверждать, но мне кажется, что Авантюрин как минимум удивлён. Не знаю, чем именно, может быть, моей внезапной настойчивостью, но он берёт антисептик, и снимая перчатки, ооо, здоровается со всеми за руку он в перчатках, вот в чём дело, самостоятельно прикладывает салфетку к порезу, не издав и звука. Даже мускул нигде на лице не дёрнулся.       Я сдерживаю обещание, не касаясь его кожи ни единого раза, пока накладываю бинт сверху, если не считать прикосновением сам факт ощущения тепла чьего-то тела в сантиметрах от тебя. Думаю, если считается, то прикосновение было взаимным.       Мы не сказали друг другу ни слова по этому поводу. А потом я попросила его покараулить сумку, пока я иду плавать. Когда я извиняюсь за это и говорю, что тоже готова посидеть на берегу, если тот решит искупаться, парень отвечает просто: — Не стоит, я всё равно не умею плавать. Не задерживайся только слишком долго. — А. Ну ладно. В любом случае стоило бы подождать, пока твоя рука слегка заживёт. Авантюрин безэмоционально смотрит в пространство, и я вижу, что яркие глаза покрываются дымкой, которая отправляет его куда-то дальше, чем этот освещаемый двумя лунами пляж. — Почему?       Я недоумённо хмурюсь. — Потому что инфекцию какую-нибудь можно занести. И вообще, заходить в солёную воду с открытой раной сомнительное удовольствие. — Почему?       Он смотрит куда-то далеко, и я болезненно точно узнаю затуманенный пустой взгляд человека, который думает о чём-то своём. И тем не менее отвечаю на вопрос, как ребёнку: — Потому что это больно. Рану будет щипать примерно как от антисептика из-за солей, растворённых в воде. — Я не знал. ***       В тот вечер мы больше ничего друг другу не сказали, кроме пары незначительных фраз. Возвращение в гостиницу пришлось где-то на часа три ночи. Мне было легко, так как я спала днём, а вот Авантюрин такой роскошью не располагал. Однако значительно более лёгкую сумку он всё равно самостоятельно донёс до моего номера и попросил стакан воды, присев на диван. Когда я вернулась к нему, парень, раскинув золотистые волосы, спал сидя на диване.