The Blood

Вид чужих слёз всегда вызывает у Юнги сильное смятение. Бессознательный страх пробудить ту глубокую и застарелую боль, которую он носит в себе, может выбить его из равновесия и серьёзно помешать работе. Юнги научился отстраняться от эмоций, вытеснил собственные страдания, забыл о них и закапсулировал её. Он тщательно оберегает себя, стараясь ни в коем случае не соприкоснуться с этой болью, чтобы не дать ей вырваться наружу и поглотить его. — Ты что ли рестораном ошибся? Этот даже на одну звезду не тянет. — Чего ты пристал? — возмущается подросток, вскакивая на ноги. — Мне, в общем-то, все равно. Но тебе лучше уносить отсюда свой тощий зад, — Юнги подходит угрожающе близко, вторгаясь в чужое личное пространство. — Пока тебя не расчехлил какой-нибудь местный бухой альфа из подворотни. Советую съебаться отсюда побыстрее. Омега застывает в оцепенении, не в силах отвести глаз. Стоит перед ним весь такой до нелепости милый: с россыпью родинок на лице, с надутыми губами, с глазами на мокром месте, с волосами, вьющимися в беспорядке. С таким же до нелепости смешным аксессуаром на желтом шнурке. — Пошел... Ты... Нахрен... — отвечает подросток, чётко произнося каждое слово. Но тут же отступает на пару шагов, виновато опустив голову, и нервно кусает большие губы. Сразу становится понятно, что ему чуждо подобное общение. — Я-то пойду, но не нахрен, а варить санное кофе для тупых мудозвонов и других ёбнутых персонажей. — бариста выдерживает паузу, прежде чем продолжить с ледяным спокойствием: — И скорее это ты пойдешь нахрен, если еще хоть на минуту задержишься в этом районе. Юнги не вполне отдает отчет словам, вырывающимся из рта. Но вполне осознает, что таким странным способом хочет предостеречь от опасности этого упертого подростка. Ему здесь не место. Он должен быть подальше от этого района, в безопасности. «И как можно отпускать его без охраны? Куда смотрит его брат?» — Не твоя забота. — огрызается тот. В голосе звучит обида, но Младший всё равно добавляет вежливое «хён». — Как хочешь, малой, — безразлично отвечает Юнги и развернувшись, неторопливо направляется к служебному входу. Омега возмущен до предела. То ли на то, что этот наглый тип посмел с ним так говорить, или потому, что тот так просто ушел, не подставив дружеского плеча и не предложив жилетки. Он резко выбрасывает указательный палец вперед, направив его на объект раздражения. Физически ощутив прилив уверенности. — Эй, ты! На его удивление, блондин останавливается, но не оборачивается. Стоит молча. Ожидает дальнейшего развития событий и диалога. — Как ты смеешь так со мной говорить?! Ты хоть знаешь, на кого ты работаешь?! Альфа разворачивается на носочках и отвечает мрачным взглядом, от которого омеге мгновенно хочется самоуспокоиться. А потом добавляет с пренебрежением: — Ну и? — Я Ким Тэхён. — Мальчишка ждёт хоть какой-то реакции от блондина. Но не получив в ответ ни слова, ни намека на то, чтобы хмурое лицо дрогнуло, с жаром продолжает: — Этот город принадлежит моему брату! А это всё принадлежит мне! И это мое прозвище крупными буквами написано на фасаде этого сранного кафе! — Поздравляю. — равнодушно отвечают ему. Юнги вновь порывается уйти, но его быстро опережают у самых дверей и решительно преграждают путь. — Ты так просто меня оставишь в опасности? — с возмущением спрашивает Младший, перекрывая вход в помещение. Большие глаза и губы расширяются от недоумения, а на лице появляется обида, что делает мальчишку еще более милым и беззащитным. — Мой брат, если узнает, сделает из тебя отбивную. — Айщ, пропустите! А-а-а. — Юнги раздраженно поперек рассекает воздух, будто бесконтактно силясь оттолкнуть в сторону надоедливого юнца. — Я повторяю, пропусти! Я не шучу. — Твоё имя? — спрашивает омега с самым серьёзным выражением лица, на которое способен. Он даже раздувает «крылья» носа, что только усиливает желание Юнги улыбнуться. Однако Ким не сдаётся и даже пытается угрожать. — Мне нужно знать, что выгравировать на твоей могильной плите. — Тони Глосс. Уходите. Я сплю! — Что? — ошеломленно переспрашивает тот. — Моё имя Тони Глосс. «Уходите. Я сплю». Именно эти слова я хочу видеть на своём надгробии. И ещё, пожалуйста, только чёрный цвет. Никакого белого мрамора. — Мрамор? Может, тебе ещё и губозакаточную машину подарить? Бетон! И надпись: «Здесь покоится отбивная. Прошу держать собак подальше!» Взгляды обоих парней встречаются, как в игре «кто кого пересмотрит», но вместо напряжения в воздухе повисает комичная пауза. Они смотрят друг на друга, пытаясь понять, кто сдастся первым, но в итоге начинают улыбаться. А затем вдруг одновременно разражаются смехом. Блондин, не в силах сдержать хохот, сгибается пополам, хлопая правой рукой по ляжке. Его смех, громкий и заразительный, разносится по всему двору, заставляя Младшего сотрясаться всем телом и хохотать в кулак. Юнги уже давно не помнит, когда последний раз так открыто смеялся с кем-то посторонним. Осознав это, он берет себя в руки, позволяя себе насладиться этой минутной радостью. Тэхён мгновенно подхватывает его настроение, сжимая губы в тонкую линию, словно сожалея, что этот момент дружелюбия со стороны мрачного хёна так внезапно закончился. — Мне правда надо идти работать. Кстати, и кофе не санное. Вполне себе ничего, — говорит альфа, и получается как-то уж слишком мягко. И оттого он, недовольный собой, хмурится. — Я не люблю кофе, — опускает голову подросток, сводя брови на переносице. — Вообще никакое не люблю. — Тэхён, тебе правда лучше позвонить и попросить, чтобы за тобой выслали машину, — Юнги встает напротив, взглядом выражая молчаливую просьбу отойти. — Мне все еще нужно вернуться на свое рабочее место. А ты все еще не даешь мне пройти. — Или мы можем еще поболтать, — с задором говорит подросток. Он слегка наклоняет голову и улыбается. Смотрит исподлобья. Улыбка получается более детской, игривой и таинственной. Перед этой улыбкой альфа не может устоять. Она сразу же пробуждает в нем инстинкты, словно отцовские: желание защищать и заботиться об этом омеге. Однако Юнги не был бы собой, если бы так легко поддавался своей природе. Поэтому все посторонние мысли и инстинкты, которые возникают у него без видимой причины, он без труда подавляет с холодным безразличием, свойственным опытным наемным убийцам. — Такими темпами меня скоро вышвырнут отсюда. — Монотонно басит он. — Тони, ты забыл? — Отвечает многозначительно мальчишка и натыкается на непонимающий взгляд блондина. — Это кафе принадлежит моей семье. Значит, я хозяин, и я освобождаю тебя от твоих обязанностей. — Ого! Да ты что? В честь чего такие «плюшки», мой хозяин? — с иронией обращается к нему Юнги. — Ха! Очень смешно. — кривится Тэхён и закатывает глаза. — Не радуйся! Не на весь день, а до тех пор, пока за мной не приедут. — Черт. Серьёзно? А можно отказаться? — Нет! Забыл! Я твой хозяин! Сам меня так назвал! — с легкой улыбкой на губах отвечает Младший, явно наслаждаясь моментом. — Я же не нанимался в долбанные няньки. Я бариста. — Почти скулит Юнги. — Я приказываю тебе не работать! Пока за мной не приедет мой водитель! Омега со всем своим серьезным видом тычет пальцем в грудь альфы. И отчего-то Юнги особо не сопротивляется. С присущим ему энтузиазмом в его случае это с некоторой ленцой вовлекается в эту игру. Послушно следуя за своим временным господином внутрь помещения, и наблюдает, как омега движется по проходу походкой дивы, излишне раскачиваясь и преувеличивая все движения. Тэхён широко улыбается, наслаждаясь своей комичностью. Юнги же не может сдержать улыбку в ответ. «Какой же он все-таки еще ребенок», — думает он. Удивительно. Ему становится интересно, кто такой этот Ким Тэхён.

***

Когда Юнги возвращается с перекура в компании незнакомого омеги, он не удивляется реакции Кихёна. На лице парня с тонкими чертами отражается глубокое разочарование. Кихён не столько удивлен, сколько обескуражен появлением вероятного соперника, увидев столь могущественного противника в таком мягком и деликатной на вид омеге, пышущим цветущей юностью. Олицетворяющим собой само понятие «любовь» в ее самом невинном и первозданном виде. Потому что, глядя на Ким Тэхёна, Юнги не может думать ни о чём другом, кроме как о самой чистой любви. Он вспоминает тех, кто когда-либо занимал место в его сердце, и думает о тех, кто уже прочно обосновался там. Юнги кое-что знает о несчастной любви и сейчас становится свидетелем, или правильней сказать, непосредственным виновником сердечных терзаний розоволосого омеги. Потому во избежание дальнейшей неадекватной реакции со стороны своего поклонника, впрочем, признает, возможно, из своих сугубо меркантильных соображений торопится представить незнакомца. — Ребята, это Ким Тэхён, — громко произносит он, вскинув высоко вверх руку и указывая пальцем на молодого господина. — Прошу любить и жаловать. Затем, не дожидаясь реакции коллег, Юнги молча проходит в зал и разваливается на стуле. Он откидывает голову на спинку, вытягивая ноги под стол и скрещивая руки на груди. На лице появляется выражение крайнего безразличия и скуки. Потянув воздух носом, блондин начинает разговор негромким, размышляющим тоном с надоедливым мальчишкой, который теперь неотступно следует за ним, как и его сладкий аромат овсяного молочка, мягко окутывающий пространство вокруг.  — Так. Ким Тэхён, значит. Судя по всему, телефона у тебя с собой нет. Иначе ты бы уже был дома, и выносил мозг своему няньке, а не меня. — Эй, я же не спрашиваю, где твой догситтер.* Ты же выглядишь злым, как собака! — с притворным возмущением восклицает Тэхён. Юнги забавляет этот остроумный мальчишка. И он непроизвольно тянет уголки губ. Улыбка получается настолько нежная, что Тэхён на мгновение сомневается, слышал ли альфа то, что он только что сказал, — а ведь сравнение было не самым приятным. — Ты помнишь номер своего брата? — Да. — Попросим Кихёна сообщить твоему брату о твоем местонахождении. Ким-старший заверил, что появится в кафе через 30 минут, и попросил младшего брата оставаться на месте до его приезда. И напоследок пригрозил расправой всему персоналу, если они позволят ему уйти. — Строгий у тебя брат, — говорит Юнги. Вернувшись с кухни, он без лишних вопросов ставит перед Тэхёном две тарелки: одну с ароматным чапчхэ,* источающим манящие ароматы чеснока и овощей, а другую с хрустящим корн-догом, покрытым золотистой корочкой. С лёгким щелчком блондин открывает жестяную банку. Газировка с шипением наполняет воздух, и приятный грейпфрутовый запах моментально оседает на обонятельные рецепторы омеги. Альфа пододвигает банку ближе, приглашая Тэхёна насладиться этим освежающим напитком, который должен стать идеальным дополнением к его обеду. Этот малознакомый ему парень ухаживает с такой мягкостью и ненавязчивостью, что это выходит за рамки обычной учтивости и больше напоминает проявление заботы. Тэхёна удивляет подобное отношение со стороны постороннего человека. Да и вообще, такую заботу, если признаться самому себе, он получает от альфы впервые. Тронутый неожиданным теплом, он на мгновение забывает о скверном характере молодого человека. Тэхён медленно поднимает взгляд на блондина, их глаза встречаются. В темных глазах омега видит искреннюю заботу, и сейчас испытывает непонятное желание издать восторженный писк от новых эмоций. Но, как всегда, мальчишка боится показаться слишком странным, чтобы не оттолкнуть нового знакомого своим поведением. Страх этот у него настолько силен, что он готов пожертвовать своими истинными чувствами и желаниями, лишь бы не вызвать неприязнь или недоумение. Поэтому подросток начинает общаться в привычной для большинства манере. — Если честно, я практически не вижу Джин-хëна. Он всё время на работе. И живет он отдельно. — Джин? — переспрашивает Юнги. Его голос сейчас звучит равнодушно, будто он действительно не знает о семье Ким ничего. Делает вид, что не изучил по фотографиям верхушку клана поголовно. И что не помнит их лиц так отчётливо, что будто сейчас видит их в живую перед глазами. — Для меня Джин. А для всех остальных — Ким Сокджин. — Понятно. — Тони, а у тебя есть братья? Тэхён надувает щёки и дует губы. Он начинает жевать с такой интенсивностью, что это может показаться странным. Возможно, его привычка тщательно пережевывать пищу должна была вызывать раздражение, но Юнги находит это довольно милым. — Да, у меня есть братья. Ким ожидает продолжения, надеясь на более развернутый рассказ. Однако, не дождавшись его, задает следующий вопрос: — Ты студент? — Нет. — А что у тебя с тем омегой? Тэхён указывает подбородком на притихшего у бара Кихёна с пугающе застывшим лицом и тяжелым, сверлящим взглядом. Изобразив дрожь, пробежавшую по телу, он добавляет: — Брр. Жуть. Юнги едва заметно ухмыляется уголком рта. Мотнув головой, указывая в сторону розоволосого менеджера. И равнодушно произносит: — С Кихёном? Ничего. — У меня теперь тоже ничего с Богомом, — с грустью произносит омега. Тэхён, кажущийся таким жизнерадостным, словно тускнеет на глазах. И даже жуёт теперь как-то печально. — Дай угадаю, — приложив пальцы к своему лбу, фальшиво изобразив телепатический процесс считывания информации, имея при этом весьма самодовольный вид, Юнги продолжает: — Вы были сегодня в парке развлечений. Прокатились на колесе обозрения. Съели по мороженому. — Он с упоением наблюдает, как меняется выражение лица подростка. Тот застывает и с открытым ртом глазеет на него, забывая, как есть. — Ты думал, что всё хорошо. Просто идеально. Пока он не сказал: «Тэхён, нам надо расстаться. Я полюбил друго...». — Не угадал! — внезапно прерывает его омега. — Не говорил он ничего подобного. — Затем, с грустью вздохнув, добавляет: — Но в целом всё было так, как ты описал. — После этого, вытянув шею и округлив глаза и рот в искреннем удивлении и даже восхищении, Младший спрашивает: — Но откуда ты это знаешь? — Всё просто, — звучит многозначительный ответ. — Что ты имеешь в виду, Тони? Я не понимаю. — Здесь нет никакой магии. Всё дело в наблюдательности и логике. — Но как? Как ты это понял? С серьёзным выражением лица Юнги подаётся вперёд и, понизив голос, отвечает: «У тебя на запястье остался браслет. А на нём...». Он осторожно берёт омегу за ладонь и, покрутив браслет, произносит: «Lotte World». — А что насчет колеса обозрения? — Тут еще проще. — Слегка наклонив голову, блондин добавляет: — Излюбленное место для поцелуев у парочек. — Он выпускает руку Младшего и максимально откидывается подальше на спинку стула. — С чего-то люди решили, что это романтично — долбиться в десна на высоте 180 метров от земли. А если у меня акрофобия? — Тут просто, — с ухмылкой отвечает Тэхён, — если у тебя акрофобия, тогда не лезь на это колесо. Юнги позволяет себе улыбнуться, слегка приподняв уголки губ. — Остальное я уже ляпнул наугад, — с довольным видом произносит он. — Но не думал, что попаду. — Вау, — с искренним восхищением отзывается мальчишка. Младший сейчас смотрит на него такими наивными глазами, что Юнги на мгновение задумывается: скажи он, что является магом и ясновидящим в каком-нибудь там поколении, этот Ким Тэхён действительно поверил бы. — Смотреть и видеть, — он прилаживает указательный и средний пальцы к виску, подчеркивая свои слова. Подросток выглядит настолько впечатлённым, что Юнги ощущает себя настоящим волшебником. Но затем настроение омеги снова меняется, и он начинает рассказывать, как всё было на самом деле. — Богом пригласил меня, и мы весело проводили время, — он начинает рассказ с лёгкой улыбкой. — Ты был прав. Я действительно думал, что всё хорошо и он идеален. Бариста хочет уйти, но по непонятным для себя причинам продолжает слушать эти любовные излияния с равнодушным и вежливым терпением. А Тэхён продолжает: — Мы гуляли, веселились, целовались. Ели мороженое, — на этот раз голос омеги дрожит от обиды. — А потом мы сели на колесо обозрения. И он сказал, что нам нужно расстаться. Прямо там, на этой чертовой высоте! Я чуть не заблевал сидящую снизу парочку извращенцев. Кто вообще так делает?! — Умно. — Что? — Ты, очевидно, не любитель серьёзных разговоров. Бежишь от любого: «Тэхён, нам нужно поговорить», — передразнивает чей-то писклявый голос Юнги, стараясь максимально точно передать интонацию. А Тэхён, нахохлившись, строит обиженную мину, прищурив глаза и поджав губы. «Да и вправду не любитель», — думает альфа про себя, но вслух ничего не говорит. — Признаю, я слушаю только Сокджина, — с некоторой долей протеста произносит Младший. — Ещё бы! Ты просто не видел моего брата. Кстати, я с удовольствием познакомлю тебя с ним, когда он приедет, — с гордостью объявляет Ким, но затем тон его меняется на слегка негодующий: — Ух, от одного его взгляда иногда хочется обделаться в штаны. В ответ на это замечание блондин заливается смехом и плечи привычно сотрясаются. Чуть успокоившись, он с еще не сошедшей с лица улыбкой спрашивает: — Как ты нашёл дорогу сюда? — Я бывал здесь пару раз или больше. Наше кафе находится всего в квартале от Lotte World. — Но тебя здесь видят впервые. — Конечно. Все разы, когда я сюда приезжал, я сидел в машине и ждал, пока наш домоправитель относил что-то в подсобку. Ну, ты знаешь, ту подсобку, которая за электронной дверью на заднем дворе. — Подсобка? Домоправитель? Ты был там? — бариста буквально засыпает Тэхёна вопросами, холодные глаза теперь горят лихорадочным любопытством, а лицо выражает искренний восторг. Он устраивается поудобнее на стуле, чуть ли не наклоняясь вперед, и опирается на стол, скрестив пальцы на его поверхности. — Что там? — Я откуда знаю. Наверное, что-то из продуктов. — В смысле? — Тэхён замечает, как бариста мгновенно поникает и с легкой укоризной повторяет за ним: «Не знаю». — Да блин! Откуда мне знать? Я туда никогда не заходил, — раздраженно отвечает Ким, явно недовольный тем, что его спрашивают о месте, в котором он ни разу не был. — Видел раз, как этот чертов робот ящик свежего мяса выгружал. Блондин разочарованно вздыхает и с легким раздражением произносит: — Черт. — Чего там интересного? Иди и посмотри сам, если тебе так хочется. Юнги бы с превеликим удовольствием посмотрел, что там. Он уже не раз перебирал все возможные способы проникновения в тайную комнату. Даже пробовал вводить код, основанный на датах рождения членов семьи Ким: 04.12, 30.12, 09.05. Все безуспешно. Наверное, сейчас не самое подходящее время спрашивать у этого подростка что-либо о домоправителе. Но это хоть какая-то информация, хоть маленький шажок вперед. Поэтому Юнги все же решается задать вопрос: — Как зовут вашего домоправителя? Глаза Тэхёна забавно округляются и часто мигают от удивления. Затем он, растягивая имя, произносит: «Чан Хëк». — Чан Хëк, — Юнги повторяет имя, будто пробуя его на вкус. Теперь у него есть ниточка, за которую можно потянуть. Но что делать дальше, он пока не знает. — Зачем тебе имя лакея моего брата? — удивлённо хлопает ресницами Ким, не в силах понять, что происходит. — На всякий случай, — отвечает он, стараясь говорить как можно более небрежно. Задумчиво потирает пальцем подбородок. И, чтобы не вызвать подозрений, дальше старается перевести разговор на другую тему, поняв, что ему вряд ли удастся выпытать ещё что-то важное. — Итак, почему вы с Богомом расстались? Лицо омеги на мгновение болезненно искажается, но губы всё же слаживаются в слабую улыбку, когда он находит в себе силы ответить. — Он считает меня придурком. Говорит, что мои фантазии и поведение кажутся ему странными. Он думает, что я живу в своём мире. Иногда ему даже неловко за меня, потому что я могу совершить поступки, которые шокируют окружающих. — Если это что-то такое, что не перечит твоим взглядам и твоей морали, то даже не стоит париться. — философски заключает Юнги. — Нет, ничего такого. Просто некоторые смотрят на меня как на инопланетянина, потому что не могут меня понять. — Главное ведь не то, как на тебя смотрят окружающие. А главное то, как на них смотришь ты. Все мы разные. Не забывай, что ты уникален. Твои мысли и действия могут быть непонятными для других, но это не делает их неправильными. Ты имеешь право быть собой. — Что, если для людей важно, кто ты — омега или альфа? И отношение к тебе определяется не только внешностью, возрастом и мыслями, но и тем, что ты говоришь и делаешь? А тот, кто тебе нравится, считает тебя немного не от мира сего и чудаком? Я хочу быть обычным. Я хочу ему нравиться. Я хочу нравиться людям. Слова Тэхёна звучат с такой искренностью и отчаянием, что трудно остаться равнодушным. Они передают глубокую боль и его стремление к признанию. В них чувствуется желание быть принятым таким, какой он есть, без оглядки на стереотипы и предрассудки. — Так бывает, Тэ, — мягко, но уверенно произносит Юнги, глядя ему в глаза. — Мы не всегда нравимся тем, кто нравится нам. И это нормально. Нельзя насильно понравиться кому-то. Но однажды ты обязательно встретишь того, кто увидит в тебе всё лучшее и оценит тебя по достоинству. У Тэхёна слегка теплеет где-то глубоко под ребрами. Сколько же долгих лет он носит в себе это чувство одиночества и непринятия. Даже старший брат не догадывается, что внутри у него целый мир страхов и эмоций, погребённых под слоями молчания. О которых знают лишь его картины, которые он создаёт, тщательно нанося мазки на холсты. Омега кивает, пытаясь поверить в эти слова. — Тэхён! — Голос звучит так неожиданно и громко, что кажется, будто он раздается прямо над их головами, пронзая тишину, которая на несколько минут окутала маленький столик в углу кафе. Юнги, подняв глаза, ощущает, как реальность вокруг него словно растворяется, когда перед ним предстает красивый омега. Его внешность, гордая осанка и властные движения, когда он убирает руки в карманы превосходного чёрного костюма, излучают достоинство и благородство. Однако, несмотря на кажущееся высокомерие, Юнги замечает, как удивительно сочетаются в этом омеге внутренняя надломленность, словно отражение его собственной сломленной души, и огромная внутренняя сила. И горе тем, кто не воспринимает этого омегу всерьёз; они просто не понимают, с кем имеют дело. «Так вот какой ты, Ким Сокджин», — думает он. В его холодных глазах проскальзывает тень восхищения и тревоги, словно он разгадал часть тайны этого человека, который столь же красив, сколь и опасен. Догситтер*- это человек, исполняющий роль «няньки» для собак. Чапчхэ*- это блюдо из крахмальной лапши из батата, обжаренной с кунжутным маслом с различными овощами.