The Blood

Пролог

Сегодня небо над Вирсоном, словно в унисон с происходящим, мрачное, серое и унылое, до самого горизонта затянутое свинцово-серыми тучами. После дождя, который не прекращался почти трое суток, в воздухе стоит характерный землистый запах геосмина.* Сырость ощущается даже кожей, неприятно холодя тело. Осень забирается под самые рёбра, заставляя сердце томиться в тоске по теплу души. Сегодня в сырую глинистую землю опустили гроб. Ушел в последний путь великий Желтый Дракон — глава клана Мин Намгун. Смерть забрала его рано, а он встретил ее с оружием в руках. До последнего вздоха нажимая на курок своего любимого Smith & Wesson 38. Ему был сорок один год. Чем не смерть героя? Только он не герой. Империя Желтого Дракона, созданная на крови и костях его врагов и на деньги жертв его бизнеса, была разрушена объединенными усилиями кланов Чхве, Ким, Пак и Чон. Его имя будет проклято в веках, а его наследие — предано забвению. Не успело остыть тело Мин Намгуна, как его могущественная империя, подобно песочному замку, рассыпалась на тысячи осколков. Те, кто был верен клану Мин, поспешно пересекли границы Когурё, стремясь укрыться от безжалостных палачей других кланов. Остальные же, словно марионетки без кукловода, безвольно присоединились к правящим Домам, принимая новую реальность, где новая власть и сила определяли судьбу каждого сторонника Мина. Сегодня не было пышных похорон и громких речей в честь усопшего. Не было ничего, что обычно сопровождает церемонию захоронения героя. Сейчас у его могилы стоит единственный наследник клана, безмолвно опустив голову под тяжестью своих гнетущих мыслей. — Эй, парень, пора! — доносится резкий, стальной мужской голос. Щуплый мальчишка отрывает свои ноги от сырой земли, вымученно подступает к новенькой могильной плите и медленно опускает на нее веточку Лиственницы. Геосмин* — органические вещество, обусловливающее запах земли.

***

Мужчина проходит в гостиную особняка. Небрежно кидает черное пальто на кресло. Вслед летит дорогой дизайнерский пиджак. Оттянув галстук на шее, хозяин дома грузно садится на диван, расслабляясь на выдохе. — Проходи, — приказывает он. Мальчик неспешно двигается вглубь просторной светлой гостиной. Вдоль белоснежных стен, от пола до самого потолка, тянутся огромные панорамные окна, через которые льется мягкий вечерний свет. Под ногами уютно поцокивает коричневый паркет. В углу, по правую сторону от бежевого кожаного дивана, встроенный в стену камин. В его сердце искусственными языками горит пламя, создавая атмосферу уюта и спокойствия. — Как тебя зовут? —Мужчина, раскинув руки на спинку дивана и закинув ногу на ногу, пристально сканирует хрупкое тельце перед собой. Взглядом скользит по каждой детали, внимательно изучает. —Сколько тебе лет? В ответ — лишь тишина. Пространство вокруг наполняется густым, терпким ароматом табака, который, кажется, проникает в каждую пору кожи. Воздух становится настолько тяжелым и напряженным, что вот-вот вспыхнет искра. Мальчику невыносимо трудно здесь стоять.Чувство такое, что тело окаменело, а ноги врастают в пол. Его бледная кожа, словно мраморная статуя, отражает холодный свет, создавая иллюзию, что она излучает собственное холодное сияние, проникающее в самые глубины души и оставляющее за собой ощущение ледяного прикосновения. Он стоит, опустив голову, и пристально изучает свою обувь, на подошвы которых прилипла черная земля вперемешку с глиной и травой. Мужчина прослеживает его взгляд и, с ледяным и властным тоном, произносит: — А за такое... В следующий раз... Ты будешь драить полы во всем доме! Молодой альфа вздрагивает и не осмеливается поднять глаза, чувствуя, как страх сковывает его изнутри. Он замирает, сжимаясь, а затем монотонно произносит: — Мин Юнги. Меня зовут Мин Юнги. Восемь лет. — Мальчик произносит эти слова чётко, словно читает заученную визитку. После этих слов на какой-то момент в воздухе повисает абсолютная тишина, заставляя нервы звенеть, как натянутые струны.— И следующего раза не будет! — Уже твердо говорит он, смотря ровно перед собой. Мужчина на мгновение замирает, его лоб пересекает глубокая морщина, словно трещина в скале. Затем он резко вскакивает с места и в два шага преодолевает разделяющее их расстояние, нависая над Мином, как хищник над жертвой. Его черные, как обсидиан, глаза покрываются льдом, способным заморозить душу. Аура, исходящая от него, давит с такой силой, что мальчику кажется, будто стены начинают сжиматься, а потолок опускается, грозя раздавить его. Внутри поднимается волна паники, захлестывая страхом перед зверем старшего альфы. Но невесть откуда взявшаяся Сила восстает против этого ужаса, заставляя Юнги с трудом, со скрипом поднять голову и встретиться взглядом с противником. Атмосфера комнаты еще больше сгущается, как перед грозой, разнося озоновые ноты, которые предвещают бурю. Все вокруг наполняется насыщенным запахом мокрой древесины и горячего песка, пропитывающего воздух, словно сама стихия. Над морем начинает подниматься шторм, волны с грозным рокотом накатывают на берег, их белоснежные гребни с силой разбиваются о скалы. Еще чуть-чуть, и высокая волна накроет их с головой, поглотив в своей неумолимой мощи. Они смотрят друг другу в глаза, и в этом взгляде читается напряженное противостояние: охотник и добыча, агрессор и жертва. Мужчина выпрямляется и внезапно хлопает в ладоши. Мальчик вздрагивает от неожиданности, но затем облегченно выдыхает, когда альфа отступает на шаг, будто признавая его силу и стойкость. — Впрочем, ты не прислуга. Ты же Мин,— с легкой насмешкой в голосе обращается хозяин дома к парнишке. Он разворачивается, подходит к лестнице, ведущей на второй этаж особняка, и громко зовет: — Ребята! Вы где? Почему никто не встречает отца? Сверху, со второго этажа, доносятся звонкие детские голоса. Два мальчика стремительно сбегают по лестнице и, ловко преодолев последние ступеньки, прыгают прямо в крепкие объятия отца, повисая на нем, как обезьянки. Следом за ними грациозно спускается красивый шатен. На его лице играет улыбка, а уголки губ приподнимаются, придавая ей особую нежность. Альфа подаёт ему руку, бережно притягивает к себе и нежно целует. В воздухе разливается свежий аромат сирени — сладковатый, слегка дурманящий, с легкой горчинкой. Он окутывает всех присутствующих, и альфа заметно обмякает, а лёд в его глазах тает. — Кто это у нас здесь? — с теплотой в голосе спрашивает шатен, обращая внимание на бледного, как полотно, мальчика, чье лицо покрыто ссадинами, а нижняя губа разбита и запеклась. Он стоит посреди гостиной, напоминая мраморное изваяние. — Это Мин Юнги, — представляет гостя мужчина, и голос его звучит уже мягче, без былой стальной нотки. — Здравствуй, Юнги. Я Сонджин, — приветливо кивает омега. Его круглые темные глаза и выдающийся нос отдаленно напоминают младшего из семейства, который сейчас жмется к ноге своего папы, глядя на незнакомца, словно напуганный олененок. — А это Гуки, ему уже целых четыре годика, — добавляет он, ободряюще потрепав малыша по волосам. Малыш-альфа, как маленький исследователь, с осторожностью протягивает руку к незнакомцу. Нежная, но ледяная рука Юнги касается мягкой ладошки ребенка, и огромные глаза, в которых отражаются бескрайние просторы космоса, мгновенно затягивают юного альфу в свои таинственные глубины. И взволнованное море успокаивается, окатывая легким морским бризом с примесью сирени. В помещении чувствуется легкое дуновение, приносящее аромат цветущей сирени, который успокаивает и расслабляет. Юнги ощущает, как сердце начинает биться в унисон с ритмом волн, а тепло детской ладони проникает в его душу, наполняя её нежностью и заботой. — Я Хосок, — радостно представившись, произносит старший из детей, возвращая мальчика в реальность. — Ты тоже будешь мне хёном? А то мне уже семь лет. Юнги на долю секунды повторяет улыбку второго мальчика, но его голос по-прежнему звучит холодно и отстраненно. Он кивает, не поднимая глаз, и отвечает: — Да. — Айщ, я же не представился тебе, — спохватившись, мужчина торопливо жмет холодную руку. — Меня зовут Чон У-Сон. С этого момента ты будешь жить в моем доме, — уверенно произносит глава семейства. — Теперь ты принадлежишь Чонам. Не отпуская руку мальчика, он слегка сжимает её, демонстрируя свою власть. В воздухе повисает пауза, во время которой каждый из присутствующих погружается в свои мысли. — Ты понимаешь, о чём я говорю? —настойчиво повторяет мужчина, всматриваясь в безжизненные глаза мальчика, пытаясь проникнуть в самую глубину детского сознания. Он внимательно прислушивается к сердцебиению парнишки, пытаясь понять, жив ли тот на самом деле или перед ним уже не живой человек, а лишь бездушная статуя, лишённая малейшего намека на жизнь. Юнги стоит неподвижно, как изваяние, не выдавая ни малейшего признака волнения. Он старается контролировать выражение своего лица, не позволяя себе ни одной эмоции. — Да, теперь я принадлежу Чонам. — Для себя проговаривает Мин Юнги.