Violence flows in their veins

      Тринадцать дней спустя, 3 августа, поздним вечером, апартаменты Кинна, день, когда Пита спасли.       Кинн дрожит всем телом. Он крепко сжимает пальцами бокал с алкоголем. Он опускает голову и не знает, что сказать. В его голове проносится ураган мыслей. Он хочет плакать, злится и в то же время чувствует себя беспомощным. Они только что вернулись из больницы. Их попросили покинуть здание, потому что они слишком много суетились. Поршу и Нопу пришлось вывести Вегаса под руки, потому что Вегас не хотел уходить. Кинн с тяжелым вздохом сглатывает. Порш настоял, чтобы врач осмотрел Вегаса. Из-за сильного стресса он почувствовал недомогание. Сейчас он отдыхает в апартаментах для гостей. Макао остался с Чеем.       Кинн ждет Порша и боится. Он боится этого разговора и реакции своего мужчины. Он не знает, как это объяснить. Он не знает, сможет ли логически объяснить всю ситуацию.       Когда дверь открывается, он чувствует, как в животе поднимается тяжесть. Как будто его сердце и легкие сжимаются, и он не может дышать. Это даже хуже, чем утонуть. Порш садится рядом с ним с напряженным выражением лица и после минуты нервного молчания нежно обнимает его за запястья. Он забирает у него бокал с алкоголем и ставит его на стол. — Думаю, нам нужно поговорить.       Кинн кивает и даже не поднимает глаз. Он совершенно разбит. Он видел много насилия и крови в своей жизни, но это… это другое. Пит как член семьи. Дело даже не в том, что он и Вегас что-то чувствуют друг к другу, здесь всё гораздо сложнее.       Пит верен им, он предан делу. Пит сам выбирает, кому он присягает, и давным-давно он выбрал его и его семью. Он сам выбирает себе хозяина, теперь Кинн знает (чувствует), что это будет Вегас. Преданность и честность Пита ценятся на вес золота. Конечно, есть и другие телохранители, например, Чан, Биг, Арм или Пол, но… с ними это ощущается по-другому. У Пита и его семьи есть еще кое-что общее. Кинн и Пит почти выросли вместе, охранник ненамного старше его. Между ними существует доверие, и Кинн искренне рад, что его выбрали следующим начальником службы безопасности. Другого разумного кандидата, по сути, нет.       И теперь он подвел его. Снова. Он отправил его в змеиное гнездо во второй раз, проигнорировав предчувствие Порша. Способен ли он вообще управлять Главной Семьей, если он такой идиот? — В общем… Киму поставили диагноз, когда он был младше, — он наконец обретает голос и говорит. Для него это трудный разговор, он касается его брата. Он благодарен, что Порш не торопит и не давит на него. — Это правда, что Ким… — он не произносит ни слова, но напряженное и нервное лицо Порша говорит за него. — Да, Ким — психопат. Я не знаю, как именно это работает, тебе нужно поговорить с его врачом, я могу свести тебя с ним, если хочешь. Пусть это будет ради Чея. — Его голос срывается.       Порш крепче сжимает его руку. — Давай пока не будем говорить об этом. Что с ним теперь будет? Я полагаю, Кхун Корн уже знает.       Кинн кивает. Его волосы падают на лоб. Порш ласково убирает назад. — Да. Я позвонил ему утром в день первой операции Пита. Он в ярости.       Порш фыркает. — Ким будет находиться в закрытом учреждении. Папа сказал, что пока он будет в Таиланде, но он рассматривает возможность лечения заграницей.       Порш обнимает его. Кинн прижимается к нему, как котенок, жаждущий тепла. Это сложная ситуация. Они оба это знают. Кинн совершенно растерян, в конце концов, это его младший брат. — Он знает… о Вегасе и Пите? Он знает, что Ким в подвале Вегаса? — Осторожно спрашивает он, крепко обнимая его. Кинн чувствует, как его возлюбленный нервно сглатывает. — И да, и нет. Я не говорил этого прямо, но были предположения. Если он знает, тогда… похоже, он не против. Папа знает или догадывается, что Пита и Вегаса что-то связывает, никто, кроме него, не возвращался из подвала живым. Он видел их нерешительность в комнате твоей матери. Очевидно, он начал что-то подозревать. Он даже не спросил, где Ким, как будто уже знал, что Вегас позаботится о нем.       Порш ослабляет хватку и с ужасом смотрит ему в глаза. — Твой отец поддержит Вегаса, если тот убьёт Кима? — Его глаза широко открыты.       На лице Кинна появляется ужас. Он не думал об этом раньше. Теперь, когда он думает об этом, ему приходит в голову, что Порш, возможно, прав.       Четырнадцать дней спустя, 4 августа, вторник, около 9 часов утра, апартаменты Чея в небоскребе Главной семьи / На следующий день после того, как в квартире Кима был найден Пит.       Чей просыпается оттого, что ему невероятно жарко. Ему кажется, что само солнце обнимает его. Он открывает глаза и быстро моргает. Макао обнимает его, как осьминог, и прижимается к нему, как к подушке. Они спят вместе на большой кровати, завернувшись в простыни. Он помнит, что они проговорили до позднего вечера и, должно быть, заснули, играя на ноутбуке Као.       Порчей шевелится, вернее, извивается, пытаясь выскользнуть из объятий своего друга, но как только он начинает, Као бормочет что-то невразумительное и прижимается к нему крепче, зарываясь лицом в его шею. Младший мальчик замирает. Он чувствует горячую кожу и теплое дыхание на своей чувствительной коже и дрожит.       Макао, должно быть, о чем-то мечтает, потому что он что-то бормочет и говорит бессвязно, его губы касаются кожи. Электричество сотрясает его тело. Приятная дрожь пробегает по всему позвоночнику и заканчивается внизу живота. Он тяжело сглатывает.       Ему удается высвободить руку, и он тянется к телефону. Еще рано. Он кусает губы. Им пока не нужно вставать. Он кладет трубку и нерешительно обнимает своего старшего кузена. Теплое дыхание на его коже приятно и придает ему смелости.       Четырнадцать дней спустя, 4 августа, вторник, ранний полдень, больница.       Макао приходится бежать, чтобы не отстать от Вегаса. Его брат несётся туда и нервничает. Его даже не волнуют эмоции, которые читаются на его лице, как на открытой книге. Их отца там больше нет, так что наказать Хиа за такой признак слабости некому.       Макао был бы счастлив, если бы его брат не бежал так быстро. Старые раны могут открыться. Он все еще зол на своего брата за то, что его так быстро выписали из больницы. Он хотел поговорить с Питом и поэтому решил отказаться от дальнейшей госпитализации.       В сложившихся обстоятельствах Макао не знает, хорошо это или плохо, что Хиа так быстро покинул больницу.       Теперь он не может угнаться за тем, как его брат бежит туда, где находится Пит.       Его сердце сжимается от страха. Поршу и Нопу пришлось силой увезти Вегаса из больницы и дать ему сильное снотворное, иначе он был бы здесь все это время. Макао не хочет говорить об этом вслух, но он также боялся. Он видел фотографии на телефоне, которые П’Порш и П’Кинн конфисковали в рамках своего расследования.       Он боялся, что Пит уже мертв. Он и Вегас, все постоянно боялись, что утром они получат известие из больницы, что Пит умер, что ничего нельзя сделать, потому что его состояние было правда серьезным.       Они достигают запретной зоны, палаты интенсивной терапии.       Медсестра останавливает их, и после разговора с ними и надевания защитной одежды им разрешают войти в палату.       Здесь тихо. Мертвая тишина, нарушаемая слабым шепотом врачей и медсестер и приглушенными звуками бесчисленного медицинского оборудования. Они достигают входа в палату, которую занимает Пит.       Пространство разделено, и палата стерильная, светлая, белая и клинически чистая. Она перекрыта прозрачной стеной, за которой находится пациент и все оборудование для его жизнеобеспечения. Они не могут зайти за стекло из-за состояния Пита. Это палата для пациентов, которым требуется изоляция от внешних факторов.       Они заходят внутрь и оба замирают. Кровать, на которой Пит лежал вчера после своей первой операции, когда они покидали больницу, пуста, а оборудование выключено. Вегас начинает дрожать, а Макао чувствует, как его сердцебиение подступает к горлу.       Вегас подходит к окну, кладет руки на стекло, прижимается лбом к холодной поверхности и смотрит на пустую кровать.       Макао нервно вздрагивает, когда открывается дверь в палату. Входит мужчина средних лет. Доктор; Макао помнит его вчера. — Кхун Вегас? Я доктор Сайфа. — Он представляется. В руках у него планшет, и он смотрит на исписанные страницы. — Вы указаны в документах как член семьи Кхуна Пит, так что…       Его брат медленно отворачивается от зеркала. Его лицо бледно, как у призрака. — Где Пит? — Его губы шевелятся, и Макао видит, как он движется, почти в замедленной съемке. — Что случилось? Почему его здесь нет? — Он указывает на пустую кровать, и Макао видит, как сильно дрожит его рука. В его голосе слышна паника. — Кхун Пит в операционной, — доктор, должно быть, видит состояние его брата, потому что он откашливается и мягко улыбается. — Его… раны требуют хирургической очистки. Их много, и инфекция сильная, поэтому на это уходит много времени. — Быстро добавляет он, прежде чем Хиа успевает что-либо сказать. — Макао, можешь оставить меня наедине с доктором? — Вегас говорит, отходя от стеклянной стены и делая неуверенные шаги ближе к нему и доктору.       Он моргает, удивленный просьбой брата. Он хочет возразить, потому что чувствует себя виноватым из-за состояния, в котором находится П’Пит. Если бы он отреагировал раньше, если бы он убедил Чея заговорить раньше… Он тихо вздыхает и неохотно выходит из палаты.       Палата Пита, после того как Макао ушел.       Вегас тяжело вздыхает. Он чувствует оцепенение. Он набирается смелости задать ЭТОТ вопрос, но слова не сходят с его губ. — Он… он… Пит выживет? — Вегас не может поверить, что эти слова слетели с его губ. Они звучат странно по-иностранному.       Доктор снимает очки и кладет их в карман своего белого халата. У Вегаса плохое предчувствие. Обычно нет проблем с пониманием другого человека, это важно в его профессии, но отношение доктора трудно распознать. — Я не буду вам лгать. Состояние пациента серьезное. Но мы делаем все, что в наших силах. — Каковы шансы? — Он слышит свой собственный голос, но ему кажется, что он вообще не произносит слов.       Доктор на мгновение замолкает, и Вегас чувствует, что его легким не хватает воздуха. — Я не буду лгать, Кхун. Утром его интубировали, он не мог дышать самостоятельно, и у него случилась остановка сердца. Нам пришлось провести интубацию носа из-за ран на шее и вокруг рта.       Вегас молчит. Он стоит неподвижно и не знает, что делать. Единственное, что у него в голове, — это слова доктора о том, что Пит… на мгновение был практически мертв. — Кхун Вегас. Вы видели его тело. Воспаление охватило большую его часть. Инфекция прогрессирует. Мы вводим антибиотики и лекарства, но я не могу обещать вам чуда.       Пожилой мужчина кладет руку ему на плечо и успокаивающе сжимает его. Вегас смотрит в лицо доктора, и его глаза застилают слезы. — Он должен выжить. Должен. Я заплачу любую цену, любые деньги.       Голос Вегаса едва слышен, как шепот. — Кхун Пит очень сильный. У него сильное, молодое тело. Пожалуйста, верьте в лучшее, несмотря ни на что.       Доктор улыбается в последний раз и уходит.       Вегас стоит посреди палаты и смотрит в пустоту. Он понимает, что сказал ему мужчина, но слова, кажется, пролетают мимо него. Ему так трудно смириться со всем этим.       Доктор останавливается в дверях и поворачивается к нему с улыбкой. — Ночью он ненадолго пришел в сознание. Буквально на несколько мгновений. Вегас. Где Вегас? Он смог повторить только это.       Когда он остается один, ему с трудом удается дойти до стула и тяжело опуститься на него. Ему хочется плакать, но у него нет сил.       Я умоляю Тебя. Оставь Пита в живых. Если даже мне придется наблюдать за ним, стоящим бок о бок с Кинном всю оставшуюся жизнь, — прекрасно. Если мне придется провести всю свою жизнь, наблюдая за ним издалека, — прекрасно. Это будет наказанием за то, что я сделал. Но позволь ему жить. Если он умрет, я тоже буду мертв, но пусть он пока будет жить.       Пит должен жить. Иначе жизнь Вегаса не будет иметь смысла.       В то же время больничный коридор.       Макао садится в кресло. Оно пластиковое и ужасно неудобное. Как и все больничные кресла в мире. Он достает телефон и проверяет время. Он чувствует беспокойство. Он волнуется о Вегасе. И о Пите тоже. После того, что его брат сказал ему тогда в больничной палате, что он любит Пита, Макао не знает, что и думать. Он немного сбит с толку, потому что не может получить полной картины того, что произошло между его братом и телохранителем.       Он не хочет знать подробностей (он его брат, и это отвратительно), но… он беспокоится. Что произойдет, когда Пит очнётся? Смогут ли они быть вместе? Вегас любит этого человека, он плачет, когда видит его раны, но любит ли Пит его брата? Есть ли у Пита что-нибудь, кроме ненависти к нему за то, что он с ним сделал?       Телефон вибрирует в его руке. Макао смотрит на дисплей, и его щеки краснеют.       Привет, мы можем куда-нибудь сходить сегодня вечером?       Сообщение от Чея заставляет его сердце биться быстрее. Он краснеет сильнее, автоматически вспоминая положение, в котором проснулся этим утром. Они прижались друг к другу, Чей льнул к нему, как маленький щенок, его дыхание щекотало ему шею.       Его рука бессознательно касается того места на шее, где губы его почти младшего кузена касались кожи утром.       О, они почти кузены… но имеет ли это значение? Рот Макао кривится в подобии гримасы. В конце концов, его старшие кузены состоят в отношениях. Люди могут посмотреть на это странно, но будет ли Макао париться из-за этого?       Нет.       Но как насчет Чея? На самом деле, между ним и младшим мальчиком сразу возникло взаимопонимание. Как будто они знали друг друга целую вечность. Макао никогда не испытывал НИЧЕГО ПОДОБНОГО ни с кем другим. Каким-то волшебным образом их знакомство стало близким, и интимный контакт стал нормой. Не ТО чтобы он был интимным, но обниматься или спать в одной постели — это не совсем невинно. Как будто они пропустили несколько этапов.       Макао быстро почувствовал нечто большее. На самом деле было трудно НЕ симпатизировать Чею. Младший брат Порша всем нравился. Он был добрым, милым и с уважением относился к персоналу и охранникам.       Неудивительно, что большинство телохранителей сделали бы для него все, что угодно, а через несколько дней уже Макао был первым в этом списке. Более сильные чувства возникли быстро и лишь усиливались.       Он хотел чего-то большего, но сейчас… С нависшим над ними призраком Кима, раненого Пита и того, что Ким сделал с Чеем, он знал, что должен действовать осторожно.