Love wins all: stay by me

Ты – одна из Божьих ошибок. Ты – плачущая, печальная оболочка.

Я прекрасно понимаю, как это больно, и всё равно ты меня не впускаешь.

Я ломлюсь в твою дверь, чтобы попытаться спасти тебя, опухшего от слёз,

Хотя ты больше мне не нравишься, ты – лживая, занудная пустота.

- Чонвон, - Пак подлетает к напарнику, проверяя его сохранность. На шее царапина от скальпеля, но неглубокая – сонная артерия не повреждена. Их жизням ничего не грозит. – Прости меня, Чонвон. - За что ты извиняешься? – Ян помогает Джею высвободить собственные ноги из пут. - За то, что все закончилось так. За то, что не защитил тебя. - Все в порядке, хён. Мы живы, - Ян первым тянется, прижимаясь ближе и обнимая Чонсона так крепко, как возможно. Джею кажется, он слышит, как громко и часто бьется чужое сердце. Напряжение, что все это время сковывало тело, наконец отпускает. Пистолет вываливается из трясущихся рук, и Чонсон с трудом удерживается на ногах. Он не может поверить, что только что сделал. Он, черт возьми, убил человека. Да, Сэмюэль и сам являлся убийцей. Но он дышал, ходил, говорил и улыбался. Был чьим-то сыном, внуком, другом. А теперь бесформенной тушей валялся на грязном бревенчатом полу без признаков жизни. Джей, выпуская Чонвона из объятий,  подходит ближе к мертвецу, присаживается, прикрывая пустые глаза. Ему жаль. Он бы всеми силами предпочел, чтобы этого никогда не случалось. А теперь его руки в крови. - Ты не виноват, хён, - будто читает мысли Чонвон. – У тебя не было выбора. Если бы не ты, погибли бы мы оба. - Надо вызвать наряд, - Чонсон вздыхает и тянется к телефону.  – Будут разбирательства. - Я готов. Мы просто расскажем правду. Откроем глаза на произошедшее. Справедливость на нашей стороне. Чонсон боялся, что этого недостаточно. Очевидно, что Сон Джинен не оставит просто так гибель своего сына. Чуть ли не в первый раз Чонсон порадовался, что и его отец – не последний в полиции человек. Следующие несколько месяцев обещают быть нервными. Так и оказывается. Недели идут, но не прекращаются бесконечные допросы, разбирательства. Чонсон сбивается со счета, сколько докладных и отчетов он написал. Осуждающий взгляд отца добавляет масла в огонь, а еще расстраивает то, что они крайне редко видятся с Чонвоном. Пак знает, что Яну тоже приходится несладко. Да, он никого не убивал, но у него за плечами не было влиятельного отца. В своем докладе Джей попытался максимально снять вину с омеги – хоть где-то защитить Чонвона было первостепенной обязанностью. Их отношения тоже не вносили ясности в жизнь Чонсона. Он для себя понял одну вещь в том сарае на волоске от смерти – омега дорог для него. В тот момент он был готов отдать свою жизнь за младшего. Понимал, что не смеет требовать того же, но хотелось узнать хотя бы о симпатии. Но ни в одной из их нечастых встреч Чонвон ни разу не признавался, не давал понять, что Чонсон ему не безразличен. Забота и привязанность – да, страсть – безусловно. Но было ли между ними что-то большее? Их редких недо-свиданий больше не хватало для успокоения и снятия стресса, и Чонсону пришлось вернуться к таблеткам. Препараты немного приглушали постоянную тревогу и нервозность, но от них частенько клонило в сон. Концентрация внимания тоже страдала, и Джей злился сам на себя. Узнал бы про это отец – назвал бы слабаком. Дата суда над Чонсоном была установлена и близилась, подобно метеориту, грозящему упасть на Землю и истребить все живое. Все коллеги как один твердили, что это формальность, но Джей не мог спать ночами. Один факт того, что придется оказаться на скамье подсудимых, вгонял его в ужас. Накануне дня Х Джей отказался приехать к Чонвону и провести вечер вместе. Не было сил и желания видеть людей, но Ян не сдавался, проявив неожиданную настойчивость: - Я с тобой хён. Мы были вместе там, и в суде тоже. Все будет хорошо. Давай я приеду за тобой утром и отвезу на машине? Тебе лучше не садиться за руль. Без сомнений, Чонвон видел нервозность Джея, но не осознавал, насколько остро тот переживает. Но все же Пак согласился – может, омеге удастся хоть чуть-чуть отвлечь его и вытащить из пучины депрессивных мыслей. Заседание суда прошло как в тумане. Чонсон вышел к трибуне, когда его вызвали, отвечал на вопрос судьи, ловил на себе ненавистные взгляды Сона старшего, игнорировал плохо завуалированные замечания адвоката истеца. Хуже всего было видеть слезы матери Сэмюэля – несмотря на все злодеяния тот оставался ее сыном, ее любимым мальчиком. Джей понимал, что она его никогда не простит, и из раза в раз повторял, что у него не было иного выбора. Когда судья вынес оправдательный приговор, они с Чонвоном выдохнули с облегчением. Покидая зал суда, Пак услышал брошенные вслед угрозы: - Не думай, что я так это оставлю! Ты поплатишься за то, что сделал! - Не обращай внимания, - Ян подтолкнул его к выходу, заставляя ускориться. – Давай выйдем на воздух. Джей развязал тугой галстук, позволяя себе вдохнуть полной грудью. Он вымок, и рубашка противно липла к телу, но хотя бы самое страшное было позади. - У Сона нет шансов, даже если он подаст апелляцию, - спокойно заметил Чонвон, идя бок о бок. – Тебе не о чем переживать. Чонсон кивнул, но мучить себя не перестал. Даже то, что его не посадили  за решетку, не отменяет факта убийства. - Чонсон! – поманил его отец, стоящий с одним из бывших коллег возле выхода. – Подойди! Джей жестом попросил Яна подождать и спешно направился к родителю, по лицу которого трудно было понять, в каком он настроении. - Какое-то время тебе лучше не отсвечивать. Будешь брать простые дела – кражи, налоги. Повезет, если через пару лет об этом забудут. Альфа тяжело вздохнул. То, что отца интересовал лишь карьерный рост, а не моральное состояние сына, разочаровывало, но не удивляло. - А Чонвон? У него не будет проблем? - Его хотят перевести обратно в Тэджон. Но я могу поспособствовать тому, чтобы его оставили. Познакомь меня со своим омегой, тогда и решим. Жду вас у себя на ужине. - Ладно, - следователь громко сглотнул, не зная, как сказать отцу о том, что Чонвон вообще-то не его омега. Да и Ян, если узнает о том, что сказал ему бывший начальник полиции, будет крайне недоволен. Еще больше загрузившийся Джей вернулся к Чонвону, осматривающему его обеспокоенным взглядом. - Что сказал отец? Что-то по типу "не высовывайся в ближайшие лет пять"? - Ага. А еще пригласил нас с тобой на ужин. Хочет познакомиться ближе. Чонвон окинул его нечитаемым взглядом и ответил лишь: - Уверен, свои выводы обо мне он уже сделал. Отчасти Пак был согласен – его отец организовывал встречу лишь для вида. Он рассчитывал на то, что Чонвон будет пытаться ему понравиться, станет лебезить и заглядывать в рот, ведь от этого зависела его судьба. Но Ян Чонвон был совсем не таким.

Placebo - Song to say Goodbye

Спустя пару дней после суда все почему-то решили, что Чонсон забыл о произошедшем и готов двигаться дальше. Будто то была не смерть человека, а так, незначительная мелочь. Проблема была в том, что Джей совсем не забыл, а наоборот, бумажная работа угнетала и заставляла все чаще возвращаться туда, в заброшенный гараж. Альфа решился даже записаться на прием к психотерапевту, которого раньше посещал, но приятный женский голос по телефону сообщил, что у доктора все расписано на несколько недель вперед. Что ж, Пак надеялся, к тому времени он придет в норму своими силами. Вечером, когда гнетущие мысли достигли своего апогея, а таблетки уже не помогали уснуть или избавиться от навязчивых идей, он решился навестить Чонвона. Надеялся, что встреча с омегой хотя бы на время разгонит тревогу. Ян, к счастью, был не против, хоть и не знал о реальном положении дел. Видимо, тоже решил, что раз вынесен оправдательный приговор, Чонсон стал двигаться дальше. И да, Джей двигался, только совсем не в том направлении, в котором хотелось бы. Он уже позабыл, когда в последний раз спал нормально, когда просыпался не разбитым, а радуясь новому дню. Работа больше не приносила удовольствия, а лишь угнетала. От вида оружия становилось не по себе, а любое упоминание о семье Сон заставляло его покрываться холодным потом. - Ты голоден? – интересуется Ян, предлагая присоединиться к нему. Пак качает головой больше на автомате – в последнее время у него нет аппетита, да и еда не приносит наслаждения. Все чувства притупились из-за таблеток, но страх и беспокойство остались, как и неуверенность в собственном будущем. Он стал сомневаться в собственной компетентности и много раз задавал себе вопрос – поступил ли также, будь на месте Чонвона другой человек? - Как дела на работе? – осторожно интересуется Джей, поглядывая на сидящего напротив. Чонвон не особенно распространялся, обычно отвечал сухим «ничего нового». - Поручают самые скучные задачи, будто боятся, что полезу на рожон. В прочем, не без оснований, - ухмыляется Ян. – Я думаю, начальник хочет убрать меня – отослать куда подальше, чтобы не маячил перед глазами. Я же теперь позор всего участка. - Это не так, - качает головой Пак. Наверное не стоит удивляться тому, что эксперт догадался о замыслах начальства – не дурак. Но все равно Джею становится не по себе от того, что не рассказал Яну раньше. – Конечно, все не в восторге, но не думаю, что дойдет до такого. Кстати, - пытается он перевести тему, - Ты помнишь о приглашении моего отца? Он спрашивает, когда мы придем на ужин. - Придем для чего? – Чонвон склоняет голову, пристально смотря на собеседника, - Я не смогу мило улыбаться и делать вид, что мы обычная пара, что я твой омежка, хён. Думаю, ты и так это понимаешь. Я не стану притворяться тем, кем не являюсь, даже ради тебя. - Но мой отец никогда не примет правду. Если он узнает, какой я… - Паку даже страшно об этом думать. – Пожалуйста, Чонвон. Всего один раз. - Прости, но я пас, - младший непреклонен, - Стоит лишь начать, как мы не сможем остановиться. За вопросами о свадьбе последуют вопросы о внуках, а я…не уверен, что смогу стать родителем. Беременность, роды…это все не мое, Чонсон. Не так я представляю себе свое будущее. Да и процесс зачатия совсем меня не привлекает. - Я все равно не смогу рассказать ему. - Тебе пора принять себя и перестать считать это чем-то стыдным и ужасным. А еще  - поменьше слушать отца. - Так говоришь, будто это легко, - Джей невесело усмехается, понимая что разговор зашел в тупик. Консенсуса не будет – не с Чонвоном и его упрямством. - Я знаю, что это тяжело, но создается впечатление, что ты даже не пытаешься. - Очень жаль, что ты так считаешь. Вместо того, чтобы расслабиться в компании Чонвона, Пак возвращается домой еще более уставшим, морально выжатым и  потерянным. Его вновь настигает разочарование в самом себе, и в этот раз кажется он подводит еще и Чонвона. Джей смотрит в зеркало и не понимает, кого там видит. В отражении - бесхарактерный мужчина, недо-альфа, который не может быть достойной парой для омеги, в которого влюблен. Который не может сказать слова против отцу и не в силах постоять за себя и за других. Слишком трусливый для того, чтобы открыться и принять себя таким, какой он есть. Недостаточно хороший, для того, чтобы полюбить себя. Его не устраивает то, что он видит, то, кем является. Но и другим он стать не может. Чонсона накрывает. Он так надеялся, что Чонвон его поддержит, что они поговорят по душам, и Джей сможет поделиться наболевшим, а после уснет в чужих объятиях. Но вместо этого он ощутил то, как подводит и себя, и Чонвона, и отца. И эта его слабость и зависимость еще больше добивают. Он умывается ледяной водой, хлопает себя по щекам, стараясь взбодриться. Есть еще один человек, который должен его понять, и Пак набирает номер друга. - Хён, привет. Есть пара минут? - Привет, Джей-я. Что-то срочное?  Мы с женой на квесте, вернемся поздно, - из трубки доносится веселый голос Хисына. - Ждет до завтра? - Да. Конечно, - Чонсон чувствует разочарование, ему очень нужен был этот разговор. Но отвлекать Хисына не хочется, - Конечно, ждет. - Хорошо! Тогда созвонимся завтра, ладно? Пак вновь соглашается и вешает трубку. В груди болит, и наверное, сама судьба дает ему намеки на то, что он никому не нужен. Ведь если бы Чонвон любил его, то согласился бы приехать к отцу и хотя бы раз притвориться обычной парой. Ну почему с Джеем всегда так? Почему он не мог вырасти нормальным? Почему все, что он делает – разочаровывает и подводит всех вокруг? Джей пытается сосредоточиться и вспомнить лучшие моменты. Семейную поездку несколько лет назад, когда отец гордился им, ведь сына только что повысили. Их вечера с Чонвоном, когда они просто валялись в постели слушая "Cigarettes after sex", а потом Чонсон выходил покурить на балкон, а Чонвон сидел рядом, положив ноги ему на колени и рассказывая байки из юности. Но все это меркло по сравнению с тем, сколько бед приносил Джей окружающим. То, как он грузил своими проблемами Чонвона, как оставил клеймо позора на своей образцово-показательной семье. Следом Перед глазами всплывает хищный взгляд Сэмюэля, сменяющийся пустым, заплаканное лицо его матери, злость и гнев отца, разочарование и отрешенность Чонвона. Внутри разгорается ощущение собственной никчемности, такое чувство, что существование Джея приносит окружающим лишь проблемы. Без него было бы легче. Он - убийца. Не приговорённый убийца – все равно убийца. Слезы текут градом, а руки трясутся, из них выпадает телефон. В голове возникает импульсивная мысль, что лучше прекратить все это, не мучить себя и остальных, и почему-то в тот момент она кажется наиболее разумной. Так ему больше не придется притворяться. И родители Сэмюэля успокоятся – больше не надо будет мстить и искать справедливости. Отцу тоже будет проще – больше не будет сына, накликавшего позор на семью и славное имя Паков. Дрожащими руками Джей достает пузырек с антидепрессантами  - первое, что приходит в голову. Высыпает все, что есть в баночке, надеясь, что этого хватит. Не хочется мучиться долго. Хочется сделать все быстро и уйти без боли. Ему кажется, что это он все-таки заслужил. Проглотив белые маленькие таблетки, он садится за стол, берет ручку и бумажку в попытке написать пару строк, но слова не идут. Ему нечего сказать, кроме как "простите, что подвел вас всех". Эти слова он шкрябает на листочке, заливая его нескончаемыми слезами. Еще одно доказательство того, что он слабак. Какое-то время ничего не происходит, заставляя подумать, что он выпил недостаточно, но еще через пятнадцать минут его начинает мутить, голова кружится,  и на него нападает жуткая слабость. Хочется выблевать таблетки наружу, но он знает, что нельзя, поэтому просто решает лечь в постель в надежде заснуть крепким сном в последний раз. Хотя бы сейчас без сновидений. Ему горько от прощания, сердце разрывается от мысли, что он больше не увидит Чонвона, родителей, друзей. Но для всех них так будет лучше. Он делает пару шагов в нужную сторону – кровать маячит перед глазами, но внезапно мир перед ним чернеет, и Джей заваливается на пол, окончательно теряя связь с реальностью. То, что происходит после, он помнит лишь урывками. Испуганное лицо Чонвона, его голос, доносящийся сквозь пелену тумана, отнюдь не бережные похлопывания по щекам. Вот Ян пытается дотащить его через всю квартиру в ванную, но бросает затею, оставляя валяться на прохладном паркете. Приятно. После он возвращается, что-то говорит, но слов не разобрать. Вливает в него воды – Джей кашляет и слабо сопротивляется, когда Чонвон пробует засунуть ему два пальца в рот и давит на корень языка. Чонсон опять кашляет и, кажется, блюет, а после падает в лужу собственной рвоты. Из дрожащих рук Чонвона выпадает телефон, и он вновь совершает попытки вызвать у Пака рвотный рефлекс. - Что ты натворил? – эти слова отпечатываются в памяти, Джей вновь слышит в любимом голосе осуждение и хочет сдохнуть. Зачем Чонвон пришел? Лучше бы оставил в покое и дал спокойно умереть. Его тело нашли бы где-то через сутки – скорее всего, первыми панику подняли бы на работе, а может мама заволновалась бы, что сын не берет трубку. К тому моменту его мышцы бы уже окоченели, на коже выступили бы трупные пятна, но если не присматриваться, с первого взгляда можно было бы подумать, что он уснул. После его тело обязательно бы отправили на вскрытие, где доктор Мин устало сообщил бы, что Пак Чонсон скончался от интоксикации препаратами. Найдя его записку, ни у кого не возникло бы сомнений, что он это сделал с собой сам. Его семья обязательно попыталась бы скрыть это, отец с горечью сообщил бы знакомым, что у сына в столь молодом возрасте отказало сердце или оторвался тромб. Все бы поскорбели некоторое время, на его похоронах обязательно было бы много народу, и большинство бы вспоминало о нем только хорошее. Но никто бы по-настоящему не горевал – в глубине души они бы почувствовали облегчение, хотя и сами бы этого не осознавали. Джей смотрит на Чонвона и не понимает – это Ян роняет слезы или он сам. Хочет попросить, чтобы омега оставил его в покое, но изо рта вырывается лишь жалкий хрип, и он снова кашляет. Веки наливаются тяжестью, и кажется, что на эту попытку он потратил свои последние силы. - Не смей отключаться, слышишь? Чонсон, смотри на меня! Голос Чонвона – последнее, что Джей слышит, прежде чем покинуть этот мир. Быть может, так и должно было быть.