Love wins all: stay by me

Пробуждение ему совсем не нравится. Первый вопрос, который возникает в смурной голове – он умер или все еще жив? То, с каким трудом ему дается каждое движение, а также реанимационная палата с ее пикающими приборами подсказывает – кажется, все же жив. Ему не больно, просто тело ватное и совсем не слушается. Ему хочется пить, но кажется, что сделай он хоть глоток, его вывернет наизнанку. Чонсон не знает, сколько лежит так, время тянется бесконечно долго, хотя быть может, на деле прошло всего несколько минут. В его голове проносятся сотни мыслей, перед  глазами всплывает шокированное лицо Чонвона, и он так погружается в воспоминания, что не разбирает того, что у него спрашивает подошедшая мед сестра. Та, так и не наладив контакт, уходит, вскоре возвращаясь с доктором – симпатичной женщиной чуть старше самого Джея. Она проверяет данные приборов и что-то говорит мед сестре, задает Паку вопросы о самочувствии. Он не без труда отвечает и делает это лишь из уважения к врачу. Его состояние кажется ему неважным, гораздо хуже то, что сейчас испытывают родители и Чонвон. Должно быть, они ужасно разочарованы. - Где Чонвон? Он в порядке? – интересуется Джей. - Простите, я не знаю, кто такой Чонвон, - качает головой врач. – Главное, что вашей жизни больше ничего не угрожает. Вскоре она уходит, оставляя его в тишине, нарушаемой лишь гудением приборов. Чонсону ничего не остается, кроме как спать и вариться в собственных мыслях, ведь здесь не слишком много развлечений. В него впихивают несколько ложек питания из баночек – оно сладкое и невкусное, но мед сестра уверяет, что так он быстрее пойдет на поправку. А ему лишь хочется домой. На следующий день ему обещают, что выписка не за горами. В реанимацию посетителей не пускают, но когда его переводят в терапию, ему становится страшно от возможной встречи с отцом. После капельниц ему становится лучше – уже практически не тошнит, и силы постепенно возвращаются. Он понимает, что в своем нынешнем состоянии стоит винить только себя, но все равно злится. Даже с этим он справиться не смог. Из больницы его забирают отец с матерью. Пожилая женщина обнимает его, роняя слезы, и Джей сам едва не плачет. - Прости, мама, - выдавливает он тихо, стыдясь посмотреть ей в глаза. Больше добавить нечего. Отец молчит, впервые за долгое время самостоятельно находясь за рулем. Джей надеется, что его отвезут домой, но этому не суждено сбыться. - Куда мы едем? – понимает, что маршрут иной, они движутся на окраину города. - Ты же не думал, что после того, что случилось, я оставлю тебя без присмотра? – вопрос скорее риторический. – Это хорошая клиника, Чонсон, там о тебе позаботятся, подлечат. Я навел справки. Тебе нужна помощь специалиста, и мне жаль, что я этого раньше не понял. - Вы думаете, я псих? - Ты болен, Чонсон, - стоит на своем бывший глава полиции, и Джей не спорит – понимает, что тот прав. Он уже давно не в порядке. – Это не тюрьма, ты там не надолго. Когда доктор решит, что ты в порядке, мы заберем тебя. Стыд снова затапливает его – Джей чувствует себя так, как будто ему тринадцать, и родителей вызвали к директору из-за какой-то проделки. - Простите, что подвел вас и опозорил нашу семью. - Не говори так, милый, - качает головой мама, грустно смотря на него. – Мы любим тебя, это ты нас прости, что не замечали, как тебе тяжело. Отец не говорит ничего, сосредоточившись на дороге. Клиника оказывается действительно хорошей. У Чонсона одноместная палата, и, наверное, это к лучшему. Его врач – госпожа Лим, женщина средних лет с волосами, постоянно стянутыми в пучок, оказывается внимательной и доброй. Чонсон не сразу ей раскрывается – это оказывается тяжело после стольких лет молчания, но она не давит. У клиники большая территория, куда можно выходить на прогулки. А еще полное отсутствие доступа к любым колюще-режущим предметам. Личного телефона у Чонсона нет, но есть стационарный, которым можно воспользоваться в любое время. А еще здесь много кабинетов для творчества: есть музыкальный с обилием инструментов, художественный, литературный. Нашлось место и для спортзала, столов для настольного тенниса и даже поле для мини-футбола. Чонсон не слишком много контактирует с другими пациентами, но некоторых запоминает – высокого молодого парня в очках с тиком и девушку с зелеными волосами, которая частенько грызет ногти. Некоторые пациенты кажутся странными, другие – с виду обычные люди. Джей не смеет их осуждать, ведь получается, что и сам один из них. Дни здесь проходят спокойно и размеренно, не то что там, за пределами клиники. Пак понимает, что отец был прав, отправляя сына сюда – ему это было нужно. Посещения здесь не возбраняются, и родители регулярно навещают его. Отец все еще немногословен и дает понять, что на работе никто не в курсе о случившемся. Просто знают, что у Чонсона большие проблемы со здоровьем, и он какое-то время проведет в больнице. Услышав это, Пак вздыхает с облегчением. На третий день нахождения в клинике его навещает Хисын. Друг выглядит несчастным, на лице написана тревога, и они долго молчат, прежде чем Ли подбирает слова: - Мне очень жаль, Чонсон. Прости меня. Я так виноват перед тобой. - За что ты извиняешься, хён? В случившемся нет твоей вины. - Я мог поговорить с тобой в тот вечер, мог выслушать, поддержать. Но я… - Ты не знал. Ты – не моя нянька и не мог прочитать, что творится у меня на душе. Я прекрасно понимаю, что у тебя своя жизнь, семья, и ни в чем тебя не виню. - Я должен был понять, - Стоит на своем Хисын, - Но я не заметил изменений в тебе. Какой же я друг после этого!? - Ты – хороший друг, - Пак добродушно похлопывает его по плечу. -  Я рад, что ты приехал. Здесь хорошо, но я скучаю. - Вы с Чонвоном говорили? - Нет. Он не появлялся. И это тревожило Джея сильнее всего. Ян не приехал его навестить, а Чонсон не решался позвонить, хотя помнил номер наизусть. У родителей тоже не имело смысла спрашивать об омеге – это могло рассердить отца, да и вряд ли они что-то знали. Его мучили догадки – почему же Чонвон не приезжает? Боится, что его появление вызовет у Джея новый депрессивный эпизод или же злится, не желая его видеть? А вдруг он решил насовсем вычеркнуть Чонсона из жизни? В конце концов, Пак делится своими переживаниями с доктором Лим – не зря же она его лечащий врач, да и рассказать об этом больше некому. Та неожиданно удивляет его тем, что оказывается в курсе существования Чонвона: - Мистер Ян постоянно справляется о вашем самочувствии. С позволения ваших родителей он входит в число доверенных лиц, и хотя мы не распространяем информацию о пациентах, если бы  с вами что-то случилось, он бы узнал. Мы говорили с ним и пришли к выводу, что пока вы сами не захотите его видеть, он не появится, чтобы не вызывать травмирующих воспоминаний. - Я хочу его видеть, - выпаливает Пак, испытывая облегчение от того, что Чонвону не все равно. В душе разливается теплота от одной мысли о том, что Ян не забыл его. – Передайте ему, что я буду его ждать. - Я не уверена, что вы готовы, Чонсон-ши, - качает головой доктор. - ведь именно ссора с Чонвоном стала одной из причин попытки суицида. - Он не виноват, - стоит на своем Пак, - Это трусость — перекладывать на кого-то ответственность. Это было моим решением, и на тот момент оно казалось мне наиболее верным. - А сейчас? - Я не знаю, - признается Джей. Он и правда еще не разобрался. - В таком случае я пока не могу позволить вам увидеться. Еще слишком рано, - сочувственно улыбается врач. - Но то, что вы сомневаетесь в правильности своего поступка — уже прогресс. Чонсон не согласен, но не смеет спорить — осознает, что так сделает только хуже. Он не понимает, почему именно Чонвона выставляют крайним, если было великое множество причин — смерть Сэмюэля, осуждение отца и косые взгляды на работе, и прежде всего, неустойчивая психика самого Джея. Ссора с Воном лишь стала последней каплей, а теперь Яна выставляют причиной всех бед. От мысли, что Чонвон наверняка винит себя в случившемся, Паку становится так хреново, и его будто откатывает назад, в тот вечер. Конечно, сейчас он на транквилизаторах и антидепрессантах, и все эмоции будто приглушены, но сквозь завесу все равно пробиваются тревога и беспокойство. Поэтому он все же решается позвонить Чонвону, чтобы хоть немного успокоить взбушевавшуюся совесть. Гудки на том конце кажутся бесконечными, и Пак начинает сомневаться, что Чонвон вообще ответит. Но когда слышит непривычно тихое «алло», сердце Чонсона замирает, и он забывает все, что так хотел сказать. - Привет, - единственное, что приходит в голову. - Привет, - Ян откашливается, тоже с трудом беря себя в руки. - Как ты? - Лучше, - признается Джей. Это и правда так. - прости, что не звонил. Я хотел тебя видеть, но доктор Лим сказала, что еще не время. - Да, я знаю. Не извиняйся ни за что, хён. Я понимаю, что тебе нужно время. На мгновение повисает тишина, и Чонсон собирается с мыслями. Оформить мысли в слова тяжело, они кажутся глупыми и нелепыми, но он все же давит: - Прости меня. Я хочу, чтобы ты знал — в случившемся нет твоей вины. - Это не так. - Так. Это тараканы в моей голове. Ты не мог знать, что так будет. Я не хочу, чтобы при общении со мной ты обдумывал каждое слово. Чтобы боялся — а вдруг он после этого выйдет в окно? Я хочу, чтобы мы общались, как раньше. - Боюсь, этого уже не будет. Даже если ты считаешь, что я не виноват, я знаю правду. Я повел себя эгоистично и не подумал о твоих чувствах, лишь о своих. Пускай я не представлял, что все так обернется, опять же, это говорит о том, каким невнимательным я был. Я должен был поддерживать тебя, но даже не представлял, насколько плохо тебе было, насколько одиноким ты себя ощущал. И я никогда себя за это не прощу. - Не говори так, прошу. - Извини. Не хотел тебя расстраивать, но видимо это все, что я могу, - Чонвон обреченно вздыхает. - Я хочу, чтобы ты знал — я сожалею и скучаю по тебе, хён. И я тоже очень жду нашей встречи. - Правда? - Джей смаргивает влагу с глаз, стараясь не сорваться на рыдания. - Правда. Надеюсь, скоро доктор разрешит нам увидеться. - Я тоже. Я так хочу обнять тебя, ты не представляешь. - Поверь, хён, представляю. К сожалению, долгожданная встреча откладывается все дальше и дальше. Проходит несколько недель с их разговора, но на вопрос Чонсона, можно ли им встретиться, Лим отвечает отказом, чем вгоняет Джея в еще большую тоску. Он уже не верит, что это когда-то случится, поэтому когда на очередной идентичный вопрос врач дает согласие, Пак не верит своим ушам. - Я сообщу мистеру Яну, что он может приехать завтра. Думаю, вы уже готовы. Мне нравится, как осмысленно вы подходите к лечению, Чонсон-ши. Я понимаю, что это долгий процесс, требующий выдержки, упорная работа над собой, и я благодарна вам за терпение. Надеюсь, наши с вами диалоги помогают вам переосмыслить некоторые вещи. - Конечно. Спасибо вам. Джей вышел из кабинета таким радостным, как никогда прежде за время пребывания в клинике. Он и правда чувствовал облегчение. Он больше не считал, что поступил правильно, что его смерть сделала бы жизнь близких проще. Долгие разговоры с Лим помогли посмотреть на жизнь под другим углом, а еще ему нравилось, что доктор не настаивала, а советовала. - Пускай ваша с Чонвоном пара нетипичная, вы, Чонсон, слишком зациклены на ярлыках. За нашу беседу вы очень много раз упомянули, что вы — альфа, а Чонвон — омега, но если вам хорошо вместе, разве это так важно? Будьте просто партнерами друг другу, двумя равноправными личностями. Вы несете столь тяжелый груз, который взвалило на вас общество. К сожалению, оно еще не готово забыть гендерные стереотипы, но не позволяйте им управлять вами и лишать вас счастья. Если вам важен Чонвон и ваши отношения, отпустите себя и живите так, как хочется вам. - Я не уверен, что после случившегося он захочет быть со мной, - понуро ответил Джей, рассматривая свою обувь. - За него ручаться не могу. Это тот вопрос, который вам придется обсудить лично. Насколько я поняла из ваших рассказов, Чонвон — не тот человек, который станет пасовать перед трудностями. - В профессиональном плане — да. А в личном...Я не уверен. Поэтому ему не терпелось поговорить с Воном один на один. Больше всего он боялся того, что Ян будет вместе с ним из страха, что Джей может наложить на себя руки снова. Нет, Чонсон такого не переживет. Пускай лучше младший будет откровенным с ним и скажет, что не любит и не готов тянуть на себе такую ношу. Это будет больно, но хотя бы честно. Когда Джей выходит на улицу после завтрака, Ян уже ожидает его в одной из беседок, предназначенных для встреч с посетителями. Паку кажется, что младший изменился — скулы стали острее, взгляд — серьезнее, а под глазами залегли круги. Не один Джей мучился от бессонницы. - Привет, - Чонсон останавливается в нескольких метрах, боясь подойти ближе, хотя хочется до безумия Вона обнять. - Спасибо, что пришел. - Ты совсем дурак, хён, - Чонвон встает и сокращает расстояние меж ними, стискивая старшего в объятиях. - Как я мог не прийти? - Если бы после случившегося ты решил разорвать со мной все связи, я бы понял. - Будто ты бы сам так сделал, - Чонвон чуть отстранился и посмотрел с укором. - Конечно нет, ведь я влюблен в тебя. Хочу, чтобы ты знал. Но ты не должен быть со мной из чувства вины или жалости. Обещаю, если мы не будем вместе, я не покончу с собой. Я не хочу удерживать тебя таким образом. - Когда ты понял? - Что влюблен? Наверное, в вечер смерти Сэмюэля. Когда он приставил нож к твоей шее, я осознал, что ты — самое ценное, что у меня есть. - Хён, - Чонвон вновь прижимается к нему, и через футболку Пак чувствует влагу, стекающую по щекам. Он еще не видел, чтобы Чонвон плакал. - Давай поговорим, - Ян отстраняется, стирая скупые слезы с лица, и тянет Чонсона к креслу, садясь рядом. - Выслушай меня. В тот вечер я был расстроен тем, что мы поссорились. Признаю, сначала я был зол, потому что просьбы притвориться нормальным омегой всегда приводили меня в замешательство. Ты знаешь, чо я не нормальный, и притворщик из меня хреновый. Но чем дольше я думал, тем хуже себя чувствовал — ты уехал от меня таким разбитым, и в душу закрались сомнения, что я должен был поступить иначе. Я мог хотя бы подумать а не рубить с плеча, отодвинуть свой эгоизм куда подальше, но я этого не сделал. Я звонил тебе, но ты не отвечал, сообщения остались непрочитанными. Я забеспокоился, ведь это не в твоем стиле. Я... будто почувствовал что-то, обычно моя интуиция работает хреново, но в этот раз она кричала, что ты мог попасть в беду. Почему-то я подумал, что ты можешь поехать к отцу и поссориться с ним, выложив всю правду, но прежде всего я решил проверить квартиру. Найдя там тебя без сознания, я… - Чонвон вновь смаргивает слезы, в его глазах отражается вся боль и страх, что он испытал тогда, будто он проживает это по второму кругу. - Я подумал, что опоздал. Клянусь, даже тогда, привязанный к стулу, я не испытывал такого животного страха. Я не мог понять, что делать, не сразу взял себя в руки. Я знал, что виноват, так виноват перед тобой, ты пришел ко мне за поддержкой, но я оттолкнул тебя, не услышав крик о помощи. Мне чертовски жаль, хён. Я прошу у тебя прощения и буду просить снова и снова, но пожалуйста, больше никогда так не делай. Если злишься на меня — кричи, если обижаешься — говори, но не думай, что подвел меня, что ты мне не нужен. Ты нужен мне больше, чем кто-либо. - Спасибо, - настает очередь Джея плакать, и он утыкается носом в плечо младшего, втягивая знакомый еле слышный запах, - Ты не представляешь, как важно для меня это услышать. - Мы пойдем к твоему отцу и сделаем вид, что нормальные. Не знаю, как долго мы сможем притворяться, но сейчас это неважно. Если тебе это нужно, я готов. - Нет. - качает головой Чонсон, - Ты был прав, это не лучшая затея. Пока я был здесь, успел подумать и переосмыслить многое. Я поговорю с отцом, выложу все, что долго держал на душе. Я многое собираюсь ему сказать, а примет он меня или нет — уже от меня не зависит. После случившегося я больше не хочу работать в органах, да и не смогу. Конечно, для отца это станет шоком, но я больше не зависимый от него школьник. У меня свои сбережения, хочу открыть маленький бизнес. Я должен попробовать, - Джей слабо улыбается, смотря на того, кто вдохновил его к изменениям. Именно Чонвон показал Паку, что можно жить по-другому, можно быть тем, кто ты есть и не стыдиться этого. И теперь Чонсон просто обязан попробовать. - Это очень смелое решение, хён. Я в тебя верю. У тебя все получится. И именно эти слова Джей сейчас больше всего хотел услышать.

***

Чонсон понимает, что разговор с отцом будет еще сложнее, чем беседа с Чонвоном. Старший Пак никогда не отличался тактичностью, он за словом в карман не лез. Но все же после попытки суицида его отношение к сыну изменилось. - Я знаю, что разочаровал тебя, - без предисловий начал Чонвон, когда родители вновь навестили его в клинике. - Но скажу то, что давно у меня на душе и на уме. Я не вернусь в органы, отец. Морщины на лбу мужчины становятся глубже, а брови угрюмо нависают над глазами, придавая начальнику полиции суровый вид. Он тяжело вздыхает и смотрит на сына внимательно, будто пронизывая насквозь. - Я боялся этого разговора. Понимаю, что случившееся отпечаталось на тебе, но подумай хорошенько, Чонсон. Ты уверен? - Да, - выдыхает поспешно, не веря, что родитель так спокойно воспринял новость — без гнева и криков. - Я не смогу так, пап. Не построю блистательной карьеры, как ты. Случившееся будет постоянно преследовать меня, а работа напоминать и возвращать в тот вечер. И я боюсь, что не справлюсь. Хочу сменить род деятельности. На шее сидеть не буду, не волнуйся. У меня есть сбережения. - Я не против передать тебе бизнес, Чонсон. Я знаю, что ты — умный и толковый парень. Тебе надо будет научиться вести дела, тогда отели станут твоими. - Правда? - удивленно уточнил Джей, все еще не веря. - Конечно. Ты — прежде всего мой сын. Я понимаю, что все мы разные, и то, после чего я бы продолжил двигаться дальше, оставило на тебе неизгладимый след. Мне жаль, что я осознал это только сейчас. В случившемся есть и моя вина. - Все в порядке, отец. Теперь все будет хорошо.

***

Чонсон выходит из бизнес-центра, бегло поглядывая на часы — вновь задержался дольше положенного. Но все равно сомнений нет — Чонвон еще на работе.

Выезжаю, ты через сколько освободишься?

Может, час. Может, чуть меньше. Постараюсь быстрее.

Хорошо, если что, я подожду.

Пака расстраивало, когда младший засиживался на работе дотемна и не разрешал его забирать. Чонсон обычно освобождался около шести, после этого заезжал за Воном в участок, и они вместе ехали домой, изредка разнообразя будни походом в парк или наведываясь к друзьям. Такой распорядок Джея устраивал, и если кому-то это могло показаться скучным, его это успокаивало. Он любил планировать и точно знать, чем займется завтра, а чем — на следующей неделе. Он все еще принимал таблетки, но постепенно снижал дозу, и доктор Лим разрешила ему водить, что несказанно облегчило жизнь. С увольнением исчезла и большая часть причин для волнений, сон тоже стал более спокойным и продолжительным. Чонсон чувствовал себя лучше и выглядел здоровее. И что не менее важно — рядом был Чонвон. Поначалу Ян переживал о том, что его работа будет приносить Джею дискомфорт, но они договорились, что будут обсуждать ее по-минимуму. Чонвон рассказывал все в общих чертах, не вдаваясь в подробности расследований или наличие улик. Он не говорил лишнего, если Пак не спрашивал. А тот старался не влезать, хотя часто было крайне любопытно. Просто понимал, что будет постоянно думать об этом и тревожиться. Он все еще переживал за Чонвона и просил не лезть на рожон, но с окончанием дела Сэмюэля сам Ян стал спокойнее и сдержаннее. Теперь наравне с работой для него ценился партнер, потихоньку смещая ее с пьедестала. Ментальное здоровье Джея было важнее всего. - Привет, - Ян садится на пассажирское сидение — вышел практически без задержек, - Как прошел твой день? - Неплохо. Из-за подготовки к финальному экзамену надо еще многое изучить, но это не беда. И не с таким справлялись, - ухмыляется Пак, закидывая свою сумку на заднее сидение. - А как ты? - В отчетах погряз с головой, боялся, что придется и на выходных приехать, но вроде как почти все сделал. - Никакой работы дома, помнишь? - Да. Не волнуйся. Все мое внимание будет уделено тебе, - посмеивается младший. Джей тоже улыбается, останавливаясь на светофоре. Ему нравится, как развиваются их с Воном отношения. Пускай все и непросто. Они регулярно ходят к психотерапевту вдвоем — Хисын посоветовал хорошего специалиста, и та помогает им разобраться в чувствах, распределить роли. В основном в их отношениях равноправие — бытовые дела разделены поровну, и Чонсон знает, что может попросить у Вона совета, как и младший у него. Недавно они ездили к родителям Пака и дали понять, что детей можно не ждать, а Чонсон тонко намекнул, что Чонвон — единственный омега, с которым он когда-либо сможет быть вместе. Отец скрипнул зубами, но смирился — после пережитого он как-то спокойнее стал принимать изменения в жизни сына и то, что у того своя жизнь и голова на плечах. Одно осталось без перемен — в постели главенствовал Чонвон, и это устраивало обоих. Джей бы никогда не осмелился подчинить партнера, да и не хотел этого. Ему самому по-прежнему нравилось быть ведомым, нравилось слушать Вона и выполнять его указания. Тот был осторожен и никогда не пересекал черту — знал, как хён от него зависим, как в нем нуждается. За это время Ян успел достаточно изучить тело Джея и его предпочтения, и точно знал, как доставить ему удовольствие, как довести до изнеможения, и когда лучше остановиться. Этим вечером Чонсон просто хотел понежиться вдвоем в ванной, но наполнить они ее не успели — Вон трахнул его в душе так, что ногти Пака шкрябали кафельную плитку, а сам он прогибался и льнул ближе, чтобы чувствовать любимого как можно глубже. Чтобы он касался его везде и обязательно шептал пошлости на ухо. В повседневности спокойный и довольно замкнутый Чонвон во время секса сводил его с ума своей раскрепощенностью, готовностью угодить и точным знанием, того, что хочет Джей, что ему надо. Иногда Паку казалось, что Вон понимает это лучше его самого. - Ты выпил таблетку? - уточняет перед сном Ян, расправившись с уборкой на кухне. Джей уже лежал в постели, листая на телефоне оповещения от будущих бизнес-партнеров. Он только начинал свой путь, но собирался преуспеть и надеялся не растерять мотивацию на пол пути. А и отец, как ни странно, поддерживал его, помогая обрести полезные знакомства. - Да, конечно, - Чонсон перекатывается на свою половину кровати, освобождая нагретое местечко. Его не раздражали напоминания — он понимал, что Чонвон беспокоится, да и если быть честным, сам иногда забывал принять лекарство. - Какие у нас планы на завтра? - Спать до полудня, - Чонвон загибает палец, - Ничего не делать, - сгинает второй, - Целый день валяться и смотреть "Нетфликс", а еще заказать что-нибудь вкусное из доставки. - Мне нравится, - смеется Чонсон, - Если вечером надоест, можно выйти погулять. - В такую погоду — без меня, - морщится Чонвон, плюхаясь рядом и позволяя старшему притянуть себя ближе. - Хорошо, тогда останемся дома, - без возражений соглашается Джей, зная, как Вон не любит холод. Да и признаться, его вполне устраивает такое времяпровождение — Чонвон слушает музыку, он читает что-нибудь, а вечером они смотрят сериал или какой-нибудь спортивный матч, лакомясь едой из доставки. Выбираются редко — оба домоседы, и никаких возражений и обид по этому поводу не возникает. - Спокойной ночи, - желает Чонсон, устраиваясь поудобнее, - Ты хорошо поработал на этой неделе, так что отдыхай. - Спокойной ночи, - эхом отвечает Ян, подкладывая руку под голову. - Ты тоже, хён. И выключи, пожалуйста, будильник, я не вынесу пробуждения в шесть в субботу. Джей тянется к телефону, проверяя — действительно забыл отключить - и откладывает телефон подальше. На экране блокировки — их совместная фотография с Чонвоном на празднике у Хисына — они отмечали его повышение. На фото они смотрят друг на друга так, что невооруженным глазом видно — между ними так много всего, и это не что-то мимолетное, а глубокое и сильное. Чонсон очень любит эту фотографию и хранит на особой полочке своих теплых воспоминаний. Он вновь укладывается, натягивая повыше одеяло, и прикрывает глаза. Им с Чонвоном предстоит еще долгий путь, но впервые за долгое время Чонсон осознает, что у него есть силы всё преодолеть.