The Fixer-Upper club

      Время шло.       Это было свидетельством того, как много времени Гермиона потратила на размышления о других вещах на Рождество, потому что она каким-то образом дожила до середины января, не подозревая, что до экзаменов осталось всего несколько месяцев. Такая оплошность заслуживала серьезного внимания, и поэтому Гермиона с головой ушла в свои занятия, оставаясь в библиотеке так допоздна, что мадам Пинс находила ее свернувшейся калачиком между стеллажами еще долго после закрытия.       У Гермионы был план на жизнь, у нее была карьера, которую ей нужно было А) выбрать, и Б) подготовиться к ней, и поэтому каждый момент учебы был наполнен агрессивной сосредоточенностью, которая, казалось, отпугивала любых потенциальных партнеров по библиотеке. Она сбилась со счета, сколько раз перелистывала брошюры о карьере на стойке, но так и не приблизилась к решению, что же ей делать, когда придет время покинуть единственное место, которое она знала последние семь лет.       Помимо разумного использования ее времени в преддверии самых важных экзаменов, преимуществом таких длительных библиотечных занятий было то, что они позволяли ей не зацикливаться на человеке, к которому она неизбежно возвращалась снова и снова.       Стало невозможно отрицать, что у нее было какое-то глупое увлечение Драко. Ее глаза, словно намагниченные, следили за ним в каждой комнате, куда он входил, ее внимание блуждало, когда он был рядом, и она обнаружила, что ищет его в библиотеке, в Большом зале и в классе, где он, казалось, выделялся невероятно ярко.       Она обнаружила, что уделяет слишком много внимания ему и Пэнси, тому времени, которое они проводят в обществе друг друга, не разлей вода. Она запомнила, как он смотрел на Пэнси, каждый раз, когда его брови удивленно приподнимались, как когда-то у нее. Друзья не ревнуют друг друга к отношениям, постоянно напоминала она себе. Это было глупо.       И все же какая-то странная, эгоистичная часть ее души наслаждалась их встречами в клубе F.U.C. еще больше из-за того, что это означало несколько часов наедине с ним. Тем не менее, они отчасти восстановили свои непринужденные дружеские отношения, но ее пульс и мысли подскакивали, как электромагнитные волны, когда он просто обращался к ней по имени. Не дай бог, он каким-либо образом оказывался слишком близко к ней: ее сердце остановилось бы где-то в горле, и потребовалось бы невероятно много времени, чтобы привести мысли в порядок. И все же каждый раз, когда он открывал рот, каждый раз, когда он улыбался ей, ее сердце складывалось, как оригами, и она терялась.       Увидев его на следующий день с Пэнси, Гермиона почувствовала, что это задело и без того больное место в ее груди, но она до сих пор не до конца понимала, что к чему.       Думать об этом было неудобно и невыносимо, и поэтому Гермиона предпочитала проводить время, уткнувшись носом в учебники.       В учебниках был смысл. И они не причиняли вреда.       За пределами ментального мира Гермионы, который в настоящее время состоял только из Ж.А.Б.А., Рона и Драко, жизнь в Хогвартсе шла своим чередом.       Гермиона провела невероятно скучный матч по квиддичу на трибунах, наблюдая за бессмысленным перемещением мячей по полю и стараясь не смотреть вниз, на трибуны, где, как она знала, должен был сидеть Драко. Вероятно, с Пэнси.       По жутко эгоистичным причинам Гермиона была даже рада, что Парвати занимается с ней. Было что-то унизительное в том, что Парвати в ярости вернулась в спальню после их с Пэнси последней ссоры. Было легче слушать об их мелких разногласиях и сочувствовать Парвати, чем переживать из-за того, что возвращение Пэнси в Хогвартс резко сократило время, которое Гермиона могла проводить с единственным человеком, который, казалось, действительно понимал ее.             

***

             — Грейнджер.              Гермиона резко вздрогнула. Она сидела в библиотеке, углубившись в тяжелое эссе по чарам, и совершенно не планировала, что ее побеспокоят.       Она недовольно огляделась. В тот день в библиотеке было многолюдно, все сидели, опустив головы и отчаянно шевеля перьями. Она уже почти перестала искать, когда голос раздался снова.              — Я здесь, тупица.              Она повернулась на звук, и на ее лице, должно быть, отразилось что-то невысказанное, потому что Пэнси Паркинсон, сидевшая за соседним столиком, перестала раздраженно смотреть на нее и приподняла идеально ухоженную бровь.              — Не нужно делать вид, что ты так рада меня видеть, — ухмыльнулась она. — Иди сюда.              Ее волосы были уложены в аккуратный пучок, обрамлявший нежное личико, а зеленые глаза смотрели на Гермиону с крайним презрением.              — Чего ты хочешь, Паркинсон? — нерешительно спросила Гермиона, и Пэнси фыркнула.              — Паркинсон? Перестань, — с этими словами она собрала свои вещи, подошла к столу Гермионы и бесцеремонно свалила их на него.              — Убери свою сумку, — отрезала она, и Гермиона была слишком потрясена, чтобы сделать что-либо, кроме как подчиниться.              — Ты… заблудилась? — спросила Гермиона.              Пэнси не удостоила ее ответом.              — Я давно хотела с тобой поговорить.              Что ж, это не вызвало у нее особого восторга.              — Серьезно?              — Знаешь, ты никогда не приветствовала мое возвращение в замок, — сказала Пэнси, разглядывая свои ногти. — По-моему, это довольно грубо.              Гермиона не знала, что сказать.              — С возвращением? — спросила она, и Пэнси улыбнулась, как будто сказала что-то одновременно веселое и нелепое.              — Как любезно с твоей стороны. Тебе не интересно, почему меня не было здесь в прошлом семестре? — спросила она.              Она достала из сумки волшебную палочку и трансфигурировала ластик Гермионы в пилочку для ногтей, которой принялась пользоваться с особой тщательностью.       Гермиона откашлялась.              — Эм, я как-то не задумывалась об этом, — призналась она.              — Хм, — ответила Пэнси. Она отложила пилочку для ногтей и скрестила руки на груди. — Знаешь, Грейнджер, как люди называют меня за глаза?              В животе Гермионы зародилось чувство вины.              — Нет, — пробормотала она, протягивая руку, чтобы закрутить крышку на чернильнице, чтобы не смотреть на девушку перед собой.              — Сука — это обычное дело, — сказала Пэнси с видом человека, который мягко комментирует погоду. — Заносчивая, чопорная, чистокровная сука. Мелкая, отчаявшаяся слизеринская шлюха. Шлюха Пожирателя смерти.              Гермиона вздрогнула.              — Забавно, не правда ли, — продолжила Пэнси, — что, когда люди хотят оскорбить женщину, они сразу же используют оскорбления сексуального характера?              — За исключением грязнокровок, — пробормотала Гермиона.              Пэнси замерла.              — Ты очень верно подметила, — тихо сказала она. — И думаю тебе будет приятно услышать, что теперь я знаю, что это слово гораздо хуже, чем все, чем меня обзывали в свое время.              Гермиона моргнула.              — Но я отвлеклась, — продолжила Пэнси, стараясь скрыть уязвимость в своем голосе. Она смахнула что-то со своих колен, сбросила верхнюю одежду с плеч и сплела пальцы на столе перед собой. — Вот почему я не хотела возвращаться в Хогвартс. Оглядываясь назад, могу сказать, что это было не лучшим моим решением, — ухмыльнулась она. — Но я не могла бы вынести, когда мне все это стали бы бросать в лицо здесь. Я уже большая девочка, ты же знаешь, я со всем справлюсь. Но я не хотела, чтобы мелкие коридорные сплетни стали моим последним воспоминанием об этом месте, так что безопаснее было вообще не возвращаться.              Гермионе вдруг стало отчаянно казаться, что она слишком хорошо понимает Пэнси.              — Так почему же ты вернулась? — нерешительно спросила она.              Пэнси заправила прядь прямых черных волос за ухо.              — Из-за Драко, — ответила она. — И, следовательно, косвенно, из-за тебя.              Локоть Гермионы соскользнул со стола, но Пэнси притворилась, что ничего не заметила.              — Никогда больше не проси меня повторять это, — продолжила она. — …Но я должна поблагодарить тебя за то, что ты заступилась за Драко в этом году.              — О, — слабо произнесла Гермиона. — Это… это…              — Оставь это, Грейнджер, — вздохнула Пэнси, откидываясь на спинку стула. — Я была трусихой, — продолжила она более мягким голосом. — Я пряталась дома, пока вы все вернулись. И только из-за тебя, из-за того, что ты прикрывала Драко.… Он заверил меня, что все будет хорошо.              Гермиона моргнула.              — И я вернулась, — закончила Пэнси, хотя в этом не было необходимости.              Карие глаза уставились в зеленые.       На столе позади них кто-то захлопнул книгу, заставив их обоих вздрогнуть.              — Ну вот, теперь этот ужасный момент позади, — сказала Пэнси, быстро приходя в себя. — У меня к тебе гипотетический вопрос.              — Х-хорошо, — запнулась Гермиона.              — Допустим, мне кто-то нравится, — сказала Пэнси, и Гермиона чуть не задохнулась от резкой смены тона. — Гипотетически. Кто-то, кто, кажется, не понимает, что я заинтересована. Как мне следует поступить?              Гермиона уставилась на нее.       Что ж, это было потрясающе. Было до боли очевидно, о ком она говорит. Пэнси Паркинсон спрашивала ее, как пригласить на свидание парня, с которым Гермиона целую минуту целовалась, и с тех пор каждую минуту думала об этом. Ее сердце сжалось в комок.              — Ты спрашиваешь меня? — прохрипела она.              Пэнси, не мигая, уставилась на нее.              — Да. И если ты кому-нибудь расскажешь, что я приходила к тебе за советом по отношениям, я скормлю твоего паршивого кота своей сове.              Гермиона фыркнула, прежде чем смогла сдержаться.              — Хотела бы я посмотреть, как ты попытаешься.              — Сефия, может, и маленькая, но она полна решимости.              — Живоглот весит в десять раз больше, чем она.              — Мое заявление остается в силе.              Гермиона фыркнула в свой пергамент, прежде чем опомнилась и снова стала серьезной.              — Я… — она смотрела на красивые прямые волосы Пэнси, на ее фарфоровую кожу, на необыкновенно зеленые глаза, на изящный носик. — Не думаю, что тебе нужна моя помощь, — призналась она. — Просто, э-э… будь собой?              — У тебя забавное чувство юмора, Грейнджер. Я — вышеупомянутая шлюха Пожирателя смерти, помнишь?              Гермиона повертела в руках перо.              — Мы все изменились за последний год, — тихо сказала она.              — Ммм, — Пэнси посмотрела на нее. — Есть еще какие-нибудь очень важные новости для меня? Или твоя норма дерьма на сегодня выполнена?              — Я пытаюсь помочь!              — Я знаю, — усмехнулась Пэнси. — Это-то и расстраивает меня больше всего.              Гермиона уставилась на свой пергамент, сжав кулаки и стиснув зубы.              — Есть целый замок девушек, которые справились бы с этим лучше, Пэнси, почему ты спрашиваешь меня?              Последовала пауза, а затем Пэнси наклонилась ближе, на мгновение ее лицо стало хрупким и открытым.              — Драко сказал мне, что вы очень близки. Как будто вы лучшие друзья или что-то в этом роде, — пробормотала она, не глядя ей в глаза. — Я подумала, ты должна знать.              Близки.       В горле Гермионы застрял комок, но она ослабила хватку на пере.       Она медленно выдохнула.              — Просто сделай это, — сказала она в конце концов. — Будь смелой. Не теряйся в неуверенности — слишком многие люди так поступают. Просто иди и будь счастлива.              Пэнси моргнула.              — Вы с ним слишком похожи, знаешь ли, — сказала она, и Гермиона заставила себя не обращать внимания на неприятную боль в животе.              Пэнси позволила себе искренне кивнуть, а затем снова надела маску, и выражение ее лица снова стало таким, какого Гермиона от нее ожидала. Слизеринка отодвинулась назад, так что стул со скрежетом въехал в ковер.       Гермиона смотрела, как она встает.              — Не за что?              Пэнси бросила на нее полный отвращения взгляд.              — Уфф. У нас никогда не было этого разговора, — пробормотала она, и Гермиона, стараясь не скалиться, глядя как она уходит из библиотеки, не оглядываясь.              Взгляд Гермионы упал на канцелярские принадлежности и мантию, которые Пэнси оставила.       Она должна оставить их там.       Она должна.       Но когда она закончила работу в библиотеке, то обнаружила, что спускается в подземелья, чтобы оставить вещи Пэнси возле слизеринской гостиной.       Пэнси была загадкой. Но, по крайней мере, если Драко будет несвободен, Гермиона сможет заставить себя перестать думать о нем.       Гермиона некоторое время раздумывала, стоит ли вернуть ластик, но в конце концов решила этого не делать.       И вот она засунула трансфигурированную пилочку для ногтей в карман мантии Пэнси с улыбкой, которая была почти нежной, резко постучала в дверь Общей комнаты и, развернувшись на каблуках, направилась обратно в свою спальню.             

***

             Гермиона попыталась погрузиться в свои отношения с Роном с той же энергией, с какой проводила время в библиотеке, но это неожиданно оказалось намного сложнее, чем она ожидала.       Он относился к ней с такой заботой, с таким терпением, но во всем, что он делал, чувствовалась неуверенность, которая практически высвечивала неоновую вывеску, напоминающую Гермионе о том, что пошло не так.       Она пыталась выкроить время, чтобы провести его с ним, но это было омрачено дискомфортом, поскольку они оба избегали определенных тем. Однажды он попытался расспросить ее о том, что она делала на рождественских каникулах, но события новогодней ночи словно тисками сковали язык Гермионы, и она полностью замолчала, пока не смогла сменить тему.       Сначала была честность, а потом жестокость.       И рассказывать Рону о глупой, спонтанной ошибке, которая была пресечена почти сразу же, как только началась, было бы слишком рискованно для второй попытки.       И так продолжалось несколько недель, но это так и осталось невысказанным.       Напротив, время, которое она проводила с Драко, было легким и непринужденным.       Несколько раз в неделю они встречались, как обычно, в Южном коридоре под покровом темноты. Количество комнат, которые они очистили, было почти поразительным, и они работали с большой гордостью, как будто это было какое-то святое дело, которым они занимались.       Гермиона не упоминала Рона, а Драко не упоминал Пэнси, и так они работали бок о бок, тайные компаньоны, объединенные своей невероятной способностью одинаково смотреть на мир. Иногда он застигал ее врасплох, например, в тот раз, когда Гермиона поймала его на том, что он пялится на ее шею, и только вернувшись в спальню, она поняла, что там было пятно грязи с занятия по гербологии, которое больше всего походило на след любовного укуса. Но в остальном они вернулись к той непринужденной дружбе, которая так органично расцвела в том году.       Она довольствовалась тем, что не делала ничего более явного, чем восхищалась им краем глаза всякий раз, когда он произносил особенно впечатляющее заклинание, или закатывал рукава до предплечий, или откидывал волосы назад. Возможно, он раз или два поймал ее взгляд, но у него хватило благоразумия промолчать.       Он занят, напомнила она себе. А если и нет, то скоро будет.       И так шло время.             

***

             — Есть место еще для одного? — спросил Драко.              Гермиона подняла глаза от учебника зелий и увидела, что он склонился над библиотечным креслом напротив нее. Она видела его только прошлой ночью, когда они до часу ночи чинили ветхую лестницу в Южном крыле, но ее губы все равно растянулись в улыбке, она была рада снова его видеть.              — Садись, — усмехнулась она. — Что ты задумал?              Он отодвинул свою сумку в сторону и выудил оттуда еще один экземпляр того же учебника по зельеварению, который она использовала.              — Вот, — сказал он.              Она застенчиво улыбнулась и вернулась к своему пергаменту, в то время как Драко сел и занялся раскладыванием своих вещей. В тот семестр она пропустила их библиотечные занятия, потому что теперь он все свое время проводил с Пэнси. В конце концов, Гермиона предпочитала, чтобы у нее был компаньон для работы, а Гарри и Рон не всегда были особенно расположены к сосредоточенной учебе.       Хотя, судя по тому, как она продолжала смотреть на Драко, замечая, как он прикусывал кончик языка, когда ему было скучно, как он вздыхал, когда протягивал руку за пером, возможно, у него это тоже получалось не лучшим образом.       Некоторое время они работали в приятной тишине, и когда Гермиона смогла отвлечься от рассматривания изгиба его пальцев и едва заметной ямочки на одной из его щек, она оказалась на удивление продуктивной. Так продолжалось до тех пор, пока она не услышала, как рядом с ними остановились шаги, и между ней и Драко отодвинули стул.       Она удивленно посмотрела на вошедшего.              — Рон? — недоверчиво переспросила она.              Рон улыбнулся ей и сел, как будто Драко не смотрел на него поверх учебника.              — Привет, Герм. Надеюсь, ты не возражаешь, если я присоединюсь к тебе?              Он старался не смотреть на Драко, пока доставал из сумки пергамент и перья, но Драко проигнорировал эту любезность и продолжал смотреть на него так, словно он только что объявил, что бросает волшебство ради жизни пастуха.       Гермиона чувствовала примерно то же самое.       Она, Рон и Драко сидели за одним столом в библиотеке.       Ад, должно быть, просто замерз.       Она наклонилась и прошептала Рону на ухо:              — Что ты делаешь?              Он пожал плечами.              — Я хотел позаниматься с тобой, — прошептал он в ответ. — У меня такое чувство, что я не видел тебя как следует всю неделю. Мне пришлось свериться с картой Мародеров, чтобы найти тебя, надеюсь, ты не против.              Гермиона сглотнула.              — Вполне справедливо, — осторожно сказала она. — Если ты не против, чтобы Драко тоже здесь работал.              — Все в порядке, — натянуто произнес он. — Я бы предпочел посидеть с тобой и хорьком…              Драко прочистил горло.              — …чем в одиночку.              Она кивнула.              — Конечно. Но я, э-э, собираюсь быть очень скучной. Мне нужно закончить длинное эссе.              — Не волнуйся, не позволяй мне тебя останавливать, — сказал Рон. Он бросил мимолетный взгляд на Драко, который смущенно вернулся к своей работе. — Ты ведь не возражаешь, правда?              — Вовсе нет, — быстро ответила Гермиона.              Она несколько раз постучала пером по пергаменту, пытаясь вернуться к своей работе. Все было бы намного проще, если бы она не засиделась так поздно прошлой ночью. Третий закон Голпалотта твердо гласит, что противоядие от смешанного яда не может быть создано путем смешивания противоядий к каждому из его компонентов, что прямо противоречит теореме Магнелли о кумулятивном противовесе…              — Драко, — сказала она.              Оба парня подняли головы.              — Ты сталкивался с какими-нибудь исключениями из теоремы Магнелли на своих занятиях по алхимии? — спросила она, стараясь не покраснеть под взглядами двух пар глаз, устремленных на нее.              Рон хмуро уставился в свои колени.              — О, — неуверенно произнес Драко. — Вообще-то, да.              Он полез в сумку за учебником, полистал его, а затем протянул ей страницу, наклонившись к ней через стол.              — По-видимому, древнекитайский алхимик Чжан Куо провел некоторую работу, пытаясь найти средство для отмены Оборотного зелья. Это было немного другое Оборотное, отличное от того, которое мы знаем сегодня, но основные ингредиенты и функциональность были довольно схожи. Ты знала, что они могли использовать его для превращения людей в животных?              Гермиона удивленно выдохнула.              — Но я думала, Эрсаал Мякинен предположил, что это принципиально невозможно из-за длительного времени варки, необходимого для достижения эффективности?!              — Очевидно, в этом рецепте был найден способ обойти это, — ответил Драко, криво улыбнувшись. Он ткнул пальцем в нужный абзац. — Но, э-э, что касается отмены его действия, они обнаружили, что невозможно создать зелье, способное на это, не найдя способа нейтрализовать последний ингредиент.              — Что-то от донора!              — Вот именно, — сказал он, ухмыляясь. — И поскольку это человеческий или животный ингредиент, изменить его можно только с помощью чего–то, подобранного специально для данного человека. Так сказать, инь против янь. И найти идеальный противовес сущности одного человека — большая редкость, а это значит, что для некоторых зелий мы не сможем найти ни одного успешного противоядия от всего этого, ни их совокупности.              — Что успешно подрывает законы как Голпалотта, так и Магнелли! — воскликнула Гермиона. — Спасибо тебе!              Она улыбнулась ему, слишком поздно заметив, что Рон наблюдает за ними с выражением ошеломленного непонимания на лице. Его щеки покраснели — явный признак смущения, которое он старался не показывать.       Заметив ее пристальный взгляд, он быстро закрыл рот и вернулся к своей работе.              — Я понимаю, почему вы ладите, — недовольно пробормотал он в свой пергамент.              Она издала хриплый смешок, который довольно быстро оборвался, а когда отвернулась, то заметила, что в глазах Драко вспыхнуло что-то почти победоносное. Она снова взялась за перо.              Некоторое время они работали в тишине, но Гермиона не могла не заметить, что Рону, похоже, было трудно полностью сосредоточиться на своей работе. Он повертел в руках перо, постучал им по носу, пока на щеке не расплылось чернильное пятно, взглянул на нее сквозь ресницы, потянулся, поерзал и вздохнул. У нее защипало кожу, и она стиснула зубы, словно от раздражения, которое она не могла унять. И не помогало то, что каждый раз, когда она поднимала глаза, Драко смотрел на нее так, словно точно знал, о чем она думает.       Ее взгляд метнулся к нему несколько минут спустя, когда он закатал рукава до локтей.       Это было небольшое представление, но Рон заметно побледнел при виде темной метки на предплечье Драко и мрачно уставился в потолок. Он открыл рот, но Драко лишь приподнял брови в молчаливом вызове, и Рон благоразумно закрыл его снова, недовольно выпятив челюсть.       Выражение лица Драко становилось все более торжествующим, а у Гермионы внутри все сжалось от беспокойства, пока она старательно выводила очередную строчку своего эссе.       Часы в библиотеке продолжали тикать.       Гермиона не осознавала, что зевает, пока Рон не улыбнулся ей.              — Ты плохо спала прошлой ночью? — поддразнил он.              Драко издал странный звук, который перешел в кашель, и Гермиона заставила себя не покраснеть при воспоминании о вечере, который она провела рядом с Драко в Южном крыле прошлой ночью.              — Я, кажется, никак не могла уснуть, — тихо солгала она, и, хотя Рон кивнул и вернулся к своей работе, Драко не отвел взгляда. И у нее возникло неприятное чувство, что он бросает ей вызов, как будто они снова поссорились, как в начале месяца.       Тот, кто по-настоящему уважает тебя, должен уметь слышать правду.       Должен ли Рон услышать, что Гермиона охотно проводила вечера с его злейшим врагом?              — Ну разве здесь не уютно? — неожиданно протянул кто-то.              Три пары глаз посмотрели вверх и увидели, что Пэнси Паркинсон улыбается им, опершись на бедро и снисходительно скрестив руки на груди.       О, ради всего святого. Как будто этот день не мог стать еще более странным.              — Драко, — сказала Пэнси. — Уизел. И Маленькая мисс Совершенство.              — Отвали, Пэнси, — проворчал Рон.              — Полегче, полегче, — ухмыльнулась она. — Мы с Гермионой теперь друзья. Я здесь не для того, чтобы запугивать тебя.              Рон и Драко недоверчиво посмотрели на Гермиону, которая закатила глаза.              — Мы не друзья, — сказала она, но она знала, что в уголках ее рта все равно появляется неукротимая улыбка. Пэнси мило улыбнулась ей.              — Скоро будем, — объявила она. — Подвинь свои большие ноги, Уизли, они под моим стулом.              — Твоим стулом?              — Да, — сказала Пэнси.              Она выдернула стул напротив Рона из-под стола и легко опустилась на него.       Не совсем понимая, как получилось, что вместо того, чтобы сидеть в одиночестве, она оказалась за одним столом с тремя другими людьми, Гермиона фыркнула и яростно обмакнула перо в чернила. Четвертый закон Голпалотта…              — Как мило, — радостно воскликнула Пэнси.              Никто не ответил. Напряжение было почти осязаемым, и все же Пэнси улыбалась так, словно сидеть за одним столом со своим потенциальным бойфрендом и двумя людьми, над которыми она издевалась в течение семи лет, было ее самым любимым занятием.              — Ты, я… — произнесла она нараспев. — Школьный ботаник…… ее ручной гном…              Рон бросил на нее свирепый взгляд, и Гермионе пришлось приложить немало усилий, чтобы не рассмеяться.       Затем Драко наклонился и что-то прошептал Пэнси на ухо, и она захихикала.       При виде губ Драко, так близко соприкасавшихся с идеальной кожей Пэнси, у Гермионы защипало в груди, и ей пришлось заставить себя вернуться к своей работе.              — Ты изучал зелья в этом году? — спросила Пэнси Рона через мгновение.              Рука Драко замерла на пергаменте.       Рон фыркнул и, проигнорировав ее, во второй раз подчеркнул название своего эссе.              — Так грубо, — сказала Пэнси. — Я задала простой вопрос…              — Нет, — отрезал Рон.              — А-а, — Пэнси на мгновение задумалась. — Значит, нам повезло, что Гермиона и Драко вместе изучают зельеварение, — невинно произнесла она.              Драко бросил на нее предупреждающий взгляд.              — Мм, — коротко ответил Рон, не отрываясь от своей работы.              — Неудивительно, что они так сблизились, — продолжила Пэнси.              Рука Рона, сжимавшая перо, напряглась.       Сблизились.       Опять это слово.       А Пэнси знала? Что именно Драко сказал ей? Она что-то имела против Рона? Пыталась ли она разозлить его? Гермиона не понимала, и это чувство ей не нравилось.              — Прекрати помешивать дерьмо, Пэнс, — резко сказал Драко.              — Я и не собиралась, — услужливо ответила Пэнси. — Я просто тыкаю медведя.              — Ну, медведь не хочет, чтобы его тыкали, — процедил Рон сквозь зубы.              — И медведь, очевидно, тоже не хочет сидеть с Драко, так с чего бы ему это делать? — съязвила Пэнси.              — Я здесь ради Гермионы, — ответил Рон, бросая перо и перестав притворяться, что занимается. — Вот и все. Насколько я понимаю, вы двое — просто парочка чертовых неудобств.              — О, — сказала Пэнси, все еще улыбаясь. — Громкие слова.              — Прекрати, — прошипел Драко.              — В чем твоя проблема? — спросил Рон. — Я пришел сюда не спорить.              — Мне просто интересно, зачем тебе нужно присматривать за своей девушкой, — сладко сказала Пэнси. — Тебя, случайно, что-то беспокоит?              Гермиона прищурилась, глядя на нее.              — Ты заблуждаешься, — проворчал Рон, но его уши порозовели.              Пэнси подперла голову кулаком, изображая невинность.              — Да неужели? Скажи мне, Уизелби, ты всегда относишься к ней так, будто ей нельзя доверять в присутствии других мужчин? Или это то, что ты приберегаешь специально для Драко?              Рон отодвинул стул и вскочил на ноги.              — Отвали, Паркинсон! — рявкнул он.              — Рон, пожалуйста… — начала Гермиона.              — Не. Сейчас, — прошипел Рон. И, схватив свою сумку, умчался прочь.              — О — хихикнула Пэнси.              Драко ошеломленно уставился на нее.              — Ради всего святого, Пэнс…              — Что именно, по-твоему, ты делаешь? — потребовала ответа Гермиона, практически бросаясь к ней через стол. — Ты не имела права.              — О, пожалуйста, — взмолилась Пэнси. — Я практически могла читать его мысли с другого конца комнаты. Он нависал над тобой, как сторож или что-то в этом роде! Это убого.              Гермиона запнулась.              — Я не понимаю, о чем ты…              — В отношениях должно быть доверие, — твердо заявила Пэнси, и Гермиона не могла не поразиться странному повороту событий, который привел к тому, что Пэнси Паркинсон дала ей совет по отношениям. — Если твой парень таскается за тобой по замку двадцать четыре часа в сутки, потому что боится, что ты сбежишь с первым встречным, это не совсем стабильная ситуация. Ты заслуживаешь лучшего.              Гермиона закрыла рот. Драко, сидящий напротив, сделал то же самое.              — Ты… защищала меня?              — Да, — сказала Пэнси, как будто это было очевидно. — Я же говорила, что мы будем друзьями.              — Что ж, у тебя забавный подход к этому, — пробормотала Гермиона.              — Послушай, — вздохнула Пэнси. — Уизли был так напуган тем, что ты сидишь с Драко, что буквально подошел и сел между вами. Все, что я сделала, это разоблачила его нелепое поведение. Все остальное он сделал сам.              — Это замечательно, Пэнси, — сухо сказала Гермиона. — Но большинство людей, как правило, плохо реагируют, если ты намекаешь, что то, в чем они не уверены, может быть реальным.              Пэнси пожала плечами, порылась в сумке и отправила в рот конфетку Берти Боттс.              — Это тебе решать, а не мне, — она задумчиво прожевала. — Знаешь, я надеялась, что ты лучше разбираешься в мужчинах, Грейнджер.              Гермиона удивленно уставилась на нее.       Драко обхватил голову руками.              — Мне нужно выпить, — простонал он.             

***

             Гермиона колебалась, когда тем вечером за обеденным столом присела между Луной и Роном. Она понятия не имела, в каком состоянии находился Рон — хотел ли он побыть один, поговорить об этом или просто хотел забыть и двигаться дальше.       Пэнси сумела задеть его самую большую неуверенность, о которой Гермиона знала, но не хотела признавать. Она знала, что Рон всегда будет бояться, что она может найти кого-то умнее, красивее, более подходящего. И хотя Драко был Драко, он также был привлекательным, умным и, ну, в общем, богатым. О чем Рон, несомненно, знал.       Вероятно, не помогало и то, что каждый раз, когда он в последнее время видел Гермиону и Драко вместе, они смеялись над шуткой, которую он не понимал, или говорили на тему, которой он не понимал. Неудивительно, что теперь его мучили страхи из-за Драко, точно так же, как в прошлом году он мучился из-за того, что оставил Гарри и Гермиону наедине.       Неуверенность Рона была частью его самого, и Гермиона всегда принимала это, стараясь быть с ними помягче.       А потом появилась Пэнси Паркинсон, в какой-то бессмысленной попытке разоблачить эмоциональные недостатки Рона, и вот теперь они были здесь, когда Гермиона украдкой бросала осторожные взгляды через обеденный стол на своего парня, который отказывался смотреть ей в глаза.       К счастью, Парвати, сидевшая по другую сторону стола, говорила за них троих.              — И тогда профессор Трелони сказала Чжоу, что она видела мрачные события в ее будущем, и если бы она увидела характерный знак в виде вороны — и поняла это — очевидно, этим утром Чжоу проходила мимо мертвой вороны у озера.              Гермиона моргнула.              — Если ворона символизирует темные дела, разве мертвая ворона… не была бы хорошей вещью?              Парвати прожевала йоркширский пудинг, качая головой.              — Ты бы так и подумала, верно? Но нет, по-видимому, вороны, как правило, предвещают плохие новости.              Гермиона подцепила на вилку кусочек жареного картофеля.              — Хм. А у Трелони были какие-нибудь предсказания для тебя?              Парвати моргнула, и ее лицо покраснело.              — О, э-э… — пробормотала она, глядя в свою тарелку. — Она сказала, что я могу ожидать чего-то, э-э, как бы это сказать? Плотского характера, — сказала она.              — Она что? — Гермиона ахнула, ухмыляясь.              — Я знаю, я знаю, — съежилась Парвати.              — Парвати!              — Тише! — закричала она, замахав на нее руками. — В любом случае, я не знаю, о чем она думает, но последней лесбиянкой в Хогвартсе была Алисия Спиннет, и она окончила школу три года назад! Так что я точно не знаю, где я должна быть, чтобы что-то предпринять.              Гермиона прыснула со смеху.              Луна улыбнулась, глядя в свою тарелку с тушеной говядиной.              — Возможно, она имеет в виду одного из профессоров?              — Луна! — воскликнула Парвати. — Единственный молодой и привлекательный преподаватель здесь — Флоренц, и он, наверное, все еще лет на тридцать старше меня!              — И наполовину лошадь, — добавил Рон, перестав дуться.              — И наполовину лошадь, — с усмешкой призналась Парвати.              Гермиона уставилась на них обоих.              — А еще он мужчина. Разве не в этом была вся проблема с самого начала?              И весь стол разразился смехом.       Покончив с едой, Гермиона с довольным вздохом отодвинула тарелку. Недостаток сна прошлой ночью — она была слишком занята, пытаясь закончить лестницу, над которой они с Драко работали всю неделю, — дал о себе знать, и она не смогла удержаться от громкого зевка в ладонь.       Парвати приподняла бровь, глядя на нее.              — Кстати, о вещах плотского характера… — поддразнила она. — Прошлой ночью кто-то опять задержался допоздна.              Воздух застыл.       Рон застыл рядом с ней, и Гермиона почувствовала, как у нее екнуло сердце.       Нет…              — Знаешь, Рон, — усмехнулась Парвати, — тебе действительно следует прекратить поощрять такое поведение. Гермиона так устала, что чуть не переврала абзац из «Продвинутого курса магии» по трансфигурации сегодня утром.       Рон удивленно посмотрел на Гермиону.              — Прошлой ночью?              — О, мы не…              — Ха! — воскликнула Парвати, явно не замечая широко раскрытых от паники глаз Гермионы или ошарашенного выражения лица Рона. — Ты действительно думала, что мы не заметим, как ты улизнешь? Это продолжается с октября.              — Но… мы не сбегали тайком? — спросил Рон, и с его лица полностью исчезли все следы веселья.              Парвати фыркнула.              — Что, ты не называешь «тайным» уход из общежития три раза в неделю глубокой ночью? Ну же, Гермиона, я буквально видела тебя прошлой ночью, только не говори мне, что ты не помнишь?              Повисло холодное молчание.       Улыбка Парвати угасла, и ее голос, наконец, стал тише.              — Что, ты имеешь в виду, ты не была…?              Гермиона едва заметно покачала головой, и краска отхлынула от лица Парвати.              — Но в таком случае, кто…              И в этот самый момент Гермиона увидела, как осознание поразило ее, увидела, как глаза Парвати расширились, как галлеоны, взгляд лихорадочно метался между Гермионой и Роном… а затем, наконец, неизбежно, убийственно, остановился на слизеринском столе.       Драко.       Гермиона с головы до ног покрылась холодным потом.       Взгляд Рона стал жестким.              — Не говори ничего мне.              — Мы просто ремонтировали замок, — быстро сказала Гермиона. — Точно так же, как мы с тобой делали в прошлом семестре, ничего особенного, ты же знаешь, мы с Драко…              — Я сказал, не говори ничего мне! Я не хочу слышать, что эта чертова Пэнси Паркинсон знала что-то, чего не знал я! — закричал Рон. За столом воцарилась тишина, и даже Рон выглядел шокированным собственной вспышкой гнева. — Я собираюсь… Я ухожу, — сказал он дрожащим голосом.              — Рональд…              — Просто оставь это, Гермиона, — рявкнул он. — Мы можем… мы можем поговорить об этом позже. Если хочешь.              И тогда Гермионе ничего не оставалось, как смотреть, как он сжал челюсти, поднялся на ноги и ушел.       Парвати повернулась к ней с выражением ужаса на лице.              — Черт, Гермиона, мне так жаль!..              — Все в порядке, — быстро сказала она.              На самом деле это было не так.              — Я… я действительно думала, что вы двое встречаетесь, я понятия не имела, что это…              — Это не был кто-то другой, — выпалила Гермиона. — Просто оставь это, ты и так уже достаточно сделала.              И боль на лице Парвати ранила ее в самое сердце.       Может быть, ей было бы легче, если бы она знала, что Рону не о чем беспокоиться, не к чему ревновать. Но она подумала о своих ночах с Драко, о том, как он смотрел на нее сегодня в библиотеке, и о том, как ее кожу покалывало, словно шипами, всякий раз, когда Рон прикасался к ней…       И она знала, что не сможет возразить, что Драко ничего не значил.