Его маленькая проблема

      Теона никогда не считала себя трудным подростком. Вернее, не считала, что родители могут посчитать ее таковой. Они были заняты своими проблемами и работой настолько, чтобы не замечать своего ребенка большую часть времени. Семья жила в достатке, но расплачивалась за это временем. Теона не осуждала их уклад жизни, ведь как любили заметить взрослые — она одета, обута, сыта, и что в таком случае ей еще нужно?..       Нужно было внимание, забота и любовь, которых не доставало в семье Снегиных. Но об этом не принято было говорить вслух.       Теона рано поняла, что до нее нет дела. Времени на все не хватало, пришлось чем-то жертвовать. Родители не услышали ее первое слово, не увидели ее первый шаг, в отличие от няни. Они не были на ее выпускном в детском саду, не пришли на выпускной в девятом классе, не увидели ее первый вальс, и даже не знают, какой мальчик из параллели ей симпатичен, и какие шрамы на теле от неудачных путешествий по заброшенным зданиям она скрывает под одеждой. Формально они присутствовали в ее жизни: обеспечивали, по вечерам спрашивали, как прошел день, на что с каждым годом получали все менее честный ответ, иногда даже появлялись на родительских собраниях в школе, а мама к ее семнадцати годам выучила, наконец, что дочь не любит азиатскую кухню и перестала заказывать ей на ужин пряные кисло-сладкие блюда. Готовила мама редко, эта участь незаметно переползла на подрастающую Теону.       Девушка рано усвоила главное правило: жить в свое удовольствие и не тревожить родителей. Ей хватало карманных денег на удовлетворение своих банальных потребностей: выпить энергетик, съесть пачку чипсов, иногда — купить сигарет, в другие дни по настроению — бутылку сладкого алкогольного коктейля. А свобода предоставляла ей возможность в любой момент прогуляться по городу в одиночестве, залезть вечером на крышу заброшенного здания, пройтись вдоль набережной у речки, попасть в сомнительную компанию и провести с ними день в поисках приключений, и этот список можно продлевать без конца. Сидеть дома и тухнуть в одиночестве Теона не любила. А в ее прогулках только одно правило — вернуться домой до одиннадцати часов и сесть с семьей за стол, поужинать за будничными разговорами о работе, и продолжить жить своей привычной жизнью, когда все лягут спать.       И все было хорошо, все шло по плану, пока в один день Теона не оказалась в больничной палате.       Есть быть честной, то Теона задолго до этого переломного события в своей жизни осознавала, что проблемы определенно есть. Но ей казалось, что она — вечная, и что болезни пройдут сами собой, как и начались. Быть нездоровой — это что-то про других людей, не про нее. Но долго закрывать глаза на очевидное было трудно, когда состояние общей слабости и головокружение стали почти регулярными, а обмороки стали привычным делом. Она могла потерять сознание несколько раз за неделю в самых неожиданных местах, поэтому старалась как можно реже появляться в толпе людей, чтоб избежать неудобных ситуаций. Теона могла предположить, что дело в ее сбитом режиме питания и сна, но восстановить их самостоятельно не получалось, а просить помощи было не у кого. Родителям она не доверяла настолько, чтоб откровенничать о своих страхах.       Девушка всегда была склонна к худобе, но со временем к ее образу прибавилась бледность, которой раньше не было, и это сделало ее вид болезненным. Мама несколько раз спросила, точно ли все в порядке, и в разговоре Теона сумела убедить ее, что просто мучается от летней жары, которая в этом году действительно была особенно сильной.       Но тихим жарким летним вечером, когда семья села ужинать особенно поздно, Теона вдруг потеряла сознание у родителей на глазах: слабость и темнота накрыли ее резко, стоило только встать со стула. Здорово же она их напугала. Это стало особенно ясно, когда мама с папой стали наперебой выбирать, в какую больницу везти дочь на обследование. Так началась новая полоса в ее жизни.

***

      В больничной палате было жарко. Это злило. Почему в хорошей частной больнице нет кондиционера в каждой палате? Немыслимая несправедливость. Холодно было лишь в коридоре, куда нужно было выходить каждый раз, чтоб остыть. В ее же палате было только окно, за ним — решетка, будто Теона — заключенная в этом месте. Радовало лишь то, что палата была одноместной — достаточно просторной, чтоб не чувствовать себя в клетке. Кроме кровати здесь был стул, тумбочка и небольшой шкаф для вещей. Почти уютно.       Дверь отворилась, вошел врач в белом халате. Теона смутно помнила его лицо. Кажется, они уже виделись ночью, когда родители упекли ее сюда. Честно говоря, девушка была слишком занята своей истерикой по поводу желания вернуться домой, чтобы запомнить. Но взгляд карих глаз доктора в памяти все же отложился, он отличался от сотни безразличных взглядов, которыми ее награждала жизнь. — Доброе утро, — поприветствовал мужчина, улыбнувшись краем губ. Теона окинула его долгим изучающим взглядом. На бейджике значилось имя "Олег Евгеньевич Меньшиков", а халат был чистым и выглаженным — это первое, что она отметила. Следом изучила лицо: темные волосы, коротко подстриженные на висках, глаза глубокого карего, коньячного оттенка, отсутствие щетины на лице. На вид ему было не больше сорока лет, и выглядел он привлекательно по меркам мужской красоты. Теона была рада, что лечить ее будет не какой-нибудь старик, воняющий валидолом и водкой, а вполне приличный мужчина, и все же не была рада лечению в принципе. Ее посетила мнимая надежда, что с этим доктором удастся договориться и пораньше выписаться отсюда. — Здравствуйте, — ответила она наконец, выдержав многословную паузу. Врач хмыкнул и неспеша прошел в палату. Присев на стул около ее кровати, он открыл медицинскую карту пациентки. — Мы взяли у тебя анализы ночью, пришли первые результаты, состояние твоего организма на сегодняшний день довольно удруча… — Когда меня выпишут? — перебила его Теона. Она не горела желанием слушать, что с ней не так, а хотела просто забрать прописанные ей таблетки и уехать на такси домой. Врач поднял на нее взгляд и выгнул бровь. Кажется, не такой реакции он ожидал. — Я хочу лечиться дома, я же могу? — наивно уточнила она. Врач, осознав, что им предстоит нелегкий разговор, закинул ногу на ногу, убрал в сторону бумаги и посмотрел ей прямо в глаза. Девушка выпрямилась, сидя на кровати, почувствовав перемену настроения. — Теона, послушай меня внимательно, пожалуйста. Родители сказали, что ночью ты потеряла сознание, и это с их слов единичный случай, но по анализам я вижу, что это случается с тобой не впервые, и дальше будет только хуже. Твоему организму сейчас не легко, уже появились проблемы, которые требуют лечения. Чем раньше мы этим займемся, тем быстрее ты вернешься к привычной жизни, — он говорил размеренно и не пытался напугать, но прогнозы прозвучали для девушки неутешительно. Врачи признали наличие проблемы раньше, чем она сама. Ситуация вышла из-под ее контроля и это расстраивало. — И сколько я буду тут?.. — спросила она со вздохом. — Две, может быть три недели, — честно ответил врач. Теона закрыла лицо руками. Ей хотелось проснуться и забыть все как страшный сон. — Не стоит расстраиваться. Хорошо, что ты начнешь лечение уже сейчас, пока проблемы не стали хроническими. Все еще можно и нужно исправить. — Плохи дела. Ладно, босс, и что со мной хоть? — спросила она, запрокинув голову. Взгляд был направлен в потолок, а голова касалась стены. Олег Евгеньевич, усмехнувшись неожиданному прозвищу, снова взялся за медицинскую карту, чтобы освежить в памяти показатели анализов. — Как я и сказал — ничего непоправимого. В первую очередь меня беспокоит твоя гипотония… — Нет, давайте без этих заумных слов. Скажите так, чтоб я поняла, — попросила Теона, посмотрев врачу в глаза. Мужчина понимающе кивнул. — У тебя пониженное давление, отсюда головокружение и слабость, возможно именно этим обусловлены и частые обмороки. В твоем возрасте это почти нормальное явление на фоне взросления, но его отягощает критический дефицит витаминов группы А, В1, В2, В12, С… не буду скрывать, у тебя практически авитаминоз. Это тоже сильно ослабляет организм. Если простым языком, то твой организм истощен и работает примерно вполсилы. Он все время экономит энергию, чтоб поддерживать стабильное состояние. Это может привести к развитию множества заболеваний, ведь иммунный барьер ослаблен. — То есть я в порядке и ничем серьезным не болею? — вынесла свои выводы из разговоры Снегина. — Нет, Теона. Это не «порядок», мы имеем дело с настоящей проблемой. Твой организм не справляется с самыми базовыми функциями, это нехорошо, особенно в твоем юном возрасте. Я назначил курс лечения, в первую очередь будем восполнять нехватку витаминов. Так же обязательное четырехразовое питание, конечно же. И постельный режим. Тебе лучше спать как можно больше, в расслабленном положении организм восстановится быстрее. Представь, что приехала на отдых в санаторий, и постарайся расслабиться и, может быть, даже насладиться времяпровождением здесь, - Олег Евгеньевич говорил с ней вкрадчиво, с успокаивающей улыбкой, но Теона была слишком увлечена своими мыслями и переживаниями, чтобы заметить учтивость своего доктора. — Я могу хотя бы на улицу выходить? — возмутилась девушка, узнав о том, что ее хотят почти на месяц приковать к кровати в такую жару. Мужчина едва заметно вздохнул. — Можешь гулять в нашем парке, но только утром и вечером, не стоит выходить в самый солнцепек, — Меньшиков разговаривал с ней как с ребенком, и это немного раздражало. Теона давно считала себя взрослой и самостоятельной девушкой, и все это ненужное внимание уже переросла. Сама додумается, когда есть, когда спать, а когда гулять, без подсказок от взрослых. Сделав смиренный вид, она кивнула. Это всегда помогало избежать скучных нотаций от взрослых. — Хорошо. Я рад, что мы друг друга поняли. Сейчас сдашь еще несколько анализов, я выпишу тебе направления. Скоро в палату принесут завтрак, постарайся съесть все, станешь чувствовать себя лучше. Сейчас голова кружится? — Нет, - соврала она. — Хорошо. И я зайду немного позже еще раз, измерю твое давление. — Ладно.       Теона чувствовала себя странно. Больничный запах непривычно щекотал ноздри, по коридору слонялись болезненного вида люди, медсестры и врачи в халатах. Частная больница отличалась от государственной разве что более свежим ремонтом и наличием бесплатного вай-фая в палатах. Ну и автоматами с едой и кофе в холлах. В остальном атмосфера здесь была схожая — недружелюбная. Хоть персонал и фальшиво улыбался ей при встрече.       Сдав анализы, она вышла прогуляться во двор. От больничного запаха и забора крови, который она пережила минутой ранее, ей стало не по себе, ее всерьез мутило. В небольшом хвойном парке было много тени и лавок. Присев на одну их них, девушка позволила себе провести полчаса в одиночестве и тишине. А когда встала — голова закружилась и она едва удержала равновесие. Может быть завтрак действительно не плохая идея.       Вернувшись в палату, она обнаружила своего лечащего врача, который чуть не влетел в нее, когда оба почти столкнулись в дверном проеме. — Я же просил тебя вернуться в палату, — он с трудом сдержал строгость голоса, но в глазах она читалась отчетливо. Кажется, он всерьез переживал за ее отсутствие. Девушка на пару секунд впала в ступор. Обычно никому не было дела до того, где она и почему, и она слишком отвыкла от такого внимания. — Я уже здесь, — ответила она, поведя бровью. — Прекрасно, — вздохнул Меньшиков, сдерживая эмоции. — Почему вы на меня так смотрите? Мне вроде как разрешены прогулки, — присев на кровать, Теона окинула взглядом грустную кашу в своей тарелке и стакан с неизвестной жидкостью неприятного полупрозрачно-коричневого цвета на прикроватной тумбочке. Поджав губы, она перевела взгляд на врача. — Давай договоримся на будущее: сначала завтрак — потом прогулки, — он развернул стул спинкой к девушке и сел, перекинув через него ногу. — Может быть, — неопределенно отозвалась она. Взглянув на нее исподлобья, врач протянул ей синий манжет для измерения давления, и дождался, когда пациентка протянет ему свою руку. Надев стетоскоп, он сосредоточенно уставился на показатели тонометра. Теона же уставилась на Олега Евгеньевича, и рассмотрела его лицо получше. — Низкое, — заключил он, снимая стетоскоп. — Медсестра сейчас принес лекарства, выпей их после еды. И чтобы завтрак весь съела, — напомнил он, указав пальцем на тарелку с кашей. — Еще увидимся сегодня, — напоследок прибавил врач. — Не нужно мне угрожать, — фыркнула Теона, и услышала тихий смех Меньшикова, когда тот выходил из палаты.       Ковырнув кашу ложкой, она с недоверием поднесла ее ко рту, коснулась кончиком языка и тут же убрала обратно в тарелку. Есть эту пресную кучу непонятных комков серого цвета желания не возникло. Запаха узвара было достаточно, чтобы так же отказаться от затеи попробовать его вкус. Оставался лишь бутерброд с маслом и сыром — его Теона осилила, и запила обычной водой из кулера. Чтобы не быть уличенной в плохом поведении, она зашла в ванную комнату, благо — индивидуальную, и вылила узвар в раковину, а кашу выбросила в мусорное ведро и закидала салфетками, побоявшись, что засорит унитаз, если попытается смыть эту гадость.       Вернувшись в палату, она заняла свой досуг недочитанной книгой и музыкой в наушниках.       День обещал быть долгим.