Гипоксия

Getting to the age where I need more than my gorgeous hair

Panic on the planet every Janet screaming “Life’s not fair”

Wanna be the mamma to make everybody stop and stare

Take me to Nirvana and make everybody stop and stare

Дэвид снова оказался в том же месте, в котором ошивался каждый день. Или каждую ночь. Один словом каждые, и почти круглые сутки — определять точное время, не имея доступа к хотя бы природным ориентирам, было проблематично. На этот раз он не смотрелся в зеркало, и больше не искал таблеток. Хотя голова и гудела, сейчас Дэвиду больше всего хотелось смыть с затылка кровь. Свою или чужую — всё равно. Душевые кабины не работали, поэтому он выкручивался, используя простой кран над раковиной. Складывал ладони ковшиком, набирал в них воды так, чтобы она начинала переливаться через край, и обливался, растирая кровь руками. Вытереться было нечем, поэтому в ход пошла толстовка. Вода была холодной, и Дэвид, обливаясь, то и дело бормотал “ух, бля”, дрожа всем телом. Особенно выразительно мат вылетал тогда, когда несколько капель наперегонки срывались с затылка, и устремлялись вниз по позвоночнику. К концу водных процедур Дэвид успел не только вымокнуть, но и здорово замёрзнуть. Тянущийся из какой-то невидимой щели холод, в тандеме с мокрым телом, пробирал до костей. Не помогла даже надетая вновь толстовка. Очень хотелось спать. Дэвид прямо-таки валился с ног, даже не рассчитывая, что сил хватит доковылять до какой-нибудь брошенной койки. Хотя казалось бы, бери любую — свободны все. Он расползся на полу, прямо за дверью. Рана на затылке ещё саднила, но это было Дэвиду безразлично. Уснул он практически сразу, как голова коснулась плитки.

***

Между деревьев гулял ветер, завывая голодным волком. Саймон продирался сквозь чащу, то и дело отмахиваясь от летящих в лицо тонких веточек, сорванных вихрем. Ноги уже начинали гудеть, но дело шло к утру, и он должен был спешить домой. Мама наверняка переживает. Как жаль, что он не может послать ей сообщение и сказать, что всё в порядке. Ноги, казалось, увязали в рыхлой почве. Ручка фонаря, сжатая в ладони, почему-то жглась, но Саймону это казалось нереальным, соответственно, неважным. Почти так же он размышлял о Дэвиде — как о чём то нереальном, что ему могло просто померещиться. После того как он внезапно исчез (ровно так же, как и появился), Саймон несколько минут продолжал сидеть, ожидая, что он появится вновь. Но этого не случилось. “Значит, показалось,” — решил Саймон, хотя даже вес галлюцинации ощущался слишком реально. — “Это от недосыпа”. Не было до конца ясно, как и для чего мозг вдруг придумал его, но разве Саймон когда-нибудь углублялся в психологию? Защитный механизм, а может, просто поехал. Как бы там ни было, опыт был странным, и повторять его не хотелось, поэтому всякий раз вспоминая о Дэвиде, Саймон мотал головой, в попытке выкинуть его из головы. Образ, всё же, чётко завис перед глазами, как призрак, проявленный на фотографии. Из глубины леса, едва левее центра, вдруг раздалось сначала странного рода пыхтение, а затем нечто взвыло и зарычало так, что Саймон даже подпрыгнул. Он уставился, обернувшись на звук, и замер. “Оно” нещадно приближалось, сминая ногами сухие листья, и с хрустом переламывая ветки — на земле, или самих деревьях — не разобрать. Когда в метрах десяти наконец показался силуэт на всех парах несущегося гуманоида, уверенно сжимающего в руках грёбанную бензопилу, Саймон наконец оттаял, и рванул, куда глаза глядят. Не разбирая дороги, он мчался, едва успевая прикрывать лицо от хлещущих веток, пока за его спиной выла бензопила, становясь то громче, то затихая. В какой-то момент, думая, что оторвался, Саймон обернулся, и отвлекшись от дороги, со свистом шлепнулся на землю. Инструмент заорал вновь, а Саймон, здорово приложившись о валежник щекой, и немного ключицей, даже не думал вставать. Фонарь разбился, шмякнувшись о камень. Продолжать бегство в кромешной темноте Саймону казалось таким же изначально безрезультатным решением, как пробовать усесться на стул с одной ножкой, но всё же, у него не было выбора. Он поднялся, и только успел ступить шаг, как у уха раздался лязг, затем что-то загрохотало, и в конце зажужжало будто бы с новой силой. Тело пробило холодным потом. Ноги сами понесли его куда-то с такой скоростью, что и без того нечёткая картина леса слилась воедино, и Саймону не оставалось ничего, кроме как довериться им. Голова опустела. Очухался Саймон уже сидя в каком-то сарае. Посередине комнаты стоял стол, но помимо этого, было пусто. Из дверного проёма (двери, странно, не было) внутрь сочилась полоса света, впрочем, её было недостаточно, чтобы разглядеть хоть что-нибудь. Саймон съёжился у стены, вплотную вперевшись в угол. Пуль в пистолете не было, холодного оружия тоже, хотя даже если бы у него был нож, он бы не пошёл с ним на того, у кого в руках бензопила. Сердце колотилось бешено, мысли в голову не лезли. Рычание бензопилы удалялось, но выходить из укрытия было страшно.

***

Проснулся Дэвид там же, где заснул. Странно — обычно такого не происходит. Он поднялся и потёр щеку ладонью. Двухнедельная щетина колола, и даже царапала кожу, но бриться было нечем, а значит и переживать из-за этого не стоит. Чувствовал себя Дэвид хреново. Даже хуже, чем чувствовал себя вчера или за неделю до этого: его мутило, голова кружилась, а в ушах стоял шум. Свой сон он не помнил. Открыв дверь туалета, Дэвид поспешил в кабинку. Его вырвало водой и желудочным соком. В желудке уже около трёх суток гулял ветер, и именно сейчас это стало особой проблемой. Он вытер губы тыльной стороной ладони, и, отдышавшись, сел на колени перед унитазом — на случай, если потянет снова. В голове крутились обрывки воспоминаний, однако каких-то запутанных, странных: какие-то люди не спеша идут вдоль проспекта. Это вечер, и Дэвид держит за руку какую-то девчонку, судя по размеру и ухоженности руки. Они вместе идут и болтают о чём-то, затем она внезапно отдергивает руку и начинает кричать на него. Он никогда не видел эту девушку — Дэвид готов поклясться — но встаёт перед ней на колени и просит прощения. Она просит его встать, но он утыкается ей в бедро и цепляется пальцами за платье. Дэвид хмурится, и его передёргивает. Тошнота снова подступает к горлу, и он склоняет голову над ободком, но ничего не происходит. Какая-то сплошная херня снится. Спасибо и на том, что обошлось без привычного кровавого месива, или угнетающих самокопаний. Почему-то снова вспоминается Саймон. Вчерашний приход слишком чётко отпечатался в памяти, и это волнует Дэвида потому, что раньше он относился к ним, воспоминаниям, проще. Последним похожим приходом была встреча с “Богом”, когда фраза, сказанная им, застыла в голове Дэвида на полторы недели: “Daveid, mya septu ja tyue je mya esm’ Oged Bishe. Seya tyue jeda je sie” . Что это означало, Дэвиду никогда бы не удалось разгадать, но он и не пытался. Лишь однажды ему в башку сдуру взбрело совместить слова с английским, начертав их на клочке газеты, но это ни к чему не привело. Но сейчас был несколько иной случай. Этот Саймон…почему в моменте он напомнил Дэвиду себя? Черты лица были похожи, это он понял отчётливо. Быть может потому, что он был предвзят. А может и нет. Хоть хватайся за голову и ори во всю глотку от всей этой мишуры. “Просто забудь,” — Дэвид зарылся пальцами в собственные волосы. — “Был и был, хуй с ним. Не последний такой…” Собрав себя с пола и выползши из туалета, Дэвид выглянул в коридор. Лампы тут не горели. В тёмном коридоре очень явно выделялась полоска света, поступающая из разбитого окна. Дэвид не знал, кто и когда успел его разбить, но и выяснять как-то не спешил. Однажды он нашёл в одной из палат колун, рядом с которым лежал в щепки раздолбанный предмет мебели, напоминавший тумбу. Он был бесхозным, поэтому от греха подальше было принято взять его себе — для обороны, и для того, чтобы если хозяину вздумалось напасть на Дэвида, возможности уже не было. Так топор и валялся без дела, покрытый пылью. Вот и сейчас он смотрел на Дэвида, с презрением поблёскивая кончиком лезвия, мол, взять то взял, а пользы никакой. Дэвид выполз в коридор уже всем телом. Закрывать дверь за собой он не стал, и взяв в руку топор, двинулся дальше. Голод сводил желудок хуже, чем мигрень — голову. Неспешно проходя метр за метром, Дэвид приближался к злосчастному окну. Оно смотрело на него лунным светом, маня к себе и едва ли не насильно вытаскивая его наружу. Дэвид сглотнул слюну. Внезапно она оказалась горькой. Он застыл прямо перед окном, которое теперь уже абсолютно без доли стеснения заглядывало в него ответом, как будто насмехаясь. “Третий этаж, а там, на земле — битое стекло. Не выйдешь.” — словно говорило оно. — “Здесь и сгниёшь.” И даже при желании, спорить с этим было нельзя. Вот уже который день он здесь один, наедине со своими бреднями. Мда уж, вылечился. От переполнившей Дэвида обиды и злобы, он с силой шибанул топором по стене. Вдруг здание будто бы задрожало, Дэвид сжался и затрясся вместе с полом. Секунда — и прямо на глазах стены начинают разъезжаться, расклеиваться ползущими трещинами, а пол проламывается, и Дэвид летит вниз, освещённый лунным светом. Топор вздымается в воздух, и лезвием целится Дэвиду в глаз. Он жмурится, и не понимает — сон это, или взаправду.

***

— Сука, ты здесь откуда?! Дэвид открывает глаза и видит перед собой Саймона, прижавшегося ближе некуда к стене. Его глаза раскрыты так широко, что он начинает походить на сову, как вдруг всё перечеркивается топором, со свистом влетевшим и впившемся в землю, словно бы она была одним здоровым поленом. — Чё за нахер? — в пустоту спрашивает Дэвид, осматриваясь. Неказистая сараюшка, стол посередине, картина на стене, Саймон. — Какого хера ты здесь делаешь?! Опять?! — кричит на него Саймон, но вдруг замолкает бледнея. Со стороны дверного проёма что-то начинает отчётливо жужжать. Он оборачивается на звук и замирает. — Это ещё что? — спрашивает Дэвид, приподнимаясь. — Заткнись! — требует Саймон, хватая Дэвида за плечо и таща его вниз. Оба оказываются на корточках. — Просто заткнись! Бензопила начинает жужжать с новой силой. Теперь уже кажется, что она вот-вот окажется в паре метров отсюда. — Это бензопила? — в недоумении Дэвид снова встаёт, и на этот раз Саймон даже не пытается его остановить. — За мной гнался какой-то ебаный маньяк с бензопилой, а я спрятался здесь и надеялся, что он уйдёт. — бормочет Саймон почти шёпотом. — Но тут явился ты, и… — И своим криком ты его приманил. — закончил Дэвид. Саймон только обхватил голову руками, носом уткнувшись в колени. Дэвид взглянул на него решительно. У него уже была идея. — Не ссы, — бросил он Саймону, а сам взял топор. — он же не три метра ростом, да? — Нахера тебе это?.. — спросил Саймон, но поднял голову и понял. — Ты долбоёб? Ты на него с топором пойдёшь? — Зачем “пойдёшь”? — рявкнул Дэвид. — Для жирафов объясню — топоры метать можно. — А ты умеешь? — вдруг в глазах Саймона мелькнула надежда. — Умеешь, — кивнул Дэвид, а сам подумал. — “Наверное”. Дэвид осторожно поплелся в сторону дверного проёма. Бензопила уже визжала так, что Саймону пришлось закрыть уши руками, а Дэвид обошёлся болезненным плевком “ох ты ж блять!”. Фигура маньяка вырвалась из тени неожиданно, и понеслась напрямик к дому. Дэвид выпрямился, быстро прицелился и швырнул топор со всей силой, что была сосредоточена в нём. Колун сделал три оборота, пролетел прямо над макушкой бензопильщика, и со стуком врезался в ствол сосны. — Да ты, блять, снайпер! — нервно хохотнув заметил Саймон. Дэвиду же было не так весело. Он ухватил Саймона за капюшон и дёрнул его на себя, протащив тело по земле. Бензопильщик с остервенением ворвался в сарай, распилив воздух там, где мгновение назад стоял Дэвид. Оба парня уже стояли позади него, наивно ищущего их внутри. Не говоря ни слова друг другу, они разделились: Саймон подошёл ближе к существу, а Дэвид рванулся к дереву за топором. Встав на свои позиции, они переглянулись и привели план в движение: Саймон, вытащив из сумки глок, швырнул его прямо в затылок маньяка, стоящего к нему спиной, и нырнул в кусты. Бензопильщик тут же обернулся, и в его рожу влетело лезвие топора, расколов череп надвое. Он задёргался, выронил ещё жужжащую бензопилу, сделал один шаг назад, и с грохотом свалился на стол, проломив его собственной тушей. Дэвид, выждав немного, подошёл и заглушил инструмент. Саймон, пошатываясь, выполз из укрытия. — Пиздец. — констатировал он, отряхиваясь от налипшей листвы. — А как ты думал, — Дэвид подошёл к трупу и, уперевшись ногой в само тело, потянул рукоять топора. Он не поддавался, будто не желая покидать череп, но вскоре сдался, с треском выскочив наружу. Вместе с лезвием, из черепа брызнула кровь, окропив руки, грудь и шею Дэвида. — Ух ты, ёпт! — Фу, блять, — сморщился Саймон, подойдя ближе. Страх улетучился. — ну ты и свинья. — Лучше бы поблагодарил за спасение, — выдохнул Дэвид, утеревшись рукавом. — Эй, это моя фраза! — возмутился Саймон. Дэвид хмыкнул и спросил отрешенно: — Да? — Да. — подтвердил Саймон. Он положил глок обратно в сумку, и потребовал. — А теперь колись, как и нахрена ты…опять здесь. — Нет, — отрезал Дэвид, взяв топор поудобней. — Сначала ты сделаешь мне ням-ням, а потом уже всё остальное. Иначе я опухну с голоду. Саймон тупо уставился на него. — Щас! Из чего я тебе его сделаю? — Хоть ляху себе пили, ей Богу, — ухмыльнулся Дэвид. — правда жрать хочу, три дня на одной воде уже просидел. Будто в подтверждение его слов, желудок Дэвида утробно заурчал. Саймон смягчился. — Тут до города недалеко, может, там чё-нибудь найдём. — он осмотрел Дэвида, и уточнил. — Хватит тебя десять минут пешком пройтись? Дэвид махнул рукой. — Хватит! Веди, Сусанин. Не мудрствуя лукаво, парни двинулись назад, оставляя сарай позади. Дэвид размахивал топором, болтая рукой при ходьбе, пока Саймон не зарядил ему хлёсткий подзатыльник. — Слышь, Мсоми, ты ещё резче топором махать можешь? Как раз отхерачишь мне что-нибудь. — Будешь так лупить — точно отхерачу, — почесал затылок Дэвид. — Ну и молодежь нынче. Саймон приподнял бровь. — А ты-то сам дед, а? Дэвид хмыкнул, но не ответил. Вместо этого он перехватил топор другой рукой, и продолжил махать им уже не заботясь о Саймоне. Его вес приятно тянул кисть к земле. Лес оказался не таким густым, каким его можно было представить. То и дело сквозь ветки просачивались полосы света, а между каждым деревом можно было спокойно встать пяти людям, держась за руки. Шли парни молча. Дэвид чувствовал, как его крутит и сворачивает изнутри, но это был отнюдь не голод, а отвращение и тревога. Кровь постепенно впитывалась в одежду, но Дэвиду казалось, будто она проникала и в кожу, и под неё. Саймон безразлично шагал по правую сторону от него, держа руки в карманах. — Ты же вроде к мамке домой спешил? — невпопад выдал Дэвид. — Ну да, — Саймон обернулся и кивнул. — тебя “отблагодарю”, и пойду. — Да иди, у меня другой вопрос. Тебя как в такую глушь занесло-то? К ней автобусы не ходят, что ли? — Ходят, — отрезал Саймон. — Просто… — Саймон замялся, словно бы сам впервые задумался о том, как он оказался здесь. — Просто так вышло. — Загулял? — ухмыльнулся Дэвид. — Ага, — саркастически брякнул Саймон. — с мутантами в обнимку. Слушай, ты как будто сам их не видел. — Так-то, мои... — бездумно пожал плечами Дэвид. — ну, ладно. А к мамке-то тебе зачем? Навестить? Саймон смутился. — Ну…Я домой, вообще, ехал. — Ты до сих пор живёшь у родителей? — выпалил Дэвид, не скрывая своего удивления. Топор, болтающийся в его руке, замер. — Ого. А тебе, вообще, сколько? — Какая разница?! — взвился Саймон, залившись краской. Он остановился и, оставшись позади, накинул на голову капюшон. — Тебя это не касается! Про мать узнал - и хватит с тебя. — Воу-воу, ладно, — Дэвид рассмеялся и замахал руками, мол, “успокойся”. — не кипятись. Просто спросил. Саймон с недоверием косился на него, и не спроста: уже через секунду Дэвид выдал убийственное: — Такой кабан, с мамой…работаешь хоть? После этого на Дэвида градом обрушились удары. Сначала сумкой, затем в ход пошли кулаки, затем согнутые колени и пинки ногами под зад. Дэвид стерпел все удары, пока давился смехом. Затем перехватил Саймона поперёк туловища, перевернул его вверх ногами, и несколькими шлепками по заднице усмирил. — Ты чё, блять, творишь?! — завопил поверженный Саймон, потонув в безрезультатных попытках дать отпор. — Совсем охренел?! — А куда ты, моська, на слона прёшь? — с издёвкой спросил Дэвид. — Вас, мелюзгу, наказывать надо. Вот я и занялся… — Я тебе щас- — стал было угрожать Саймон, но выпущенный Дэвидом из рук, свалился на землю, сложившись пополам, а затем развалился в позе звезды. На его лицо с дерева упала ветка. — Ауч! Дэвид сложил руки на груди в ожидании, посмеиваясь над Саймоном. Тот, в свою очередь, старательно вытаскивал из глаза крошечные щепки коры. — Хули ты ржёшь, придурок, — с обидой проскулил Саймон, блестя пострадавшим глазом. — Сейчас сам до города попрёшься, понял? — Всё-всё, — заверил его Дэвид. — в конюшне объявлен перекур. Дэвид протянул компаньону руку, и они продолжили путь. Дэвид то и дело выпускал глупые смешки, а Саймон косо на него оглядывался. Вдалеке стала виднеться ограда. — Это мы уже скоро поедим? — обрадовался Дэвид, пальцем указав на стену. — Это я скоро от тебя отвяжусь, — хмуро ответил Саймон. — и не рассчитывай на что-то круче шоколадных батончиков, кстати. — Да похер, — у Дэвида даже при упоминании батончиков текли слюни. — я согласен на всё. — На всё? — Саймон хитро ухмыльнулся. Он потянулся рукой вверх, к деревьям, но Дэвид его прервал. — Не-е-е, — отрезал он. — всякое природное дерьмо я жрать не намерен. Такого мне хватило. Саймон издал разочарованный вздох, но поспешил опустить руку. Рукав Саймона вдруг задрался, зацепившись за ветку, и он застыл на месте. — Е-е-ебать, — протянул Дэвид, заприметив глубокие порезы, с синевато-пунцовыми цветами синяков на запястье. — И давно ты режешься? Саймон замер, побледнел, затем побагровел, и тут же постарался скрыть запястье в ткани, но потерпел неудачу: ветка оказалась достаточно крепкой, чтобы не сломаться от случайного движения, и вгрызшись в ткань, она не отпускала, а играла с Саймоном, заставляя его забавно подпрыгивать, в попытках высвободиться. В конце концов ему удалось переломить ветку, и прыжком приземлившись на едва согнутые ноги, Саймон поплёлся вперёд опустив голову. — Эй, — окликнул его Дэвид. Ему стало неспокойно. — Саймон! Но Саймон не отзывался. Он с уверенностью шёл вперёд, отдаляясь от Дэвида, и, казалось, ничего не замечал перед собой. — Мамка-то в курсе? — спросил Дэвид, последовав за ним. Саймон вихрем взвился на месте: его капюшон едва удержался на голове, а сумка с силой шибанула парня по бедру. — Да какая тебе разница?! — закричал он. — Даже если в курсе, я этого не знаю! И она не "мамка", понял, урод?! Она заслуживает куда большего, чем это! Он резко умолк, глотая воздух. Красные щёки пылали так ярко, что Дэвид сам ощутил жар прилившей к лицу крови. Стало предельно ясно, что это — больная для Саймона тема, и если Дэвиду дорог его желудок, лучше извиниться, или хотя бы просто заткнуться. — Извини, — искренне пробормотал Дэвид. — Я же не знал, что… — Да фиолетово, — махнул на него Саймон. — Пошли. Перелезешь через забор, и адьос. — Ты обещал меня накормить, — напомнил Дэвид, возобновив путь. — а не довести до… Взгляд Саймона убийственным сверлом прошёлся по Дэвиду. — Понял, не дурак. Забор был невысоким, да и голод способствовал резкому скачку навыков скалолазания. Мысли о том, что он наконец поест, вводили Дэвида в состояние эйфории, поэтому он, недолго думая, сунул Саймону топор, проговорив “на, подержи”, и влез наверх. Там он успел усесться, перекинуть ноги на противоположную сторону и даже протянуть руку за оружием, как из глубины леса донёсся зловещий шум пилы. Дэвид с Саймоном резко переглянулись, и рука Саймона, сжимающая топор, дёрнулась. — Мы же грохнули его, — ужаснулся Дэвид. — как он..? — Откуда мне знать? — Саймон прижался к ограде, к груди прижав топор Дэвида. — Я обратно сам не пойду… — Не иди, — Дэвид хмыкнул и потянулся за топором. — тебя никто не гонит. Саймон тут же отскочил от ограды на добрых три метра, откинув топор к своим ногам. — Куда! У меня ни одной пули! — И чё? — возмутился Дэвид, очумевший от такой наглости. — Топор мой отдай! — Чёрта с два! — плюнул Саймон, ногой прижав топор к земле. — Мне нужно чем-то защищаться. — А мне, блять, не надо, значит? — Дэвид оскалился и скрючился в спине. — И вообще, нахера он тебе? Ты же метать его не умеешь! Саймон поджал губу, но ногу не убрал. Бензопила продолжала вопить вдалеке. Он опустил голову, задумавшись, а затем сказал: — И что мне теперь, так и оставаться здесь? Или пойти на верную смерть? Или… — Да меня мало ебёт, если честно, — выразился разъяренный Дэвид. Он уже намеревался слезать, чтобы силой отобрать у подростка топор. — Я устал, хочу есть и свой топор обратно. А ты делай чё хочешь. С этими словами он перекинул ноги обратно, оперся руками о кирпичную поверхность, и почти спрыгнул вниз. — Стой! — по испуганному голосу Саймона было ясно, что он понимал всю опасность ситуации. — Ты правда оставишь меня вот так? Я же тоже тебя тогда спас!... Дэвид вздохнул. Саймон был прав, но желудок уже ощутимо сворачивало от замучившего голода, и бросаться на амбразуру желания вовсе не было, как и сил. — Послушай, Саймон, — сказал он беззлобно. — я бы рад помочь, но я правда очень устал и у меня сводит желудок. Мне даже блевать кроме желудочного сока нечем. Если ты хочешь, чтобы я тебе помог — дай мне хоть что-нибудь. Саймон спрятал глаза и пожал плечами. — Хорошо, — сказал он. — но пообещай, что поможешь мне. — Обещаю, — быстро согласился Дэвид. — давай руку. Саймон поднял топор и первым протянул его. Затем влез сам, приняв помощь Дэвида. Бензопила всё так же продолжала визжать в глубине чащи. К ограде была приставлена доска, и Саймон с Дэвидом спустились по ней на асфальт. — Сейчас уже, наверное, часа четыре, — с сожалением вздохнул Саймон, отряхиваясь от каменной крошки. — скоро рассвет. — Ну и хорошо, — брякнул Дэвид, спрыгнув с доски. — а то хоть глаз выколи. Саймон угрюмо взглянул на него. — Кому хорошо, а кому ещё домой успеть нужно. Дэвид закатил глаза. — А если ты, скажем, придёшь часов, этак, в девять, она тебя чё, не впустит? — Она будет волноваться! — выпалил Саймон. — Разве трудно понять? — Может и трудно, — буркнул Дэвид. — Ладно, не ной. Поем, и сам лично отведу тебя к матери, объяснюсь за тебя. Хочешь? Саймон немного подумал, и кивнул. — Ну вот и решили, — Дэвид почесал затылок. — только вести чур не окольными путями. — Как получится. — развёл руками Саймон. Наконец они двинулись дальше, петляя меж бесхозных автобусов, брошенных посреди дороги, омертвевших по виду зданий, автобусных остановок и прочих городских декораций. — А прикинь, если она сама завелась? — вбросил Дэвид. — А мы с тобой уже жидкого приспустили… Саймон не ответил, но заметно задумался. Впрочем, идти проверять никто из них не предложил. Спустя каких-то шесть сотен вдохов, Дэвид вновь почувствовал сжимающую боль в желудке, и спросил: — Куда ты меня ведёшь? — В университет. — коротко ответил Саймон. Дэвид вытаращился на него так, словно бы Саймон внезапно предстал перед ним пускающим слюну, с косоглазием и откляченной губой. — Куда-куда? — переспросил он. — В университет, — Саймон совершенно беспечно обернулся на Дэвида, не понимая его шока. — А что? — Нахера? — взмолился Дэвид. Его желудок жалобно завыл и Дэвид ощутил, как тот медленно, но верно прилипает к позвоночнику. — Я хочу есть, — выпалил он уже чуть не плача. — не учиться! — Долбоёб, — огрызнулся Саймон. — в университете я видел автоматы с едой. Разобьём их, и поешь. Дэвид вскинул глаза к небу и скривил губы. — Господи! За что мне такие страдания? — он обернулся к Саймону, и уже злее продолжил. — Тут же должны быть магазины, пойдём что-нибудь спиздим! Лицо Саймона стало походить на плоскую, вытянутую табличку. — Ты видел где-нибудь открытый магазин? — Да твою мать, Саймон! — заорал Дэвид. — Разобьём стекло и влезем, зачем парить себе и мне мозг?! — За тем, что тебе, критину, даже в башку не может прийти, что я знаю побольше твоего, — отчеканил Саймон. — В магазинах нет ни-чер-та! Ты думаешь, ты один такой умный? Вместо ответа Дэвид только протяжно провыл, а затем сам поплёлся вперёд. Саймон пробормотал что-то победоносное, но Дэвид на это никак не отреагировал. Ему было херово. Настолько херово,что перед глазами плясали пунцово-кислотные пятна, а сам он еле мог идти, но хуже этого было лишь внезапно появившаяся раздражительность. Ему хотелось драть, швырять и головой вниз вбивать Саймона в асфальт за то, что он так долго тащит его непонятно куда. Его трясло, он то и дело предполагал, что сейчас упадёт в обморок. Дэвид шёл, шатаясь и метаясь на лёгком ветру, словно город накрыло вихрем. — Эй! Ты чё на ногах не держишься? — воскликнул успевший поймать Дэвида Саймон. Заглянув ему в лицо, Саймон ахнул. — Да ты же бледный, как труп! Но Дэвид уже не мог даже врезать ему за такое сравнение. Он мелко трясся, кусал губы, закатывал глаза. Он едва ли понимал, что вдруг случилось с ним, но даже понимание своего положения вряд ли смогло бы ему помочь. Он проваливался куда-то в темноту, поглощенный гулом в ушах сравнимым с воем пары десятков голосов. Он падал, растворялся в ней, и последнее, о чём он думал, был голод, сжирающий его самого.