Тень своры

Дождь принес холод, мышцы дрожали и не слушались. Одежда намокла и отяжелела, превратившись в дополнительный груз, который сковывал, хватал и будто бы тянул назад. Каждый рывок, каждое скольжение по грязи отдавалось болью в ноге и предательской темнотой перед глазами. Сзади медленно тащилась свора - они не были сыты, они не могли ускориться, но не могла и Ракета. В какую сторону она двигалась - она не соображала, но точно не в сторону лагеря. Нельзя навести тварей на базу - сменить ее в срочном порядке прямо сейчас они не могут. Некуда идти. Хотя, теперь вот, есть... но эту информацию еще надо донести. Рация... сдохла. Вполне возможно, пострадала при падении. В любом случае, ни на ближней, ни на дальней дистанции она не работала. При попытке ее активировать не слышно было даже привычного белого шума помех. Она ползла в противоположном направлении от базы - по крайней мере, она надеялась, что это было так. Куда? Она не думала, просто подальше. Теплилась надежда каким-либо образом оторваться от своры, но медленный топот и невнятные звуки сзади, а более того, запах падали, не сбиваемый дождем, ясно давали понять, что не ничего не получается. Нога чем дальше, тем тяжелее двигалась, видимо, нарастал отек. Может быть, уже началось воспаление - немудрено, если ползешь по грязи. Рану все еще дергало болью при движении, но ниже колена нога онемела, словно к живому телу привязали кусок дерева, мертвого и чуждого. Сколько она так ползла, она не смогла бы сказать, чувство времени было безвозвратно потеряно. Сейчас время для нее растянулось в черно-красную бесконечную полосу боли и темноты. Все же, кажется, времени и впрямь прошло много, потому что начало светать. Из непроглядно-черного мазутного мрака вокруг выделились серые блеклые мокрые и подернутые дымкой заросли. Потом посерело и небо, и различать очертания леса было проще. Рельеф менялся, делаясь более каменистым, и точно не был знаком Ракете - значит, она действительно удалялась от базы. Останавливаться нельзя - свора все так же тащилась сзади, с медленной неотвратимостью еле ползущего, ржавого, но все равно тяжелого и страшного дорожного катка. Она оборачивалась редко, экономя силы и стараясь разорвать дистанцию. Но силы таяли, а расстояние оставалось таким же - не сокращалось, но и не увеличивалось. Метров сорок, может, немного больше, а может, и меньше. Трудно оценить расстояние в таком состоянии, в сером мраке, размазанным к тому же дождем и болью. В нарождающемся сером свете дождливого утра уже отчетливо виделись полусгнившие лица с бессмысленными бельмами глаз. Ракета собрала все силы и поползла, стараясь ускориться. Не выходило. Уставший, замерзший организм хотел лишь одного - упасть и дрожать под кустом, в тщетной попытке хоть немного отогреться. Кажется, начинался бред - в голове гудело, перед глазами плясало марево с черными мушками. В кустах, уже не таких темных, как ночью, мерещатся странные тени, ничего общего со сворой не имеющие. В какой-то момент ей кажется, что снова начинает темнеть, и она понимает, что это чернеет перед ее глазами. - Не терять сознание! - рявкнула она, вернее, подумала, что рявкнула. Голос выдал еле слышное сипение. Тогда она собрала силы и врезала самой себе по щеке. В голове загудело сильнее, но черные мушки на время рассеялись. Собрав последние силы, не остатки даже, какие-то завалящиеся крохи, она поползла вперед. Бездумная толпа все так же медленно продвигалась следом, издавая невнятные звуки, кряхтение и чавканье - они продолжали жевать даже в погоне, тщетно пытаясь утолить голод мертвого тела. Наверное, рвали листья, но Ракета усилием воли запретила себе думать об этом. Если не придумать хоть что-то, следующей жевать будут ее - уж успеют откусить пару кусков, а потом она пойдет вместе с ними, также точно жуя все, что попадется на пути. Еще несколько метров - и руки тяжело подгибаются. Она падает, и тут же понимает, что это не ее руки подогнулись, а она куда-то проваливается. Она осознает что заползает в какую-то полузасыпанную то ли пещеру, то ли старую штольню, не разобрать: ход узкий, наполовину заросший, засыпанный грязью и землей, скорее нора, чем проход - но наклон довольно пологий и она ползет вперед, надеясь забиться в угол поукромнее и достать ампулу. Пусть так, но тогда она не встанет. Так или иначе она не достанется орде... Ампулы эти выдавались всем, кто выходит наружу, по одной на человека. Они содержали яд, который блокировал нервную систему и не позволял трупу двигаться после смерти. Это на случай, если зажмут в угол. Если не останется никакого иного выхода. Она сейчас именно в такой ситуации. Она сейчас заползет поглубже и поступит правильно. К дрожи от холода и боли добавляется дрожь от страха - умирать не хочется, так ярко и сильно не хочется, и мозг, пытаясь ее переубедить, творит все нарастающие волны ужаса. Ну уж нет, она поступит правильно! Так надо. Так она не встанет после укуса. Коридор, вначале заваленный землей, постепенно расширялся. Она смутно припоминает, что в этом районе некогда были старые шахты, и вроде бы, добывали здесь какие-то минералы. А еще мелькает мысль, что это те самые шахты, которые потом закрыли из-за частых обвалов. Видимо, тоннель осыпался и был заброшен. Ракета усмехается - у нее будет по-настоящему королевский склеп! Чавканье и сопение слышится у входа в пещеру, усиливаемое акустикой тоннеля - но она уже глубоко заползла, а свора толпится, толкается в узком проходе, мертвяки не додумываются заходить по одному, лезут скопом и этим мешают сами себе, так как вход узкий и полузасыпанный. Таким образом ей удается выиграть немного столь драгоценного времени, оторваться и заползти в какую-то тупиковую ветку старой шахты. Здесь было черно до такой степени, что Ракета не видела вообще ничего, и так же тихо. Последние силы оставили искательницу. Вот теперь, поняла Ракета, она не сможет сделать ни одного движения, ни одного рывка. Она выдохнула и села, опираясь спиной на обломок камня. На ощупь принялась нашаривать внутренний карман, в котором лежала ампула в пластиковом контейнере. Пальцы, израненные, закоченевшие, дрожащие и слабые не могут справиться с пуговицей, на которую этот самый карман застегивается. Она боится не успеть - зомби начнут просачиваться внутрь рано или поздно, и лучше бы ей успеть до того, как это произойдет. Поганая пуговица никак не желала поддаваться, словно издеваясь. - Давай, давай, давай! - шипела ракета, слушая, как эхо разносит бестолковую возню снаружи. Кажется, они наконец начали протискиваться внутрь... ничего. Она сейчас выдохнет и... пуговица с треском отлетела. Так тоже сгодится. Все одно, ей больше не понадобится ни этот карман, ни эта одежда... да и ничто иное через пару мгновений уже не будет нужно. Она стиснула ампулу, срывая пластиковый колпачок, и выдохнула, приготовившись вогнать ампулу себе в плечо. Последняя волна страха на миг парализовала ее, но почти сразу схлынула, оставив кристальную ясность. Она замахнулась и опустила руку. Ракета была уверена, что совершенно точно сделала все верно, но укола не ощутила. А через секунду до нее дошло - что-то удержало ампулу с ядом, не позволив воткнуться в плоть... а следом смертельная инъекция вылетела из ее руки и улетела в темноту. В темноте и тишине не раздавалось ни звука, не слышно было даже дыхания, но Ракета поняла, что кто-то здесь точно есть и она не одна. Кто-то, кто был здесь, кажется, с самого начала. Кто-то, кто разглядел ее в кромешном мраке и помешал. Становится страшно, и страх этот куда сильнее, чем боязнь умереть от укола. Укол хотя бы прост, понятен и быстр. А что таится в темноте - абсолютно неизвестно. Ракета ощутила, как холод вдруг сменился жаром, но лишь на миг, и снова стал холодом, обжигающим и куда более глубоким, чем был до того. - Кто здесь? - ответа не последовало. Возникло чувство, что что-то там в темноте пристально смотрит на нее. Но кто бы там ни был, он не предпринял ничего. Звук от ломящейся внутрь своры стал чуть громче, а эхо, молчавшее долгие годы, обрадовалось и понесло его вглубь шахты, дробя и превращая в жуткую какофонию. Ощущение чужого взгляда тут же пропало. Кажется, невидимый наблюдатель переключился на новый раздражитель. А потом раздался звук. Звяк. Звяк. Звяк! Что-то там двигалось в темноте, неслышно, сопровождая передвижение только этим странным металлическим позвякиванием. Что бы там ни было, оно теперь игнорировало девушку, двигаясь к выходу. Звук отдалялся и совсем скоро затих в темноте. Девушка сидела, тупо уставившись в темноту. Ампулы у нее больше не было, сил не было давно, и что делать дальше - она не представляла. Снаружи тем временем раздавались странные шлепки и завывания, словно свора вместо того, чтобы съесть неведомого обитателя пещер, решила выбить из него дух. Или... наоборот? Приступ головной боли оборвал мысль. Кажется, она все же потеряла сознание. Когда Ракета смогла вновь хоть немного мыслить, звуки снаружи уже стихли. Послышалось приближающееся звяканье, все такое же монотонное. Ракета попыталась забиться глубже, забыв, что и так уже упиралась спиной в камень. Звяк... звяк... звяк... Что-то приближалось к ней, и запах, несущийся впереди этого существа, выдал, что там произошло. Пахло кровью, падалью и смертью... Что это за существо такое, способное в одиночку растерзать свору такого размера, сохраняя полнейшее молчание? И что эта неведомая зверушка сейчас решит сотворить с ней? Ракета в ужасе от осознения, что ЭТО снова окажется рядом с ней, попыталась встать хотя бы на четвереньки, но зацепила рукой рану на ноге, после чего сознание милосердно покинуло ее.

***

Ее окружала пульсирующая серо-красная дымка. Где-то барабанил дождь, но ей на удивление, было тепло и сухо. Двигалась какая-то смутная тень, что-то звякало, словно метал скребся о камень... Кажется, это снова был бред, а может быть, ей снился кошмар? Она мысленно заорала самой себе, приказывая проснуться, и рванулась, пытаясь разорвать бредовую дымку. Очнулась она на койке в палате. Вокруг не было никого, но из коридора раздавались странные звуки. Ракета поднялась, пошатываясь, и вышла из палаты, придерживая сползающую с одного плеча больничную серую пижаму. Босых ног и оголенной кожи касался стылый, сырой воздух, заставляя взрагивать. Ракета судорожно пыталась вспомнить, что это за место, как она оказалась здесь, и вообще - кто ее нашел? Последнее, что она помнила, как уползала от своры с раненой ногой - да и сейчас она хромала, ощущая боль в вывихнутой лодыжке и пробитой мышце. Надо было срочно выяснять, что это за место. Коридор внезапно оказался палатой еще больших размеров, пропахшей кровью, хлоркой и гнилью. В ней на койках лежали истекающие гноем, кашляющие кровью, похожие на чумных больные, издающие только невнятные хрипы. Пол был усеян грязными бинтами, пустыми капельницами, шприцами со следами крови и залит темной кровью вперемешку с тошнотворно пахнущим гноем. Лампы под потолком мерзко мигали, то обдавая волной холодного света, то погружая все вокруг в полный мрак. Среди этой вакханалии суетился одинокий врач, почему-то в черном, а не в белом халате. Ракета брела среди бесконечных рядов коек, пытаясь догнать того единственного, кто стоял на ногах, но он все отдалялся и отдалялся. Она собрала волю в кулак и ускорилась, насколько ей позволяла страшная слабость, и услышала, что врач при ходьбе металлически лязгает. Звяк. Звяк. Звяк. Ей был знаком этот звук, он не нес в себе ничего хорошего. Почему - Ракета вспомнить не могла, но решила, что сейчас развернется и, не привлекая к себе внимания, двинется в обратном направлении. Уж лучше неизвестность, чем столкнуться с тем, что там притворяется человеком и гремит, решила девушка. Она развернулась, твердо намереваясь последовать обратно, но тут пациенты на койках зашевелились, зачавкали и утробно заворчали. Более того, они начали подниматься. Серые лица, все, как одно, развернулись к ней, пустые бельма мертвых глаз мутно блестели в мигающем свете. Путь обратно был отрезан. Впереди, там, куда удалялся неизвестный гремящий ужас, мертвецы лежали на койках неподвижно. Она рванула туда, а мертвецы поковыляли за ней медленно и методично. Девушка припустила за гремящей черной тенью из последних сил, понимая, что быстрее двигаться не сможет - то, что она приняла за врача, все так же шло вперед, металлически звякая при каждом шаге, а сзади хрипели и толкались пациенты-мертвецы. Она споткнулась на залитом кровью полу, полетела вперед, приготовилась к боли от удара... и оказалась подхвачена под руки. Черная фигура каким-то образом ее услышала, и теперь этот неизвестный оказался совсем рядом. Ракета опустила глаза и увидела, что ноги существа, и руки, которые ее придерживают из ржавого металла - они то и лязгали при ходьбе. Ощутила, насколько холодны эти железные конечности. Склонившееся к ней лицо оказалось почти человеческим, без единой кровинки, украшеное темными венами, пульсирующими на висках, похожее скорее на маску без выражения. Оно не пугало, пугали глаза существа. Глаза, залитые чернотой от края до края, наполненные тьмой, лишенные всякого выражения. Если бельма зомби были просто пустыми, то из этих глаз, кажется, на нее смотрела сама та бездна, которую люди испокон веков величали смертью. Она заорала и дернулась, вырываясь из стальных рук, и, наконец, проснулась по-настоящему.