Ожог сумрачной ночи

★ ★ ★

      Сковорода шкворчит на газовой плите, а невысокая фигура с лохматыми волосами и смешным фартуком, который он надел чисто для вида великого повара, дёргается и взвизгивает что-то похожее на маты, когда горячее масло попадает на кожу. — Да хватит стреляться! — Джисон вместо того, чтобы найти крышку, ругался со сковородой.       Яичницу приготовить просто, но если ты не Хан, который однажды перепутал число на пачке молока и налил в смесь из яйца и приправ просроченное, а потом невинно съел, не подозревая, что из-за насморка и отсутствия вкуса данная порция будет стоить упаковки «Имодиума» и целого рулона туалетной бумаги. Пришлось долго сидеть в темноте, потому что счета за электричество нынче дорогие!       Перевернув яичницу, состоящую уже из свежих продуктов, парень услышал стук по подоконнику. Потерев глаз от сонливости и одновременно лениво почесав живот, Джисон подошел к источнику звука и мягко улыбнулся, увидев мордочку пушистого серого кота с треугольной формой мордочки.       Открыв окно, парень принялся разговаривать уже с живым существом: — Ну, привет, красавец, — с теплом в глазах он начал гладить кота за ушком, иногда перемещаясь на глабель и подбородок. — Голодный? — кот в ответ мяукнул. — Я тоже, — Джисон уже ощущал вкус небезупречной и небрежно приготовленной, но зато самостоятельно, еды на своём языке. Вот только до носа парня донёсся запах гари, на что тот выпучил глаза и резко побежал спасать свою яичницу, если не угли. — Ну нет! — захныкал юноша. — Полный провал, — с отчаянием Хан выбрасывал свое произведение искусства.       Он, посмотрев на кота, который одарил парня взглядом, полным недоумением, тут же нежно говорит: — Котя, ты ни в чём не виноват! Это я дурак, отвлекся и совсем позабыл обо всём. Ну, как я могу помнить о какой-то яичнице, когда передо мной ты, солнце пушистое! — Джисон подставил свои руки к серому комочку, а тот стал ластиться. — Что мне делать теперь? Я использовал последнее яйцо, — рассказывает парень коту, которому он так и не дал имя. А зачем? «Для чего давать коту одну кличку, если я буду всё равно называть его по-разному каждый раз» — Однажды раздумывая ответ на этот вопрос, Джисон произносил это в тишину своей комнаты ещё когда-то давно.       Тяжело выдохнув, Хан грустно улыбнулся зверьку и сказал: — Придётся идти в магазин. Не хочу видеться с людьми. Они мне так не нравятся. А тебя я люблю, — серенький кот всё еще подставлялся под руки парня. — Вижу, что только тебе они по нраву, — по-доброму усмехнувшись, Хан посмотрел на большое пузо кота. Тот еще десять секунд гладил животное, а после подошёл к холодильнику и достал сосиску. — Кушай на здоровье. А я собираться.       Направляясь в комнату его остановила мама своим вопросом: — Ты что, с котом разговаривал? — Нет, — быстро ответив матери, мельком посмотрев на неё и словно говоря глазами «Я похож на сумасшедшего?», скрылся в комнате, на что мама мягко улыбнулась.       Магазин находился в пятистах метрах от его дома, поэтому, не заморачиваясь над выбором, нацепил на себя самые стремные вещи, что висели на стуле-шкафу. — Сейчас выйду и мама скажет: «А по приличнее что-то можно было надеть? Столько вещей купили, а ты эти тряпки напялил», — про себя подумал юноша, выходя из комнаты. — Надел бы что-нибудь поприличнее, вон сколько вещей купили, даже на стуле развесил! Боже, какая пыль. Отсюда вижу, — начала высказывать свои возмущения мама, — Порядок потом наведи, а то тебя скоро тараканы выселят. — Джисон надул губы и пробурчал: «Да-да, обязательно», поспешив натягивать обувь.       Мама продолжала говорить о том, что надо быть аккуратным, нужно купить минералку, попросила не тратить много денег и, поморщив нос, напоследок спросила: — Чем это так воняет?       Женщина еще не успела получить ответа, как Джисон удрал, кинув напоследок: «Я скоро».       Оглянувшись назад, проверив не бежит ли мама за ним, пошел дальше, усмехнувшись своим же мыслям.       Солнце освещало вершины лип, которые уже пожелтели под свежим дыханием осени. Конец сентября оказался таким тёплым. Казалось, словно июль, в дни которого бесконечно шёл дождь, и сентябрь, который каждый день одаривал всех весёлыми прогнозами, вселяющими светлые надежды на будущие планы в выходные, поменялись местами. Разные размышления заполняли голову Джисона, заставляя то задумчиво хмуриться, то улыбаться, как дурачка.       Дойдя до магазина и купив всё необходимое, Джисон уже возвращался домой, раздумывая о том, как же сильно он облажался перед продавцом, ответив на вопрос «Вам пакет большой или маленький?» «Да», и какой же сейчас тяжелый пакет он несёт, чувствуя не только боль в кисти, иногда перекладывая груз с руки на руку, но и ответственность за яйца.       Множественное шорканье сзади отвлекло юношу от назойливых мыслей, но живот затянулся в тревожный крепкий узел, ноги стали мягкими, словно вата, дыхание сбилось, а сердце выламывало грудь, и в голову приступили ужаснейшие картины, представленные в стиле хоррор-ужастиков, которые Хан обычно смотрел, а после просмотра бояся выйти из комнаты в темноту.       Парень продолжал идти, периодически слыша сплёвывание слюны и до жуткой дрожи, что пробивает всё тело электричеством, низкие хмыканья и смешки. «Насчёт три бегу. Раз. Два… Нет, не сейчас. Раз, два, тр… Блядь. Ноги не двигаются. Так. Раз! Два! Три!»       Хан побежал на вялых ногах с кишащим адреналином в грудной клетке, разрастающимся колким чувством от кончиков пальцев до всего тела. Уши были оглушены сквозным ветром, но Хан будто бы чувствовал вибрацию от мощных шагов, оставляющих глубокие следы на разгоряченной дороге, и чувствовал как они оставались в его сердце огромными вмятинами. Бег был хаотичным из-за заплетающихся ног. Неаккуратный шаг и…       Тело повалилось на землю, проехавшись по шершавому раскаленному асфальту руками и коленями. Кровь сочилась из ран ручьем, а боль заставляла шипеть. — Мои яйца! — Джисон воскликнул, увидев, что из пакета медленно растекаются желтки с белком, всё также паникуя из-за преследования неизвестных, но всё ещё думая, что мать придёт в ярость, узнав об этой неуклюжей сцене, и тогда последствия будут похуже сегодняшней погони. — Эй! Блядь, — громадный мужчина окликнул парня, пытаясь отдышаться. — Ты, пидрила, сейчас и твои разобьются. Если они есть, ха-ха, — низко и коротко посмеявшись, мускулистый незнакомец медленно подошёл к ранее упавшему человеку, схватил за волосы, оттянув их, и взглянул на одного из своих. — Эй, жнец, погляди-ка, какую мы Золотую Рыбку словили. Не рыпайся, салага, — Хан пытался освободиться из хватки, стараясь игнорировать нытье ссадин. «Как же больно… Изо рта этого мужика воняет дерьмом. Ты хоть раз чистил свои зубы, урод?! Так страшно, что они сделают… Пиздец, пиздец. А как же котик??? Кто кормить его бу-. Есть кому. Друзей у меня нет, маме я не нужен. Так уж и быть, убивайте. Мне нечего терять, а меня некому.» — «Ему» понравится, — хмыкнул хулиган, выглядящий постарше самого первого. У него на руке татуировка хиганбаны, майка-безрукавка с большим вырезом в груди, на которой изображены все фазы Луны, зелёные шорты ниже колен с карманами, в которых явно лежит много всякой мелочи, и слансы. — Сразу разделаем или замаринуем позже? — достав карманный нож и повертев им, парень с ухмылкой, похожей больше на оскал, подошёл к Джисону, проводя лезвием по подбородку.       Меня вновь охватил страх, но уже безнадёжный. Сердце перестает пускать по венам кровь с каждым движением каждого парня из банды, окружающей меня. Оно замирает и падает куда-то вниз, куда-то ниже, чем земля. Я знаю, что сейчас умру. Я вижу как в моей могиле страданье спит в холодной вечной тишине с мной. Честно, я не готов покинуть этот мир. Я молод. Чертовски молод. Но такова моя судьба?..       Опустив голову, Хан Джисон волнительно ждёт действий от жестоких людей, что давятся желанием использовать его, но? — Что вы делаете? — от холодного тона банда заледенела. Парню, лежащему на земле, показалось, что даже асфальт покрылся коркой льда в этот жаркий сентябрьский день. Словно наступил декабрь. Сердце пустило новый удар, который был наполнен… надеждой?       Все окаменели, ожидая продолжение. — П-простите, — самый первый, кто схватил Хана за волосы, из-за страха перестал быть уверенным и смелым: робкий, напуганный и мямлящий ягенок. — Мы не хотели потр-р-евожить Ва-., — запинаясь, протараторил картавящий хулиган, но тут же был перебит. — Свалите, — снова прозвучал голос, из-за которого бросает в холод. Снова колят пятки, снова дыхание спирает и пальцы замерзают, а конечности коченеют. — Что? — тот же, но с большей неуверенностью и нестойкостью в ногах.       Получив пронзительный взгляд, парни тут же умчали, оставив за собой тревогу, холод и дрожь. — А ты что сидишь? Иди, — Джисон поднял взгляд на человека с кошачьми глазами, что пристально смотрели на него. «Он это мне? Может спросить? Нет, блять, зачем. Мы тут одни. Может сказать спасибо?»       Взор всё еще был направлен на Джисона и тот понял, что стоит уходить, пока не нарвался на еще бОльшие неприятности, которых за день было уже достаточно.       Встав на ноги, Джисон неуклюже побежал с кружащийся головой, медленно темнеющими глазами и завернул за угол, но вернулся, путаясь в ногах, говоря: — Э, прости, я тут. Это, — парень неловко встал столбом, почесал затылок левой рукой, указывая другой на пакет с продуктами и разбитыми яйцами. — Я не к тебе, а за пакетом. Знаешь, я в магазин ходил и купил это, — неловко оправдываясь, Джисон, слабо улыбаясь, смотрел прямо в лицо незнакомцу, который между прочим недавно спас его. — И вот, мне надо его забрать… — тишина длилась пять секунд, но будто бы вечность, а неловкость разъедала щёки, приступая к ним ярко-красным румянцем.       Хан схватил мешок, зажмурив глаза от боли, резко развернулся и пошагал, но остановился: — Мне в другую сторону. И, — парень, устремив взгляд в пол, промямлил и потом неуверенно едва слышно прошептал, — Спасибо?       Уходя от места происшествия, голова Джисона кипела, а из ушей ручьем выливались мысли. «Он молчал, а я как придурок» «А он меня слушал?» «Да, ему всё равно. Точно всё равно!» «Ну, нет же. Он так смотрел на меня. Я уверен в что, он думает обо мне как о идиоте».       Наступает безмолвие, по-прежнему парит, а ветер, сдувая всю тревогу, тихо свистит мелодию где-то недалеко.