Inter vepres rosae nascuntur.

« Не знаю, зачем и для кого это пишу, но мне так необходимо хоть кому-то высказаться. Гию плохо. Просто, блять, ужасно. Его тошнит сутками, чуть-ли не выкручивает наизнанку – Аой говорит, что у него, похоже, сотрясение мозга, а отравление этим проклятым дымом лишь усугубило ситуацию. Рану на плече ( как выяснилось, довольно глубокую) я перевязываю сам – готов целовать Аой руки за то, что позволила мне остаться в лазарете ( она говорит, что мне тоже не помешало бы вылечиться до конца ) . За это время я успел сходить к Кирии и рассказал итоги нашей миссии – к слову, Узуй и Ренгоку-сан тоже присутствовали ( к счастью, с ними всё относительно хорошо ), дошёл до поместья Водного столпа – забирал вещи Гию ( сколько же там пыли – будто несколько лет никого там не было) . Мои раны...уже почти зажили, но вот состояние Гию меня пугает. Он почти не ест, не спит, не встаёт с постели – лишь вчера сумел пройти несколько метров. Мне кажется, я скоро сойду с ума. Всё возвращается к тому, с чего мы начинали. Острые ветки тёрна, которые мы перерезали вернулись вновь. » Санеми со злостью сминает бумагу с только что написанным текстом, швыряя её куда-то вглубь комнаты: туда, куда не попадал свет тусклой свечи, что бледным, одиноким огоньком горела на прикроватной тумбе. Санеми тяжело вздохнул, зарываясь руками в собственные волосы. — Так не может продолжаться...Нет... просто, чёрт побери... " Почему страдает он, а не я?! " — Почему ты послал его с нами, Кирия.. Санеми свихнулся. Сошёл с ума – в этом он уверен точно. Винить в беде восьмилетнего ребёнка не в его принципах – но сейчас он не в силах остановиться. Ему стоило остановить свою ярость, построенную на боли и отчаянии, стоило успокоиться, просто пытаясь, блять, вновь поднять на ноги Томиоку. Но не получалось. — Как же это так...вышло.. – рычит Шиназугава сквозь сжатые зубы, сжимая в кулаках белые пряди, — Он не заслужил такой боли. Не заслужил. Да. Определённо – Гию не заслужил. Не заслужил и Узуй, не заслужил Ренгоку-сан, не заслужила Аой – да даже Кирия, сука, не заслужил. По только почему... всё выходит не так, как хотелось? Санеми хотелось почувствовать жизнь – такую яркую, красивую, без страха, без боли, без отчаяния и слёз: хотелось видеть, как Генья заводит семью, как на свет появляются его дети, как он счастливо улыбается, шепча тихое " аники ", сжимая крепче в своих объятиях. Но Генья рассыпался. Рассыпался у него на руках. Когда же Томиока совсем неожиданно, совсем бессовестно ворвался в его сердце, засев там глубоко внутри, Санеми подумал: " Вот – моя семья " . Семью нужно было любить, нужно помогать ей, беречь, поддерживать, даже если совсем тяжело. Семью нужно было защищать. Но Санеми вновь чуть её не лишился. Может быть, ещё полтора месяца назад, только-только проснувшись, ему было плевать – есть ли Томиока, или же нет. Как он живёт, имеется ли у него крыша над головой, то сейчас.. Сейчас он не представляет, как бы без него был. — Я так тебя люблю, Гию. За что же ты так со мной? – прошептал Шиназугава, глянув на соседнюю койку, на тяжело вдымающуюся грудь, на усталое, измученное лицо, на бинты на теле – и всё кажется ему таким неправильным, что вот-вот он готов разрыдаться. Как ребёнок. Как тот двенадцатилетний мальчишка, узнавший о смерти своего папаши – этого отвратного, грязного, не заслужившего их прощения алкоголика. Но, чёрт возьми, своего отца. Человека, что вместе с матерью научил его различать хирагану и катакану вместо того, чтобы оставить сына неграмотной бестолочью, что научил отстаивать своё мнение, держась до конца – без слёз, без истерик, что научил его защищаться от него, скотины, в совсем уж неадекватном состоянии. И, вспоминая об этом, приходила жгучая боль, как будто ему только что вмазали пощёчину. — Ненавижу... – хрипит Санеми, резко поднявшись с койки. И побрёл вглубь тёмных коридоров. — Я тебя ненавижу, – продолжил Санеми, засмеявшись. Ведь перед ним стоял он. Его отец. — Слышишь же, да?! Я ненавижу тебя! Силуэт во мраке издаёт смешок. — Посмотри на себя. Разве таким ты хотел стать, Санеми? Разве таким мечтал быть? Или же ты просто...грёбаная копия своего папаши? — Заткнись, ты, ёбаный... — Сынок, – перебил его мягкий голос...матери? — Не отчаивайся. Мы верим в тебя. " Мама... " " Нет-нет-нет-нет, блять! Вы же мне просто мерещитесь! " — Твою ж мать...

***

— Сколько же...я проспала? – спустя пару дней спросила Канао, когда ещё рано утром Канзаки пришла проведать её. И вмиг нежная улыбка сползла с губ. Аой долго ждала этого разговора. Долго думала над тем, что говорить. Долго не понимала, каковой будет реакция Канао на весь этот кошмар. И не понимает до сих пор. Они все...и Канао, и беспокойно спящие Зеницу и Иноске, и вновь пришедшие в лазарет Томиока-сан и Шиназугава-сан.. Все страдали. Она совсем не знает, как преподнести ей проигрыш, не знает, как рассказать о смерти товарищей, не знает, сможет ли вообще..! Но для Канао...это ведь необходимо. Она узнает обо всём. Узнает, но...разве стоит говорить ей об этом сейчас? — Ты проспала семь месяцев, Канао. Семь. Звучит так...долго, много, что голова идёт кругом. Она ведь должна была проспать меньше! И Томиока-сан, и Шиназугава-сан обязаны были проснуться раньше! Почему они все...оставили её одну так надолго? — Канао, ты... – замялась Аой сразу же, как только увидела на чужом лице удивление. Стремительно перерастающее в отчаяние. — Аой.. — Канао!.. – повторила девушка её имя чуть громче, торопливыми шагами подбираясь к койке, — Канао, прошу тебя, не сейчас... Не нужно тебе беспокоиться. Просто отдохни.. Отдохни. Какая же ты дура, Канзаки. И всегда ты будешь избегать таких разговоров? Цуюри ещё пару секунд моргает, смотря на неё. А потом отворачивает голову, вместе с тем закрывая глаза. " Я обязательно расскажу о смерти Танджиро, расскажу о нашем поражении..." – сказала ей мысленно Аой, зажмурившись. " Но ты только... наберись сил.. " — Я знаю, что я слабачка, – прошептала ей девушка, сжимая в кулаке ткань своего рукава, — И ты ведь тоже...об этом знаешь.. Знаешь, Канао, прекрасно знаешь. Аой, тихо всхлипнув, стремительно скрылась за дверью. — Почему... всё так сложно? Когда этот кошмар наконец закончится?!

***

— Отец! – воскликнул Сенджуро, увидев вдалеке идущего к ним Шинджуро. — И вправду, – кивнул Урокодаки, глянув в ту сторону, в которую сейчас смотрел младший Ренгоку. " Он выглядит... каким-то не таким. Уставшим, я бы сказал. " – вздохнул мужчина, продолжив стоять на месте. " Интересно... задание было действительно сложным? Он не рассказал мне даже самого банального. " На кого они охотились? Когда Шинджуро подошёл уже совсем близко, он остановился. — Благодарю вас, Урокодаки-сан, – произнёс он, слегка наклонив голову, — Что позаботились о Сенджуро. Правда, надеюсь, вы не стали делать из него нового столпа воды. Саконджи усмехнулся. — Если бы, – покачал головой он, — Как...там Гию? Шинджуро, похоже, взглотнул. Как рассказать ему об этом помягче? — Томиока-кун...получил ранения на поле боя. Сейчас лежит в поместье бабочки. " О пожаре...лучше умолчать. Слишком уж странно выходит...всё это. " — Ох.. – удивился Сенджуро, после чего сразу прикрывая рот ладонью – И.. извините! Я не подслушивал! Сейчас же отой-... — Стой уже, – покачал головой Шинджуро. — Что же это за демон такой? – спросил Урокодаки, — Гию отнюдь не слабак. Не думаю, что он бы получил ранения, сражаясь... не с высшей луной. " Если бы вы знали.. " – сказал про себя Ренгоку. " То давно уже сделали себе харакири. " — Не важно, – спокойно ответил ему мужчина, — он уже мёртв. Да. Мёртв. Исчез у нас на глазах. Это же значит, что они победили? " Камадо ведь не сможет...вот так просто воскреснуть." Они на один большой шаг отдалили Музана от победы.