Inter vepres rosae nascuntur.

— Вы, безусловно, знаете, что это собрание проводится не просто так. Санеми. Гию. Голос Кирии звучит обыденно спокойным, чётким, ровным – словно он рассказывает заранее хорошо заученный текст. Это немного напрягало. Заставляло ёрзать на месте, взглатывать и тупить взгляд, вслушиваясь в монотонную речь главы. « Что за спокойствие в настолько напряжённой ситуации? » Кирия, на самом же деле, вовсе не спокоен. Ещё утром, после пробуждения, живот от волнения так скручивало, не давал расслабиться. Хотя отчасти он сам виноват в своей слабости. Томиока и Шиназугава на долю секунды переглядываются: блондин видит, насколько взгляд синих глаз был безнадёжен. Будто ему уже оглашают приговор. Причём, не какой-то там, А смертный. Самый что есть. — Вы – единственные оставшиеся столпы. Думаю, вы уже об этом знаете. Санеми зубы стискивает чуть-ли не до скрежета. « Чего ж вы время тянете? » Думает он, особо не вникаясь в пустую речь Кирии. Конечно. Он ведь должен был что-то сказать о последних событиях. Просто Санеми совсем не хотел об этом слушать. Он только частенько поглядывает на рядом сидевшего Томиоку – на нём не было привычного половинчатого хаори, не было уже полюбившейся ему милой улыбки, не было низкого хвоста сзади, не было правой руки.. Да что у него, блять, уже только нет. — Гию. На выдохе произнёс Кирия. И от этого у них останавливается сердце. Чёрт. Чёрт, чёрт, чёрт! Неужели... Санеми затаивает дыхание. Теперь вслушиваясь в каждое слово. — Мечник, за которого ты брал ответственность, Камадо Танджиро – был убит. А его сестра, обращённая в демона, сбежала от нас в ту же ночь. Гию закусывает губу. Гию медленно кивает. — Ояката-сама, я хотел сказать вам... Неуверенно начинает Томиока. Кирия качает головой. — В этом нет нужды. Гию. Я просто хочу огласить своё решение по этому поводу. Он делает небольшую паузу. У Томиоки замирает дыхание. Санеми уже наготове выдвинуть протесты. — Письмо Саконджи Урокодаки было мною сожжено. Кажется, что они ослышались. Сожжено? Серьёзно? Кирия слабо улыбается. — Нет необходимости вспарывать себе животы, Гию. Но, – его взгляд устремляется прямо в синие глаза, – в связи с тем, что ты потерял рабочую руку – твоя дальнейшая служба не представляется возможной. Шиназугава тихо хмыкает. Томиока попросту соглашается с ним. Не было смысла доказывать обратное. С одной рукой сражаться и вправду сложно. — Санеми, – продолжает Кирия, — Я надеюсь, что когда ты полностью восстановишься, то.. сможешь вернуться в строй. Сейчас нам попросту необходимы сильные бойцы, ты ведь понимаешь. « Понимаешь » – эхом повторяется у блондина в голове. « Понимаю. Я понимаю, чёрт возьми. Раньше мне и жизни было не жалко. Я защищал своего брата. Сейчас... Сейчас я хочу защищать Томиоку. Но я не хочу... умереть от рук какой-то твари, и не увидеть.. его улыбки. » — Для меня это честь. Отвечает Шиназугава, низко поклонившись. Он ведь почти что в порядке. У него всего-лишь нет двух пальцев. Ноги и руки на месте. Теперь ему...что, до конца жизни вновь мотаться туда-сюда по заданиям? Какое же блядство.. — Получается.. поместье столпа воды мне нужно будет освободить? Тихо подаёт голос Томиока. Кирия кивает. — К сожалению, Гию. « Он...остался без крыши над головой? » – удивляется Санеми. Твою ж мать. Почему всё так сложно? Собрание завершается после обсуждения ещё нескольких незначительных тем. Гию выходит совсем тоскливый. Санеми вышел следом. Хотя, нет. Не вышел. Подбежал, стискивая в крепких объятиях. — Пойдём домой, – шепчет Шиназугава, — пойдём домой, Томиока. Брюнет совсем удивляется его словам. — Домой..? « Да, домой. » – мысленно отвечает ему Санеми, сжимая чужие плечи. — В наш общий дом.