Inter vepres rosae nascuntur.

Томиока не засыпал. И Шиназугава это знает. Слушая шорохи одеял, Как койка негромко скрипит из-за того, что он то и дело ворочается с боку на бок, Чужое тихое, неразборчивое бормотание. Видя, как он жмурится, будто думая, что это поможет. Санеми готов уже волком взвыть, правда, не на луну, а на самого Томиоку, моля лишь о том, чтобы он побыстрее отправился в царство Морфея. Ведь смотря на него, почему-то, самому спать не очень-то и хотелось. Сегодняшняя ночь, на удивление, была спокойной, тихой, тёплой, нежели предыдущие, да и ясной: Шиназугава понял это потому, что тусклый свет пробирался в палату, немного освещая её. Но как-то... Как-то подозрительно это всё. Санеми приподнимается на локтях: матрас под ним чуть прогибается, хрустит, а он всматривается лишь в Томиоку, лежащего напротив. Кажется, он тоже обращает на него внимание, и синие глаза устало смотрят в его. Фиолетовые. — Не спится? – у Шиназугавы голос ужасно сонный, с хрипотцой, и он задаёт настолько глупый вопрос, на который, как правило, отвечают явно саркастично, но блондин предпочитает произнести эти слова, нежели упоминать младшую Камадо. Он, как никто другой, понимает – из-за неё Томиока и нервничает... « Нет, не так! » – вдруг резко отрицает он. Он стрессует от безызвестия? Он ведь не может предугадать, что же решил Кирия, не может знать наперёд – останется ли в живых, не может... не может ничего предпринять.. И это пиздец раздражало. Даже Санеми. Лёгкий кивок выводит его из мыслей. « Понятное дело » – думает он, качая головой. Может быть, Санеми окончательно свихнулся, может быть, от его действий сейчас станет только хуже, может быть, сейчас он делает что-то совсем неправильное.. Но ещё сотни таких « может быть » схлопываются в одно мгновение с тихим: — Двигайся. Гию глупо моргает. — Чего? Шиназугава не отвечает. Только уверенно встаёт, видя, как Томиока искренне удивляется его действиям. Он преодолевает расстояние между ним и чужой кроватью за считанные секунды. Подталкивает брюнета ближе к краю И тот, на удивление, поддаётся. — Шиназугава..? – смущённо произносит Томиока. Если бы Санеми умел краснеть, то безусловно, сейчас его щёки приобрели ярко-красный оттенок, да мямлил что-то бессвязное. — Сам не спишь, и мне не даёшь, – фыркает Санеми, пристроившись рядом. На этой и без того узкой койке нормально разместиться было попросту невозможно. Одно лишнее движение – как минимум запутаешься в одеяле, может, даже упадешь оттуда нахер на ледяной пол, так ещё и прихватив соседа следом. — Можешь считать..сегодня я оберегаю твой сон, – говорит блондин, прикрывая глаза, — спи. Кажется, Гию наконец слушается, Уже спокойно посапывая ему в плечо. — Томиока, я...сделаю всё возможное, чтобы после этого собрания...ты остался жив.. – с улыбкой шепчет ему Санеми, зная, что он уже спит.

***

— Аой! Как-то слишком громко доносится над его ухом чужой крик, заставляющий Шиназугаву медленно приоткрыть глаза. Возле него: всё ещё лежащий рядом Томиока, явно возмущённый таким пробуждением, И неподалёку он видит и Канзаки, которая даже улыбается, смотря в их сторону. « Это сон? » – первое, что думает Санеми, приподнимаясь с постели. Оказалось, нет. Ибо тычок локтем по рёбрам был очень даже больным. — Прости..– сразу же сказал Гию, который, видимо, сделал это не специально. Понятно было, что в конечном итоге так и произойдёт. Ничего, и похлеще видал. — Чего вы так кричите? – сонно спросил блондин, борясь с сильным желанием вновь закрыть глаза. Аой прыснула в кулак. «Погодите...она, что, в хорошем настроении? У меня галлюцинации, или я вознёсся на небеса?» — Да так... прошу прощения, Шиназугава-сан, что потревожила ваш...совместный сон с Томиокой-саном.. – произнесла девушка, прикрывая рот рукой. Твою мать... Шиназугава садится на кровати, со злобой глядя на нежеланную свидетельницу их... Чего? Совместного времяпровождения в кровати, блять? — Чего ты так рано? – отозвался Гию. Канзаки ухмыльнулась. — Может, для вас и рано, но уже половина двенадцатого, голубки.