Мой маленький Бастард (My Little Bastard)

Люцерис был совершенно ошеломлён, когда, пролежав всю ночь без сознания из-за сильной боли, очнулся от того, что Эймонд нежно обнимал его. Он чувствовал тяжесть его головы на своей груди, а рядом с ним – мягкое дыхание. Улыбка появилась на его губах, когда он поднёс свободную руку к голове дяди и коснулся его светло-серебренных волос, таких красивых и блестящих, что казалось, будто они были созданы сотнями звёзд, упавших с неба. Его пальцы проникли в глубину волос и задержались там, перебирая мягкие, нежные пряди. От этого прикосновения Эймонд вздрогнул, но вместо того, чтобы отодвинуться, прижался к нему поближе, положив одну ногу на его, вытянутые под одеялам. Вес ноги не мешал ему, наоборот, он чувствовал себя более защищённым и подтянутым, ведь с Эймондом рядом никто и ничто не посмеет причинить ему вред. В этот момент глаза его дяди начали открываться, он поднял голову, и их взгляды встретились. Люцерис почувствовал тёплую руку на своём животе, а затем услышал хриплый голос Эймонда, неожиданно проникший в его уши. - Доброе утро, Люцерис…. При звуке его голоса всё вдруг стало для него реальностью. Его зелёные глаза расширились и смотрели на Эймонда с благоговением и трепетом. Как он тут оказался? Неужели мама просто впустила его в его покои в самый разгар лихорадки? - Эймонд…. – пробормотал он, всё ещё не веря, что проснулся. Заметив страх в его голосе, старший слегка отстранился от него, чтобы он мог лечь на бок. Он перенёс своё вес на локоть, а рукой ласково погладил, пытаясь его успокоить прикосновением. - Всё в порядке, твоя мама разрешила мне быть здесь – признался он, хотя они оба понимали, что он был бы тут, даже если бы она не позволила. Люцерис позволил себе наполнить лёгкие воздухом и с огромным облегчение понял, что совсем не чувствует боли, а после, понимая, как всё было так плохо, ему даже захотелось заплакать. Именно тогда он заметил, что тепло руки Эймонда на его чувствительном животе вызывает у него странные ощущения, которые он не знал что означают, но которые почти заставляли его мурлыкать. - Когда ты прибыл? – прошептал он, всё ещё потрясённый тем, что его альфа рядом с ним. - Прошлой ночью. - Как ты узнал, что у меня жар? - Я не знал, что у тебя жар, я просто – его голос прервался, когда он попытался вспомнить то тяжёлое чувство в груди ещё в Королевской Гавани, затем он смочил губы языком, и Люцерис проследил за эти движением – Я почувствовал, что с тобой что-то не так. - И ты пришёл просто так? - Просто так – повторил он, потому что для него это было простое решение. – Если тебе будет угрожать опасность, я всегда приду к тебе, я не могу поступить иначе. Сердце Люцериса заколотилось от его слов, ведь это было бесконечным обещанием существа, созданного для него, чтобы защищать его и только его. Внезапно он почувствовал, что его отношения с Эймондом изменяются каким-то новым и особенным образом, как если бы вы обнаружили, что помимо ваших любимых цветов, есть ещё множество других, разных форм, размеров и запахов. Как будто вы посещаете место, полное произведений искусства, которое вам раньше было неизвестно, потому что вы знали только маленькую галерею у себя дома. - Спасибо, - пробормотал он, потрясенный этим новым откровением. Голубые глаза Эймонда напряжённо смотрели на него и постепенно становились фиолетовыми, потому что благодарность темноволосого была направлена не на него, а на альфу внутри него, то могучее и непримиримое существо, которое без колебаний разорвало бы на части весь, что бы защитить его, то милое и оберегающее существо, которое готово было часами сидеть у его постели, чтобы уберечь его от мучительной боли. - Не благодари, меня Люцерис. Я делаю то, что должен. - Это неправда, и ты это не знаешь – ответил он с полуулыбкой, заслужив заинтригованный взгляд светловолосого мужчины. – Ты не обязан этого делать, потому что никогда не делал этого раньше. Если ты решил прийти сейчас, то только потому, что сам этого захотел – он прижал указательный палец к груди альфы, и в ответ на его слова раздался легкий смешок. – И потому что Эймонд разрешил тебе, конечно же. Безмятежное выражение лица альфы было разрушено значением его слов, потому что Люцерис разговаривал не с Эймондом, а с ним. Он никогда не делал этого раньше, и наполненность, которую он почувствовал в груди от этого, была всеобъемлющей, что на мгновение ему показалось, что он сейчас рухнет. Его дыхание стало тяжёлым, и он сразу же понял, это произошло, потому что омега Люцериса тоже это заметил. Их цитрусовый аромат стал нарастать и усиливаться настолько, что они оба почувствовали лёгкое головокружение, но не обратили на это ни малейшего внимания. Дело в том, что как для альф, так и для омег было очень важно и особенно, что их запечатлённые обращались непосредственно к ним, хоть они и жили в одном теле со своим человеком и почти всегда разделяли чувства, вкусы, желания и эмоции, в глубине души они чувствовали себя отдельным существом, когда дело касалось священных уз. А тот факт, что Эймонд и Люцерис были запечатлены друг на друге, делали их союз очень сильным. Внезапно сладкий, приторный аромат, который окутывал и манил их ближе и ближе, был испорчен другим, совершенно чуждым им ароматом. В комнату вошёл кто-то, кого никто не приглашал и не хотел видеть, а они даже не заметили. Рейнира появилась без лишних слов, не постучав и не дождавшись разрешения, просто вошла, держа в руках вещи для Люцериса. Которые положила на сундук, где хранилась одежда её сына. Она что-то говорила, но ни альфа, ни омега не понимали её слов, так как были настолько шокированы прерванным разговором, что слышали лишь глухой шум, который становился всё громче, когда запах незваного гостя смешивался с их собственным. Люцерису захотелось подойти к ней и немедленно вышвырнуть вон, как она посмела войти в его пространство, не спросив разрешения? Неужели она не понимала, какую опасность это для неё несёт? Как будто его мысли стали реальными и он почувствовал, как тело рядом с ним начало сильно трястись. Его зелёные глаза отвлеклись от мамы, и когда он увидел Эймонда, то тоже задрожал. Альфа смотрел на женщину так, как будто она самая большая угроза, которая когда-либо существовала в мире, от которой у него леденела кровь и бушевала ярость. - Мама – дрожащий голос Люцериса насторожил Рейниру, которая в страхе развернулась к нему – Убирайся отсюда. - Что? – спросила она, не понимая. – Дорогой, я пришла только для того, чтобы пополнить запасы тканей и снадобий, чтобы …. - Мама, ты должна немедленно уйти отсюда! – крикнул Люцерис голосом омеги, понимая, какой опасности подвергается его мама, если продолжит оставаться в комнате. Затем взгляд Рейниры упал на брата, и она побледнела. Фиолетовые глаза Эймонда приобрели неестественный отблеск, бледный цвет превратился в более насыщенный, который злобно обжигал кожу, принцесса будто ощущала, что взгляд наносит поверхностные порезы. Альфа выпрямился и поднялся с кровати, Люцерис схватил его за руку и попросил сесть обратно, но Эймонд не слушал, а лишь смотрел на женщину, посмевшую вторгнуться в его личную жизнь без его согласия. В голове альфы не было ничего, ни воспоминаний, ни родственных связей, ни приятных ощущений, была только одна мысль – убрать угрозу, ворвавшуюся в его мир, в котором прибывал и он, и его омега. Его ноги начали двигаться, чтобы обогнуть кровать, он почувствовал, как кто-то пытается потянуть его за руку, чтобы остановить, но его сила превосходила, поэтому он мог продолжить без каких-либо усилий. Омега перед ним смотрела в ужасе на него, пытаясь медленно приблизиться к двери в нелепой попытке сбежать, но он не собирался её так просто отпускать. Когда его верхняя губа приподнялась, обнажая клыки, а рука раскрылась, готовая нанести смертельный удар, возникший голос заставил его тело замереть на месте. Этот сладкий, успокаивающий голос попросил его остановиться, отпустить её, потому что эта омега не представляет угрозы. Эймонд медленно обернулся, с изумление на лице, не понимая приказ. И тут его взгляд встретился с самым драгоценным существом, которое он когда-либо видел. Люцерис стоял позади него, одетый в жемчужно-серой простой рубашке и хлопковых штанах. Его прекрасные вьющиеся тёмные локоны рассыпались по лицу, словно пена, сопровождающая лёгкий прилив. Сердце Эймонда заколотилось от волнения, когда он узнал в нём своего омегу, и подошёл к нему, совершенно позабыв об испуганной омеге за своей спиной, и взял обе руки парня, поднимая их для поцелуя в костяшки пальцев. - Почему ты хочешь, чтобы я остановился, маленький? – Его голос звучал мягко, когда он говорил на высоком валирийском, как будто он не покушался на чью-то жизнь за несколько минут до этого. Люцерис растаял от его тона, но не забыл о своей цели. Когда руки альфы ласково погладили его, он не упустил момент, вернуть ласку. - Потому что она важна для меня, я не хочу, чтобы ты причинил ей боль – нежно ответил он, пытаясь достучаться до сердца своего альфы. И ему это удалось. Эймонд расслабил плечи и позволил Рейнире уйти. Краем глаза он видел, как она вышла за дверь и закрыла её за собой. Альфа сделал вдох и выпустил воздух в усталом вздохе, его руки опустили руки омеги, он двинулся к двери, морщась от тошнотворного запаха другой омеги, запер комнату. Но когда он повернулся, чтобы вернуться к кровати, его спокойное выражение лица изменилось, он увидел, как Люцерис чуть ли не падает из-за потери сил. Он успел подхватить его, прежде чем тот упал на пол. Не прилагая особых усилий, он поднял его и осторожно взял на руки, чтобы отнести на кровать. Хныканье омеги причиняло ему боль, впиваясь в уши, словно маленькие раскаленные шипы, неустанно пронзающие кожу. Осторожно положив его на кровать, он вздрогнул, почувствовав, как нежное тело омеги дёрнулось от боли в тот самый момент, когда он положил его на простыни. - В чём дело? Боли в животе возобновились? – спросил он, ему было больно видеть своего мальчика в таком состоянии. Люцерис кивнул, по его щекам скатилась пара слезинок, Эймонд вытер их пальцем, нахмурив брови. - Мне так больно – пожаловался омега, всхлипывая. - Это моя вина – в его голосе прозвучало сожаление. Теперь, когда его разум пришёл в норму, он понимал, что слишком остро отреагировал на вторжение Рейниры, но не смог взять себя в руки. – Я причинил тебе боль, подвергнув сильному напряжению… - Его фиолетовый глаз встретился с глазами Люцериса, и он умоляюще посмотрел на него. – Прости меня, пожалуйста. Глаза Люцериса тоже заблестели новым цветом, они изменились в золотой, когда он приказ матери покинуть комнату, но теперь он смотрел на Эймонда другим взглядом, в них было что-то иное. - Ты действительно хотел мне помочь? – его голос звучал бархатисто, но очень слабо, настолько, что Эймонду забеспокоился ещё сильнее о его здоровье. Осторожно придвинулся к омеге ближе, пока не оказался прижат к его боку. - Конечно, сделаю всё. – тихо прошептал старший. – Я сделаю всё, чтобы прекратить твою боль. Рука Люцериса легла на его раненую щёку, где в результате несчастного случая, произошедшего восемь лет назад, остался постоянное напоминание о его ошибке в виде шрама. Эймонд закрыл глаз, почувствовав тепло руки омеги, и слегка поддался вперёд, чтобы Люку было удобнее. И тут, застигнув его врасплох, мягкие, шёлковые губы Люцериса встретились с губами Эймонда и впились в них таким интимным и неожиданным поцелуем, что на несколько мгновений лишили его дыхания и рассудка. Люцерис прижал руку к его щеке, пытаясь усилить слияние в поцелуи, но Эймонд мягко отстранился, ибо не хотел разбивать его сердце, и не хотел, чтобы они оба поддались инстинктам и потом пожалели о содеянном. - Люцерис… - прошептал он, как мог, сквозь трепещущее сердце. - Пожалуйста, Эймонд! – умолял его омега, всё ещё находясь слишком близко к его губах. – Мне нужно, чтобы ты прекратил боль, мой омега говорит мне об этом, только ты можешь успокоить их. - Мы не можем этого сделать – отказался он. Эймонд знал это, как и его альфа. Только его узел мог хоть на время успокоить Люцериса и его омегу, но он был всего лишь мальчиком и он не собирался порочить его. Он просто не был на это способен. Это каким-то образом отразилось на нём, когда в таком же возрасте его брат отвёл его отведать «удовольствия» в публичный дом, затем он оказался поглощён ими до такой степени, что возненавидел это. Он не собирался допустить, чтобы его племянник упустил возможность создать в будущем семью с альфой только потому, что они увлеклись потребностью утолить жар. Люцерис, возможно, мог совершить ошибку, умоляя его, потому что был молод и неопытен, но он был взрослым, осознающим последствия своих действий, и как бы ни растекалась желание в его промежности или как бы его альфа ни умолял его об этом, он не собирался разрушать его жизнь таким образом. - Почему мы не можем? – он безутешно воскликнул, убирая руку с его щеки. – Разве ты не мой альфа? Сейчас руки Эймонда лежали на его щеках, которые стали влажными от слёз. - Да, я твой альфа – сказал он на высоком валирийском, поймав на себе грустный взгляд омеги. – Но потребность, которую ты испытываешь в эти моменты, не всегда следует утолять, таким образом, Люк – младший немного успокоился и шмыгнул носом. - Почему бы и нет? – спросил он несколько растерянно. Его тело пылало изнутри, прося, чтобы его альфа наполнил и насытил его, но он отказывался. Он чувствовал себя расстроенным, потому что глубоко внутри знал и признавал, что слова его дяди были словами человека, который хорошо понимал ситуацию, совершенно неизвестную ему, но в свою очередь, его омега терзала его, заставляя влагу, которую он никогда не чувствовал, начать стекать по его бедрам, влагу, которая пахла сладко его природным запахом. Люцерис гадал, заметит ли альфа, поймёт ли он, что его тело взывает к нему, и он заметил, потому что зрачок Эймонда стал совсем маленьким, а его руки напряглись, когда он продолжал нежно обнимать его лицо. Проблеск надежды пробрался в его сердце, но снова угас, когда Эймонд наклонился к нему и поцеловал в лоб. - Люцерис – спокойный голос Эймонда успокоил его, несмотря на то что он таял от его внимания – Ты же знаешь, что я всегда буду защищать тебя, верно? – омега кивнул, полностью поглощённый его взглядом, который теперь представлял собой смесь синего и фиолетового. – Я буду защищать тебя от всего и от всех….даже иногда от самого себя. Люцерис нахмурил брови от его слов, но он не мог заставить себя сердиться на него, когда он говорил с ним с такой нежностью и любовью. - Разве то, что я чувствую, неправильно? – спросил он с грустью, чувствуя себя виноватым за то, что у него были такие желания по отношению к нему. - Конечно, нет, мой мальчик, - его ладонь погладила щёку Люцериса, и убрал пару локонов с его лба, чтобы они не мешали. – Это естественная реакция твоего тела, вызванная твоим жаром. И поскольку твоя омега и мой альфа связаны узами запечатлённых, ты чувствуешь, что я должен утолить твой жар. – Его голос понизился на пару тонов, когда он закончил говорить, то на несколько мгновений склонил голову, а когда снова поднял её, то понял, что Люцерис снова заплакал. – Но ты очень молод, тебе едва исполнилось тринадцать, я не…. – он покачал головой и вздохнул – я не могу поступить так с тобой. Люцерис не был уверен, что он на самом деле имел в виду, он почти ничего не знал ни об узлах, ни о том, что происходит между альфой и омегой, он просто чувствовал нарастающую потребность, чтобы что-то произошло между ними, потому что его тело реагировало на близость Эймонда и потому что его омега говорила снова и снова ему, что этот альфа принадлежит ему. Но несмотря на отсутствия всей необходимой информации, он верил, что Эймонд всегда будет принимать за него лучшие решения, потому что любил его и заботился о его благополучии. - Так…Что мне делать, чтобы перестало болеть? – спросил он, когда его живот снова сжался от спазма, причинив ему сильную боль. Эймонд убрал руки с его щеки и помог ему лечь на мягкую подушку, которую он положил к изголовью кровати. Когда Люцерис удобно устроился, он укрыл его ноги одеялом и немного приподнял края его рубашки, освобождая полоску кожи живота. Младший внимательно следил за каждым его движением, поражаясь легкости, с которой Эймонд действовал в данной ситуации. Светловолосый сел рядом с ним, повернув его лицом к себе и положив обе руки прямо на живот, позволив аромату сандалового дерева и вишни усилиться. С губ Люцериса сорвался громкий вздох, и он прижался спиной к подушке, чувствуя, как за считанные секунды спазмы и схватки почти исчезли, когда он ощутил тепло рук альфы на своём животе. - Тебе стало лучше? – спросил он с полуулыбкой на лице. Судя по реакции Люцериса, он уже знал ответ, но всё равно хотел, чтобы он это подтвердил. Люк кивнул головой, закрыв глаза, почувствовав огромное облегчение оттого, что вот-вот заснёт. - Эймонд – позвал младший, снова открывая свои яркие золотые глаза. - Слушаю – его фиолетовый взгляд устремился на него. Омега колебался несколько секунд, но продолжил говорить. - Если бы я был старше….Ты бы исполнил моё желание? – Его немного опечаленный взгляд был устремлён в сердце Эймонда. - Только если бы я был полностью уверен, что ты действительно этого хочешь. - А как ты узнаешь, действительно ли это то, чего я хочу? - Потому что мы бы поговорили об этом, когда ты бы не был подвержен мукам своего жара. - Я не понимаю… - Когда мы переживаем наш жар, мы можем делать или говорить вещи, с которыми мы не совсем согласны в обычные дни – объяснил он, прижимая руки к животу чуть сильнее, заметив лёгкую дрожь у омеги. – Необходимость повязать или быть повязанным может затуманить на разум, поэтому при выборе партнёра для продолжения жизни или просто для избавления от ежемесячной лихорадки, мы должны разговаривать до того, как жар начнётся, как мы будем проводить это время. Теперь ты понимаешь, Люк? - Я думаю, что да. Эймонд одарил его широкой улыбкой, на что Люцерис ответил чуть более застенчиво. - Ты хочешь что-нибудь съесть? Ты выглядишь немного бледным, думаю, тебе стоит принять что-нибудь сладкое. В этот момент Люцерис понял, что на самом деле голоден. Его желудок заурчал в ответ, и вибрация до рук старшего, вызвав смех, а темноволосый покраснел. - Да, пожалуйста – ответил он, хотя в этом не было необходимости, потому что тело предало его, отреагировав раньше, чем он успел ответить. Эймонд велел ему сжать живот руками, как это сделал он, и встал с кровати, чтобы подойти к двери спальни. - Эймонд – его голос прозвучал громче и отчаяние, чем он ожидал. – Не уходи, пожалуйста. Светловолосый остановился посередине комнаты и ласкового посмотрел на Люцериса. - Тише, я не уйду, пока твой жар не закончится. Люцерис смог выдохнуть, услышав его обещание, и улыбнулся в ответ. Старший прошёл оставшееся расстояние до двери и заговорил чуть громче, не открывая дверь, зная, что стражники, охраняющие комнату, услышат его. Дождавшись, пока служанка придёт по его просьбе, Эймонд подошёл к шкафу, где его сестра оставила всё необходимое для Люцериса, и как накануне вечером осмотрел каждый отвар и мазь. В груди у него зародилось тревожное чувство, и ему вдруг стало очень не по себе от того, что с ней произошло. - Что с тобой? – спросил омега за его спиной, его запах изменился, и он это заметил. - Мне стыдно за то, как я обошёлся с твоей мамой, когда она пришла. Она просто принесла мази и отвары для тебя и мне…. Блять…. – Он вздохнул. - Эймонд, всё в порядке. - Конечно, всё не в порядке, Люк – сказал он, поворачиваясь к нему и упираясь бёдрами в мебель, руки скрестились на груди, и он поднял голову, чтобы посмотреть в потолок. В этот моменты его разум находился в смятении. – Я не колебался ни секунды. Если бы ты не остановил меня, я не знаю, что я мог с ней сделать. - Она не должна была входить сюда без стука и без нашего разрешения. Ты всего лишь пытался защитить меня – сердце Эймонда сжалось, когда он понял в словах Люка, как он защищает его даже от своей матери. Но то, что он собирался сделать, было неправильно, он не мог позволить альфе взять контроль над своим телом и разумом, таким образом, из-за своих импульсивных действий он мог в конечном итоге навредить своему омеге. Именно в этот момент он понял, что хотя он старше Люцериса, он всё ещё не опытен в том, что касается его уз и его собственного альфы. - Я ценю, что ты защищаешь меня, Люцерис, я очень ценю это… но мне нет оправданий. Я должен извиниться перед вами обоими за своё поведение. Я напугал вас до смерти, заставив твою маму сбежать отсюда и вызвав твои боли. Люцерис наблюдал за ним с восторженным взглядом. Парень не мог понять, как такой хороший и честный человек, как Эймонд, был запечатлён на нём, который в сравнении с ним был практически никем. Его альфа был хорошим, добрым и, хотя у него, как и у любого другого человека, была гордость, он видел свои ошибки и справлял их, чтобы они не повторялись. В этот момент Люцерис понял, как сильно он любил своего дядю и как ему повезло иметь его поддержку и защиту. - Спасибо – ответил он искренне улыбнувшись альфе. – Я принимаю твои извинения – он не считал его в чём-то виноватым, но принял извинения вслух, чтобы успокоить Эймонда, который улыбнулся в ответ и продолжил рассматривать то, что принесла ему мама. Через несколько минут в дверь постучала служанка и сообщила, что принесла еду для них обоих. Альфа подошёл, перекинувшись парой слов с женщиной, запер дверь и с улыбкой на лице прошёл к кровати. Люцерису очень хотелось чего-нибудь поесть, когда он увидел содержимое тарелок, у него потекли слюнки, на подносе, который Эймонд принёс, лежали разные виды фруктов и несколько кусочков сыра. - Что бы ты предпочёл съесть сначала фрукты или сыр? - И то, и другое – ответил он со смехом – Боги, я хочу всё. Эймонд рассмеялся и сел рядом с ним, поставив поднос на вытянутые ноги Люцериса. - Тогда ешь сейчас же, пока не упал в обморок. Люцерис взял пару пурпурных ягод винограда и положил их в рот, Эймонд наблюдал за ним, просто хотел убедиться, что он хорошо питается, несмотря на то что буквально не отлипал от него целые сутки, но темноволосый почувствовал нежность от действий дяди и продолжил есть, немного быстрее, чем обычно, чтобы успокоить альфу. - Присоединяйся – приказал омега, увидев, что есть только он. - Не волнуйся, я в порядке. - Я не спрашивал тебя, Эймонд. Я хочу чтобы ты поел – настаивал младший и не собирался останавливаться, пока дядя тоже не попробует всё, что было на подносе. Альфа покачал головой, но всё таки послушался. Он знал, что Люцерис тоже любит его и должен заботится о нём, поэтому он взял один из инжиров, лежавших на тарелке, и начал есть, в то время как Люцерис очень внимательно наблюдал за ним. Следом он перешёл к винограду и сыру, его сердце и душа были тронуты тем, как омега заботился о нём. Доев всё, что было на тарелках, Эймонд застал Люцериса зевающим и поспешил принести ему поднос с отварами и мазями, чтобы нанести их на кожу и помочь проглотить обезболивающее, пока он не уснул. Омега повиновался, и вскоре он почти уже не чувствовал боли, а тело расслабилось. - Хочешь поспать? – младший кивнул головой, потирая глаза тыльной стороной ладоней. – Тогда засыпай, тебе сейчас нужно отдыхать. - А ты не хочешь спать? – спросил он более тихим голосом. - Я сейчас присоединюсь к тебе, только отнесу подносы и оставлю их перед дверью, чтобы их забрали. - Хорошо…. Эймонд помог Люцерису лечь, накрыл одеялом большую часть тела, поцеловал в щёку и пожелал спокойного сна. Люцерис свернулся калачиком под одеялом, прижал к носу платок, пропитанный запахом Эймонда, и почти мгновенно заснул. Альфа не мог не наблюдать за ним, как его дыхание становится всё более спокойным, что говорило о крепком сне, его тело мирно поднималось и опускалось, и от одного этого вида его самого немного клонило в сон. Но прежде чем лечь в постель со своим омегой, он хотел сделать кое-что важное. Ему не удалось поговорить с Рейнирой, после случившегося она наверняка не захотела бы даже приближаться к нему, и Эймонду стало не по себе. Поэтому он сел за стол, который был у Люцериса в покоях, взял перо и бумагу и принялся писать извинения сестре. Он не хотел показаться жалким, но и не хотел показаться сумасшедшим то, что он сделал с ней, было из ряда вон выходящим, но и она поступила глупо, ворвавшись вот так, зная, что они оба на взводе и их связь сильнее, чем обычно. Закончив письмо, он аккуратно сложил её и подошёл к двери, чтобы попросить вынести подносы. Через несколько минут пришла служанка, и он передал ей всё вместе с запиской. - Пожалуйста, передайте это моей сестре и скажите, что это от меня. Женщина посмотрела на сложенную бумагу и улыбнулась, склонив голову в знак согласия - Сейчас же передам, мой принц. Без лишних слов она ушла, и Эймонд снова закрыл дверь. Когда он оказался в комнате один, так как Люцерис спал, он осознал, что всё ещё в той же одежде, в которой прибыл на Драконий Камень, поэтому он решил принять ванну, которая была отделена дверью в другое помещение. Раздевшись, он принял холодную ванну, так как не хотел, чтобы заходила горничная, чтобы согреть воду. Закончив мыться, Эймонд вытерся полотенцем, следом обернув его вокруг бёдер, а другим, путаясь аккуратно высушить волосы, пока они не станут относительно сухими. Когда он вернулся в комнату, Люцерис всё ещё спал, и он воспользовался отсутствием боли от лихорадки, чтобы взять для себя какую-нибудь одежду. Он порылся в ящиках и нашёл что-то, что могло ему подойти, видимо у Люцериса это было на время, когда он подрастёт, Эймонд был уверен, сейчас это подойдёт именно ему. Не задерживаясь, принц оделся и лёг в постель рядом со своим омегой, который заметив его присутствие, несмотря на сон, быстро подвинулся, заставив их тела соприкасаться. Эймонд обнял его и положил руку ему на живот, чувствуя, как младший вздыхает во сне от его успокаивающих прикосновений. Затем он прижался носом к его волосам и вздохнул его запах, после чего погрузился в долгожданный сон. Неделя пролетела незаметно. Не успели они оглянуться, как жар Люцериса закончился, и они оба почувствовали некоторое разочарование, потому что это значило, что альфа должен снова отправиться домой, оставив позади спокойствие и умиротворение, которые они чувствовали, находясь вместе. Письмо, которое Эймонд написал Рейнире, было прочитано принцессой, и она сразу же ответила на него. Она извинилась за то, что вошла так внезапно, и приняла его извинения. Когда лихорадка Люцериса закончилась, альфа и омега вышли из той комнаты, и хотя оба пытались скрыть, они чувствовали огромную пустоту в груди. Рейнира обняла своего малыша, когда он подошёл к ней, и в груди у неё затрепетало, заметив, что запах её сына ели уловимо изменился после дней, когда компанию ему составлял только её брат. Ей не нужно было тревожиться или задавать вопросы, хотя она не очень хорошо знала Эймонда, ей было известно, что он не вступал в интимную близость с её сыном. Это наполнило её гордостью, потому что в случает, если её сын решит в будущим разделить с ним свою жизнь, она знала, что он будет с хорошим альфой, прежде всего заботившимся о его благополучии. Они с Эймондом посмотрели друг на друга и улыбнулись. После стольких лет это был первый добрый жест, который они оба сделали друг другу, и это большой шаг вперёд. Но это спокойствие длилось недолго, как раз в тот день, когда Эймонд готовился к отъезду, в небе взревели два дракона, возвещая о прибытии Деймона и Джекейриса. Оба были ошеломлены, узнав, что отсутствие Эймонда в столице прошло в их доме. Деймон потребовал объяснений, и Рейнира предложила их, пытаясь заставить альфу понять, что происходит. У них не было другого выбора, кроме как рассказать, что Люцерис и Эймонд запечатлены друг на друге, поэтому ни Деймон, ни Джекейрис не сказали ничего принцу. Когда атмосфера разрядилась, омега проявил достаточно мужества, чтобы заговорить после многих лет молчания. Все они находились в тронном зале Драконьего Камня. Перед ними стояли Рейнира, Деймон и Джекейрис, в их глазах читалось сомнение и страх, когда они узнали о запечатлении, но спустя время успокоились, увидев как Эймонд спокоен рядом с Люцерисом. - Почему ты не могла смириться с тем, что я привязался к нему? – спросил Люцерис, обращаясь только к матери. Сердце Люцериса бешено колотилось у него в груди. Эймонд почувствовал, как изменился его запах, теперь он больше не пах жасмином, лимоном и морским бризом, его аромат был более интенсивный, как будто он собрал сотни элементов в одной комнате и затопил всё пространство, лишив даже кислорода, необходимого им для дыхания. Его омега нервничал, был встревожен и напуган, поэтому его тело действовало соответственно. Пытаясь облегчить дискомфорт, Эймонд потянулся за его спину, чтобы погладить руки, и их руки сцепились, переплетая пальцы под пристальными взглядами остальных членов его семьи. Давным-давно Эймонд не решился бы на такое обращение с запечатлённым на глазах у других, но после того, как он помог и ухаживал за ним во время последнего жара, он просто не мог оставаться в стороне, зная, что его прикосновения успокоят Люцериса. На самом деле ему хотелось, чтобы Люку не пришлось проходить через что-то подобное, столкнуться с матерью было не самым приятным, он это прекрасно понимал. Он думал, что они могли бы просто оседлать своих драконов и улететь, не оглядываясь…. Но это было неправильно, потому что и он, и его омега будут скучать по своим семьям. Да, они были бы счастливы вдвоём, но в их сердцах всегда бы была пустота, которая не давала бы им покоя. Вот почему позволил Люку высказаться, почему позволил ему встретиться со всем лицом к лицу, это было необходимо для него в будущем. Ему всегда приходилось делать всё в одиночку, но с его омегой такого не будет, пока он рядом. Услышав вопрос сына, Рейнира погладила свой живот и склонила голову. - Сынок, я старалась как лучше, чтобы ты не страдал. - Ты должна была поддержать меня. Ты знаешь, что Эймонд никогда бы не причинил мне вреда. Их соединенные руки сжались ещё крепче. Светловолосый не мог описать словами, что он чувствовал в тот момент, видя, как Люк защищал их связь перед своей семьей, как он защищал....Но его омега начал дрожать, слабо, но он чувствовал это через их связь. - Люк – позвал он тихим, спокойным голосом, стараясь передать спокойствие. Зелёные глаза, которыми он так восхищался, встретились с его. - Они тебя ненавидят – воскликнул он с сожалением. – Все они не хотят, чтобы мы были вместе. - Я этого не говорила, Люк – ответила Рейнира тоном голоса, который показывал, насколько она поражена. Деймон и Джекейрис нахмурились с сожалением. Лицо омеги повернулась в сторону Рейниры. - Это не имеет значения. Ты доказываешь это своими действиями, мама. Люцерис страдал, он был прав во всём, что говорил, но для Эймонда было гораздо важнее, чтобы его омега был в безопасности и счастлив в своем доме, когда он уедет, чем чтобы он был прав в этой ссоре. Поэтому, когда он решил высказаться, он сделал это не для упрёка, а чтобы разрядить обстановку и попытаться поставить себя на место всех присутствующих. - Люк, милый… - Младший посмотрел на него сияющими глазами и уделил ему всё своё внимание. – Постарайся не быть таким строгим к своей матери, она просто пытается защитить тебя. Ты всё ещё её маленький мальчик. - Но из-за неё мы не могли видеть друг друга….- Светловолосый почувствовал, как его сердце сжалось, когда он увидел слезинку, скатившуюся по его щеке. - Я знаю, знаю…. – Он осторожно положил руку ему на шею и притянул его к себе, чтобы поцеловать в макушку. Он нежно обнял его и слегка покачал их тела. – Я не прошу тебя забыть всё, потому что, к сожалению, никто из нас не сможет этого сделать. – Они слегка отстранились друг от друга, и их глаза снова встретились, Люк уже выглядел спокойнее. Запах трёх людей, наблюдавших за ними, стал отдавать печалью и тревожностью. - Но она… - Твоя мама видит в тебе себя, и… полагаю, она просто пытается уберечь тебя от страданий. – Люцерис посмотрел на маму, которая улыбнулась ему сквозь слёзы. – Не спорьте. Не из-за этого, пожалуйста. Теперь мы наконец-то смогли всё узнать, Люк. – Его рука ласково прошлась по щеке, собирая по пути несколько слезинок. – Мне будет невыносимо уходить, зная, что ты грустишь и поссорился с тремя людьми, которые любят тебя, больше всего на свете. После этих слов Люцерис заплакал снова. Его всхлипы заполнили тишину комнаты, а Эймонд попытался успокоить его любящим шепотом и утешительным объятием. Впервые за долгие годы Деймон понял, что больше не позволит столичным слухам влиять на него и его семью. Увидев, с какой любовью и уважением племянник относится к своему омеге, его сыну, он понял, дети его брата заслуживают второго шанса. Джекейрис наблюдал за этой сценой с комом в горле. Несколько дней назад Эймонд был готов задушить его за то, что он ударил его брата, теперь ласково пытался вернуть спокойствие Люку, которого они лишали его годами. Рейнира, сожалела обо всех решениях, которые они приняла с тех пор, как родился Люцерис. Она не должна была отдалять его от Эймонда в первые месяцы его жизни, и не должна была позволить тому случаю в Дрифтмарке, разлучить их почти на десять лет. Эймонд мог бы поддержать Люка, когда тот высказал ей в лицо всю злость, но вместо этого он поставил на первое место благополучие своего омеги и разрядил обстановку, чтобы её сын не страдал дальше. Её брат поддержал их как семью, а не сосредоточился на месте за их разлуку, это наконец-то примирило их всех. Помня об этом, Рейнира подошла к ним и встала рядом с Люком. Ощутив запах мамы рядом, омега развернулся с влажными глазами к ней, расцепив объятья с Эймондом, он обнял её. Трое мужчин рядом смотрели с улыбкой, на примирение Рейниры и Люка, это значило, что грядут хорошие изменения. Попрощавшись со всеми, Эймонд и Люцерис направились к месту, где отдыхала Вхагар все эти дни. - Как скоро я снова увижу тебя? – голос Люцериса звучал с дрожью, ему уже стоило целого мира отпустить его после недели рядом, и простая мысль о долгой разлуке, разбивает его сердце. Эймонд подошёл к нему и нежно поцеловал в щёку. - Я обещаю тебе, что вернусь к твоей следующей лихорадке. Сердце Люцериса сильно забилось в груди, её дыхание участилось, а глаза наполнились слезами. - В самом деле? Ты будешь рядом со мной в следующий раз? – Эймонд тепло улыбнулся. - Я буду рядом с тобой в следующей лихорадке и во всех остальных…если ты конечно захочешь. - Конечно, я хочу! – воскликнул омега, полный радости и волнения, и бросился в объятия своего дяди, который прижал его к себе сильнее. - Тогда мы скоро увидимся, мой маленький принц. Люцерис искренне улыбнулся, огромное блаженство разлилось по его телу, зная, что они увидятся совсем скоро. - Я ещё не поблагодарил тебя. Люцерис отстранился, но Эймонд не позволил отстраниться далеко, обхватив его лицо обеими руками. - За что ты должен меня благодарить? - За то, что позаботился обо мне и относился так уважительно…. – ответил он улыбаясь смущённо, это отпечаталось в памяти Эймонда. Он улыбнулся в ответ, и поцеловал племянника в лоб. - Я всегда буду заботиться о тебе, вплоть до того дня, когда смерть решит меня забрать с собой. После клятвы они снова обнялись. Эймонд проследовал к Вхагар и поднялся в небо, улетая обратно в Королевскую Гавань.