Мой маленький Бастард (My Little Bastard)

Родовая крепость Драконий камень возвышалась над поверхностью моря. Серый туман из глубин океана изо всех сил пытался скрыть её неземную красоту, но лишь придал этому месту таинственный и устрашающий вид. В его стенах, прямо на вершине Каменной Барабанной башни, принцы практиковали свой родной язык в Зале Расписного стола. Голос Джекейриса и Люцериса эхом разносились по круглому залу, но в итоге их слова проникали сквозь голые стены из чёрного камня, в которых было четыре высоких, узких, заострённые окна, каждое из которых находилось в одной из кардинальных точек. Старшему брату было сложнее заполнить некоторые слова, но его акцент и произношение были почти идеальными. Младшему брату, однако, было легче запомнить значение каждого из слов, которым их мастер учил, но ему с трудом удавалось заставить свои уста произнести эти фразы правильно. После целого утра практики и упражнений на высоком валирийском, Рейнира и Деймон ворвались в комнату, закончив урок. Оба встали перед принцами, их лица были очень серьёзными, и молодые люди сразу же это заметили. - Что-то случилось, мама? – спросил Джекейрис, выпрямив спину и заложив обе руки за спину. Принцесса глубоко вздохнула и посмотрела на мужа, а затем вернула взгляд к своим двум детям. - Мы получили новости из столицы – ровным голосам ответила она Люцерис пару раз моргнул, пытаясь скрыть свою нервозность. Прошло уже несколько недель с тех пор, как он видел Эймонд в той бухте, и с тех пор он ничего о нем не слышал. - Произошло что-то плохое? – тихо спросил он, его руки вспотели, и ему пришлось успокаивать себя, чтобы не начать дрожать. - Нас сообщили, что в городе произошли беспорядки из-за…. – Деймон сделал паузу и посмотрел на Джекейрис, который нахмурился, почувствовав, что за ним наблюдают. Мужчина набрал в грудь воздуха и устало выдохнул – Принц Эйгон снова позаботился о том, чтобы оскорбить нашу семью самым отвратительным из возможных способов. Люцерис замер, медленно повернув голову к брату, который убрал руки из-за спины и положил их на каменный стол, отражавший карту всего Вестероса. Плечи Джекейриса были напряжены, он чувствовал это даже со своего места в нескольких шагах позади него. - Что он натворил на этот раз? – спросил он с явным разочарованием и усталостью. - Он ходил по трущобам, крал проституток из всех борделей, в которые мог попасть, и отводил их в Красный замок. Оба брата повернули головы в сторону Деймона и внимательно посмотрели. Он был очень зол из-за новостей, которые пришлось им сообщить. - Каким образом ? – кулаки Джекейриса были так сильно сжаты, что костяшки пальцев побелели. - И не только это … - он продолжил, но было видно, что ему не нравится продолжать сообщение – Говорят, что женщины, которых он забирал с собой, не более чем дети, которые ещё не успели истечь кровью. Джекейрис выпрямился и сдержал вздох. - Это должно быть слухи – прокомментировал Люцерис, пытаясь разобраться во всём – Это, правда, что Эйгон имеет репутацию человека, посещающего бордели, но чтобы это было правдой…. - Правдой в изнасилование маленьких девочек? – добавил Джейс твёрдым голосом с серьёзным выражением лица – Ты это хотел сказать? - Джейс – в тоне Люцериса прозвучал упрёк – Ты действительно думаешь, что наш дядя поступил бы так? - Я ничему не верю, Люк. Я его едва знаю – сказал он со смесью гнева и отвращения. - Ты прав, но в детстве мы были вместе, и это никогда не было похоже на него. - Мы были детьми, Люцерис – оборвал он его, прежде чем он успел закончить фразу – Ни ты, ни я не знаем их. Ни одного из них. Младший принц решил держать язык за зубами. Он знал Эймонда, но лучше было промолчать, прежде чем совершать какие-либо ошибки, которые стоили бы им их будущих встреч. - Мне жаль, что эта новость дошла до ваших ушей – от души посетовала принцесса. - Не жалей, мама. Нам необходимо знать эти вопросы, чтобы подтвердить своё отношение к тем членам нашей семьи – Джейс посмотрел на Деймона, который кивнул в знак одобрения. – Ты всегда предупреждала нас, что сыновья нашего дорогого деда Визериса – не лучшая компания для нас, и как всегда, ты была абсолютна права. Люцерис тяжело сглотнул, чтобы слова брата не ранили его так сильно. С их стороны было жестоко осуждать Хайтауэров, никогда не зная их по-настоящему. Поначалу он был близко к тому, чтобы поверить во все эти разговоры злонамеренных людей, но благодаря связи с Эймондом, не позволил им глубоко проникнуть в своё сердце, ибо в глубине души знал, что всё это - лишь грязная ложь. - Я рада, что ты так считаешь, Джейс – ответила Рейнира с искренней улыбкой в лице. - В связи с этим происшествиями мне придётся отсутствовать несколько недель, а возможно, и месяцев. Король требует моего присутствия, чтобы положить конец беспорядком, которые устроили принцы. Люцерис нахмурился и перевёл взгляд на Деймона. - Принцы? – спросил он, подчёркивая множественное число этого вопроса. - Эймонд ему помогал. Они действовали вместе. Теперь ничто не имело для него смысла. Эймонд никогда бы не помог брату в таком деле, не смог бы поощрять подобный разврат. Он не очень хорошо знал Эйгона, но из тех немногих воспоминаний, что у него были, он не считал его чудовищем, которое они так старательно пытались создать. - Ты едешь в Королевскую Гавань? – спросил Джекейрис, направляясь к нему. - Да, я уеду завтра. - Я поеду с тобой – ответил он, уверенный в своих слова. - Джейс… - Мама – прервал он её тёплым голосом, соединяя свои руки с её – Я много лет тренировался с Деймоном, готовясь именно к этому – защищать беззащитных. Я хочу помочь ему. Её глаза встретились с глазами Деймона, и он кивнул в знак согласия с просьбой Джейса. Люцерису стало тяжело дышать, он не хотел участвовать в этом, потому что не совсем верил в реальность происходящего, но ему до смерти хотелось попасть в столицу, чтобы быть поближе к Эймонду. - Я тоже хочу присоединиться к вам. Голубые глаза Рейниры быстро устремились на него, а её голова затряслась в знак отрицания. - Ни в коем случае – ответила она. - Рейнира – Деймон положил руку ей на спину и погладил её. – Пусть дети пойдут со мной, им будет полезно узнать, как проводятся операции по усмирению в городе. Кроме того, Визерис захочет увидеть их спустя столько лет… Именно эта деталь покорила сердце принцессы. Она тоже долгое время не видела своего отца и не могла отрицать, что безумно скучала по нему. - Хорошо – наконец сказала она, и сердце Люцериса начало бешено биться в груди. Глаза матери посмотрели на него, и она улыбнулась. – Но Люцерис поедет со мной, когда ты утихомиришь беспорядки. Мы все отправимся туда, мой отец ещё не знаком с нашими младшими детьми, пора их познакомить. Деймон улыбнулся и нежно поцеловал её в лоб, поглаживая слегка увеличившийся из-за новой беременности живот. Затем он повернулся лицом к старшему принцу и положил руку на рукоять своего меча – этот жест он всегда делал, когда собирался отдать приказ, это было что-то вроде тика. - Мы отправляемся завтра на рассвете. Приготовьте всё необходимое для путешествия. Принцы снова остались одни в круглом зале, и Джекейрис позволил себе тихо вздохнуть, когда брат остался один. Люцерис подошёл к нему и положил руку ему на плечо. - С тобой всё в порядке? – тихо спросил он. Его карие глаза утратили свой прекрасный блеск. - Не знаю, я …. - Я не верю ни единому слову Деймона – Джейс нахмурился – Я не говорю, что он нам солгал, я говорю, что мотивы наших дядюшек совсем не те, о которых говорят. - Почему ты так уверен? – спросил он с явной усталостью. Джейс не был в хороших отношениях с Эйгоном со времен несчастного случая с Дрифтмарке много лет назад, но в глубине души ему было больно думать, что он способен на такое. - Потому что я знаю, что Эймонд никогда бы так не поступил, а значит и Эйгон тоже. Джекейрис поднял голову и посмотрел на брата, изучая его лицо, пытаясь понять, откуда в нём взялись уверенность и доверие к дяде, которого он не видел столько лет. - Иногда мне хочется быть таким, как ты, Люк … - Что ты имеешь в виду? - Таким заблуждающимся Рука Люцериса оторвалась от его плеча и опустилась. - Я не заблуждаюсь, Джейс, – сурово ответил он – я не позволю другим отравлять мои мысли или манипулировать моими эмоциями. Мои чувства – мои и мои решения – тоже мои, и я несу за них полную ответственность – старший посмотрел на него со смесью упрёка и печали – Я не позволю, чтобы невиновный человек выглядел виновным только потому, что я боюсь сказать или верю всему, что говорят. - Я не боюсь – проворчал он, выпрямляясь. - Тогда почему вы никогда не могли рассказать мне, что произошло между тобой и Эйгоном много лет назад? Джейс побледнел, слушая брата. Его дыхание стало неровным, а руки задержали. - Мне нечего тебе рассказать, потому что ничего не произошло. - Не лги мне. Я слышал, как наша мама спорила с Алисентой о том, что между вами произошло. Старший принц сделал шаг назад, отстраняясь от него, на его лице было столько негативных эмоций, что Люцерис готов был уйти от его взгляда. После нескольких секунд, в течение которых они оба обдумывали свою позицию, Джейс фыркнул и потёр глаза, пытаясь унять усталость. - Я поранился на тренировке в тот день – начал он объяснять, и выражение его лица смягчилось. Люцерис пристально посмотрел на него. – Один из деревянных мечей, которые мы использовали, оказался расколотым, и одна из занос попала мне в запястье. Я старался, чтобы никто не узнал о кровотечении, потому что мне было стыдно, что кто-то узнает, что я пострадал таким нелепым образом, но Эйгон заметил и пришёл мне на помощь – Люцерис придвинулся ближе к брату, и они прислонились к расписному столу. – Он осторожно вытащил этот кусок дерева, пока я плакал, и перевязал мою рану, затем перевязал запястье и …. - И что же произошло? – спросил он, чувствуя, что брат начинает грустить. - Эйгон стоял передо мной на коленях – продолжил он, а в горле стоял кол – он приложил губы к моему запястью, рядом с раной, пытаясь успокоить меня этим жестом, и ему это удалось – на его губах мелькала грустная улыбка – но в этот момент наша матушка вошла в оружейную и подумала, что между нами происходит что-то неприличное. - Джейс… - Люк прижался к нему, пытаясь успокоить. - Она впала в ярость. Она схватила Эйгона и оттолкнула его от меня, как от огня. Она назвала его развратным и жестоким, и вытащила меня оттуда. – Его глаза начали наполняться слезами. - Мне очень очень жаль. Лицо брата изменилось, стало серьёзным и жёстким, как будто он хотел похоронить в глубине своего сердца печаль, которая тяготила его. - Мне нет. В Дрифтмарке я узнал, что Эйгон действительно чудовище, о котором нас так предупреждала мама. – Люцерис моргнул, не понимая его слов. – В один миг он сумел увести меня от всех, а потом высказал мне в лицо, что никогда бы не захотел быть со мной, потому что я ему противен, ведь я бастард и никогда бы не заслужил быть с кем-то таким чистым, как он. Такие грубые слова не могли прийти в голову мальчика. С каких пор его стала волновать чистота или незаконнорожденность племянников? Люцерис знал только одного человека, который когда-либо произносил подобное оскорбление вслух, и это был не Эйгон. - Если вы поссорились в детстве, это не значит, что Эйгон стал растлителем малолетних. Несправедливо навешивать на него такие ярлыки, не зная его версии событий. - Разве мы должны знать их версию истории? Мы не знаем уже много лет ничего друг о друге, и я намерен, чтобы наши отношения и впредь оставались такими. Люцерис вздохнул и закрыл глаза. - Я не собираюсь с тобой спорить, Джейс – сказал он усталым голосом. – Делай то, что считаешь нужным. - Я так и сделаю – ответил он, вставая и начиная подниматься, чтобы выйти из комнаты. Первые лучи солнца тускло освещали фиолетовое небо, лёгкий утренний ветерок был отягощён селитрой и так прохладен, что холодил кожу. Люцерис встал рано, чтобы начать собираться. Возможно, они не уедут, ещё несколько недель, но одна только мысль о том, что скоро он снова увидит своего альфу, заставила его начать собирать вещи. Он старался не брать слишком много, ведь Арракс был не настолько велик, чтобы тащить на себе слишком большой груз. Когда он заканчивал собирать одежду, его внимание привлёк легкий стук в дверь. - Да – сказал он, вставая с кровати, на которой сидел, чтобы было удобнее выполнять сборы. Красивое лицо матери заглянуло в дверь, и одарила его искренней улыбкой. С каждой беременностью её красота только расцветала, щёки постоянно приобретали чудесный розовый оттенок, а глаза сверкали так, словно в их глубине были спрятаны сотни звёзд. Принцесса медленным шагом подошла к кровати своего малыша, её рука с облегчением легла на её округлившийся живот, и нежно погладила его. Люцерис улыбнулся и потянулся, чтобы поцеловать её в щёку. - Как ты себя сегодня чувствуешь? – спросил он, положив руку рядом с маминой. Ребёнок почувствовал и слегка пнул в ответ, вызвав у обоих радостные улыбки. - Сегодня он много двигается – ответила она, улыбнувшись ещё шире. - Ты думаешь, это будет ещё один мальчик? - Я не знаю, любовь моя – свободной рукой она погладила лицо Люка и опустила руку на кудряшки. – Деймон думает, что это будет ещё один мальчик, но я надеюсь, что это будет девочка. - Я тоже думаю, что это будет девочка – искренне ответил он, зная, что его слова сделают маму счастливой. Она улыбнулась ему искренней улыбкой счастья и перевела взгляд на кровать. Она нахмурилась, бросив на сына насмешливый взгляд, и села на край кровати. - Я вижу, тебе не терпится уехать – прокомментировала она, издавая небольшой смешок. - Мне очень хочется вернуться в столицу. - Я знаю, душа моя – нежный взгляд Рейниры вдруг слегка опечалился. - Почему ты не разрешаешь мне путешествовать с Деймоном и братом? – он подошёл к ней и сел рядом, её рука переплелась с его собственной. Лицо мамы повернулось, и она посмотрела на него со слабой улыбкой. - Дорогой, твоя жара скоро придёт, и я боюсь, что когда это произойдёт, ты будешь там один, в окружении людей, которые тебя не знают и не позаботиться о тебе должным образом. Люцерис опустил взгляд на свои руки, на которых лежали мамины руки, и нежно его гладили. На самом деле, он знал, что если он отправится с ними этим же утром и ему придётся провести свой цикл в Королевской Гавани, но он будет полностью защищён своим альфой. Эймонд никогда бы не позволил другому альфе попытаться что-то сделать с ним. Люцерис доверил ему свою жизнь. Но никто, кроме них двоих, не знал об их связи, поэтому было бы не очень разумно встречаться, пока он переживает один из своих болезненных циклов. Обычно альфы впадали в фазу чрезмерной опеки, когда они не подпускали к своим омегам никогда, даже служанок или мейстеров, которые их обслуживали или их собственных семей. - Ты права, для меня было бы разумнее провести её здесь, дома. Рейнира позволила себе расчесать мягкие кудри сына. - Дитя моё, я бы хотела, чтобы ты нашёл альфу, который любил бы тебя и защищал в такие моменты. Именно во время цикла мы, омеги, больше всего чувствительные. Что-то в груди Люцериса вибрировало от печали и страдания. - Ты думаешь, мне будет трудно найти такого человека? – спросил он, пытаясь казаться несчастными, хотя на самом деле его положение было гораздо хуже, ведь он уже нашёл своего альфу, но не мог разделить с ним эти мгновения. - Конечно, нет. Никогда не сомневайся в этом. – улыбнулась омега и погладила его по щеке – Ты милый и добрый человек, но в то же время вздорный и упорный …. любой альфа убил бы, чтобы быть с тобой. Юноше пришлось подавить смех, потому что, зная своего альфу, он прекрасно понимал, что Эймонд готов убить за него. Рёв Караксеса и Вермакса оповестил их о том, что двое мужчин собираются отправиться в столицу. Рейнира и Люцерис покинули покои младшего принца и направились к входу в крепость, где их с тёмными улыбками ждали Деймон и Джекейрис. Двое взрослых оказались в объятиях друг друга и когда Деймон целовал губы своей жены, его рука легла ей на живот, чтобы как-то попрощаться со своим ребёнком. Принцесса пыталась сдержать слёзы, но одна мысль о том, какую потерю она понесёт из-за их разлуки с мужем, заставляла её связь с ним болеть. - Любовь моя, всё будет хорошо – подбодрил её Деймон, и она кивнула, но продолжила плакать – Люцерис позаботится о тебе и детях. Он кивнул маме, пытаясь успокоить её, когда Джекейрис подошёл к нему с извинениями на лице из-за небольшого разногласия, произошедшую между ними накануне. - Счастливого пути, брат. – искренне сказал он. Старший подошёл к нему и обнял, затем поцеловал в макушку и грустно улыбнулся. - Я не хочу, чтобы мы больше спорили - губы младшего взлетели вверх в улыбке. - Тогда не провоцируй меня - ответил он, бросив на него озорной взгляд, который заставил его брата рассмеяться - Ты просто глупый - Но ты любишь меня таким. Бросив друг на друга взгляды, свидетельствующий о том, что между ними снова всё хорошо, они продолжили прощание, и наконец Деймон и Джекейрис сели на своих драконов и исчезли за горизонтом. Прошло два полных дня с тех пор, как Джейс и Деймон покинули Драконий Камень, и Люцерису уже стало невыносимо скучно. Хоть у него всё так же было много дел, поскольку его обязанности не изменились, несмотря на отсутствие Деймона и его брата Джейса, из-за его связи с братом он начал замечать, как сильно ему не хватало их компании. Рейнира же начала чувствовать себя плохо с момента их расставания, причем не от физической боли, а от душевной, которая порой была ещё сильнее. Каждый вечер после их отъезда Люцерису приходилось садиться рядом с ней за стол, чтобы она поела, даже в один из таких вечеров он начал кормить её, чтобы разжечь у неё аппетит. После обеда принц тренировался с мечом и чувствовал странную усталость, как будто вместо пары часов фехтования он занимался этим целый день. Умывшись и немного расслабив ноющие мышцы, омега переоделся в самое удобное для него одежду и уселся у камина читать книгу. Его младшие братья игрались и бегали, сводя с ума прислуживающих им служанок, пока Рейнира занималась какими-то делами в крепости. Люцерис слышал их через закрытую дверь своей комнаты и не мог не улыбнуться. Он любил своих младших братьев, но иногда терпение, которые у него и так было немного, не помогало ему проводить с ними слишком много времени. Сам того не замечая, книга в его руках начала ускользать сквозь пальцы, пока не оказалась у него на коленях. Сон овладел им, и он погрузился в бессознательное состояние. Тепло ладоней, на его руках и щеке заставило зеленоглазого юношу медленно открыть глаза. Всё было прекрасно, пока он не заметил аромат сандалового дерева, костра и вишни, ударившие его, словно по лицу. Его глаза расширились, а всё тело задрожало. Первой его реакцией был испуг, ведь этот запах никак не мог быть здесь, но если глаза не обманывали его, то прямо перед ним стоял Эймонд Таргариен, с любовью глядя на него и улыбаясь шире, наблюдая за пробуждением омеги. - Прости, что потревожил твой покой - прошептал он слабым бархатистым голосом, от которого у омеги мурашки побежали по коже. Люцерис глубоко вдохнул воздух, и запах альфы полностью проник в его организм. Он почти задыхался от него. - Как ...? - Его зелёные глаза встретились с ярко- синим альфы. - Как ты сюда попал? Что, если кто-то тебя увидит? Заметив, что страх омеги начинает расти, Эймонд придвинулся к нему ближе и нежно поцеловал, а слегка влажную от каплей пота кожу на лбу. - Я не хочу, чтобы мы больше спорили - губы младшего взлетели вверх в улыбке. - Тогда не провоцируй меня - ответил он, бросив на него озорной взгляд, который заставил его брата рассмеяться - Ты просто глупый - Но ты любишь меня таким. Бросив друг на друга взгляды, свидетельствующий о том, что между нмми снова всё хорошо, они продолжили прощание, и наконец Деймон и Джекейрис сели на своих драконов и исчезли за горизонтом. Прошло два полных дня с тех пор, как Джейс и Деймон покинули Драконий Камень, и Люцерису уже стало невыносимо скучно. Хоть у него всё так же было много дел, поскольку его обязанности не изменились, несмотря на отсутствие Деймона и его брата Джейса, из-за его связи с братом он начал замечать, как сильно ему не хватало их компании. Рейнира же начала чувствовать себя плохо с момента их расставания, причем не от физической боли, а от душевной, которая порой была ещё сильнее. Каждый вечер после их отъезда Люцерису приходилось садиться рядом с ней за стол, чтобы она поела, даже в один из таких вечеров он начал кормить её, чтобы разжечь у неё аппетит. После обеда принц тренировался с мечом и чувствовал странную усталость, как будто вместо пары часов фехтования он занимался этим целый день. Умывшись и немного расслабив ноющие мышцы, омега переоделся в самое удобное для него одежду и уселся у камина читать книгу. Его младшие братья игрались и бегали, сводя с ума прислуживающих им служанок, пока Рейнира занималась какими-то делами в крепости. Люцерис слышал их через закрытую дверь своей комнаты и не мог не улыбнуться. Он любил своих младших братьев, но иногда терпение, которые у него и так было немного, не помогало ему проводить с ними слишком много времени. Сам того не замечая, книга в его руках начала ускользать сквозь пальцы, пока не оказалась у него на коленях. Сон овладел им, и он погрузился в бессознательное состояние. Тепло ладоней, на его руках и щеке заставило зеленоглазого юношу медленно открыть глаза. Всё было прекрасно, пока он не заметил аромат сандалового дерева, костра и вишни, ударившие его, словно по лицу. Его глаза расширились, а всё тело задрожало. Первой его реакцией был испуг, ведь этот запах никак не мог быть здесь, но если глаза не обманывали его, то прямо перед ним стоял Эймонд Таргариен, с любовью глядя на него и улыбаясь шире, наблюдая за пробуждением омеги. - Прости, что потревожил твой покой - прошептал он слабым бархатистым голосом, от которого у омеги мурашки побежали по коже. Люцерис глубоко вдохнул воздух, и запах альфы полностью проник в его организм. Он почти задыхался от него. - Как ...? - Его зелёные глаза встретились с ярко- синим альфы. - Как ты сюда попал? Что, если кто-то тебя увидит? Заметив, что страх омеги начинает расти, Эймонд придвинулся к нему ближе и нежно поцеловал слегка влажную от каплей пота кожу на лбу. Прежде чем альфа успел отстраниться, рука Люцерис крепко обхватил воротник его костюма и не дал ему отстраниться ещё больше. Он не понимал, что делает, тело словно действовало само по себе, отказываясь повиноваться. - Люцерис ... - пробормотал светловолосый, чувствуя, как омега прижимает его слишком близко к своему лицу. - Эймонд я .... - слова вырвались из его уст. - Мне нужно, чтобы ты поцеловал меня - задыхаясь, проговорил он, считая, что просьба, с которой он только что обратился к дяде, невыполнима. Лицо Эймонда стало серьёзным, словно просьба Люцериса была ужасной, так думал темноволосый, но его мысли рассеялись, когда старший начал придвигаться к нему ближе, а его глаз жадно не отрывался от его уже приоткрытых губ. Люцерис затаил дыхание, ибо не знал, что заставило его попросить об этом, не знал, почему его любимый дядя вдруг оказался перед ним в его комнате, но что действительно выбило его из колеи, так это непреодолимая потребность в поцелуе, ощутить вкус кожи Эймонда и его аромат. Когда их губы встретились, Люцерис издал стон, который светловолосый почувствовал на своих губах, и это заставило его вздрогнуть, как будто он не управлял собой. Люцерис никогда раньше никого не целовал, он не знал, что ему делать и как двигаться, но связь между ними была настолько хороша и совершенна, что ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что он должен делать. Губы Эймонда на вкус напоминали черешню с лёгким терпким привкусом, они были настолько совершенен, что младший не мог не улыбнуться, зная, что в этот момент губы альфы принадлежат ему. Жар от его тела начал нарастать, заставляя его кожу вспотеть, а одежда начала мешать, но он не хотел расставаться с Эймондом, поэтому он продолжил поцелуй. Руки старшего пришли в движение, когда этот поцелуй стал более удушающим, младший открыл рот, и Эймонд не упустил возможность погрузить свой язык в тёплую полость, которую он хорошо знал. Люцерис заметил, как что-то внутри него за пульсировало, когда он почувствовал языка альфы: тот ласкал его внутренности так, что доводил до безумия, а когда руки Эймонда начали касаться тонкой одежды омеги, всё в нём запылало. Когда они разорвали поцелуй, Люцерис начал задыхаться, то что поначалу было чувством удовольствия, превратилось в боль. Он плотно закрыл глаза, пытаясь унять колющую боль, яростно впивающуюся в низ живота, как вдруг в его сознание ворвался голос зовущей его. - Люцерис, Люцерис, дорогой, проснись. - несколько встревоженный голос Рейниры пробудил его от сладкого, идеального сна, когда он открыл глаза и пришёл в себя, боль вновь охватила каждую часть его тела, и он снова начал задыхаться. - Мама.... - прохрипел он, когда омега погладила его по рукам и коснулась лба. - Что со мной? Голубые глаза Рейниры смотрела на него со смесью нежности и печали, а руки пытались откинуть локоны волос, падавшие ему на лицо. - Твой цикл начался, любовь моя. Люцерис скорчился в кресле, отчего книга, лежавшая у него на ногах, упала на пол. - Мне очень больно - простонал он, и слёзы потекли по его румяным щекам от начавшейся лихорадки. Рейнира немного встревожилась, до сих пор его цикл не был комфортным, но Люцерис никогда так не мучался. Она поднялась, подошла к двери, что-то сказала одной из служанок, что Люцерис не расслышал, и вернулась, чтобы встать рядом с ним. - Скоро придёт мейстер и поможет тебе. - Нет - категорически ответил он. - Я не хочу, чтобы кто-то прикасался ко мне. Принцесса нахмурила брови, ибо у омеги была только одна причина отказаться от ухода в таком состоянии. - Люк...Мы должны помочь тебе - она старалась говорить спокойным, успокаивающим голосом. - Тебе нужна наша забота, чтобы не было так больно. - Нет - плачь омеги разрывал сердце матери, его маленький мальчик плакал так, словно потерял что-то очень дорогое для себя, и на мгновение она не знала, что делать. - Пойдем в постель, там тебе будет удобнее. Люцерис кивнул, продолжая хныкать, и осторожно поднялся с кресла. Рейнира бессознательно поднесла свои руки к его и спине и заметила, как сын напрягся от её прикосновения, но не убрала руки, так как не позволила бы ему упасть на пол от дрожи, пронзающей его тело. Когда они добрались до кровати, омеги забрался на неё и свернулся калачиком. От жара его кожа горела и в то же время леденела, вызывая дрожь и непроизвольные толчки, которые лишь усиливали пульсирующую боль. Стук в дверь заставил Рейниру подняться и броситься открыть её. Появился мейстер семьи с несколькими мазями и снадобьями, приготовленными для омеги, но как только мужчина приготовился войти в комнату, Люцерис поднялся и зарычал. Принцесса и мейстер посмотрели на него изумлённо, принц никогда раньше так себя не вёл, но не сразу они поняли, что возможно, это цикл был первым взрослым Люцериса, и именно его омега в данный момент контролирует эти порывы. Рейнира повернулась к мейстеру и извинилась от имени своего сына. - Спасибо, что принесли это - сказала она, принимая поднос из рук мужчины. - Я прослежу, чтобы он выпил это. Мужчина кивнул и вышел из комнаты. В этот момент Люцерис снова расслабился, но боли вернулись с новой силой, заставив омегу извиваться на простынях, подавляя вздохи и стоны. Мать быстро подошла к нему и села рядом, но когда она поднесла флакон к его губам, Люцерис просто отказался. Она попробовала ещё раз, но получила тот же ответ. - Люцерис - на этот раз её голос звучал твёрдо, ибо ей было больно видеть, как страдает её маленький мальчик. - Ты должен взять это. - Я не хочу - плакал он. - Я хочу... Я хочу...Я хочу - его слова обрывались, словно он не мог заставить себя произнести вслух то, чего действительно хотел. Когда омега подавил крик боли, Рейнира достигла предела своего терпения. - Люцерис - раздался её властный голос, и принц перехватил её взгляд. - Возьми это, сейчас же - приказала она. Глаза её сына сузились от гнева, но он не мог отказаться от прямого приказа матери, особенно если она обращалась к нему своим властным голосом. Рейнира, протянула ему флаконы и вздохнула, когда её сын принял их все. Через несколько минут она заметила, что его запах уже не такой горький, а тело не так сильно трясется. Она не могла забыть, как её сын, отказаться от помощи, потому что не хочет, чтобы кто-то к нему прикасался? Такое обычно случалось с омегой у которых есть пара, которые были готовы получать заботу и внимание только от своего альфы. Её мысли продолжали блуждать, пока она наблюдала за тем, как её милый мальчик пытается уснуть, но постоянная боль не давала ему покоя. Через несколько часов приступы боли вернулись, но на этот раз с большей силой. Люцерис закричал, и Рейнире стало плохо и страшно, потому что она не знала, чем ещё можно помочь своему щенку, питьевые средства уже не помогали, мази уже покрыли его горящую кожу и не могли сбить жар и боль. В эти мгновения ей хотелось плакать, ведь её щенок страдал от боли, а она не знала, как его успокоить, да и не могла. Внезапно крик Люцериса был перекрыт ужасающим, смертоносным ревом, от которого содрогнулась вся крепость. Рейнира крепко прижалась к Люцерису, и омега внезапно затих. Боли всё ещё не утихли, злобно копошась внизу живота, но этот оглушительный шум дал ему то, что нужно. Его тело внезапно потеряло сознание, и Рейнира молча поблагодарила богов за то, что они позволили её сыну потерять сознание, ведь в таком состоянии он не смог бы испытать такую сильную боль. Уложив обмякшее тело сына на кровать и натянув на него одеяло, она подошла к окну и увидела, что всего за несколько часов принц Эймонд Таргариен успел пересечь океаны и моря, отделявшие его от омеги, чтобы помочь ему.