Сосуны

Как вам новогодний выпуск шоу «Громкий вопрос»? «Новый год – семейный праздник», поэтому снять выпуск с родными было очень милой идеей, которая точно понравится фанатам. Но пока снимался выпуск с семьёй, не стоит забывать про семью, которая невзначай светится в каждом выпуске. Нет, ну что вы... Антон с Арсением уже не те маленькие ненасытные мальчики, на каждом перерыве уходящие полобызаться куда-нибудь за угол. Они легко терпят, отвлекаются, смеются. В общем – забываются, умело и гибко контрлируя грань между ними. А тут как бы... Ну... Мама с папой. Ну сами понимаете. Неловко в общем. И не только Антону. Можно даже сказать, что Арсению обычно стыдно намного больше, чем Антону, но это только если рядом Сергей Александрович. Да ладно, ну перед всеми родными как-то.. блин.. Ну блин!

***

—Давай, мам, быстрее. Мы с Арсом уже вышли машину греть. — прижав телефон плечом к уху бубнит Антон, поморщившийся на звонкие звуки сброса трубки. Он открывает багажник, кое как перехватывает в руки телефон и ставит пакеты с подарками внутрь. Арсений на автомате захлопывает дверь багажника, и оба садятся вперёд, в прохладный шевроле. Антон включает подогрев и печку, с тяжёлым выдохом откидываясь на спинку кресла. — Щас маму отвезем..,— рассуждает Антон,— и домой поедем наконец. Шорох кресел в тишине слился в единый от поворачивающихся друг на друга голов. Антон выглядел измотанно и уставше, из последних сил держал лёгкую ухмылку на губах и медленно моргал. — Я так тебя хочу-у... –тянет в никуда Арсений, грустно глядя на выглядывающие из под капюшона русые волнушки волос. Антон громко вздыхает, когда видит, как Попов юрко ползёт на заднее сидение, марая подлокотник. — Ну Арс, ну ептвоюмать блять.. — Давай, иди сюда. – и зовёт так притягательно, вроде обязательно, но в то же время как будто и добровольно. Подозрительно даже. Но всё же Антон подумал, и надумал, что всё таки хочет, блин, его такого тоже. Длинные ноги лениво, но быстро преодолевают подлокотник, показательно не задев его подошвой, чтобы типа «вот так надо лазить, а ты мыть будешь машину, козёл», и Шаст привычно устраивается у Арсения на бёдрах лицом к лицу, прижимаясь. Попов его целует. Неглубоко так, будто пробует мягкие губы, проверяя их на собственное стабильное состояние, зная, что не остановится на этом. Антон сам-то не до конца понимает, почему нельзя сразу засосать по «настяивлеевски», но при этом совсем не против таких нежностей. — А если... Мама... — в машине уже становится не так прохладно. Арсений не отвечает, а Антон переживает, чувтсвуя, как старший сам весь напрягся. Видно же, что так же ссыт, но желание туманит разум, а мысль о тёте Майе сейчас только маленький ёжик, потерявшийся в этом самом густом тумане. Весь мир сузился до губ брюнета – таких же влажных и припухших. Руки гуляют по телам, стягивая объёмные пуховики, шуршащие, сливающиеся со слюнявыми поцелуями в темноте салона. Арсений уклыдавает руки на чужую спину, гладит мягкий кардиган, скользит по пряже вниз, к талии. В голове тюкает от напряжения. Оба сводят брови и громко дышат, провожая поцелуи сладкими стонами.

***

Майя Олеговна смирненько идёт по тихой парковке, просматривая рилсы в телефоне. Антон не берет трубку, и вот она наконец-то нашла его машину, стоящую где-то с краю. Она без задней мысли дёргает ручку двери заднего сидения, и та начинает медленно автоматически отьезжать. — Сына, я еле нашла твою машину. Ты почему трубки-то... — первое, что женщина с пакетом вещей видит – это собственного сына, сидящего на Арсе. Они медленно отстраняется друг от друга, что аж видно, как тянется ниточка слюны. Тело не слушается, словно ватное, и единственное на что способны парни, это с округленными глазами перевести взгляд на маму. –...не берёшь.. Шастун в мгновение краснеет. Ещё и так нелепо: неравномерными пятнами. Закрывает руками лицо и истерически смеётся. Арсений в растерянности смотрит на Антона, пытаясь снять его со своих бёдер. Мама младшего лишь подняла брови. Оба сильно испугались, Антон бы даже вслух не постеснялся называть это микроинфарктом. Что это вообще может значить? Сын молча помогает Майе с пакетом и садится за руль, провожая маму на пассажирское, провожая Арсения, планирующего поехать на этом месте, грустным взглядом. Выезжая с парковки, всё ещё красный Шастун не сводит глаза с дороги, вцепившись в руль как собака в палку. В машине затягивается через чур уж неловкая пауза, и вскоре Арсений находит силы её прервать. — Майя, вы простите нас, что так неловко вышло... — и не договаривает, словно желая продолжить, но слов подобрать не может. Женщина лишь улыбается, переводя взгляд с Арса на Антона, а потом обратно. — Ой, да ладно вам. Вы так давно вместе, ну с кем не бывает, — на этой лёгкой речи оба наконец по-настоящему глубоко выдыхают, подхватывая расплывающуюся улыбку. — Это вы меня извините, что я «вот так вот» и открыла. — Майя складывает руки на груди, с сожалением смотря на парней. Антон рад. Знаете.. Когда ты уверен, что вроде и всё хорошо, что все в курсе, и все «за», но когда делаешь это у них на глазах, то такой типа «эыэээ.. стыднаа». А тут мама и Арсений. Связь более чем очевидна. Так Антон и понял, что ни в коем случае не бойтесь того, что вы любите, а точнее – попасться с этим на глаза обществу. Ведь из того, что вы любите, состоит ваша личность. А личность Антона напрямую зависит от самого чудесного голубоглазого брюнета, и любимой понимающей мамы.