Сосуны

Антон с Димой курят на крыльце, пока Сережа с Арсением отчаянно пытаются завести небольшой квадроцикл. Позов задумчиво затягивается, тушит сигарету в пепельницу, идёт в сторону дома и, замерев у двери, оборачивается. — С Арсом поедешь? Антон смотрит на него, выдыхает дым и ничего не говорит. Когда Дима, не дождавшись ответа, захлопывает дверь, мужчина изгибает бровь, неопределенно покачав головой.

***

— Давай левее, левее.. — Да блять, я вижу! На крутых горках и жёстких кочках транспорт подпрыгивает как на батуте, пока Арсений с Антоном, лишённые возможности амортизировать, отбивают себе жопы. Шаст цепляется за руль, широко раскинув локти, злобно ухмыляется и жмёт на газ. Арсению только и остаётся, что обнимать его со спины, вжиматься щекой в плечо и, щурясь, контролировать, как маленький возбуждённый ребёночек играется с новенькой игрушечкой. Водит квадрик он и в правду впервые, но будучи квадрациклетным девственником выруливает кочки достаточно смело. Начало дороги было вполне себе безопасным: вытоптанная жёлтая земля и щебень, стелющийся вдоль деревенских домиков, садов, и более современных дач. Уже потом, когда деревья стали поглащать большую площадь дороги, Антон свернул в полное бездорожье — лес. Здесь ещё и откуда-то взялись редкие рыжие лужи, по которым водитель благополучно газует, оставляя на голенях и предплечьях противные грязные капли. Тропинка, если это можно было так называть, вывела ребят к железнодорожным путям. Судя по высокой траве и ржавому металлу, они были заброшены. Щебень снова затрещал под объемными колесами, а Арсений отпустил Антона, отряхая собственные руки от уже обсохшей грязи. Вдоль железной дороги ехать завораживающе: Лес с обеих сторон обнимает тебя своей зеленью, зажимает высокими стенами, а чистое небо отражает радостное чувство. Чувство наконец пришедшего лета. Внезапно Антон тормозит, разворачивается на Арсения, и, оперевшись левой рукой на сидение, другой — слегка пододвигает лицо Попова к себе, целуя колючую щёку. — Прости, что гаркнул. — Ничего, ничего... Поехали.— смеётся Арсений. Сгребает Антона в охапку от прилива нежности и прижимается грудью к его спине. Тот тоже улыбается, пружинит кудрявой челкой, кивая, и вновь берётся за руль. — А не хочешь поменяться? — Давай. Они быстро пересаживаются, и Антон спешит обхватить длинными руками подкаченную спину. Дорога вдоль путей была не длинной. Арсений снова свернул в лес, но уже по дорожке, пусть и не по особо ровной. Антон отвлекся от завораживающих лесных пейзажей и глянул в зеркало заднего вида, в котором отражалось напряжённое лицо Попова. Румяная щека устроилась на плече, а улыбка полновластно поплыла по лицу. Взгляд зелёных глаз опустился на арсеньев затылок. «О, подравнял кончики?» — Заметил младший, отстраняясь. Машинально, как-то даже бесконтрольно теплые губы коснулись загривка. Антон успел только полраза вдохнуть запах темных волос, как вдруг Арсений вскрикнул, отпуская руль, а его плечи тут же покрылись мурашками. — Шаст! Ёбан Бобан! — Прости... Я слаб перед твоей шеей. — Пиздец, я чуть не наложил. — Прости-прости! — По голосу слышно, что Антону как раз таки до смеха, но не смотря на это, стыд щиплет щёки. Ну кто так делает, тоже, да? Эрогенные зоны для того и... Таковы. — Не надо так. Делать. — уже красный Арсений выжимает газ, и они выезжают из леса. Картина открылась красивая до безумия: зелёная поляна, усыпанная желтыми точечками-одуванчиками, а с обеих сторон дорога в горку, на такие же зелёные холмы. — Красиво так... Может покурим? — где-то из-за плеча хихикает Антон. Арс с удовольствием останавливается прям на дороге, разминая затёкшие руки. Рёв двигателя наконец не глушит их голоса, поэтому можно без труда наслаждаться пением птичек и шелестом лесных деревьев. Антон выуживает из кармана сигареты и зажигалку, закуривает и, щурясь, смотрит на небо. Он откидывается назад и ложится на багажник квадрика, зажимает сигарету в зубах и двумя руками подзывает к себе Арсения. Тот успевает вытащить из травы большой и яркий одуванчик, ложится рядом, перекидывая Антону через голову руку, пока он откидывается на неё как на подушку. Арсений долго вертит цветок в руке, высматривает внутри жуков и некрасивые лепестки, но, ничего не найдя, протягивает его Антону. Он выдыхает густой дым, который тут же уносит ветром, смотрит на Арсения, который в свою очередь не отрывает взгляда от Антона. По лицам ползут улыбки, и Антон кокетливо (как бы это не выглядело с сигаретой с зубах) принимает маленькое солнышко из теплой руки. Он обрывает лишнюю длину стебеля и кладет цветочек в маленький кармашек голубой рубашки на груди: и в правду напоминает небо и солнышко. Антон улыбается до складочек около уголков глаз, а Арсений рассматривает придумку Антона, будто это какой-то арт-обьект. Но что помешает им думать, что это и есть так? Поцелуи, наверное, которые одновременно стирают память, оставляя за плечами только ощущение на своих губах чужих, сладкие запахи полевых цветов и прохладный ветер, нейтрализующий летнюю жару. Антон перекидывает ногу через арсовы бедра, опираясь на багажник локтями. Не хочется отрываться ни на секунду, пока лето так плавит тебе разум. В конце концов они перебираются в шуточные и игривые поцелуи, когда Арсений хватает Антона за щёки, стискивает их, делая из него «рыбку» (такую он любит) и чмокает выпяченные губки, хихикая в них. В такие моменты понимаешь, что такое настоящее счастье, и с чем его едят. Когда даже нежась, вы не упускаете возможность подстебать, и точно знаете, что это по-настоящему любя.

***

Ехать обратно — до Серёжиной дачи — ещё прилично, так что парни решили поменяться снова, и Антон погнал в горку по бугоркам и сухим порослям. Поток воздуха приятно обдувал лицо и открытые зоны рук, а кожу приятно, мягко стягивало, добродушно приглашая загару остаться на ней. В далеке виднелся ещё один холм с множеством мелких кустиков, пней, и только в центре, словно компьютерная графика, стояла одинокая лысоватая березка. — По полям, по полям синий трактор едет к нам! — Что же, что же, что же, что же, что же происходит? Антон рассмеялся, объезжая маленький овражек. Приходилось говорить чуть громче, чтобы перебить рычание квадрацикла. — Уже готов сосать трактористу? — продолжает младший, скатываясь с холма, притормаживая ножкой. Но Арсений помнит. Помнит тот случай в лесу. И Арсений был бы не Арсений, если бы оставил Антона безнаказанным, прикрывшимся парочкой извинений. Он укладывает руки ему на талию, скользит по тазобедренным косточкам, поглаживая низ живота сразу двумя руками. Антон бегает глазами, — Арс видит в зеркало — но делает вид, что не замечает. На случайной кочке Арсений как бы нечаянно скользит ладонями по внутренней стороне бедер Антона — по самой чувствительной части его тела. Дак Арс в добавок ещё и выдохнул ему в шею небеззвучно, что Антону осталось только вздрогнуть, заорав, казалось, на всю огроменную поляну, на всю огроменную горку и на весь огроменный лес.

***

— Бля-я-ять. — тянет Серёжа, щурясь и массируя переносицу. — Привет!.. У Димы чуть шампуры с мясом из рук не повыскальзывали, когда он увидел Антона с Арсением. Все в грязных брызгах и пятнах. А начав рассматривать их поближе, на их шеях, на антовых руках и даже ногах можно было разглядеть по паре-тройке алых пятен. — Это вы где так нырнули? — сдерживает истерику Серёжа, помахивая картонкой над мангалом. — Да мы проезжали через речку, а там прям за ней размокшая земля, очень грязно, и, в общем, не замараться было невозможно.. — ржёт Арсений, снимая ранее белую майку и скрываясь в бане. — Да, мы там чуть не заглохли в добавок. — Антон закидывает себе в рот взятую из пластмассового лоточка клубнику. Дима подходит к Антону сзади поближе, оттирает с части шеи пятно грязи и тычет пальцем в вишнёвого цвета засос. — А это откуда? Антон вскидывает брови, потом тут же их хмурит и закидывает следом ещё одну клубнику. Разворачивается к парням, пожимает плечами и быстрее убегает следом за Поповым в баню, скрывая румянец под грязью на лице. Повисает пауза осознания, которую разбавляет только треск щепок в мангале. А позже и Поз: — Я после них не пойду в баню...