Невероятные приключения корейцев в Тмутаракани

Чанбин никогда бы не подумал, что будет настолько рад вернуться в Тмутаракань. И дело вовсе не в том, что знакомство с родителями не задалось — задалось! Те приняли новость спокойно, а отчим так и вовсе осмотрел их обоих проницательным взглядом, поглаживая бороду, которую отпустил, решив закосплеить деда (который не дед вовсе) из рекламы мобильного оператора, посмотрел в потолок, покивал сам себе, а потом выдал: — Так и знал. И всё. Тема больше не поднималась. Небо на их головы не рухнуло, родители не отреклись от Чанбина, не стали гнать ссаными тряпками со двора. Да, обоим было заметно неловко, но парни друг к другу не клеились, чтобы не нагнетать, поэтому вскоре старшее поколение успокоилось и сделало вид, что всё так и было. Проблема была в Феликсе. Кто бы мог подумать. По пути в Москву он несколько раз пытался сойти с поезда — дважды на ходу — и вернуться домой. Нервничал, что семья Чанбина ориентацию сына и его выбор в виде Ли не примет, отречется, и потому Феликсу придется прожить остаток жизни с чувством вины. У него в голове нарисовалась целая трагическая история, которой хватило бы на несколько сезонов какого-нибудь сериала для Первого канала. Чанбин сначала пытался его вразумить и успокоить, а потом, поняв, что это не работает, молча ловил и возвращал на место. Потом, почувствовав, что угроза миновала, Феликс очаровал маму Со, что как раз и не удивительно, и они вдвоем оббегали половину столичных бутиков, используя Чанбина в качестве носильщика. Под конец визита он не чувствовал ног и рук, зато очень даже чувствовал свою больную спину. Отчим сказал: — Это не моя война. Крепись, — и свалил на работу. И по истечению трех дней Феликс расчувствовался, потому что не хотел уезжать. Но вернуться хотел уже Чанбин, потому что кореша отчима на очередном барбекю-собрании подкалывали его, шутили несмешные шутки про его внезапное гейство и вспоминали все позорные истории с ним, над которыми очень громко хохотал Феликс, а потом просил не обижаться, ведь ничего такого в этом нет — у каждого имеется своя доля конфузов, которые хочется закопать в самую глубокую яму вместе со свидетелями. Итак, младший Со сделал вывод — лучше Тмутаракани на Земле места нет, и, закинув своего парня на плечо, влетел в вагон, на ходу попрощавшись с родителями. Вздохнул с облегчением, только когда поезд тронулся. В следующий раз, решил Бинни, на такое приключение он подпишется через пару лет, когда воспоминания об этом визите поблёкнут, и едва не расцеловал перрон Тмутаракани, сойдя с поезда. Но в ПГТ жизнь тоже не стояла на месте. Бан-Хван-Вицони активно занимались переездом в темно-зеленый дом на окраине, за последний год повидавший людей больше, чем за прошлое десятилетие. Чан и Хёнджин активно шуршали, таскали вещи туда-обратно (не одни и те же, разумеется), чем-то стучали, жужжали перфоратором и газонокосилкой — в общем, обустраивались. Чан по такому случаю еще и автомобилем разжился, выкупив у деда Тимофея черный УАЗ Patriot почти задаром, и теперь перед невысоким штакетником, окрашенным в цвет фасада дома, прямо между двумя почти облысевшими березами стояли два автомобиля: черный внедорожник и красный седан, прекрасно характеризующие своих обладателей. Но самые поворотные повороты случились у парочки Хан-Ли. Ведь Минхо настолько понравился бате Джисона, что за одну неделю они успели дважды сгонять на рыбалку и вернуться с двумя ведрами рыбы. При этом Джи с собой не брали, хоть и по уважительной причине — у младшего Хана была работа. Зато корейский принц наконец сдвинулся с мертвой точки в изучении языка и начал неплохо лепетать по-русски, но пока самые обширные знания у него были по части удочек, наживок и видов рыбы. Вот и кто бы мог подумать, что Ли, который хвастался всем видео, где он отплясывает на высоченных каблуках, будет хорош в рыбалке? Отец Джи не переставал его нахваливать и пообещал взять с собой следующим летом на большую рыбацкую сходку, чтобы показать ему, что такое настоящая рыбалка. На предпочтения сына он отреагировал немного странно, но, в общем-то, положительно. Его сын гей — печально. Наверное, где-то упустил, пропадая в рейсах. Зато вкус хороший. Не твинка какого-то разукрашенного в дом привел, а целого Минхо! За такого и гейство можно было простить. Танцует хорошо (батя видел все — ВСЕ — видео с праздника и долго ржал над сыном), рыбачит превосходно (вы бы видели, как подсекает!), готовит вкусно и котов любит (коты в семье Хан — святое!). Короче, кандидат на роль зятя был одобрен, хоть на протяжении всей жизни Джи ожидалась невестка. В паре Семёна и Чонина было всё не так однозначно. Феликс и Хёнджин долго спорили, вместе они или нет, а потом вспомнили, что Ким несколько лет назад, напившись, признался, что секс его не очень-то интересует, так что всё стало еще сложнее. — Бедняга Чонин, — грустно вздыхал Феликс, шмыгая носом — он становился слишком чувствительным после вишневой настойки, поэтому пил ее реже других. — И как ему теперь? — Может, они просто друзья? — предположил Хёнджин, отбирая у Лягушки резную рюмочку. Только рёвы-коровы ему тут не хватало. — А ты им уже целую историю любви придумал… Но Феликс настаивал на своем, поэтому неудивительно, что после пары рюмок сверху они оказались возле дома Кимов и орали под окнами, прося Семёна выйти. Тот, разумеется, вышел. И сначала отхлестал их веничком, а потом усадил в беседку, накрыл шерстяным покрывалом и вынес чай с убойной дозой лимона в красивых чашечках с розами на белоснежных боках, в надежде, что два придурка хоть немного протрезвеют. — Итак, позвольте спросить, какого хрена вы тут забыли на ночь глядя? — спросил он, сев напротив нахохлившихся парней, и сложил руки на груди. — Мы переживаем за твою личную жизнь, — с трудом выговорил Феликс, следуя ртом за чашкой чая, которая всё время оказывалась чуть дальше из-за вероломно качающейся руки. — Ты один у нас непристроенный, — поддакнул более трезвый Джинни. Недаром некоторые говорили, что у них один мозг на двоих, и в конце концов здравомыслие Хван-Вицони пошатнулось под натиском предположений Лягушки. — Я пристроенный, — без эмоций ответил Ким. — А вы — бухие дебилы. Допивайте чай и валите по домам. — В смысле, пристроенный? — удивился Хёнджин. — Ооо бооожеее! — завыл Феликс, пуская скупую слезу и расплескивая чай. — Бедный-бедный Чонин! У мальчика к тебе ч-чувства, а ты… ты… ТЫ! Куда-то пристроился и даже никому не сказал! Мы тебе не друзья, что ли? Ты натурал? Почему ты ее скрываешь? У нее темное прошлое? О боже! Она городская фифа, да? Ууууу… — Остановись, кретин, — Семён тяжело вздохнул и потер лоб. — Я вообще не понимаю, о чем ты, блять, говоришь, а? В ходе долгих разбирательств, сопровождаемых воем Феликса, парни узнали, что Семён с недавних пор состоит в отношениях с Чонином, которого тоже не особо волнуют эти ваши постельные штучки. — У нас глубокая духовная связь, — устало объяснял Ким простые для него вещи друзьям, как маленьким детям разжевывая аспекты таких отношений. — Нам хорошо просто проводить время вместе, разговаривать и поддерживать друг друга. Да, мы иногда целуемся и каждый вечер засыпаем в обнимку, не то чтобы это ваше дело, не спасибо, что спросили. Нам этого достаточно. Феликс и Хёнджин отношения без интимной близости представляли слабо, но если друзьям так комфортно, то это действительно не их дело. Поэтому Семён был поздравлен с окончанием одинокой жизни, парни выпили за их отношения чаю с лимончиком и побрели в сторону болот, к дому Лягушки, чтобы продолжить свои посиделки, но уже со спокойной душой.

✤✤✤

В день Х случилась внезапная рассылка от Чана и Хёнджина с приглашением на новоселье. Феликс достал из кладовки советский чайный сервиз «Кобальтовая сетка», который не так давно откопал в интернете и прикупил, чтобы подарить в следующем году на день рождения лохматого черта. Хёнджин терпеть не мог все эти посудные наборы, поэтому, разумеется, Феликс был обязан подарить ему именно его. Чанбин был не таким противным, но хозяйственным, поэтому купил по такому случаю аккумуляторный шуруповерт. Хан и Ли заморачивались еще меньше. Джи купил два набора банных полотенец под цвет их автомобилей, а Минхо решил подарить парням кучу сушеной, копченой и слабосоленой рыбы (ее все равно было некуда девать, пусть скажут спасибо, что он вообще что-то принес). Михай за день до назначенной даты привез парням умную колонку и робот-пылесос, который в тот же день подавился носком Хёнджина, а голосовой помощник почти довел Чана до нервного срыва, включая любую песню, кроме той, что он просил. К счастью, барон этого не видел, умотав в город к Рамиру на день рождения внука. Чонин, решив не нарушать традицию принцев дарить еду, преподнес паре кучу солений (Чан и Хёнджин еду, к слову, оценили больше, чем всякие новомодные штуки, устроившие мини-восстание) и несколько банок варенья, которые сам, между прочим, сделал, пусть и под чутким руководством бабули. Семён, приехав, выгрузил во двор клетку с двумя курицами и петухом, а рядом поставил большой мешок с зерновой смесью. — О, святые ёжики, у нас будут свои яйца? — восхитился Хёнджин, осматривая подарок со всех сторон. — Они у вас и так есть, — невозмутимо ответил Ким. — Наверное, — добавил задумчиво. — Или нет? — Пошёл ты, — Хван-Вицони не собирался обижаться на дурачка. Никто не мог испортить ему настроение в такой чудесный день. Во-первых, у них на участке действительно был хороший курятник, и, когда они с Чаном наводили порядок, Джинни уже тогда подумал, что было бы прикольно завести своих куриц, не столько ради яиц, сколько ради того, чтобы была какая-нибудь живность. И желание это исполнил не только Семён. Сегодня утром Алина Пак принесла им черно-белого длинношерстного чихуахуа по кличке Кками, которого ей отдала городская родня, когда их ребенок наигрался и перестал следить за песиком. Мелочь обладала не самым покладистым характером и с собаками Паков общий язык не нашла, за что едва не была съедена. Хёнджин вцепился в мелюзгу, несмотря на укус, которым был награжден вместо приветствия, и отказался отпускать. Вот так за один день семейство Бан-Хван-Вицони пополнилось собакой Кками, а также двумя курицами и петухом: Анджелиной Джоли, Дженнифер Энистон и Брэдом Питтом. Во-вторых, эйфория от переезда все еще была слишком сильна, чтобы испортить настроение Джинни такой ерундой, как привычное поведение Семёна. Домом Хёнджин был более чем доволен. Одну комнату он сразу оккупировал под свои вещи. Чану там тоже достался шкаф, которого минималистичному участковому хватило по за глаза. Спальня пусть и была не такой помпезной, как в замке отца, зато не ниша с кроватью, как в квартире Чана. На большой кухне было удобно готовить вдвоем, а круглый деревянный стол был отполирован маслом до шелковистости и не натирал спину. В гостиной парни решили обойтись без телевизора и украли немного места под лестницу на чердак, из оставшегося пространства создав уютную комнату с удобными диваном и креслом перед настоящим дровяным камином. Туда же вместили журнальный столик и стеллажи с книгами Чана и коллекциями безделушек Хёнджина. Под лестницу идеально встала тумба с проигрывателем и виниловыми пластинками. Телевизор, проектор и игровая приставка отправились на утепленный чердак, увешанный гирляндами с теплым светом, к креслам-мешкам, футонам, которые складывались в компактные низкие диванчики, подушкам и пледам. Именно о таком месте давно мечтал Хёнджин — где можно посмотреть фильм или поиграть в игры, с возможностью комфортно лежать или сидеть, вдвоем или большой компанией. Где всем хватило бы места и каждый мог расположиться так, как хотел. В конце концов это место стало еженедельным местом встреч парней. Хёнджин и Чан обычно либо смотрели фильмы в обнимку, притулившись в уголке под пушистым пледом, либо болели за играющих Семёна и Минхо, которые постоянно соревновались. Чонин в это время чаще всего тихонько вышивал или поддерживал Семёна, то и дело одаривая игру Кима восхищёнными комплиментами, за что Минхо на него для вида дулся, хотя на самом деле на младшего обижаться совершенно не мог. Это время, проведённое вместе, сильно сблизило всех парней и заложило фундамент дружбы, которая пройдёт с ними через всю жизнь. Они были разными, часто спорили из-за всякой ерунды, но у них также было много общего. Например, любовь к старым японским фильмам ужасов и непонимание безумной популярности Майнкрафта. В свободное от работы и субботних киносеансов время ребята помогали местным, навещали Лешего, вооружившись настойкой, и устраивали мозговые штурмы в кабинете Чана (тот был слишком добр, чтобы разогнать этих бездельников), помогая Семёну и Чонину с сайтом Тмутаракани, на котором, по плану, будут местные новости, истории, информация о достопримечательностях и чат для местных. Они никак не могли прийти к единому мнению касательно дизайна и структуры разделов, постоянно переделывая отдельные элементы. Хёнджин кричал, что слайдеры — это прошлый век, а Феликс, ему в противовес, кричал еще громче, что упрощение — путь к деградации, и фигурный курсор в виде гусиного клюва — это инновация в сфере веб-дизайна и предупреждение одновременно. — Из каких нулевых ты вылез? Залезь обратно! — возмущался Хван-Вицони, размахивая руками. Минхо на их споры только фыркал — ведь он выше этого — и просил брата обязательно добавить на сайт информацию о рыбалке и о танцевальной школе. Когда становилось совсем уж громко, Чан и Джи собирали папки с документами, ноутбуки и запирались в архиве, в котором с недавних пор появился нормальный стол и два мягких стула, чтобы хоть немного поработать. Хотя не только сайт становился предметом обсуждений. Иногда казалось, что парням просто нравится спорить, а тема не так уж и важна. Впрочем, благодаря таким стихийным собраниям они смогли решить проблему с бандой гусей. Теперь в полуметре от их загона было еще одно ограждение и камеры с датчиком движения, а семейству Пак вынесено официальное предупреждение от действующего участкового — держать своих собак подальше от гусей. А также попросили Лешего соорудить вокруг большого дуба какие-нибудь ступеньки, по которым Василий Иннокентьевич смог бы сам слезать, чтобы Чану или Джи не приходилось почти каждый день вызволять толстяка из щекотливых ситуаций. Вышло не Лукоморье, конечно, ведь ступеньки — не цепь, а кот не учёный, но вокруг дуба ходил однозначно. В этот раз обсуждение коснулось темы Хэллоуина и нужно ли его отмечать. А если нужно, то как? Стоит ли сделать праздник локальным или втянуть всю Тмутаракань, чтобы было веселее? Нужна ли праздничная программа или отдаться во власть хаоса? Где брать костюмы? Какое меню? И еще десятки вопросов, которые Чанбин покладисто записывал в тетрадку, чтобы ничего не упустить. Феликс, прохрустев пальцами, с важным видом сказал: — Пришло время расчехлить мамину швейную машинку. С вас ткани и эскизы, с меня — лучший в вашей жизни костюм! Хёнджин и Минхо тут же заявили, что могут сделать это лучше Ли, а потом еще долго выясняли между собой, кто из них тут лучший швея, хотя никто, кроме Феликса, к шитью никогда не прикасался. Чонин, освоившийся в приложении маркетплейса, у которого был пункт выдачи в Тмутаракани, решил не проверять, насколько слова Феликса о его портновском гении верны, и тихо сказал Семёну, что костюм закажет. Тот его поддержал, чем весьма обидел Ли. — Ну и хрен с вами! Сошью костюмы только для себя и Бинни, а вы ходите, как клоуны, в своих китайских плащиках за три копейки. — Не обижайся на них, солнышко, — засюсюкал Чанбин, стоило Лягушке обиженно поджать губки. Минхо сделал вид, что его стошнило от слащавости парочки, а Хёнджин закатил глаза и пошел обжиматься с Чаном. Потому что мог себе это позволить. Он-то знал, что у него при любом раскладе будет лучший костюм. Джинни из кожи вон вылезет, вокруг Земли круг за три дня сделает, но в грязь лицом не ударит, не посрамит честь семьи, так сказать. Впрочем, в их планы были внесены коррективы вернувшимся из Краснодара Михаем. Выяснилось, что у его давнего друга-прокурора 31-го октября был день рождения. — Тот еще упырь, — уточнил Баро, вернувшийся обратно в Тмутаракань, в очередной раз разочаровавшись в отношениях. — Цыц, мелочь! — отмахнулся барон. — Посмотрим, в кого ты превратишься через пару десятков лет. В срочном порядке пришлось менять планы и составлять какую-никакую развлекательную программу, ведь товарищ упы… прокурор хотел отметить свой юбилей не где-нибудь, а именно в клубе Тмутаракани. Михай потом по секрету шепнул Хёнджину, что городским шишкам всё приелось, вот и искали что-нибудь необычное. А тут на глаза попались видео из клуба Тмутаракани с осеннего праздника. Танец Джи в форменных полицейских брюках и боа, с бюстом Ленина на заднем плане, к которому все так привыкли, что даже не заметили, произвел неизгладимое впечатление на зажравшихся господ, и по всему выходило, что Феликсу снова придется спаивать помощника участкового, чтобы тот выдал очередной шедевр на пару миллионов просмотров. — Джи будет не рад, — покачал головой Хенджин. — Поверь, сынок, мы все будем не рады наплыву работников краснодарской прокуратуры, но они нас прикрывают, я не могу проигнорировать просьбу, — вздохнул Михай. — Кстати, надо им позвонить насчет костюмов. Это вы хорошо придумали, объединить два праздника. Эх, Тмутаракань родная, готовься к нашествию нечисти… А в это время в далёком Сеуле добрый дядюшка Чонина и Минхо шагал по кабинету из угла в угол, то нервно поправляя фиолетовую рубашку, то разглаживая невидимые складки на салатовых брюках. Сотни пропущенных уже не казались очередным капризом своенравных племянников, а по-настоящему пугали. Тем более что и Михай, поручившийся за них, тоже игнорировал звонки второй день как. Нет, так не могло дальше продолжаться! Даже если родители парней были удивительно спокойны и вообще наслаждались тишиной, покоем и подправившейся репутацией, то Джинён так не мог. Поэтому, драматично откинув чёлку со лба, он собрал чемодан и заказал билет, с тоской предвкушая встречу не только с племянниками, но и человеком, которого не видел больше двух десятилетий.