Невероятные приключения корейцев в Тмутаракани

Минхо считал, что он гений, и девчонки из школы танцев эту мысль подкрепляли, когда он донес до них с помощью онлайн-переводчика и нескольких движений свою идею. Даже Хёнджин похмыкал как-то задумчиво, а потом сказал: — Окей, но танцевать такое будете после десяти, когда дети разойдутся. Так что придумайте и приличное что-то. Минхо готов был поклясться, что этой принцесске местного разлива всё понравилось, просто стервозность не позволила это признать. В любом случае, Ли знал свои сильные стороны, а потому мнение всяких увешанных цепями жеманных парнишек его не интересовало. Он так станцует, что сразу же потеснит принцесску с трона, потому что товарищ в короне здесь должен быть только один. Ну и что, что Хван-Вицони — сын цыганского барона? А в Минхо кровь династии корейских императоров. И кто из них круче? Тем более что подходящей музыки у него теперь было навалом — стоило лишь приготовить вкусный ужин и намекнуть Сонни, что он, бедняжка такой, ничего не смыслит в местной музыке и не знает, что может понравиться людям, как Джи, словно супергерой, примчался на помощь. Девушки в танцшколе все были как на подбор — стройные, высокие и хорошо чувствовали ритм, так что Минхо ни секунды не сомневался, что выглядеть это будет красиво и в меру горячо. Девчонки на его предложение единогласно согласились, ведь надоело из года в год однотипные номера исполнять, хотелось уже какой-нибудь изюминки, чтобы расшевелить местную публику, и взяли на себя вопрос с костюмами. В общем, подготовка к празднику шла полным ходом. Танцы танцевались, украшения творились, еда и напитки закупались. А еще на главной площади разворачивали прилавки для ярмарки и устанавливали мобильные аттракционы. Даже Минхо, побывавший на лучших курортах мира и повидавший столько, что большинству людей и не снилось, чувствовал какое-то приятное предвкушение. — Да мы такие танцы устроим — о нас легенды слагать будут! — потряс он кулаком в воздухе, пугая своим энтузиазмом Хана. — Пусть это будут не те легенды, где герои равняют горы с землей, — тихо молился Джи.

✤✤✤

— Нам нужно что-нибудь с огоньком, — упрямился Феликс. — Давайте только не в прямом смысле, — всполошился Чан, в кабинете которого и состоялся стихийный совет. Участковый честно не понимал, чего они все сюда приперлись, по-хозяйски расположились и теперь обсуждали предстоящий праздник и ставили галочки напротив выполненных дел в заметках смартфона. — Даже отец не против, — ответил Хёнджин и устроился поудобнее на коленях своего мужика. — Сказал, что можно провести основную часть, как обычно, на площади, а потом переместиться в клуб, уже без детей. Типа, старшим тоже нужно развлекаться… — Я против, — мрачно заявил Джи, все это время молча сидевший в углу диванчика смурной тучкой. — Ты видел, ЧТО он танцует? — А ты против, потому что ханжа или потому что ревнуешь? — со смешком спросил Лягушка, вогнав парня в краску. Хан забухтел что-то невнятное под нос. — Я тоже собираюсь танцевать. Медвежонок обещал приехать как раз к празднику — хочу, чтобы он обалдел. — То есть танец будет неприличным? Стриптиз? — Хёнджин смотрел на друга, подозрительно сузив глаза. — О каком стриптизе может идти речь, если снимать нечего? — смело отвечает Феликс под дружное «Ооооо» со стороны Хенчанов, как их уже успели окрестить в Тмутаракани. — Дашь мне то боа, что покупал на позапрошлый Хэллоуин? — Да ради такого зрелища мне ничего не жалко! — с энтузиазмом ответил Джинни. — Кроме Чана и парфюма, конечно же, — добавил поспешно и растрепал мягкие кудри Бан Чана, которые просто обожал. Джисон, про которого все забыли, хмурился и продумывал план. Конечно, он ревновал. Совсем чуть-чуть. Капельку. Малюхонькую такую капельку. В масштабах вселенной — малюхонькую. Это был его кот и, вроде как, его парень. Со вторым были некоторые сомнения, ведь, несмотря на несколько ночей, когда они вовсе не в шахматы играли, статус своих отношений парни не обсуждали, что для тревожника вроде Джи было смерти подобно. Пару дней назад, возвращаясь с работы, Джи заехал в клуб, чтобы забрать Минхо и вместе поехать домой, когда увидел ЭТО. Его шестой кот танцевал, как боженька. Очень развратный боженька, но все же. Хан зашел как раз в тот момент, когда Ли вытворял что-то невообразимое своими шикарными бедрами, обтянутыми тонкими брюками под кожу, которые все представление делали только горячее. Невольный зритель даже забыл, как дышать, тихо давясь слюнями. А потом Минхо заявил, что собирается танцевать ЭТО на празднике осени. Перед всем честным народом. Кошмар! Нет, свою вину Джи тоже чувствовал, ведь с поиском музыки он честно помогал до середины ночи, но он-то думал, что все танцы будут исполнять девчонки, как и каждый год до этого. О, он никогда в своей жизни так не ошибался и, скорее всего, просто потому что не знал Минхо, знакомство с которым стало и комфортным благословением, и вот таким вот соблазнительным проклятьем. Конечно, он не имел права что-либо запрещать парню, хоть в данной ситуации очень хотелось, но Хан не животное какое-то и свои ревнивые порывы сдерживать умеет. Решение, глупое очень, приходит, как ни странно, со стороны Феликса. — Если тебя это так волнует — станцуй тоже что-нибудь за гранью, чтобы он почувствовал себя на твоем месте. Этот принц заморский тот еще ревнивец, уверен, это сработает. — Согласен, — кивает Хёнджин с очень умным видом. — Он так зверски зыркает на всех, кто задерживает на тебе взгляд дольше положенного, что становится не по себе. — Я? Танцевать? — с ироничной усмешкой переспрашивает Джи. — Да я в последний раз танцевал в школьной постановке, в которой был деревом, и даже тогда мне сказали, что я слишком деревянный для древнего дуба. — А мы тебе на что? — грозно спрашивает Хван-Вицони, поднимаясь с нагретого местечка, и экспрессивно вскидывает руки. — Мы с Лягушкой тоже умеем танцевать и, так уж и быть, научим. — Благодарю от души, но, пожалуй, откажусь. Но Джи забыл, с кем имел дело. Отказы эти двое не принимали, а от Чана толку совсем не было — поплыл после одного поцелуя своего парня и на всё был согласен. Слабак.

✤✤✤

Основная часть праздника действительно прошла замечательно, и даже мелкий дождик, что начинал то моросить, то резко заканчивался, совсем не испортил настроение. Семён и Чонин постарались на славу с украшениями, Минхо подготовил несколько действительно приличных танцев для девушек, мастерски сплетая традицию и современность в гармоничное единое целое. К нему даже подходили люди и просили Джисона перевести их восторги новому жителю — а все почему-то решили, что братья приехали в Тмутаракань навсегда, — заставляя шестого кота смешно задирать нос и довольно улыбаться. — Надо так и написать: «Никто не уедет из Тмутаракани безнаказанным…» Тьфу ты, не так, — изрядно подпивший Семён рассказывал Михаю лозунг их с Чонином кампании по развитию туризма в родных ебенях. — «Никто не уедет из Тмутаракани обделенным!» — вот! Для каждого туриста кабачок, банка соленых огурцов и бутылочка березового сока — в подарок! — Нет, — замахал руками Михай. — А вдруг сработает? Да вы тогда все березы на сок пустите! Нет, обходитесь кабачками и огурцами. — Что значит «вдруг»? Вы не очень-то верите в нас, да? — подозрительно сощурившись, спросил Ким. От неудобных вопросов Михая спас Чонин, свалившийся на скамейку рядом с Семёном. — Я устать, — простонал парнишка, закидывая конечности на своего «бизнес-партнера», как они друг друга представляли, но никто им не верил. — Чонин устать… — Я и с первого раза понять, — проворчал Семён. — Что ты такого делал, что устал, ребенок? — заботливо и очень медленно спросил барон, пододвигая к Чонину кружку с квасом. Ким всех очень настоятельно просил говорить с его подопечным на русском, чтобы у того не возникало желания филонить. — Я снимать… это… — беспомощный взгляд на Семёна. — Репортаж, — подсказывает тот и прикладывается к кружке, наполненной медовухой. — Про праздник осени, хочет потом на свой канал залить. — Ты молодец, — кивает Михай. — Еще немного, и можно будет свой телевизионный канал открывать, — наполовину в шутку, наполовину уже задумавшись об этом, говорит мужчина. — Ага, так и вижу «Тмутаракань ТВ», новости к этому часу: «Тезка покойного Василия Иннокентьевича снова орал непристойности с ветки дуба: загулял или обиделся, что не дали колбасы?», «Почем нынче пасьянсы: берем интервью у деда Тимофея, попутно отмахиваясь от кабачков», «Скандалы, интриги, расследования: кто распугал лягушек на болотах? Браконьеры или их старший брат по мозгу?», — вовсю веселился Хёнджин, подсев за столик. Чан и Чанбин выясняли, кто круче на аттракционе-силомере, а Лягушка всерьез пытался напоить Джи перед грядущим выступлением, но так, чтобы не до поросячьего визга. Выходило неплохо, и Хёнджин надеялся, что друг сумеет вовремя остановиться. Хотя стоило признать, что пьяный Хан был той еще непредсказуемой, но веселой булкой. — Или вот новость: «Из квартиры Хенчанов каждую ночь доносятся стоны: извращения или привидения?», — шутканул Семён в ответ. — Слышь! — тут же возмутился Хван-Вицони и покосился на отца, который сделал вид, будто ничего не слышал. Как-то неудобно, знаете ли, при родителях такое. — Завидуй молча, макаронина недоваренная. Гирлянды, присоединенные к хитрожопому механизму с фотореле, сами зажглись, словно по волшебству, когда стало достаточно темно. Их было много — на деревьях, над столами, вокруг навесов прилавков и на дверях домов и зданий. Кое-где горели костры в специально окопанных местах — Чан лично каждый проверил, потому что огонька на празднике хотелось метафорического, а не настоящего. Тыквы были щепетильно расставлены Чонином, не лишенным вкуса и чувства прекрасного, а еще у него были установлены Pinterest и Tumblr, так что местами Тмутаракань походила на западные фермерские рынки по осени, со всем тыквенным разнообразием и тюками соломы. Повсюду была растянута бечевка с цветными флажками, желудями, шишками и каштанами, а на столах стояли вазочки с садовыми цветами от Елены Тимофеевны. Из динамиков, некоторые из которых были старше Хёнджина едва ли не вдвое, неслась развеселая смесь Кадышевой, Лазарева и Пирожкова с Меладзе. Правда, их почти не было слышно за веселыми разговорами и дружным смехом — главная площадь ПГТ жужжала, как большой дружный улей. Еще через некоторое время по домам разбрелись родители с маленькими детьми. Кто-то просто отправлял своих домой, а сам продолжал веселье, кто-то сам считал, что уже достаточно и пора спать. Так что ближе к ночи на площади остались только самые стойкие и упрямые, часть из которых отправились в клуб, оставив любителей горячительного распевать песни заунывные под открытым небом, поймавших грустинку, когда концентрация алкоголя в крови дошла до нужной отметки. — Мы подготовили для вас специальную программу, примерно 16+. Или около того, — говорил механический голос переводчика, транслируя с корейского на русский речь Минхо с высокой сцены клуба. — И первыми выступят девушки, которых вы все давно знаете и, надеюсь, любите, — Ли хотелось бы придать больше эмоций, больше экспрессии этой речи, но чертов переводчик всегда говорил так, будто ему давно всё в этой жизни понятно. К счастью, вялая речь не помешала выступлению девушек, которые произвели настоящий фурор на изголодавшихся по хлебу и зрелищам жителей Тмутаракани. Традиционные костюмы были модернизированы и очень сильно укорочены, а ботфорты на высоком каблуке и смелые движения придали выступлению еще больше пикантности. Со сцены девчонки уходили раскрасневшиеся, но довольные. Впрочем, они такого жару задали, что раскрасневшимися были не только они, но и зрители. Семён вообще Чонину глаза ладошкой закрыл, несмотря на возмущенное «я не маленький!» и «как мне снимать, если я ничего не вижу?!». — Ты куда это выкладывать собрался? На порнохаб? — спросил Джи чуть заплетающимся языком на русском, позабыв, что надо бы перевести. — А разве он у нас не заблочен? — подхватил кто-то в толпе. — Ну не знаю, тебе виднее. — Че сказал?! От драки двух гопников спас Чан, даже в праздник исправно выполняющий свои обязанности. — Господа, хотите провести остаток этой замечательной ночи в камере вдвоем? — обманчиво спокойно спросил он, растолкав зачинщиков в разные стороны. — Никак нет, — тут же успокоились парни, косясь на Хёнджина, который выглядывал из-за плеча своего мужика и проводил пальцем по горлу, недвусмысленно намекая на возможную расправу. — Извините. А дальше всё стало еще интереснее, ведь на сцену вышел Минхо в ультраобтягивающих кожаных штанах и полупрозрачной белой свободной рубашке, небрежно застегнутой и чуть что норовящей открыть больше, чем мог выдержать Джи. Еще хуже стало, когда Ли начал грациозно выполнять чувственные движения, мастерски управляя своим телом. Тут даже Хёнджин признал, что корейский недопринц очень талантлив и им с Лягушкой до его уровня явно не дотянуть. Хотя, в отличие от друга, он и не собирался прилюдно позориться, приготовив танец только для Чана, который исполнит, когда они окажутся дома. — Тяжело Хану будет танцевать со стояком, — весело шепнул Феликс, заставив Джинни гаденько захихикать в ответ. В ревности Джи не было никакого смысла, ведь даже сейчас Минхо смотрел только на него, просто Хан не отличался умом и сообразительностью в стрессовых ситуациях, а потому не замечал на себе взгляда, в котором очевидно читалась пока не любовь, но симпатия и желание уж точно. Минхо закончил танец под бурные аплодисменты, одобрительный свист и крики, и, покидая сцену, послал Хану воздушный поцелуй. Всё, что было потом, можно было назвать так: треш, кринж и кутеж. Джисон, оказывается, все же напился больше положенного и вместо заготовленного стрип-дэнса сплясал танец преподобного Зика из «Чудотворцев», одетый в одни лишь форменные брюки, порвавшиеся где-то в середине танца прямо там, где не надо, и боа, которое стащил у Феликса. Девчонки из танцевальной школы, уже сменившие наряды, присоединились к нему в этом действе, радостно подпевая знакомую мелодию. И если сначала было стыдно даже просто стоять рядом, то потом, надышавшись парами кринжа, зрители, дожившие до этого момента, пустились в пляс, заразившись от Джисона раскрепощенностью, подаренной ему в эту ночь алкоголем и ревностью. Куда делся Хан потом, было известно лишь Минхо, не то чтобы его пропажу кто-то заметил в том бедламе. Единственный, кто веселья не разделял, был Феликс, ведь до его номера дело так и не дошло, и он стоял посреди гримерки, сложив руки на груди и раздраженно постукивая каблуком по полу. — Оу… — выдал Чанбин, когда нашел его в таком виде. — Солнышко, ты теперь совсем выше меня. Постой… — улыбка моментально спала с его лица, когда он увидел, что было под длинным шелковым халатом, накинутым на плечи. — Ты собирался в этом выступать? — Для тебя, вообще-то, — обиженно буркнул Феликс, все еще расстроенный, что вся его подготовка пошла коту под хвост. — Но перед всеми? — Со осмотрел комплект черного женского нижнего белья на своем парне и чулки, обтянувшие соблазнительные ноги. — Солнышко, давай в таком виде ты будешь танцевать только для меня? Зачем тебе другие, когда есть такой благодарный зритель? — Насколько благодарный? — с сомнением спросил Феликс, все еще дуясь, но больше для вида. — Очень благодарный! Что ты хочешь, свет очей моих? — Хочу большую шоколадку с миндалем, — скинув туфли, парень подошел к своему Медвежонку и повис у него на шее. — И того мишку из тира, которого я не смог выбить — он очень на тебя похож. И массаж ног! А еще… — Давай ты огласишь весь список дома? Хорошо? — Чанбин уже примерно понимал, на что подписался, но для своего Солнышка он был готов на всё. Феликс закивал, предвкушая приятности различного толка, что вскоре повалятся на него со всех сторон. И даже будто удачно всё так сложилось. Ведь и правда, не заслужили остальные на такую красоту смотреть!

✤✤✤

— Моя жизнь свернула куда-то не туда, — пробормотал Хёнджин, толкая тележку, в которой сладко спал перепивший Чонин, в обнимку с камерой. За ним, пыхтя и тихо матерясь, шел Чан, на спине которого висел униженный своим положением Семён, который умудрился в пылу рьяного кутежа подвернуть обе, мать его, ноги. И кроме Хенчанов не нашлось достаточно трезвых и вменяемых добровольцев, чтобы дотащить парочку неудачников домой. Чан своему парню задачу облегчил, раздобыв садовую тачку, а сам мучился вот так. — Придем домой, и я сделаю тебе массаж, — пообещал Джинни, примерно представляя, сколько весит его друг и как нелегко приходится его парню. — Всё в порядке, конфетка, тут недалеко, почти пришли, — голос его звучал достаточно бодро для того, кто нес Кима на себе. — Я приготовил тебе танец, но теперь мне кажется, что сил на него просто не хватит. Я буду не соблазнительным парнем, а как жирный гусь… — Кря-кря, — донеслось будто в подтверждение. — Чааан? — с подозрением позвал Хван-Вицони, побаиваясь оборачиваться. — Джинни, а та банда гусей могла снова выбраться? — Кря-кря, — прозвучало уже ближе. — Я хочу сказать, — произнес молчавший до этого Семён, — что именно это они и сделали. Повисшая минута напряженной тишины прекрасно передавала всю безнадежность ситуации. — Бежим!!! — заорал Семён, разрывая ночную тишь, коленями наминая бока участкового, будто тот и впрямь был его конём. — Я их знаю — нам конец! Беги, офицер!!! Беги, не жалея ног!!! — Кря-кря! — задорно раздалось многоголосое за спиной кричащих парней. — Эх, молодость, — вздохнули старушки-подружки, пьющие настойку на скамейке под рябиной, когда мимо них на скорости, почти равной скорости света, пронесся младший сын цыганского барона с виляющей садовой тачкой в руках, из которой на резких поворотах рисковал выпасть младший корейский принц. За ними бежал уже не новый участковый с обычно спокойным Семёном на спине, орущим так, что его слышала вся Тмутаракань, а процессию завершала банда гусей, которые с веселым гоготом пытались уцепиться за пятки парней. — Пиздец, — выдал все-таки выпавший в канаву Чонин на чистом русском второй выученный мат, прижимая к себе камеру. — Чонин упасть…