Невероятные приключения корейцев в Тмутаракани

Семён всегда не любил суету и шум, но больше всего не любил людей, потому что где бы те ни появлялись, они несли с собой и суету, и шум, и проблем на сдачу. — Ты что сделал с моим братом, гад?! — шипел второй корейский сказочный идиот прямо в лицо Семёну. В небольшой офис набилась целая толпа: Чан с помощью Джисона разговаривал с сидящим в тазу пострадавшим на какой-то странной смеси английского и корейского, приправленной тихими русскими матами, значение которых даже Чонин понимал на каком-то интуитивном уровне. А у рабочего стола Кима стояли Хёнджин, сам Семён и старший братец подстреленного блондина. — Слышь, кошак, коготочки в другом месте будешь выпускать! — Хёнджин загородил Семёна собой. Он не понял, что именно шипела заморская змеюка, но посыл был чёток и ясен: либо его друга оскорбляли, либо ему угрожали. — Я не понимаю, что там лопочет эта принцесса! — возмутился Минхо. — Что он там, блять, говорит? Я ни слова в его сюсю-мусю не понял! — не менее возмущенно парировал Хван-Вицони. Джи казалось, что он оказался в самом худшем своем кошмаре. Хотя предчувствовал, что ситуация может стать еще хуже, если Хёнджин отойдет от Семёна и заметит, с каким восторгом на его парня смотрит голозадое чудо, сидящее в тазу и прикрытое полотенцем для приличия. — Спроси у него, будет ли писать заявление или его устроит, если Семён оплатит ему лечение и за моральный ущерб? — попросил Чан, дослушав историю происшествия в кратком изложении Хана. — Что бы он ни сказал, я на всё согласный… — выпалил Ян, даже не дослушав. — Если он сходит со мной на свидание, мне вообще больше ничего не надо! Джисон вздрогнул от ужаса и покосился на Хёнджина, который в этот момент стоял в дверях офиса, встречая подъехавшего Михая. Вот это было хорошо — барон сейчас быстро всё разрулит. И как же замечательно, что Джинни ни слова на корейском не знал, иначе возможность локальной катастрофы выросла бы в разы. — Место занято, мелочь пузатая, — отрезал Семён, услышавший последнюю фразу. — У этого мента такая крыша, что за любой подкат тебе грозит смертная казнь. А ты, — повернулся Ким к Минхо, — какого черта ты его отпускаешь среди ночи в незнакомом месте одного шляться? Он проник на частную территорию, испортил имущество — так что еще отделался малой кровью… — Я ему не нянька, — фыркнул оскорбленный Минхо. Будут ему еще всякие фермеры нотации читать — ага, как же! — В качестве наказания сам за ним и будешь присматривать! — Это в каком кодексе прописано такое наказание? — В рыцарском! — Вы опоздали на пару веков, советую изобрести машину времени и избавить нас от своего общества. — Хамло! — Можно было это сказать, не трогая задницу Джи? — Это мой антистресс, — отвечает Минхо и руку не убирает. — Он не против. — Я против, — тихо пробормотал Хан. — Я вижу обратное, — настаивал Ли, мягко поглаживая пятую точку помощника участкового. — Да, я не против… — сдался тот. Ведь и правда, задумавшись, понял, что не возражает. Если человека это успокаивает — почему бы и нет? Не то чтобы ему было неприятно… — Так у вас кто-то есть? — спросил Чонин, грустно выпятив нижнюю губу и глядя на Чана, как кот из «Шрека». Участковый ожидаемо ничего не понял, только улыбнулся ободряюще на лепет младшего и потрепал по блондинистой макушке. — Слушай, этот кенгуру предпенсионного возраста — мужик моего друга. Так что слюни подбери и губу закатай, — Семён грубо разрушил фантазии Яна двумя предложениями. Впрочем, Чонин не обижался. Мужик, конечно, красивый, но уж лучше так, чем глупо питать бессмысленные надежды и выставлять себя дураком. — Ну и ладно. Не очень-то и хотелось, — пожал плечами парнишка и поморщился от ощущений в нижней части тела. Он наивно думал, что вода не только соль из раны уберет, но и боль смоет. Однако оказалось, что все работает как-то иначе. Михай привез с собой Татьяну Григорьевну с ее чудесным древним саквояжем, в котором было буквально все: и таблетки от головы, и портативный хирургический набор. Те, кому посчастливилось расти в Тмутаракани, с нежной ностальгией вспоминали, как из этого саквояжа, словно по волшебству, появлялись цветные леденцы и шоколадные монетки — что может быть вкуснее после болючего укола? Та быстро подлатала Чонина, уложенного на живот на маленьком диванчике, легко, подшучивая между делом о том, что такие ситуации у Кимов — семейное, и что ей пришлось однажды так же зашивать теперь уже покойного соседа нынешнего председателя Тмутаракани после того, как тот потоптал все астры бабули Семёна. — Дед его подстрелил? — удивленно спросил Семён, не припоминая, чтобы слышал об этом. — Не-е-ет, — весело хохотнув, ответила Татьяна Григорьевна, приклеивая к пострадавшей ягодице повязку. — Твоя бабушка. Тем временем, встав в уголке кабинета, Чан и Михай решали, как быть со сложившейся ситуацией. Рядом стоящий Минхо настаивал, что Семён должен взять на себя полную ответственность. А в его понимании это: кормить, следить, ухаживать и на ручках носить. Хёнджин, вцепившись в руку Чана, злобно на наглого корейца посматривал, но не решался закатить скандальчик, уже раз осажденный отцом. — Я предлагаю такой вариант: пусть Семён оплатит лечение и моральный ущерб, и разойдутся с миром, — говорит Бан Чан. — Хотя лечение бесплатное… Тогда гипотетический больничный? В конце концов, Чонин действительно вломился на ферму, потоптал поле — Семён до конца своих дней не даст нам об этом забыть. — Согласен, — кивает Михай. — Это самое разумное решение. Он ведь может и встречный иск подать, если что, — его слова тут же переводит Джисон. Минхо, подостыв и поняв, что брату ничего не угрожает, кроме сложностей с сидячим положением в ближайшее время, понял, что предложенный вариант хорош, но: — Оплата лечения, моральный ущерб и пусть ухаживает за Чонини, пока тот полностью не поправится! Может, тогда он в следующий раз подумает о том, чтобы ружьем размахивать направо и налево. Джисон, поморщившись, слова перевел, а вслед за ним сморщились уже Чан, Михай и Хёнджин, синхронно повернув головы к Киму. — Что? — тут же спросил Семён, предчувствуя беду. Ох, что-то ему подсказывало, что этот день он надолго запомнит. И за ружье так безответственно больше хвататься не будет.

✤✤✤

Лето подошло к концу как-то незаметно. Сентябрьские хлопоты тут же загрузили, закружили — у кого-то школа, у кого-то ВУЗ: небольшая толпа молодых тмутараканцев покинули родную гавань и разъехались по большим городам до зимы. Но самым большим событием, конечно же, каждую осень становился конец сбора урожая и празднества, приуроченные к этому событию. Сам праздник брал свое начало из славянского осеннего равноденствия, но сейчас был скорее способом просто расслабиться после продуктивных месяцев работы и насладиться ее плодами, а заодно просто порадовать себя перед грядущими холодными месяцами. Хёнджин проводил это время в поисках новых контрактов для своего поселка, по вечерам заваливался к Чану домой, где практически жил, перетащив часть своих вещей, они вместе ужинали, иногда засыпали за просмотром какого-нибудь фильма, иногда вызывали зависть соседей своим либидо. По выходным Хван-Вицони проводил время с отцом или добирался до болот, чтобы выпить с Лягушкой. Иногда он брал бумаги из офиса отца, приезжал к Чану на работу и занимался своими делами, расположившись на диване, краем глаза поглядывая на своего мужика, занятого делами участка. Иногда просто заезжал на обед, и они ели его попытки в кулинарию или шли в кафе. Чан почти весь первый месяц осени наводил порядок в полицейском архиве, а между делом все же занялся тем, что наносил на популярные онлайн-карты заведения и достопримечательности Тмутаракани. Вечерами готовил ужин и наслаждался компанией своего парня. Иногда отклеивал Джисона от кошек и Минхо и тащил в «Подберезовик», выпить и поболтать с местными. Всего раз к ним присоединялся Чанбин, на которого Бан уже не держал зла и обид. То, что Со — дурак, он и так всегда знал, а на дураков не обижаются. Но Чанбин почти всё свободное время проводил со своим парнем, оторваться от него не мог. К зиме планировал бросить к чертовой матери работу проводника и найти что-нибудь в Тмутаракани. Надоело ему кататься туда-сюда по одному и тому же маршруту. Изначально Михай его туда пристроил в качестве посыльного, а потом получателя в Москве посадили за мошенничество, и вот Со катался уже несколько месяцев, не имея тайной цели. В полицию его уже вряд ли возьмут, да и вакансий нет, а вот на ферму или в конюшню всегда требуются крепкие работники, не боящиеся физического труда. Феликс таким новостям был только рад. Ему всегда было грустно провожать своего парня в очередной рейс, а потом тосковать в ожидании. Но зато у него было вдоволь времени, чтобы поддерживать матушкин бизнес, передавшийся ему по наследству — семейство Ли промышляло сбором лекарственных трав, грибов и ягод. Потом всё это сушилось, каждый вид по особой технологии, и смешивалось в разных пропорциях. Чаи, настойки, мази — местные легко раскупали четверть, остальное без проблем распродавалось на маркетплейсе. А еще у него был свой телеграм-канал с раскладами Таро, в последнее время вновь ставшие популярными — этому его тоже матушка обучила. Феликс умел найти подход к любому человеку, и это качество пригождалось ему не только в индивидуальной работе с картами, но и для помощи Михаю, который брал его с собой на переговоры с самыми сложными людьми — Ли забалтывал всех именно так, как барону было нужно, за что, конечно же, получал щедрую благодарность. В общем, Феликс не бедствовал и был не против, если Чанбин вообще работать не будет, но Со предложенная роль содержанки расстроила, и парни поссорились, после чего ночью пьяный Чанбин названивал Феликсу, чтобы зачитать свою душещипательную рэп-импровизацию о том, какой Ликс великолепный. Парень еще немного построил из себя обиженного, да простил. И неважно, что именно Чанбин был обижен и должен был прощать. Тем временем у Джисона появился шестой кот. Правда, в человеческом обличье, но иногда носил ободок с ушками и длинный черный хвост, доводя Джи до предобморочного состояния то ли от смущения, то ли от перевозбуждения. Минхо просто однажды появился у него на пороге с чемоданом, ничего не объяснив, как и подобает настоящим котам, да так и остался. Заставлял себя гладить, вкусно кормить, нежить и обучать языку, взамен же дарил себя и немножко ласки. Зато как мурлыкал на ушко, когда был доволен — Джисону на все неудобства становилось абсолютно плевать. Тем более, что новый сосед действительно очень помог с ремонтом, который Хан наконец-то осилил, и любил убираться, на что у хозяина квартиры обычно не хватало времени и сил. А Минхо просто стало однажды скучно, после того как Чонина, скрипя зубами, забрал к себе Семён. Оба парня были не в восторге, но прекрасно понимали, что так будет лучше — из Минхо сиделка никакая, а в семье Кима еще и все корейский знают. Бабуля Семена и Минхо предлагала с ними пожить, но тот слишком ценил свободу от старших, поэтому вежливо отказался. Пару дней он наслаждался тишиной и одиночеством, а потом понял, что так долго не протянет — уже со шмелем поговорить успел, а потом ругался на сковородку, на которой пригорела яичница, и даже обидеться до слез успел. Тогда и понял, что одиночество ему на пользу не идет, собрал вещи и, дважды чуть не заблудившись, появился на пороге квартиры, где бывал всего раз на минутку, когда Джи заезжал домой за портмоне, а Ли приспичило в туалет. Сначала думал, что парень его через пару дней выставит за порог, и проверял границы терпения. Да вот только у Джисона таких границ не оказалось — он жил с котами, терпение его было безгранично. Вот и жили они вместе почти месяц: один смирился и даже наслаждался, второй до сих пор ждал, что его вот-вот попросят свалить нахрен. Зато у Чонина всё было просто замечательно! Если бы он знал, к чему приведет подстреленная жопка, он бы так не возмущался. Потому что Семён — золотко! Прекрасный человек, с потрясающим чувством юмора, очень поддерживающий, да и семья у него просто чудесная. Ян на бабулиных пирожках набрал несколько килограмм, но вообще не заморачивался этим, ведь в его жизни появились дела интереснее и важнее — он и Семён решили привлечь поток туристов в Тмутаракань. Поэтому в один из первых дней сентября на Ютуб-канале Чонина, где доселе были лишь видео о тусовках, шмотках и танцах, появилась новая рубрика с новыми видео. Чонин снимал ПГТ, быт людей, ферму, конюшню, поля и болота Тмутаракани, рассказывая о своих впечатлениях. На многих видео появлялся Семён, очень лаконично, но емко и интересно рассказывая о тех или иных вещах и особенностях. Они даже впутали в это дело Алину Пак, которая теперь отвечала за английские субтитры для их роликов. Аудитория Чонина не сразу поняла, что случилось, сыпались комментарии про взлом и шуточки в стиле «Ты обкурился, бро?», но после третьего выпуска «Будней Тмутаракани» до всех дошло, что это не шутка. Половина подписчиков отвалилась, не забыв сказать свое важное «Скатился, лох деревенский», но Яна это не расстроило, так как подобный исход он предполагал, зато появились и новые люди. Некоторые даже задавали вопросы — кто о туристических моментах, кто о том, сложно ли начать вести свое хозяйство иностранцу. Так и появилась рубрика «Q&A», в которой Семён и Чонин, расположившись на заднем дворе дома Кимов с расписными чашечками чая, отвечали на накопившиеся вопросы. А еще бабуля Ким учила Яна варить варенья, джемы и мариновать овощи на зиму — совсем времени ни на что не оставалось! Семён же настаивал на изучении языка, хотя бы основ, и Чонин нехотя с ним согласился. Было сильно лень и чуточку страшно, но, тем не менее, хотя бы час по вечерам парни уделяли внимание обучению, в течение дня успевая закрепить пройденный накануне материал. Дело шло медленно, но верно, и Чонин уже мог говорить и понимать базовые «Привет», «Здравствуйте», «Спасибо», «Пожалуйста», «Это», «Сколько стоит?», «Потерялся», «Ферма», адрес дома Кимов и «Пошел нахуй». Последнее — его личная инициатива, уж слишком часто он слышал эти слова от Семёна в адрес разных людей. С братом младший виделся за всё это время раз пять, обычно обходясь онлайн-общением. Пару раз они встретились, чтобы снять контент для социальных сетей Минхо — танец вокруг стройной березки в одной набедренной повязке в стиле какого-то фавна особенно понравился его подписчикам. Старший был тоже занят, тщательно притворяясь шестым котом помощника участкового, так что на младшего не обижался, даже радовался. Ведь у того, сеульского Чонина, он редко видел такой энтузиазм, радость и здоровый румянец на щеках. Тем более сам Хёнджин попросил его о помощи в подготовке к осеннему празднику, и Минхо, для вида поломавшись, через минуту согласился. Хёнджин каждую осень помогал местным, где в организационных вопросах, где с украшениями или предлагал идеи для развлекательных программ. В этом году население ПГТ подросло, и Михай попросил его заморских принцев к общему делу как-нибудь приобщить. Хотя Семён тут же сказал, что Чонин уже занят и будет помогать ему с тыквами и гирляндами из шишек, каштанов и желудей. Хван-Вицони даже не спорил — одной головной болью меньше. Привез им большую коробку цветной бумаги, кучу мотков бечевки и запас клея, да поехал к Минхо, узнав от Чонина, что старший, оказывается, хорошо танцует. Вот так Минхо оказался перед дилеммой — сделать этот праздник поистине горячим или оставить о себе хорошее впечатление. Золотая середина отказывалась находиться, а молодые девчонки, для которых и предстояло придумать хореографию хотя бы на три-четыре песни, насмотревшись на видео Ли в сети, иначе как «сенсеем» его не звали. Минхо даже пересмотрел видео с прошлых праздников и понял, что танцы чаще были более традиционными: в длинных платьях и массивных штуках, которые Джи называл «кокошник». Идеи были. Приличных идей не было. Но Минхо отчего-то чувствовал острую потребность доказать всем в этом богом забытом месте, что он не бесполезный и может приносить пользу. А еще больше хотелось найти свое место, как Чонин. Чтобы просыпаться каждое утро с желанием лететь, творить. Наверное, последние слова родителей его задели больше, чем он думал. К слову, на звонки и сообщения семьи ни Чонин, ни Минхо не отвечали. Написали лишь раз по приезде, что живы-здоровы, доехали до пункта назначения, не любят, не целуют. В итоге последние дни Джи ходил не облапанный, потому что Ли был слишком сосредоточен на танцах и то и дело начинал ни с того ни с сего вытанцовывать какие-нибудь движения, особенно впечатляя бабулек в очереди на кассе супермаркета. — Мне нравится его энтузиазм, — пробормотал Хёнджин, прижимая к груди бутылку джина. — Мог бы и меня попросить, — обиженно пыхтел рядом Лягушонок. — Я тоже умею танцевать! И ты умеешь. — У меня и так мало времени, а я хочу личную жизнь строить, а не танцы на праздник придумывать, — качает головой Джинни и выходит из магазина. — А ты был так занят своим Медвежонком, что даже трубку не брал, так что сам виноват. — Знаешь, иногда ты меня так бесишь… — Только иногда? Не дорабатываю, — усмехнулся Хёнджин и скорчил рожицу другу, а потом увидел Семёна и Чонина и помахал им. — Пошел нахуй! — заорал радостно Чонин в ответ, отчего вся улица выпала в осадок, а Хёнджин почти успел оскорбиться до глубины души. — Ой, то есть прррривет! — Хреновый вы учитель, товарищ Ким, — заржал Феликс, сообразив, что парень перепутал фразы. А что, если нет? — Товарищ Ким, вы почему учите ребенка плохому? — Чан и Джисон как раз возвращались с вызова и решили купить что-нибудь на перекус, когда услышали короткий диалог парней. Хёнджин, как и всегда при виде своего парня в форме, едва не захлебнулся слюнями. Черт возьми, он сам себе порой завидовал — отхватил дядю Стёпу в порно-версии! Ну, почти дядю Стёпу. С ростом вышла накладочка. Но Джинни был уверен, природа сделала это специально, иначе Чан был бы совершенно идеален. — Я собираюсь напиться в компании Лягушки, офицер, — оповестил Хёнджин своего парня, вцепившись в его руку, пока Феликс и Джи подшучивали над Семёном и умилялись младшему. — А потом приеду к вам и буду грязно приставать. — Это угроза? — усмехнулся Чан. — Это обещание. — Тогда буду с нетерпением ждать.