Кто раз познал безбрежность моря…

Днём ранее Се Лянь тащил его разбитое тело по улицам. На его руках Хуа Чэн беспрерывно, мелко вздрагивал. Его голова запрокинулась, швы на шее расползлись, открывая зияющее горло. Прохожие расступались, недовольно охая за спиной. — Ох, прискорбное зрелище, он так прижимает тело своего друга. — Юноша, лучше тебе скорее похоронить его! — Тише! Видела его лицо? Пожалей беднягу, сестрица. Хуа Чэн был таким лёгким. Древний, несуразно большой доспех эпохи Сяньлэ и то весил больше, чем его бескровное тело. Се Лянь вспомнил, как молодой солдат, которому больше подходила сабля, нежели меч, закрывал его собой на горе; храбрый, преданный и послушный, и ещё крепче прижал его. Если бы он тогда уберёг его… Если бы он был сильнее, лучше, умнее… Если бы смог оградить его от опасности, сколько бы ещё лет им суждено было провести вместе? Если бы Се Лянь дорожил им и ценил по достоинству, возможно, Хуа Чэн не погиб бы вовсе? Покинул бы он его после ухода Му Цина и Фэн Синя? Пришлось бы ему носить улыбающуюся маску, если бы Се Лянь знал его настоящую личность? Убил бы его Безликий Бай? Разорвали бы его озлобленные духи? Тело Хуа Чэна вздрагивало и тряслось. Праздные зеваки охали и отшатывались. А Се Лянь продолжал ему шептать: — Сань Лан, держись, держись. — Ваше Высочество, — догнал его Инь Юй и зашагал рядом. — Во владениях Черновода должно быть безопасно. Это место дальше от людей, чем хижина Повелителя Ветров. Остальные уже там, занимаются приготовлениями… — Замечательно, — ответил Се Лянь. — Замечательно, отведи меня туда. Опять он был немногословен и слишком резок. Надо быть добрее к Инь Юю. Но он думал лишь о том, насколько лёгким было тело Хуа Чэна. Каким израненным и растоптанным он выглядел с этим окровавленным горлом и растрёпанными чёрными волосами. Его истинный облик отличался бледностью мертвеца, но таким он ещё никогда не выглядел… кожа была едва ли не прозрачной, покрытой сине-зелёными пятнами синяков и кровоподтёков. Он был почти таким же невесомо-призрачным как его бабочки, он умирал, а Се Лянь даже не успел попрощаться. Инь Юй открыл перед ним дверь, затем закрыл за собой и обратился к остальным. Он слышал, как тот бросил несколько простых, коротких фраз, среди которых мелькнули слова «проклятие», «опасен» и «дым», после которых многие покинули комнату. — Какого чёрта!.. Это же Собиратель… — Фэн Синь напряжённо замер посреди комнаты. — Не сейчас, — бросил Се Лянь, укладывая Хуа Чэна на грубую кровать. Он действовал со всей осторожностью, но всё равно голова Хуа Чэна неестественно запрокинулась. Он и впрямь напоминал разрезанный, обескровленный труп. Руки Се Ляня дрожали, когда он поправлял ему голову. Затем принялся развязывать тесёмки на доспехе. Он отлично знал, как это делается, ведь не раз помогал раздевать погибших солдат и готовить их к погребению. Он также знал, что среди мёртвых солдат Хуа Чэна не было. Он был ещё жив, когда Се Ляня вновь призвали на Небеса. Он был ещё жив и охранял его храм. Был жив и пылко клялся никогда не забывать. Се Лянь должен крепиться. Хуа Чэн тяжело ранен. Ему нужна помощь. Ему нужна забота. Но он сломался и склонился над его телом, прижался лбом ко лбу, пока Хуа Чэна била нескончаемая дрожь. Горячие слёзы пролились на пылающую жаром кожу. Он клялся, что не забудет, и Се Лянь знал, что Хуа Чэн не виноват. Не виноват, но от этого осознания не становилось легче, и он не представлял, что делать с этой болью. Зато знал, кого винить. Если бы он был сильнее, лучше, если бы Хуа Чэн так глупо не доверился ему… — Эй, Се Лянь? — Цюань Ичжэнь присел рядом, и Се Лянь судорожно вдохнул. Заставил себя сесть ровно и запереть все слабости внутри. С пустой улыбкой он обернулся к ребячливому богу: — Да? — Шисюн просил наполнить их магической силой, — пояснил Цюань Ичжэнь, протягивая верёвки. Се Лянь даже не посмотрел на них. Его правая рука покоилась на шее Хуа Чэна, ощущая его дрожь. — Нет, — ответил он. — Да. Ваше Высочество, это может оказаться уловкой. От слов Му Цина он тут же ощетинился, вскипев от злости. Он наградил его яростным взглядом без тени улыбки. Однако Му Цин не отвёл глаз, и протянул навстречу здоровую руку. — Раз уж так злишься, можешь и эту сломать, — сказал он бесцветным голосом, — но я не позволю тебе делать вид, будто он не опасен. — Он прав, — слова Фэн Синя прозвучали неловко и натянуто. Выражение Му Цина сменилось на смесь тревоги и отвращения, в холодном взгляде на Фэн Синя мелькнуло удивление, однако руку он так и не опустил. Се Лянь сделал глубокий вдох, пытаясь вновь сдержаться. Хотя в прошлый раз это сыграло с ним злую шутку; стараясь подавить свой гнев, он набросился на Му Цина. Неужели он хочет, чтобы всё повторилось? — Я не отрицаю такой возможности, — признал он, слегка запнувшись. — Но он это делает по воле Цзюнь У. Сань Лан… Думаете возможно симулировать такие увечья? Тело Хуа Чэна было будто вовсе не его, готовое рассыпаться на части в любой момент. Но у Се Ляня не было ни капли магических сил, чтобы укрепить его. Не осталось ничего, а Эмин не проявлял ни малейшего внимания, с тех самых пор, как Хуа Чэн упал. — Так… — отозвался Цюань Ичжэнь, — мне связать его? Се Лянь помотал головой и потянулся за верёвками. — Его нужно связать, чтобы он не разорвал тебя при первой же возможности, — выпалил Му Цин. — Я не возражаю, — пояснил Се Лянь, принимая верёвки и глядя с сожалением на вздрагивающее тело Хуа Чэна. — Я хотел сказать, что сам сделаю это. Ему вряд ли понравятся чужие прикосновения. Фэн Синь и Му Цин что-то обсуждали за его спиной, пока он возился с путами. Руки Хуа Чэна такие сильные и изящные. Се Лянь всегда любовался ими с восхищением. Под ногтями запеклась кровь. Он связал его запястья. Прошептав слова извинения, он коснулся бёдер Хуа Чэна. Прикосновение было слишком знакомым, слишком интимным. Связывая его колени, он старался не думать о том, как вздрагивают мышцы на его ногах. Му Цин хотел, чтобы Хуа Чэн был их пленником, а Фэн Синь настаивал, что Се Лянь этого не позволит. В ответ Му Цин бросил, что Се Ляню, видимо, жить надоело. Возможно, он и прав. Глядя на сапоги, Се Лянь засомневался. Он хотел бы их снять, чтобы Хуа Чэну было удобней. Но этот Хуа Чэн не его друг, что одаривал его непринужденными улыбками, касался его со всем благоговением, постоянно шутил и был полон озорства. Это не тот Хуа Чэн, что мирно спал с ним на одной циновке в обители Водных каштанов и разделял нехитрую трапезу у костра, покуда Се Лянь нёс несусветную чушь. Се Лянь вдруг понял, что уже горюет по нему, и тут же одёрнул себя, с силой потерев глаза, и опустился к лодыжкам. Хуа Чэн не умер. Нет. Он здесь, перед ним, и Се Лянь может прямо сейчас прикоснуться к нему. Он может ему помочь. Шея и лодыжка с проклятыми оковами отозвались фантомной болью. Ни магических сил; ни удачи; никакого подспорья. Он — злой дух поветрия, приносящий беду, и состояние Хуа Чэна — лишнее тому доказательство. — Я… — Цюань Ичжэнь неподвижно сидел рядом, насупившись и положив руку на подбородок, будто напуская на себя задумчивый вид, — запутался. Он на пороге смерти, но в то же время, очень опасен. Но мы хотим ему помочь, и в то же время, должны оберегать от него Се Ляня? — В таком состоянии он вряд ли представляет для меня угрозу, — мягко ответил Се Лянь, укладывая на кровать ноги Хуа Чэна и пересаживаясь, чтобы осмотреть ужасную рану на шее. — Как раз таки в этом состоянии он для тебя и опасен, — бросил Му Цин, тут же сорвавшись на гневный тон, хотя они с Фэн Синем вроде как пришли к общему решению и говорили почти шёпотом. — Ваше высочество, я знаю, что ты не дурак, так почему бы не попробовать… — Не мог бы ты поделиться шёлковыми нитями, которые мы добыли для Жое? — сказал Се Лянь, прерывая Му Цина, закатившего глаза чуть ли не к затылку. — Всё-таки, они — его магический предмет, и, возможно, помогут залечить эту рану? — … — Му Цин не нашёлся с ответом. — Ваше высочество, — со всей искренностью и твёрдостью в голосе начал Фэн Синь, — Мы тут не в игры играем. Думаешь, мы будем ждать в сторонке, пока он снова не ранит тебя? — И я благодарен вам за это, — ответил Се Лянь. — Без вас я бы даже не смог оказать ему поддержку, когда он упал. Но теперь он здесь и я собираюсь ему помочь. Он поднял взгляд и столкнулся с двумя застывшими выражениями: одним — полным презрения, другим — суровым и тревожным. — И чтобы при этом не подвергаться опасности, полагаюсь на вас, — произнёс он медленно и осторожно. Затем проследил, как меняются их лица. Презрение Му Цина сменилось неловким удивлением, и он отвёл взгляд. А тревога Фэн Синя обернулась знакомой мягкостью и теплотой. — Тц… Принесу тебе нитки и иглу, — пробурчал Му Цин. — Надеюсь, не исколешь себе все пальцы. — Мы будем на страже всё время, — добавил Фэн Синь вслед удаляющемуся Му Цину. — Не только ради твоей безопасности, а… на случай внешней угрозы. Он ведь всё ещё слаб. — Благодарю, — прошептал Се Лянь, склонившись в низком поклоне. Тут же две руки схватили его за плечи. Он улыбнулся тому, как Фэн Синь пытался его поддержать, а Му Цин потащил, чтобы скорее поднять. Цюань Ичжэнь, видимо, тоже хотел поучаствовать, но не разобравшись в чём смысл действа, просто похлопал по спине. — Благодарю, — повторил Се Лянь, на этот раз с улыбкой. Затем выпрямился, и скрепя сердце снова повернулся к Хуа Чэну. — Эмин, — прошептал он. — Освободи его. Мои раны полностью исцелились, больше нет причин для злости. — Полностью исцелились, как же, — пробормотал позади Му Цин. — Ш-ш-ш! — зашипел Фэн Синь. Эмин коротко грохотнул в ножнах, которые Се Лянь смастерил на скорую руку из собранного хлама, и снова затих. Се Лянь погладил серебряную рукоять. Он не был удивлён, но всё же расстроился. В конце концов, Эмин был частью Хуа Чэна. Как и бабочки, что выпорхнули из волос и одежд Се Ляня и устроились на потолочных балках, полностью безучастные к ранам хозяина, но с таким же упрямством пытавшиеся залечить раны Се Ляня. Му Цин вышел из комнаты, в которую тут же вошёл Инь Юй. Се Лянь собрал волосы Хуа Чэна, чтобы привести их в порядок, отгоняя воспоминания о том, как одевал покойников перед погребением. Захотелось убрать с его лица повязки, но при мысли о ребёнке, что несмотря на переломы так отчаянно закрывал ладошками правый глаз, в итоге просто расправил их. — Шисюн, что случилось? Не волнуйся, Его Высочество пообещал, что будет осторожен! — Не трогай меня, — всё, что ему ответили. Инь Юй сел на колени рядом, и Се Лянь даже не сомневался, что тот по-прежнему в маске. — Он бы ужасно разгневался, если бы кто-то увидел его таким, — тихо сказал Инь Юй. — Если он будет жить, я с радостью приму его гнев, — ответил Се Лянь. — Он бы злился не на вас, — поправил Инь Юй. — Вашему Высочеству что-нибудь нужно? — Воды, — Се Лянь не стал расспрашивать дальше. — И повязки, если получится раздобыть. — Я помогу! — отозвался Цюань Ичжэнь. — Шисюн, можно… — Замолчи, — огрызнулся Инь Юй, молниеносно повернув голову. — Разбудишь его, дурень! Но Хуа Чэн не проснулся. Инь Юй встал и поклонился; сначала Се Ляню, затем дрожащей фигуре Хуа Чэна. Он вышел, а Цюань Ичжэнь, как верный пёс, последовал за ним, словно не его только что отругали. Фэн Синь наблюдал в стороне и не спешил уходить. Се Лянь чувствовал его присутствие и напряжённый взгляд. — Прости, что сорвался на вас, — наконец вымолвил Се Лянь. Его пальцы нащупали косичку с коралловой бусиной и положили её на грудь Хуа Чэна. — Если генералу Наньяну есть, что сказать… — Прости, — поспешил признаться Фэн Синь, — что Вашему Высочеству пришлось через это пройти. Что он… Что в этот раз я не учёл чувства Вашего Высочества к нему. Я знаю… Он сделал глубокий, рваный вдох. Хуа Чэн не дышал, но в этом не было ничего страшного. Се Лянь знал, что, теоретически, всё в порядке. Но как бы он хотел услышать его тяжёлое дыхание, что создавало хоть какую-то иллюзию жизни. — Я понимаю, каково это, — погодя хрипло произнёс Фэн Синь. — Когда хочешь кого-то защитить и… Ну. Ваше Высочество, ты и сам знаешь. — Знаю, — согласился Се Лянь и повернулся к Фэн Синю. — Её мы тоже отыщем. И поможем ей. Фэн Синь печально и хмуро посмотрел в ответ. Его низкий поклон был полон благодарности, а не служил ширмой, за которой удобно прятать слёзы. А затем Хуа Чэн с криком проснулся, и Се Лянь больше не видел никого вокруг.

* * *

Настоящее время Трещины на кольце затянулись, источая настолько болезненный жар, что, казалось, прожгли своими изгибами крепко сжимавшую ладонь. Однако свет, что окружал их, был холодным. Казалось, он замораживал всё вокруг и останавливал само время. Крик Цюань Ичжэня, бросившегося голыми руками на Цзюнь У, пока Фэн Синь поднимал Му Цина, затих. Перед ним Хуа Чэн изменил облик. Разбитая аура, которая едва ли ощущалась, вернулась, усилившись вдвойне. Мир вокруг зазвенел, меняясь до основания. Резкий всплеск силы заставил гору Тунлу содрогнуться в ответ. Се Лянь потянулся, чтобы схватить его, но Хуа Чэн плавно отпрянул. — Гэгэ, стой на месте. Не вступай в бой! — Сань Лан, подожди! — прокричал он, крепко сжимая кольцо. Но Хуа Чэн не послушал. Он проскользнул вперёд, подобно текучей воде, подхватил с пола саблю Му Цина и… Сердце Се Ляня замерло, когда взгляд вернулся к телу, мелькнувшему перед глазами секунду назад. Смертельно бледный Му Цин неподвижно лежал на усыпанном каменными обломками полу. — Стой! — приказал Се Лянь, вернувшись взглядом к Хуа Чэну. Из-за его спины с воем вырвались бабочки, наполняя пространство внезапным шквалом силы, и ринулись на Цзюнь У. Не ожидавший подобного Цюань Ичжэнь отпрыгнул назад. Инь Юй попытался выбраться из каменного крошева. Фэн Синь бросил сломанный лук и вскинул руки. — Собиратель цветов, не слишком ли ты припозднился? — глумился Цзюнь У, будто не он во всём виноват, будто не его руки вырвали кольцо из… Се Лянь крепче сжал кулак. Выдох застрял в лёгких. Не надёжно, не надёжно, не надёжно. Его кости можно сломать, его можно задушить, и Цзюнь У вырвет у него кольцо. Хуа Чэн ничего не говорил. Бабочки пронзительно вскрикнули, развеявшись от взмаха Цзюнь У, но тут же вслед за ними возник Хуа Чэн с поющей саблей Му Цина в руке. У Се Ляня вновь перехватило дыхание. Он никогда ещё не видел Хуа Чэна таким. Он двигался подобно дымке, исчезающей в одно мгновение; яростно и неуязвимо. Наконец, Цзюнь У вынул Чжусинь и легко отбил его атаки. В тусклом свете мелькали светящиеся белые стежки шёлковых нитей на шее Хуа Чэна. След от ожога отозвался болью, когда Се Лянь сильнее сжал кольцо в кулаке. Он — ненадёжное убежище для праха, но вокруг такого места не найти и подавно. А он должен уберечь его. Он должен вытащить всех отсюда. Он должен остановить Цзюнь У. Он должен остановить Сань Лана. Такими темпами он разорвёт себя в клочья и… Се Лянь вдохнул глубже. Жое в нетерпении потёрлась под одеждами. Нельзя отправлять её в бой. Му Цин сказал, что она ещё не готова, нужно подшить ещё. Му Цин… Бледный и обмякший Му Цин лежал, раскинувшись на каменных обломках. Одежда и волосы растрёпаны, сломанная рука откинута в сторону, выбитая из окровавленной шёлковой петли. Он ведь может уже и не закончить латать Жое. И в этом виноват Се Лянь, он сам виноват, сам… Хуа Чэн вихрем подобрался ближе, задев саблей доспех Цзюнь У. Скрежет металла прозвучал в ответном скрипучем смешке. — Сяньлэ, ты это видишь? — окликнул он довольным голосом. Се Лянь поднял руку, ни на секунду не отрывая взгляд от поединка и прижал кулак к груди. Фэн Синь пронёсся мимо сражения и приземлился рядом с Му Цином. Инь Юй отчаянно пытался удержать избитого в кровь, но вновь рвущегося в бой кудрявого бога. Рана на груди Се Ляня ещё не полностью затянулась. Он не отрывал глаз от Хуа Чэна; в их безумном танце под звуки мощных, звенящих ударов его чёрные волосы развевались позади словно флаг. Цзюнь У не переставал с лёгкостью бросать реплики. Хуа Чэн лишь вскрикивал. «Скорее. Разбей его. Останови его» — задыхался малыш, с отчаянием протягивая Се Ляню свою жизнь. У его ног валялась прекрасная, покорёженная деревянная статуэтка. — Ни за что, — прошептал Се Лянь и сдвинул повязку. Сквозь сочащуюся кровь он проталкивал алмаз глубже и глубже. Жое вздрагивала и металась. Дыхание Се Ляня застряло в лёгких, но он не остановился. Ничего, это не больно. Не так больно, нежели другой исход. Цзюнь У наносил стремительные, яростные удары, целясь по правую сторону от Хуа Чэна. Обходил его кругами, загонял как добычу, играл с ним. Это было представление, разыгранное специально для Се Ляня. Се Лянь надавил большим пальцем, проталкивая алмазное кольцо под кожу и мышцы, зарывая поглубже у самого сердца. Жое, желая помочь, тут же туго обернулась вокруг груди, закрывая кровавую рану и заключая алмаз внутри. — Очнись, — кричал Фэн Синь, грубо тряся Му Цина за плечи. — Му Цин! — Цюань Ичжэнь, нет! — Инь Юй снова оттаскивал его, прижимая к стене. — Он ранил тебя! — в бешенстве выкрикнул Цюань Ичжэнь. — Он ударил тебя и он смеялся! Он ударил тебя и он смеялся, — сердце Се Ляня вторило каждому слову. Алмазное кольцо, наконец, намертво осело рядом с бьющимся сердцем, отзываясь болью в раненой груди. Хуа Чэн отлетел к стене. Меч Цзюнь У просвистел в воздухе, оставив глубокий след в камне. Шаги Хуа Чэна были нетвёрдыми… он одновременно уклонялся от яростных атак Цзюнь У и старался не наступать на каменные осколки статуй. — Знаешь, — начал Цзюнь У непринуждённым, обыденным тоном, — в какой-то момент я действительно подумал, что у Сяньлэ есть то, чего не доставало мне. Что в этом мире и впрямь существует последователь, чья вера непоколебима. Хуа Чэн ничего не ответил. Он низко присел и рванул вперёд. Цзюнь У уклонился с такой лёгкостью, что в самом движении сквозила насмешка. Се Лянь наблюдал за тем, как Фэн Синь нащупывал пульс Му Цина, как безумный взгляд Инь Юя искал выход. Он сделал глубокий вдох, и Жое тут же сжалась на груди. Бабочки, что мерцали вокруг него, безмолвствовали. Эмин неподвижно висел на поясе. — Теперь я знаю, в чём дело, — рассмеялся Цзюнь У. — Вовсе не вера движет тобой, так? Бедное, больное дитя. Как долго ты желал его? Сколько этих статуй осквернил своими губами? Се Лянь искал взглядом глаз Хуа Чэна, но тот не смотрел на него. Он снова схлестнулся с Цзюнь У, но его отбросило назад и впечатало в стену одним резким движением. Сверкнув зубами, такими же белоснежными, как швы на шее, он снова ринулся вперёд. — Сань Лан! — окликнул Се Лянь. Тёмный глаз вспыхнул, но за этим ничего не последовало. Ни ответа, ни повиновения, ни прыжка в сторону Се Ляня. Улыбка Цзюнь У стала мрачной, и вихрь духовной силы полетел в Се Ляня. Он прикрылся руками, чтобы смягчить удар, но удержаться на ногах так и не смог. Вслед за падением раздался бессловесный, яростный окрик Фэн Синя. В ушах Се Ляня звенело, но это не важно. Важно, что Хуа Чэн, всё ещё дрожащий и в любой момент готовый рухнуть без сил, внезапно ринулся в бой. Важно, что рядом на полу Му Цин истекает кровью, Фэн Синь изо всех сил пытается его поднять, а беззащитный Инь Юй силится уберечь от смерти Цюань Ичжэня. И к этому их привели ошибки Се Ляня. Его упрямство, его глупость, его гордыня, его неудачи. Он медленно поднялся, наблюдая за вспышками мечей с горечью вместо восхищения. Он видел, как Цзюнь У швырнул осколок каменного лица в левый глаз Хуа Чэна, чтобы подобраться справа, когда тот споткнётся от резкого разворота. Се Лянь ранен, но это не важно. Ему не больно. Важен лишь воин в чёрных одеждах, размахивающий серебряной саблей слишком медленно, чтобы отразить атаки. Важно, что швы не его шее никуда не делись. Важны дрожащие руки, протягивавшие ему кольцо с мольбой разбить. Важно остановить Сань Лана. Цзюнь У замахнулся для удара, и Се Лянь проскочил под его рукой — ближе, чем рассчитывал — на ходу хватая Хуа Чэна. Затем вихрем отскочил в дальний угол пещеры, утягивая за собой Князя Демонов. Хуа Чэн тут же попытался выдернуть руку, но Се Лянь лишь усилил хватку. Попытался написать слово на его ладони, но Хуа Чэн был слишком поглощён борьбой, чтобы это заметить, всё отчаянней упираясь, так что пятки зарывались в каменную крошку под ногами. — В чём дело, Сяньлэ? — рассмеялся Цзюнь У. — Твой слуга вернулся к тебе, но ты всё ещё не в силах управлять им? Се Лянь устремил на него гневный взгляд и улыбнулся. — Ваше Величество, — произнёс он с приятными нотками, — если вы ещё раз посмеете так назвать Собирателя цветов, мне придётся вырвать ваш язык. Он легонько потряс руку Хуа Чэна за своей спиной. Он не хотел причинить ему боль, но он должен его послушать. От неожиданной встряски в ту же секунду Хуа Чэн замер и Се Лянь вновь провёл пальцами по его ладони, выводя единственное слово. «Кости.» — Неужели Сяньлэ собирается вновь сразиться со мной? — улыбка Цзюнь У казалась приятной и милой, полной жалости и нежности. Канга на шее Се Ляня сжалась. Но он даже не вздрогнул. Он не отводил взгляда и стоял неподвижно, пока Хуа Чэн выводил на его ладони… «Ты.» Се Лянь ответил: «Нет. Все.» — А знаешь, переманить твоего демонёнка было не так уж сложно, — Цзюнь У шагал к ним с твёрдой, угрожающей грацией. — Я ведь могу и повторить, Сяньлэ. Хотя, лучше было бы просто уничтожить его. Без сомнений он — извращённое, испорченное создание. Видишь, как он огорчён? Как сломлен? А истинный последователь так легко не сломается. Се Лянь не мог ответить, канга сомкнулась ещё сильнее. Приятная улыбка искривилась, но он не позволил ей окраситься болью. Он не позволил боли завладеть им. Ему вовсе не было больно. Он встретил покровительственную улыбку Цзюнь У своей, дерзкой и весёлой. «Эмин», — написал он на ладони Хуа Чэна. А затем, по примеру Цзюнь У, швырнул в Небесного Владыку осколком своей статуи. Цзюнь У с лёгкостью отбросил его в сторону, но так и задумывалось. Это был просто отвлекающий манёвр. Се Лянь развернулся и обхватил руками лицо Хуа Чэна, одарил глубоким поцелуем, и магические силы отозвались. Отозвался и сам Хуа Чэн, исторгая сдавленный, ужасный звук, вырвавшийся из горла. Отозвались и его руки, поднявшиеся, чтобы оттолкнуть. На это он тоже рассчитывал, и тут же выхватил саблю из руки Хуа Чэна, оторвался от него и рванул к Цзюнь У. Столетия назад он выступал против Владыки на равных. Столетия назад он ранил в бок Верховного бога войны. Позади раздалось «Гэгэ!», и давление воздуха изменилось. Лицо Цзюнь У застыло в недоумении, которое тут же исчезло вместе с улыбкой. Быстрым взмахом он отбил удар сабли, схватил Се Ляня за одежды и грубо встряхнул. Канга сжала горло так, что он задыхался и давился, но всё ещё крепко сжимал саблю. — Не пора ли одуматься? — грубо спросил Цзюнь У, продолжая трясти и душить его. — Сколько ещё уроков я должен тебе преподать, Сяньлэ? В ответ Се Лянь лишь ухмыльнулся. Эмин молнией вылетел из грубых ножен на его поясе. Всё ещё слабый и покрытый трещинами, но с такого расстояния и благодаря подоспевшему вовремя Хуа Чэну он рассёк лицо Цзюнь У надвое. Се Лянь мгновенно увернулся от жуткой картины, подхватив Эмин в воздухе и шумно вдохнул, когда хватка канги ослабла. Небесный Владыка издал поистине нечеловеческий звук, но Се Ляню было не до того. Стена позади Хуа Чэна разверзлась, как только он подбросил кости и открыл магический проход. — Бегите! — рявкнул Се Лянь и его послушались. Инь Юй поднял Цюань Ичжэня и побежал. За ним последовал Фэн Синь с бесчувственным Му Цином на руках. — Гэгэ, беги, — произнёс Хуа Чэн, протягивая руку, чтобы забрать саблю, и не сводя взгляда с Цзюнь У. В ответ Се Лянь низко подсел, перехватывая Хуа Чэна под бёдра. Как и ожидалось, Князь демонов застыл каменной глыбой. Се Лянь перекинул его через плечо и вбежал в открытый проход. Он понёсся прямиком в глубокую лужу посреди заливного рисового поля и ощутил, как захлопнулась позади магическая дверь. Эмин, прижатый к груди, вздрогнул. Перекинутый через плечо Хуа Чэн вывернулся и освободился от хватки. Он приземлился с громким всплеском и попятился назад. Но Се Лянь не пустил его. Он выпрыгнул в ту же сторону и схватил его запястье. — Не смей! — приказал он, не сводя глаз с измученного, полного ужаса лица Хуа Чэна, не отпуская его руку. — Не убегай, не пытайся скрыться, не двигайся! Стой на месте и не отходи от меня ни на шаг! Губы Хуа Чэна разомкнулись и дрогнули. Дрожал и он сам. Се Лянь должен с ним поговорить. Ему нужно время. Хуа Чэну нужно время. Но сначала… Фэн Синь с трудом выбрался из рисового поля и уложил Му Цина на землю. Он прислонил ухо к его груди, звал его, пытался поднять. Се Лянь направился к ним, двигаясь настолько быстро, что грязная трясина не успела утянуть его. — Фэн Синь? — поинтересовался он, опустившись на землю рядом с ними. — Пульс есть, но он такой… — голос Фэн Синя сорвался от страха. — Будто в его теле не осталось ни капли крови, он… Ваше Высочество, он не может умереть, не может! — Му Цин, — позвал Се Лянь, опуская руку на бледное лицо. Без своей хмурой, недовольной гримасы его лицо с благородными чертами и правда было красивым. Внезапная мысль пришла в голову Се Ляня: неужели это ещё одна насмешка судьбы над юношей низкого происхождения? Подняв веко, он увидел лишь белок глубоко закатившегося, бесчувственного глаза. Затем прижал два пальца к запястью, чтобы проверить поток духовной силы. Спохватившись, он понял, что держит сломанную руку, но Му Цин никак не отреагировал. На его запястье чернела проклятая канга, его духовная энергия клубилась вокруг неё, запечатанная внутри. — Сюда, — скомандовал Се Лянь, хватая Фэн Синя за руку и прижимая её к канге. — Нужно влить как можно больше духовной силы, чтобы сломать её! Цюань Ичжэнь! Он поднял голову, чтобы отыскать остальных, и увидел Цюань Ичжэня, склонившегося над лежащим на земле Инь Юем. Сердце Се Ляня пропустило удар, но он тут же заметил, что Инь Юй по-прежнему пытался отпихнуть своего шиди. В отличие от умирающего Му Цина, он был всего лишь измождён. Услышав Се Ляня, Цюань Ичжэнь поднял голову. На окровавленном лице блестели слёзы. — Скорее! — наказал ему Инь Юй с очередным пинком, обращая к нему не прикрытое маской, сердитое лицо. Повинуясь, хотя и с неохотой, Цюань Ичжэнь поплёлся к Се Ляню, то и дело бросая взгляды в сторону Инь Юя, и дыша настолько тяжело, что даже с расстояния было заметно, как вздымается его грудь. В самом деле, он сделал всё, чтобы защитить шиди, которого якобы ненавидел… — Поделись с Фэн Синем своими магическими силами, — Се Лянь положил руку Цюань Ичжэня на спину Фэн Синя. Лицо Фэн Синя и так уже выражало крайнюю сосредоточенность, глаза были плотно закрыты, а неизменно нахмуренные брови сошлись ещё плотнее, когда он вливал свою волю в тело Му Цина. — Ладно, — ответил Цюань Ичжэнь. — Но мне казалось, его не очень-то жалуют… А! Это потому, что он ещё не закончил чинить твоё оружие? Жое зашевелилась на его груди, выглянув из-под одежд в сторону Му Цина. — Нет, это потому, что он должен жить! — возразил Се Лянь немного резче, чем хотелось бы. — Других причин нет и не может быть. Сосредоточься! Постарайся изо всех сил. — Затем добавил: — Инь Юй обрадуется, если Му Цин будет жить. Возможно, в его словах не было правды, но Се Лянь не гнушался солгать, и это сработало. Цюань Ичжэнь тут же собрался, нахмурился и чуть ли не вспыхнул божественным сиянием. Се Лянь сделал вдох, пытаясь оценить их положение. Беглого взгляда хватило, чтобы подтвердить догадки. Посреди захудалого рисового поля по пояс в воде неподвижно стоял Хуа Чэн, прижав к груди руку, которой касался Се Лянь. При виде его Се Лянь тяжело сглотнул и направился к Инь Юю. — Вы ранены? — неловко склонившись, поинтересовался он. Он едва не вздрогнул, с трудом проглотив ком в горле. — В порядке, — ответил Инь Юй, мелко глотая воздух. — Ваше Высочество, Градоначальник Хуа… — Я привёл его, — сказал Се Лянь. — Он вернулся. И мы что-нибудь придумаем. Дышите, Инь Юй. Он осмотрелся в поисках демонической маски, но увидел лишь глиняный осколок на плече Инь Юя. Должно быть, она сломалась. Точно. Он должен поставить на ноги Му Цина, а затем… Там, посреди рисового поля, стоя на коленях по пояс в воде, Хуа Чэн… — Генерал Хуа! Се Лянь замер, протолкнул очередной ком по опоясанному синяками горлу и поднял взгляд от внезапно окаменевшего Инь Юя. — Бань… — прошептал он и тут же сорвался ей навстречу, подхватил на руки и закружил, радостно восклицая: — Бань Юэ! Ты невредима! — Генерал Хуа, опустите меня! Вы ранены! — запротестовала она, но всё же крепко обхватила за плечи. — Я думал, ты тоже оказалась в ловушке! — задыхался Се Лянь. — Я и была, — Бань Юэ обняла сильнее, и он прижал её ближе, жмурясь и дрожа. — Была, но со мной всё хорошо. Генерал Хуа, там, на Небесах, что-то произошло с Собирателем цветов! Он… — Я знаю, — Се Лянь раскачивался в такт с ней, тяжело дыша. — Знаю, он здесь. Всё в порядке. Но как ты?.. — Повелительница Дождя, — ответила Бань Юэ, высвобождаясь из объятий. Он опустил её на землю, изо всех сил сдерживая слёзы и улыбаясь так широко, что почти сводило скулы. — Она тоже здесь, присматривает за генералом Пэем! Пэй Су и я не пострадали, но вот Сюань Цзи… — Мои друзья тоже ранены, — быстро произнёс Се Лянь. — Не сможет ли она оказать им помощь? Бань Юэ вздрогнула, оглядев столпившихся вокруг Му Цина. Инь Юй уже встал на ноги и осторожно поглядывал на неё. Позади него Фэн Синь весь блестел от пота, словно восковая статуя. — Уверена, она не откажет, генерал, я сейчас же позову её! — ответила Бань Юэ. — Я пришла сюда, потому что почувствовала какое-то волнение на этом поле! — Пожалуйста, передай ей мои извинения за беспокойство! — тут же отозвался Се Лянь с лёгким поклоном, но Бань Юэ уже умчалась. Он отметил, что бледно-голубые одежды Повелительницы Дождя идут ей намного больше тёмных цветов Баньюэ.

* * *

Се Лянь даже не присел, пока не показалась повозка, запряжённая быком. Он помог уложить Му Цина у дальнего бортика, медленно и осторожно, чтобы Фэн Синь ни на секунду не потерял с ним связи и своей сосредоточенности. Настоял, чтобы Инь Юй и Цюань Ичжэнь отправились с ними. Настоял, что сам пока останется здесь. С края поля Бань Юэ глядела на стоящую на коленях фигуру в воде. Обеспокоенно нахмурившись, она взглянула на приближающегося Се Ляня. — Генерал Хуа, — прошептала она, — С ним явно произошло что-то очень-очень плохое. Я пыталась помочь, но… — Спасибо, — ответил Се Лянь, погладив её по голове. — Обещаю, я буду с ним осторожен. Ты оставишь нас ненадолго? Се Лянь дождался, пока все уйдут, прежде чем сдвинуться с места. Мокрые одежды свисали тяжёлыми фалдами, соломинки кололи спину, выбившись из несчастной, побитой от бесконечных падений, шляпы. Снова придётся её чинить. Скорее всего, в ней уже не осталось ни соломинки от той, самой первой. Но он всё ещё помнил. И надеялся, что сила одного человека поможет и ему. — Подожди здесь, хорошо? — прошептал он дрогнувшему в руках Эмину, укладывая на сухую землю. — Будь умницей, я очень скоро тебя почищу. Эмин сощурил глаз в усталой улыбке и замер, алый взгляд исчез за серебряным веком. — Останься с ним, — прошептал он Жое, уговаривая её выбраться из-под его одежд. Запачканная в его крови она выпорхнула, обернулась вокруг Эмина и тут же обмякла в изнеможении. И когда ждать уже было нечего, Се Лянь снова пошёл вброд по грязи. Хуа Чэн не шевелился. Так и стоял на коленях, глядя вниз на всколыхнувшуюся от шагов, мутную воду. Его лицо казалось опустошённым. Бабочки выпорхнули из него и окружили Се Ляня. Закат окрасил небо в розовые тона, а бабочки осветили сгущающиеся сумерки. Одна присела на шею Се Ляня, затем вторая, третья. Боль от синяков стихла, и Се Лянь вздохнул. Но тут же поднял руку и прогнал их, чтобы не обжигались. Но они заползли ему на пальцы в поисках других ран, а несколько бабочек пробрались в волосы. — Осторожно, — предупредил их он, — не навредите себе. Они продолжали безмолвно сверкать вокруг него. Хуа Чэн стоял на коленях тёмной фигурой, застывшей в грязи на фоне заката. Шёлковые нити бабочек, которыми Се Лянь зашил ему горло, бледно светились как и его глаз. — Ваше Высочество, — прохрипел он, когда Се Лянь встал перед ним. — Сань Лан, — в ответ произнёс Се Лянь. Он протянул руку к его лицу, но Хуа Чэн отвернулся, не дав себя коснуться. Он не смотрел на Се Ляня, только на мутную воду. Се Лянь не успел заговорить, как из разрезанного горла послышались очередные хриплые слова. — Ваше Высочество, отдай мне кольцо, — он поднял руку из воды и протянул открытую ладонь. Грудь Се Ляня обожгло. Если бы речь шла о сохранности кольца, он бы отдал. Будь это стратегическим ходом, он бы отдал. Если бы дело касалось безопасности Хуа Чэна, от бы с радостью вырвал кольцо из своей груди. Однако он знал, что причина была иной. — Прости, — сказал он скорее пролетающей мимо бабочке, чем Хуа Чэну, — но у меня осталась ещё одна рана. Он откинул ворот, и рой бабочек устремился к кровавому пятну на груди, с отчаянным рвением позаботиться о нём. Затем Се Лянь перевёл взгляд на Хуа Чэна. Тот не сводил глаз с кровавого пятна. Ох… Он совсем позабыл, как подобное действует на Хуа Чэна. И было уже поздно прикрываться одеждами. Судя по взгляду Хуа Чэна, он вряд ли так просто об этом забудет. — Ваше Высочество, — повторил Хуа Чэн, всё ещё протягивая ладонь. — Кольцо. — Что Сань Лан собирается с ним делать? — непринуждённо спросил Се Лянь, будто страх и усталость не разъедали его. — Ничего, — солгал Хуа Чэн. — Хм, — Се Лянь глубоко вздохнул и повернулся, чтобы полюбоваться красками закатного неба. На фоне всей трагичности момента картина выглядела безмерно умиротворяющей. Цзюнь У исчез ненадолго. И снова у них недостаточно времени. Возможно, его никогда не будет. Возможно, он должен крепко вцепиться обеими руками в отвёдённое им время. Возможно, это их последние мгновения наедине. Он вскинул руку, чтобы прогнать бабочек с груди. Затянувшаяся коркой рана уменьшилась, теперь она была не больше монеты. Он вновь прикрыл её запятнанной одеждой. — Говорят, верующим не подобает лгать своему богу, — заметил он. Хуа Чэн дёрнулся. Вода вокруг всколыхнулась. — Ваше… — Можешь забрать его, — сказал Се Лянь, протягивая к нему руки. — Если так нужно, можешь забрать его. Глаз Хуа Чэна уставился на круглый ожог на ладони Се Ляня. Он с шумом выдохнул и, не раздумывая, рванул к нему. Прижал мокрую руку к отметине и стал вливать магические силы. Се Лянь стоял неподвижно, от внезапного прикосновения его сердце бешено забилось. Как же сильно он этого хотел, он хотел… Хуа Чэн замер. Моргнул и посмотрел на другую, пустую ладонь Се Ляня, на шею, с которой исчезло украшение. Затем взгляд прикипел к покрытой кровавыми разводами одежде в области сердца. — Нет, — прошептал он. — Сань Лан, — Се Лянь опустился перед ним на колени. Хуа Чэн не стал отклоняться. Его взгляд по-прежнему был намертво прикован к груди Се Ляня. — Гэгэ, — с ужасом выдохнул Хуа Чэн, — Зачем? — Потому что Цзюнь У сломал мне пальцы и я не мог его удержать, — ответил Се Лянь. Он потянулся к нему, и в этот раз Хуа Чэн не стал отворачиваться. Он позволил Се Ляню легко коснуться кончиками пальцев своей замёрзшей, влажной щеки. Вода была холодной, а Хуа Чэн не мог согреть её своим телом. Руки, что исцеляли ожог, дрогнули. Из горла Хуа Чэна исторгся мучительный звук. — Теперь, — прошептал Се Лянь, — разрушить тайник будет не так просто. Хуа Чэн дрожал. В такт его дрожи вода пошла рябью. Се Лянь дрожал вместе с ним. Вода поднялась почти по грудь, и Хуа Чэн метнул туда быстрый взгляд, затем перевёл его на их сомкнутые ладони. — Посмотри на меня, — приказал Се Лянь, скользнув пальцами со щеки на линию челюсти. Глаз тут же взметнулся вверх с всепоглощающим вниманием. Губы разомкнулись, чтобы ответить, но Се Лянь запечатал их прежде, чем слова успели вырваться наружу. Поцелуй был нежный и долгий. Ощутив поток магический силы, Се Лянь тут же отпрянул. — Нет, — прошептал он. А затем прильнул снова. Губы Хуа Чэна дрогнули. Он не целовал в ответ, но и не отстранялся. А бедному Се Ляню не доставало опыта, он не умел целоваться так, как Хуа Чэн, со всей обжигающей страстью и лёгкими покусываниями, поэтому он просто прижался губами к его губам и замер. Хуа Чэн не шелохнулся, только мелко подрагивал. Он застыл в неподвижности, словно Се Лянь был бабочкой, которую он боялся спугнуть. Ладони обхватили пальцы Се Ляня и не хотели отпускать, хотя ожог уже давно исчез. Но поцелуй не мог ничего изменить и исправить. Нужны слова. И молчаливых объятий уже не достаточно. Он не может и дальше дразнить Хуа Чэна, заставляя его следовать по хлебным крошкам своего чувства. Ему не исправить то, что уже сломано. Он может лишь начать заново с этого момента. — Останься, — прошептал он в неподвижные губы Хуа Чэна. — Я подвёл тебя, — ответил Хуа Чэн тихим, надломленным голосом. Се Лянь хотел возразить. Хотел объяснить. Это он его подвёл. Всё это случилось по его вине. Хуа Чэн будет вынужден это оспорить, а Се Лянь не умеет противостоять. Но одно он знает наверняка. Сейчас им не до споров. — Ничего, — вместо возражений прошептал Се Лянь в разомкнутые губы Хуа Чэна. А затем повторил: — Останься. Что-то холодное прошлось по щеке Хуа Чэна. Се Лянь провёл большим пальцем по дорожке слёз и обхватил его лицо чуть крепче. — Я ранил тебя, — прошептал Хуа Чэн. — Ничего, — выдохнул Се Лянь, опуская голову и соприкасаясь лбами. Хуа Чэн почти незаметно наклонился навстречу этому прикосновению. — Останься, — повторил Се Лянь. — Ваше Высочество… Его голос был полон горечи, боли и печали, звучал надломленно из-за рваной раны на шее. Но некоторые вещи следует говорить прямо. Се Лянь крепко ухватился за руки Хуа Чэна, другой рукой скользнув по волосам, размазывая слёзы по бледной щеке. — Я люблю тебя, — прошептал Се Лянь, стоя на коленях, прижимаясь лбами, и закрыл глаза. — Я скучал по тебе. Останься. Хуа Чэн не проронил ни слова. Затем из него вырвался тихий, рваный стон. Тело дёрнулось от внезапного спазма, будто он задыхался. Затем ещё раз, и ещё, а потом он медленно сжался в комок. Но Се Лянь насквозь промокший, пропитанный грязью и кровью, которые уже не отмыть, не отпустил его. Он осел вместе с ним, пеленая в мягких объятиях. Хуа Чэн прижался к его плечу, спина под нежными руками Се Лянья содрогалась в беспомощных, беззвучных рыданиях. Он всхлипывал, а Се Лянь склонил голову рядом с его и стал гладить по плечам, как раньше это делала его мать. Хотя от этого, казалось, Хуа Чэн лишь сильнее разрыдался, но иногда вот так выплакаться — не так уж и плохо. Зажмурившись от ускользающих закатных лучей и крепко обнимая своего возлюбленного, Се Лянь не мог сдержать дрожи. Но это отвлекло Хуа Чэна, который резко и судорожно вдохнул. — Гэгэ, ты замёрз, — прохрипел он и обхватил Се Ляня. Се Лянь тут же прильнул ближе. Зарылся лицом в плечо Хуа Чэна, цепляясь за него так же крепко, как хотел ещё в тот первый раз в яме грешников. Он так давно не ощущал твёрдой почвы под ногами, но сейчас вдруг почувствовал себя в безопасности. Руки, что обнимали его, были сильными и надёжными. Спустя долгие недели Се Лянь, наконец, дышал полной грудью. Хуа Чэн подхватил его на руки и стал выбираться из ледяной воды на берег. — Сань Лан, — прошептал он, голос звучал болезненно. Он не понимал, почему. Глаза пекло, когда он прижался лицом к мокрому плечу Хуа Чэна. Стоя на коленях, он промок до нитки, но не понимал, почему влага под веками казалась такой горячей. — Ничего, — прошептал Хуа Чэн, его шаги были так легки, что Се Лянь почти не ощущал их. — Всё в порядке, гэгэ. Отдохни. Всё хорошо. — Останься, — с мольбой произнёс Се Лянь, и Хуа Чэн прижал его крепче. — Не бойся, — выдохнул он. — Не бойся. Если гэгэ нужен этот слуга, он его получит. — Ты не мой слуга, — прохрипел Се Лянь. — Значит, стану им, — Хуа Чэн опустился на колено на краю поля, всё ещё держа Се Ляня на руках. Раздался приглушённый звон, стихший, как только Эмин занял своё место на поясе хозяина. Жое скользнула по плечам Хуа Чэна и вернулась на шею Се Ляня. — Если Ваше Высочество пожелает, я с радостью лягу костьми, по которым он поднимется выше. Если Ваше Высочество прикажет, я готов разорвать себя на части, чтобы хоть немного облегчить твою участь. С Се Лянем на руках он произносил эти тихие и сокровенные слова. Се Лянь ощущал, как Хуа Чэн менялся на ходу: грубые одежды высохли, обернувшись мягким шёлком, тело стало шире, а земля оказалась ниже. — Я не хочу этого, — задыхался Се Лянь, зажмуриваясь. — Я так не поступлю! — Ш-ш-ш, — выдохнул Хуа Чэн в его волосы. — Я знаю, Ваше Высочество. Теперь я знаю. Его голос был тихим и ласковым, разливался приятными раскатами в груди, успокаивая Се Ляня каким-то непостижимым образом. Его поступь была так осторожна, что казалась убаюкивающей. С очередным шагом левой ногой движение окрасилось переливом серебряных колокольчиков. Се Лянь закусил губу, чтобы не дать волю слезам, и держался изо всех сил, когда Собиратель цветов под кровавым дождём вновь вошёл в его жизнь. Руки, что обнимали его, посылали потоки духовной силы по одеждам, осушая мокрую ткань. Он прижался лицом к плечу Хуа Чэна и почувствовал, как в ответ объятия сомкнулись сильнее. Они шли ещё очень долго, обнимая друг друга и не произнося ни слова. На землю опустилась ночь, когда послышался спокойный и приятный женский голос: — Вот вы где. — Повелительница Дождя, — ответил Хуа Чэн. Се Лянь почувствовал, как тот почтительно склонил голову. — Его Высочеству нужен отдых. — Я в порядке, — возразил Се Лянь, впервые пошевелившись, хотя и с неохотой. Хуа Чэн лишь прижал его крепче, проворчав в немом протесте. — Не перетруждайтесь, Ваше Высочество, — мягко и непринуждённо сказала Юйши Хуан. — Ваш друг будет жить, остальные в добром здравии. Поговорим завтра. А пока отдыхайте, для вас приготовлены покои. — Благодарю, — вновь отозвался Хуа Чэн низким, бархатным голосом, склоняясь в поклоне, но не выпуская Се Ляня. Внезапно осознав всю странность ситуации, Се Лянь резко дёрнулся в его объятиях. Хуа Чэн моргнул, глядя на него с опаской, а затем вновь застыл, когда Се Лянь прошёлся рукой по серебристым швам на его шее. Нити никуда не делись, хотя кожа под ними уже полностью зажила.

* * *

Поначалу никто не произносил ни слова. В просторной комнате были лишь они вдвоём. Их ожидали ванна с горячей водой и две кровати. Хуа Чэн молчаливо опустил Се Ляня на одну из них, но тот сразу же вскочил и придвинул к ней другую. Хуа Чэн наблюдал за ним со странным выражением: словно в нём боролись напряжение и озорство, печаль и радость. — Ваше Высочество, прими ванну, пока вода не остыла, — предложил он Се Ляню, что устраивал из двух кроватей одну. В ответ Се Лянь потянулся к нему рукой. Нужные слова никак не находились, проще было действовать. Хуа Чэн послушно взялся за протянутую руку, но на лице мелькнуло изумление, когда Се Лянь потащил его за собой к ванне. Он даже не потрудился скрыть её за ширмой. Ведь в комнате были лишь они. Он обернулся к Хуа Чэну, соображая, с чего начать. — Гэгэ… — прошептал Хуа Чэн, его руки беспорядочно подрагивали. — Мне не нужно. Я подожду и постою на страже… Се Лянь проворчал в ответ совершенно не мелодично, протянул руку и ухватился за косичку в волосах Хуа Чэна. Потянул за неё, и Хуа Чэн, повинуясь, чуть опустил голову. Се Лянь поцеловал его, и на этот раз губы под ним растаяли от прикосновения. — Гэгэ, — вздохнул Хуа Чэн, когда поцелуй прервался. — Прошу, скажи своему недостойному последователю, чего ты желаешь? — Тебя, — прошептал в ответ Се Лянь, чувствуя себя как на иголках — Я должен быть уверен, что с тобой всё в порядке. От волнения Хуа Чэн замешкался. Его глаз скользнул в сторону, но Се Лянь не позволил ему отстраниться, всё ещё удерживая за косичку. — Купаться или спать — мы будем только вместе, — прошептал Се Лянь, — Я не отпущу тебя. В уставившемся в ответ чёрном глазу промелькнула искра дикого безумства, а вокруг белой вспышкой блеснула паника. Затем взгляд снова стал нежным, а плечи поникли, будто с них спала целая гора. Се Лянь поднял руки и обхватил щёки Хуа Чэна. — Теперь твоя очередь, — погладил он острые скулы. — Чего хочет Сань Лан? Хуа Чэн закрыл глаз. Голос прозвучал не громче лёгкого выдоха: — Этот жалкий слуга хочет, чтобы ты стёр следы рук того человека. Се Лянь вздрогнул, но кивнул, снова проведя большими пальцами по щекам Хуа Чэна. Затем скользнул руками к плечам и коснулся серебряного ожерелья. Под его пальцами оно рассыпалось тысячами бабочек. За ожерельем последовали остальные одежды и украшения. Лишь Эмин не спешил удалиться. Се Лянь подхватил его на полпути к полу, наградил рукоять мягким поцелуем и снова повернулся к обнажённой, высокой фигуре. У Се Ляня не осталось сил ни на смущение, ни на любопытство. При виде наготы он бросил короткое «Хорошо» и стал выпутываться из собственных одежд. Когда Хуа Чэн остановил его, он с радостью принял предложение. Умелые пальцы его Сань Лана с лёгкостью справились с запутанным, пропитанным грязью узлом на верхних одеждах. Он снял их, затем нижние. Жое слетела с шеи Се Ляня и нежно прижалась к плечам Хуа Чэна. Холодные пальцы демона едва касались кожи Се Ляня. При виде его обнажённого тела он издал резкий, свистящий выдох. Бабочки сорвались со стены и устроились на коленях, боках и руках Се Ляня. Он вздрогнул от внезапной волны облегчения, осознав, насколько болезненными были все его раны. — Подожди, — прошептал он, на этот раз осторожно хватая Хуа Чэна за руку, когда тот снова попытался отойти. Он одарил лёгким поцелуем небольшой синяк, оставшийся после его прошлой встряски. Должно быть, Хуа Чэн по собственной прихоти не залечил его, но Се Ляню было невыносимо на него смотреть. И хотя он не передал ни капли магических сил, после нежного поцелуя синяк исчез. Затем повернул руку Хуа Чэна, чтобы взглянуть на кровавую ссадину, уставившись на любимого. — Прости, — прошептал Хуа Чэн и невесомо провёл другой рукой над раной. Предплечье вмиг затянулось кожей, а татуировка ожила свежими чернилами. — Я забыл. Се Лянь сощурился, пытаясь разглядеть её, надпись перед глазами расплывалась, и он сдался. Вода в ванне была тёплой, однако места для двоих было явно недостаточно. В итоге Се Лянь почти полностью расположился на коленях Хуа Чэна. Ну что ж, пусть будет так. Хуа Чэн избегал каждого прикосновения, и Се Ляню это очень не нравилось. Ведь так Хуа Чэн будет касаться его. Так они смогут вместе согреться. Так, глубоко вдыхая пар, он будет ощущать почти невесомый алмаз в своей груди. — Покажешь мне? — настойчиво попросил Се Лянь, накрывая ладонью покоящуюся на своем плече руку. — Вашему Высочеству нет нужды беспокоиться, — ответил Хуа Чэн. — Покажи мне, — повторил Се Лянь. Он готов повторять это всю ночь. Готов просить всю ночь. У них нет времени, но он найдёт его. Он должен. Хуа Чэн всё не решался. Время тянулось. Затем он опустил взгляд, нежно взял Се Ляня за запястье, едва осмеливаясь прикоснуться, и поднял к своей голове. Се Лянь погладил мокрой рукой его изящно уложенные волосы, и они запутались в его пальцах. — Позволишь мне помыть их? — Ваше Высочество очень устал. — Сань Лан, пожалуйста? Тёмный глаз не давал ответа, казалось, все эмоции разом затопили Хуа Чэна. Затем он склонил голову в знак согласия, потянулся назад, развязал тесёмки глазной повязки и без единого слова бросил её на пол. В ванне было действительно тесно, но если не торопиться, у Се Ляня всё получится. Каким бы бесталанным он ни был, он не прольёт ни капли ароматного масла в и без того красный от слёз глаз Хуа Чэна. Он вылил немного воды на голову и уверенными, мягкими движениями начал втирать масло в кожу. Хуа Чэн льнул к каждому прикосновению и понемногу расслаблялся. Он всё ещё дрожал, но уже не так сильно. Вдвоём в тёплой воде было гораздо лучше, чем в рисовом поле. Се Лянь собирался продолжить, но Хуа Чэн снова сел прямо у бортика маленькой ванны. — Лучше? — спросил он. — М, — протянул Хуа Чэн, его голос был переполнен эмоциями. — Где ещё? — поинтересовался Се Лянь, перекидывая мокрые волосы через плечо Хуа Чэна. Пронзительный обсидиановый глаз тут же приковал всё его внимание. Брови Хуа Чэна изогнулись дугой, весь его вид источал мучительную любовь. Се Лянь просто обязан одарить его ещё одним поцелуем. Затем Хуа Чэн поднял изящную руку с длинными пальцами и указал на место под отсутствующим глазом. — Здесь, — хрипло ответил он. Се Лянь склонился над пустой глазницей и внезапно вздрогнул, вспомнив, как из неё струилась кровь. Его брови тоже изогнулись, и он обвил Хуа Чэна за плечи. — Я не хочу сделать тебе больно, — прошептал он. — Гэгэ, я хочу снова выцарапать его, — задыхаясь и дрожа в его объятиях, ответил Хуа Чэн. — Хочу вырвать его. Всё, что делает гэгэ… — Ш-ш-ш, — Се Лянь прижал его крепче. Вода всплеснулась, но он не обратил внимания, продолжая прижимать к груди дрожащего Хуа Чэна. Они так долго сидели в ванне, что вода должна была уже заледенеть, но она оставалась тёплой. Видимо, была зачарована. Он мысленно сделал пометку, отдельно поблагодарить за это Юйши Хуан. Наконец, он снова сел прямо и осторожно осмотрел отсутствующий глаз. Зачерпнул в ладошку воды и подозвал одну из бабочек. — Пожалуйста, не могла бы ты её очистить? — Гэгэ может просто приказать им, — пробормотал Хуа Чэн, будто в мучительном ожидании взглянув на него единственным тёмным глазом. —Я не стал бы, — сказал Се Лянь. — Ведь они очень дороги мне. Бабочка коснулась воды в его ладони, и она засияла мягким светом. — Сань Лан, запрокинешь немного голову? — Се Лянь встал на колени и теперь возвышался над Хуа Чэном. — Гэгэ может просто… — Хуа Чэн запнулся. Затем с нежной улыбкой откинулся назад. — Вот и славно, — похвалил Се Лянь, наклоняясь вперёд. Он был очень осторожен, и вода тонкими струйками стекала с пальцев в пустую глазницу. Хуа Чэн вздрогнул, и Се Лянь тут же тихо извинился. — Всё в порядке, — прошептал Хуа Чэн, не отрывая взгляда от Се Ляня. — Мне не больно. Се Лянь не спеша влил остатки воды. Затем коснулся большим пальцем края глазницы, и Хуа Чэн тут же вцепился стальной хваткой в его запястье. От резкого движения вода вновь расплескалась. Се Лянь моргнул и побледнел. — Сань Лан… Хуа Чэн резко отдёрнул руку. — Прости, гэгэ, прости, — его голос был мягким, а улыбка снова ожила; слишком лёгкая, слишком ласковая. — Я в порядке. Се Лянь медленно отсел, поднимая обе руки так, чтобы Хуа Чэн их видел. От него не скрылось, что тот немного расслабился. — Сань Лану не нужно притворяться, что он в порядке, — тихо произнёс Се Лянь. — Тебе пришлось столько пережить. — Нет, — тут же приблизился Хуа Чэн. — Гэгэ, по сравнению с тобой… — Со мной всё хорошо, — Се Лянь замотал головой. — Гэгэ! Хуа Чэн поднял руку из воды и прижал ладонь к ране на его груди. На секунду сердце Се Ляня замерло в ужасе… Если он вырвет кольцо… Он с силой схватил руку Хуа Чэна, готовый отбиваться в любой момент. Они встретились взглядами и застыли. Рука Хуа Чэна по-прежнему покоилась на его груди, но он не собирался вонзить в него когти. Се Лянь ослабил хватку и теперь просто удерживал руку на месте. — Я ранил тебя, — тихо сказал Хуа Чэн. — Даже будучи под сильными чарами, ты не хотел этого, — возразил Се Лянь. — Но всё равно ранил, — Хуа Чэн склонил голову. Рука соскользнула, а губы нашли отметину возле сердца и подарили нежный, долгий поцелуй. Рваные края раны зацепились за его губы, а потом исчезли без следа, когда Хуа Чэн окончательно запечатал рану. В это время Се Лянь коснулся оставшихся на шее Хуа Чэна швов. — Позволишь мне помочь? — предложил он, ухватившись пальцами за шёлковую нить. — Если для тебя это не слишком. — Гэгэ, так не честно, — прошептал Хуа Чэн у самого сердца, от чего Се Лянь вздрогнул. — А? — он скользнул рукой по тёмному водопаду мокрых волос Хуа Чэна. — Что не честно? — Сейчас моя очередь, — Хуа Чэн наклонил голову и скорчил недовольное лицо, отчего Се Лянь невольно прыснул от смеха. Фальшивая обида сменилась тёплой, удивлённой улыбкой, словно он позабыл, каково это — насмешить Се Ляня. — Ах, Сань Лан ведь знает, что я не могу ему отказать, — вздохнул Се Лянь. — Гэгэ следует сказать, если я перехожу границы дозволенного, или если гэгэ неудобно, — попросил Хуа Чэн, отсаживаясь, и скользнув большим пальцем по зажившей ране на груди Се Ляня. Под его прикосновением кольцо почти не ощущалось, кожа и плоть вокруг полностью зажили. — Ах, — слегка неловко рассмеялся Се Лянь. — Я с благодарностью приму всё, что предложит Градоначальник Хуа. — Гэгэ говорит как сборщик рухляди, — вздохнул Хуа Чэн, продолжая аккуратно собирать волосы Се Ляня. — Если ему приглянулся этот Сань Лан, он может забрать его со всеми потрохами. Повернись, гэгэ, дай осмотреть твою спину. Се Лянь немного помедлил, затем придвинулся ближе и замер почти в миллиметре от Хуа Чэна. Тот не двигался, наблюдая, затем губы сложились в лёгкой улыбке. Се Лянь нежно поцеловал пустую глазницу, будто извиняясь за то, что прежде напугал, и повернулся спиной. От такой картины Му Цин пришёл бы в бешенство. Вспомнив его безжизненное лицо, Се Лянь вздрогнул. Руки, что обводили сквозную рану, и которых он даже не чувствовал, тут же отдёрнулись. — Ваше Высочество, я сделал больно? — Мне не больно, — ответил Се Лянь, чуть повернув голову. — Совсем не больно. Всё хорошо, Сань Лан. Но прикосновения не вернулись. Се Лянь обернулся и увидел, что Хуа Чэн зажмурившись, дрожит, прижимая руки к груди. Се Лянь вновь отвернулся и сделал глубокий вдох. Затем медленно выдохнул. — Ах, Сань Лан, по правде… — прошептал он, закусывая губу, прежде чем продолжить. — Мне… немного больно. Не мог бы ты?.. — Эти тупицы совсем из ума выжили! С такими ранами пустили тебя драться со мной! — прохрипел в ответ Хуа Чэн, накрывая нежной рукой отметину на спине Се Ляня. — Не злись так, — Се Лянь прильнул к его руке, заставляя прижать ладонь сильнее, нежели прежнее невесомое касание. — Это я настращал их. Хуа Чэн хмыкнул, медленно подался вперёд — Се Лянь услышал его движения в воде — и прижался лбом к плечу. Се Лянь закрыл глаза и прислонился к сильной и надёжной руке, покоящейся на спине, которая больше не покалывала вокруг исчезнувшей раны. — Гэгэ, всё правда хорошо? — сдавленно произнёс Хуа Чэн. — Это не сон? — Хм, — Се Лянь прислонился к нему, бросив взгляд на порхающих бабочек, и ощутив, как с нежностью подрагивают пальцы Хуа Чэна. — Думаю, ещё не всё, — признался он, — но если бы Сань Лан вымыл и мои волосы, тогда всё стало бы замечательно. Хуа Чэн прыснул от смеха и раззадоривался всё сильнее, обвивая Се Ляня и заключая его со спины в крепкие объятия. Прислонив голову к его плечу, он хохотал уже вовсю. — Ох, гэгэ, гэгэ, — он смеялся, задыхаясь от радости, — ты в самом деле погубишь меня! Се Лянь склонил голову к мокрым волосам Хуа Чэна и блаженно зажмурился. Его руки скользнули поверх объятий Хуа Чэна, повторяя их. — Сань Лан, — снова прошептал он, просто потому что соскучился по этому имени. — Сань Лан. Сань Лан… Хуа Чэн мыл его волосы так, словно совершал ритуал поклонения. Он втёр масло в каждый уголок, а его умелые пальцы превратили простое мытьё в неописуемо роскошный массаж. Се Лянь буквально качался на волнах сладкой неги. Ему даже стало немного совестно, ведь его мытьё не шло ни в какое сравнение с этим. Но бросая взгляды украдкой, он каждый раз с облегчением замечал на лице Хуа Чэна лишь бесконечную нежность и обожание. — Отдыхай, гэгэ, — велел Хуа Чэн, поймав Се Ляня на подглядывании. — Я скоро закончу. Се Ляню и впрямь показалось, что время пролетело слишком быстро, хотя его пальцы уже сморщились от воды, а голова шла кругом от горячего пара. Хуа Чэн помог ему выбраться из ванны, обернув мягкой тканью, которая оказалась явно не его потрёпанными одеждами, и отвёл к кровати. По сравнению со сморщенными пальцами Се Ляня его руки были мягкими и нежными. — Ложись спать, — прошептал Хуа Чэн. — Я буду охранять тебя. — Нет, — Се Лянь обвил его руками и потащил на кровать. — Повелительница Дождя побудет на страже. Сань Лану тоже нужно отдохнуть. На мгновение Хуа Чэн окаменел, но потом со вздохом медленно расслабился. Подсел ближе, чтобы снова соприкоснуться лбами. — Не этой ночью, — прошептал он. — Не этой ночью, Ваше Высочество. Се Лянь озабоченно нахмурился и слегка потёрся в ответ: — Ты вымотался. — Этот… Мне больше нельзя проваливаться в сон, — Хуа Чэн вздрогнул в его объятиях. Вспомнив его метания во сне, Се Лянь издал лёгкий, испуганный вздох. Он зажмурился и крепче обнял любимого. Судорожно вдохнул и так же выдохнул. — Может… — прошептал Се Лянь, — Может, у нас получится ещё какое-то время не спать, Сань Лан? Я бы хотел снять твои швы… — Гэгэ, это ведь шёлк моих бабочек? — Хуа Чэн ухватился за эту тему. — Весьма умно. — Угу! — улыбнулся Се Лянь, усаживаясь на кровати. Хуа Чэн остался лежать, подперев щеку рукой и глядя на Се Ляня, прикрыв правый глаз рукавом верхних одежд. Его нижние одежды окутывали тело Се Ляня алой лаской. — Мы добыли его, чтобы починить… Он вздрогнул, не договорив. По нескольким причинам. — Жое, — позвал он, протягивая руку, — Эмин. Хуа Чэн вздрогнул и сел на кровати. Он потянулся за шёлковой лентой, а не за собственной саблей, и Жое нежно и бесстрашно обвилась вокруг его рук. Се Лянь положил Эмин себе на колени, проведя рукой по трещинам. Он явно опоздал с обещанной полировкой, кровь Цзюнь У грозила проесть ржавчиной повреждённое лезвие. — Хм… — промычал Хуа Чэн, и Се Лянь увидел, что тот сердито хмурится, разглядывая свежие швы на ленте. Се Лянь тоже задержал на них взгляд и легонько погладил. — Её штопал Му Цин… — прошептал он. — Я помню, — ответил Хуа Чэн. — Повелительница Дождя заверила, что твои друзья в порядке. Не волнуйся, гэгэ. Он поднёс Жое к шее Се Ляня, погладив напоследок большим пальцем, когда она вновь обернулась вокруг проклятой канги. Затем протянул руку к Эмину. Се Лянь застыл в сомнении. Он переживал за Эмина больше, чем за себя или Жое. — Ты же не злишься на него? — поинтересовался он, прикрывая лезвие рукой. — Нет, — подтвердил Хуа Чэн. — Я починю его, если гэгэ позволит. И Се Лянь не медля передал Эмин. Красный глаз забегал, когда Хуа Чэн прижал ладонь к основанию лезвия и провёл по всей длине. Вслед за его прикосновением кровь исчезла, а трещины затянулись. Се Лянь наблюдал за его работой и вспоминал, как эти руки разрывали Жое. Он смотрел в его лицо, и видел его под маской. Он взглянул на растрёпанные волосы, свободно ниспадающие по плечам и видел их затянутыми в тугой хвост. — Сань Лан, — позвал он, когда Хуа Чэн осматривал блестящий, будто новенький Эмин. — Ты правда был… Неужели, ты и был Умином? Хуа Чэн взглянул на него, затем вновь вернулся к Эмину, в уголках губ заиграла лёгкая улыбка. — Угу, тогда я был ещё слишком молод и глуп. И почти ничем не мог помочь Вашему Высочеству. Се Лянь почувствовал, как все восемьсот лет отозвались эхом в его памяти. Он потянулся к руке Хуа Чэна, державшей Эмин, мягко опуская саблю. — Даже зная, что я натворил, — прошептал он, — ты всё равно?.. — Разве ты не видел меня в куда более плачевных состояниях? — Хуа Чэн честно встретился с ним взглядом. — Даже не считая недавних событий, перед лицом Его Высочества наследного принца Се Ляня я всегда был лишь жалким созданием. — Тогда на берегу… — тихо произнёс Се Лянь. — ты об этом говорил? Что я знал тебя ещё Хунхун-эром? — Угу, — улыбка Хуа Чэна стала шире. — Когда Ваше Высочество произнёс это имя… Это был весьма находчивый начальный ход. Воистину, ты оказал такую услугу этому ничтожному слуге, и всё же, он слишком запоздал с возвращением. Хуа Чэн явно заговаривал зубы, но Се Лянь не возражал. Хуа Чэн не любил говорить о себе и дал это понять чётко и ясно. Ничего, у них ещё будет для этого время. Он найдёт это время. — Но ведь Сань Лан тоже не лыком шит, — похвалил Се Лянь. — Сумел отобрать свой прах и вернуться ко мне. Хуа Чэн скорчил рожицу и весьма красноречиво показал язык. — Гэгэ, могу я попросить ещё об одном… — Сань Лан может просить о чём угодно, — без запинки ответил Се Лянь, скользнув ладонями по рукам Хуа Чэна, отчего Эмин слегка вздрогнул под ними. — …поцелуе? — еле слышно закончил Хуа Чэн. — Слишком скромное желание, — подсел ближе Се Лянь. — Просил бы два. — Четыре, — поднял ставку Хуа Чэн. — Семь, — Се Лянь неожиданно расплылся в широкой ухмылке. — Начали, — ответил Хуа Чэн и сомкнул расстояние между ними. Конечно же, счёт не ограничился семью.

* * *

Они то говорили, то замолкали, пока за окном сумерки плавно перетекали в глубокую ночь. — Кольцо не причиняет тебе боль? — первым спросил Хуа Чэн, вновь метнув взгляд на грудь Се Ляня. — Ни капельки, — ответил Се Лянь, прикладывая ладонь к груди. Под пение сверчков Се Лянь осторожно подрезал шёлковые нити на шее Хуа Чэна, и, вытаскивая очередную нитку, поглаживал саднящую кожу и перекрывал поцелуем неприятные ощущения. Хуа Чэн наклонил голову, чтобы облегчить работу Се Ляня, улыбался и вздыхал от каждого прикосновения, а на лице потихоньку проступало блаженство. Чуть позже — Он сильно тебя ранил? — выпалил Се Лянь со страхом и беспокойством. — Не так уж, — покачал головой Хуа Чэн. — Но Ваше Высочество, ты говорил, он сломал тебе руку? — Да всё почти зажило, — успокоил Се Лянь, разминая пальцы. Послышался тревожный хруст, от чего бедный Хуа Чэн вздрогнул, как перепуганный кот. В тусклом сиянии бабочек они будто находились в своём тайном мире. Хуа Чэн неторопливо и старательно массировал руки Се Ляня. От удовольствия Се Лянь издавал весьма приятные стоны, но, спохватившись, тут же залился краской смущения. Однако Хуа Чэн не стал его поддразнивать, а лишь приник губами к центру ладони, потёрся о неё носом и продолжил разминать. Когда первые лучи рассвета коснулись окна, Се Лянь прошептал: — Сань Лан, у тебя есть идеи, как одолеть Небесного… — Давай… опустим его титул, гэгэ, — перебил Хуа Чэн, лёжа с закрытыми глазами на коленях Се Ляня, пока тот гладил его по волосам. — Цзюнь У. — Безликого Бая, — предложил Се Лянь. — Так это один человек? — поинтересовался Хуа Чэн, склоняя голову ближе к нежным пальцам Се Ляня. — Угу, — пробормотал Се Лянь. — Один. — Хм, — Хуа Чэн пожал плечами, — я даже не удивлён. Се Лянь невольно фыркнул от смеха. Каким-то непостижимым образом лёгкий настрой Хуа Чэна избавил его сердце от всех тревог. — Я думал об этом, — наконец признался он. — Но пока ни один план не кажется мне осуществимым. — А в твоих планах у меня будет хоть какая-то возможность сражаться? — глядя сверху, Се Лянь заправил за ухо выбившиеся пряди. Тёмный глаз распахнулся, но тут же снова закрылся, а лицо приняло притворно расслабленное выражение. — Гэгэ не стоит марать руки, — немного раздражённо бросил он. — Сань Лан, — Се Лянь должен был поддержать игру. Поддеть, подлизаться или пожаловаться. Следовало обернуть всё в шутку. Однако вместо этого он произнёс: — Я убью его за то, что он с тобой сделал. Глаз Хуа Чэна тут же широко распахнулся, вспыхнув белым ореолом. Рот тоже открылся с отчётливым звуком размыкаемых губ. Он глядел на Се Ляня так, будто ему открылось божественное откровение. Возможно, так и было. — Ох, — выдохнул он. Се Лянь мягко улыбнулся ему и продолжил ласково поглаживать волосы, позволяя Хуа Чэну смотреть на себя сколько душе угодно. Ведь ему был понятен этот порыв. В конце концов, он и сам не отрывал глаз от Хуа Чэна. Когда Бань Юэ постучала в дверь и позвала их, солнце уже взошло. Се Лянь лежал рядом с Хуа Чэном, сплетясь пальцами. Они уже давно не говорили, но и это оказалось не так уж плохо. Он мог видеть, как Хуа Чэн мерно дышит, и снова чувствовать под его кожей потоки духовных сил. Ощущать, как то и дело пальцы Хуа Чэна подрагивали, и как его тёмный глаз открывался, чтобы проверить, рядом ли Се Лянь. Он буквально слышал его мысли. — Генерал Хуа, — снова позвала Бань Юэ, мягко и нетерпеливо. — Мы скоро придём, — отозвался Се Лянь, но не шелохнулся. Он притянул ладонь Хуа Чэна к губам и поцеловал костяшки. — Видимо, придётся снова делить внимание гэгэ с другими, — в шутку бросил Хуа Чэн. В ответ Се Лянь закусил нижнюю губу в попытке прогнать страх. Но тут же большой палец Хуа Чэна коснулся его губ, размыкая их и нежно оглаживая прикушенную кожу. — Гэгэ, что случилось? — прошептал он. — Не хочу, чтобы это заканчивалось, — признался Се Лянь, подвигаясь ближе, чтобы снова коснуться лбами. А затем еле слышно добавил, потому что никогда не хотел ничего утаивать от Хуа Чэна: — Вдруг это всё, что нам отведено? Хуа Чэн немного помедлил, а затем медленно склонил голову. Двумя руками взял ладонь Се Ляня, прижался лбом к костяшкам и медленно и глубоко вдохнул: — Ваше Высочество, не бойся. Когда он поднял голову, в глазу плескалась тёмная, безумная страсть. Се Лянь затаил дыхание и обратил всё внимание к нему. Хуа Чэн сжал его руки так ощутимо и трепетно, и с непоколебимой решимостью улыбнулся, сверкнув клыками. — Ты всегда был сильнее этого ничтожества, — он сильнее сжал его руку. — А я никогда тебя не покину. В комнате было так тихо, что казалось, будто весь мир замер в ожидании грядущего. Се Лянь продолжал смотреть на Хуа Чэна, отчаянно цепляясь за его руки, а затем, будто ни в чём ни бывало, тихо рассмеялся: — Ха-ха… Когда Сань Лан говорит с таким напором, я и правда готов ему поверить.