Кто раз познал безбрежность моря…

Неделю назад — Нет, нет, нет, нет… Первое, что услышал Се Лянь, придя в себя, были причитания. Тихий, немного знакомый голос с явными нотками беспокойства. — Нет, нет, нет… Он показался почти убаюкивающим. Было что-то приятное в этом явно расстроенном тоне. И необычное! Нечасто те, кто находили его в плачевном состоянии, выражали такую озабоченность. В основном его встречали недовольство или же руки, ощупывавшие в поисках ценностей. Что бы ни случилось с ним на этот раз — о, небеса, как же кружится голова — он совершенно уверен, что пережил ещё одну смерть. — Нет, — снова прошептал голос, и чья-то рука осторожно коснулась горла, которое тут же отозвалось жгучей болью. — Он убьёт меня… Он уничтожит всё. А, так вот почему он расстроен. Разве кому-то есть дело до его трупа? Что ж, это уже больше похоже на правду, подумалось Се Ляню. Ему бы в самый раз вздохнуть, но лёгкие, это ленивцы, никак не хотели наполняться воздухом. Однако если из-за него кому-то грозит опасность или неприятности, он должен… А вдруг он сражался с какой-то страшной тварью? Тогда и этот человек тоже в опасности. На самом деле, он почти уверен, что дрался с чем-то весьма могущественным, прежде чем… Глаза распахнулись. Цзюнь У. Кольцо. Инь Юй резко вдохнул и отпрянул от Се Ляня. Его едва можно было разглядеть в кромешной темноте, где тени поглощали чёрные одежды. — Ваше Высочество, — дрожащие пальцы прощупывали пульс, — вы?! Се Лянь не смог ответить. Голос не слушался, но хуже того, не слушалась и голова. Он вспомнил лишь кольцо. Он мог думать лишь о… — Нужно вас вытащить, — сказал Инь Юй, блуждая глазами в темноте. — Я должен сейчас же забрать вас и… — Нет, — попытался ответить Се Лянь, но вышел какой-то искажённый звук, от которого его разбитое тело скрутили удушающие спазмы. Он не мог дышать, он не мог дышать, он не мог дышать… Мир вокруг вновь померк, но в этот раз ненадолго. Инь Юй застыл над ним, на лице читалось нечто похожее на ужас. Следовало бы его успокоить, но он не мог говорить. Не мог вымолвить и слова. Им нужно… Сань Лан, но… — Цзюнь У, — проговорил он одними губами. — Я должен… Он попытался подняться. Тело не слушалось, одна рука изнывала от боли. Жое слетела с запястья и туго обернулась вокруг, укладывая обратно на пол. — Ваше Высочество, прошу вас! — прошипел Инь Юй. — Побег — единственный выход. Как только выберемся из Небесных чертогов, я снова смогу связаться с Градоначальником Хуа! Се Лянь моргнул, смахивая слёзы, и сделал дрожащий вдох. Ему не вернуть кольцо. Не вернуть. Он недостаточно силён, тем более с двумя проклятыми кангами… Но Сань Лан знал бы, с чего начать. Если бы только найти Сань Лана, он бы знал, что делать. Он бы знал, что делать и он бы… Он бы… Его не могли уничтожить. Не могли. Не могли. Если он исчез… Се Лянь хотел уйти. Хотел покинуть это место немедленно. Он хотел, чтобы Хуа Чэн оказался здесь, сию минуту. Он хотел признаться, что потерпел поражение, упасть в объятия Сань Лана, и услышать от него: «Гэгэ, со мной всё в порядке. Всё хорошо. Мы вернём его.» Он хотел уйти, но… — Остальные, — с трудом прохрипел он, изогнув брови. — Фэн Синь, Му Цин, Бань… Бань Юэ… Сознание вновь ускользало, лишая сил. Жое дрожала, обвивая его. Рука болела, горло саднило, лодыжка под кангой, кажется, была сломана, спина после удара Цзюнь У — возможно, тоже. Он не мог сказать наверняка. Лицо Инь Юя над ним было пронизано мучительным напряжением. Он скользнул взглядом куда-то поверх, затем снова на Се Ляня, глубоко вдохнул и произнёс: — Ваше Высочество, оставайтесь тут. Не напрягайтесь. Отдыхайте, я мигом вернусь. И приведу всех. Очнувшись в очередной раз, Се Лянь оказался один в темноте. Один, один, один. Он повторял про себя треклятый пароль от духовной сети, как сутру, снова и снова, но никто не отзывался. Он даже не замечал, как тьма оборачивалась забвением, а не всепоглощающей землёй, окружавшей со всех сторон, как сотни лет назад, когда его оставили гнить заживо в гробу. … — Осторожней с ним, бестолочь! — Шисюн, их точно надо было вытаскивать? — Замолчи. Ни слова. Цюань Ичжэнь, если не будешь аккуратен с Его Высочеством, я брошу тебя здесь. — Но я же аккуратен, шисюн? — Ты уверен, что сможешь вырыть ход из Небесных чертогов? Такой знакомый недовольный голос. Он всегда полон гнева и холода. Се Лянь заставил себя открыть глаза. Щека прижималась к большому, мускулистому плечу. Кудрявые волосы клубились вокруг него. Спина, с которой он свисал, была сильной и тёплой, и ему хотелось оттолкнуть её и завыть. Он желал лишь одного прикосновения, и оно холодное, холодное, холодное… Он едва разглядел слишком тусклый силуэт Му Цина с бесчувственным Фэн Синем на плече, и его неуверенную поступь в кромешной тьме. Спереди эхом доносился голос Инь Юя и ритмичное шуршание лопаты: — Если не смогу, Градоначальник Хуа наверняка убьёт меня. — Шисюн! — Замолчи! — Ваше Высочество Инь Юй, — голос Се Ляня был настолько болезненным, что казался чужим. Услышав его слова, все замерли. Внезапно всё внимание обратилось к нему, но он никак не мог сосредоточиться. Он не мог… — Вы не виноваты, — прошептал он. — Не виноваты. Это из-за меня. Из-за меня. Вечно я… — Он дрожит, — отозвался расстроенный голос того, кто его нёс. — Шисюн, что с ним? — Ваше Высочество наследный принц, — голос Инь Юя наполнился необычной нежностью, будто пытаясь успокоить. — Поверьте, в том, что случилось, нет вашей вины. Продержитесь ещё немного. Я доставлю вас к Градоначальнику Хуа. — Серьёзно? — выпалил Му Цин — Ты поэтому решил нас вытащить? Чтобы он мог лично нас убить? Этот больной фанатик… Се Лянь не нашёлся с ответом и лишь протестующе застонал. Он ничего не мог сделать. Он так устал. Так устал, и он сам в этом виноват, что бы ни говорил Инь Юй. Он не смог остановить Цзюнь У. Он не смог остановить Безликого Бая. Он не смог спасти свою страну. Не смог сберечь даже кольцо. Если бы он только… страдальческий взгляд торговца водой… если бы он сдался, то может быть Сань Лан… простое добродушие раздосадованного мужчины… если бы он… до смерти напуганные люди, что вопреки его просьбе, отказались проткнуть его мечом… если бы… Последняя улыбка и крик агонии демона в чёрном, принявшего смерть за него. Очередное пробуждение застало Се Ляня в тёмной комнате. Громкие голоса на улице были ему знакомы; они вечно ругаются. Перед ним в почтительной позе склонился мужчина в маске демона. Он глядел в сторону, а голос его звучал с крайней тревогой. — Градоначальник? Градоначальник, вы… Где вы? Градоначальник! Что-то защекотало палец. Он никак не должен был это почувствовать. Разве можно ощутить нечто столь незначительное, когда тело охвачено всепоглощающей болью? Но щекотка — довольное новое ощущение, а боль — стара и уже давно изжила себя, как и он сам. Всего лишь истёртая древность. Он с трудом поднял руку, пытаясь разглядеть её затуманенным взглядом. Рядом Инь Юй позвал: — Ваше Высочество? — но Се Лянь не обратил внимания. Красная нить извивалась вокруг пальца, словно потревоженная змея, затягиваясь, ослабляясь и вновь затягиваясь. — Погоди, — прошептал ей Се Лянь. — Погоди… — Ваше Высочество, не двигайтесь. Вы всё ещё… Идеальный красный бантик, повязанный с такой любовью, поник в одно мгновение. А потом, будто развязанная той же рукой, что когда-то её повязала, красная нить окончательно и бесповоротно слетела с искалеченных пальцев. — Ваше Высочество? Единственное хорошее, что с ним произошло… единственный, кто не покинул его… кто верил в него… кого он любил, любил, кого он… Единственное хорошее. Се Лянь не мог понять, что за звук внезапно наполнил комнату. Он был похож на предсмертный вой животного. Он потянулся к раненной руке, прижал красную нить к сломанным пальцам. Инь Юй схватил его за запястье и попытался остановить. От этого звук стал лишь громче. Конечно же, это был его голос. Он уже слышал этот звук раньше. Когда выл, уткнувшись в землю на бутафорской могиле родителей, когда казалось, что весь мир рухнул. Это был не крик, не смех, а нечто уродливое, человеческое, ужасное. Нечто такое же, как он сам. От этого скорбного вопля спину выгнуло дугой. Он зажмурил глаза, чтобы не видеть, как Инь Юй сдвинул маску и звал его. Он не открывал их, чтобы не слышать грубых вопросов Цюань Ичжэня. Он зажмурился сильнее, чтобы спрятаться от резко открывшейся двери; от голосов Фэн Синя и Му Цина, которые по-прежнему кричали, но внезапно сорвались на другой тон. Он не мог дышать. Он не мог дышать, а они всё звали его. Он не мог дышать, а Инь Юй крепко обхватил его запястья, чтобы он не царапал себя. Он не мог дышать, а Фэн Синь рявкнул: — Перестань. Ваше Высочество, перестань! Звериный вой и впрямь затих, но по другой причине. Се Ляню не хватило воздуха, он не мог дышать, а Сань Лан… Сань Лан, возможно, схватил бы его в охапку. Сказал бы что-то вроде: «Гэгэ, Ваше Высочество, я здесь, не бойся». Сань Лан бы коснулся его губ своими и подарил дыхание. — Отойдите! — откуда-то выкрикнул Му Цин. — Не толпитесь вокруг него! — Шисюн, что с ним? Но Сань Лана нет. Се Лянь с радостью провалился в манящие объятия тьмы, отчаянно возжелав, чтобы они оказались смертью.

* * *

Настоящее время Се Лянь очнулся от мерного покачивания, кто-то нёс его. Смутно знакомые ощущения пробудили далёкие, мимолётные вспышки воспоминаний. Чьи-то руки прижимались к груди, поддерживая в том месте, где торчал меч. Бесконечные крики. Что-то крепко обхватывающее грудь. Что-то по-прежнему сжимало грудь. Сначала ему подумалось, что это Жое. Но затем он вспомнил красивые руки — любимые руки — разрывавшие извивающийся шёлк. — Он опять плачет, — раздался понурый голос. — И что? — спросил другой, холодный и злобный. — Что я должен сделать? Раз плачет, значит, живой. Лучше уж пусть так. — Как ты можешь быть таким чёрствым?! — рявкнул опечаленный голос невероятно громко. Се Лянь поднял тяжёлую как свинец руку и успокаивающе похлопал по груди орущего. Повисло молчание. Даже мерное покачивание прекратилось. Эта незначительная перемена вновь столкнула его в небытие.

* * *

Воспоминания мелькали размытыми пятнами; далёкие голоса над его телом в лесу; знакомая сабля, которую вытаскивают из его груди; дрожащий клинок с красным глазом; улыбающаяся маска, забрызганная кровью. Улыбающаяся маска, что смотрит на него с мольбой; улыбающаяся маска, что смотрит на него с ненавистью. — Можешь убить меня, — сказал он Умину. — Можешь заколоть, если хочешь. Но это сабля Му Цина. — Думаешь, он был бы против? — спросил Умин голосом Хуа Чэна. — Ты всегда так говорил? — хотел спросить Се Лянь. — Или я уже не помню твой настоящий голос? Но он не мог спросить. В груди зияла дыра, он не мог пошевелиться. Он мог только смотреть, как Эмин рубит голову Умина, снова и снова. Как его голова катится по земле, пока улыбающаяся маска не спадает с неё. Поначалу он видел лицо Сань Лана, затем лицо юноши, которым он обернулся в рыбацкой деревушке, затем круглое личико Хунхун-эра, затем безымянного солдата, что сражался с ним против Нежных объятий, затем истинный облик Хуа Чэна. Все они с пустыми глазами. Все мертвы.

* * *

— А я тебе говорю, что он будет вне себя, если мы бросим эту саблю! — Да она вся в трещинах. Куда этот хлам годится? Если хочешь её оставить, не жалуйся, что она тебя режет. — Чёрствый ублюдок… — Я это уже слышал. Ничего нового не придумал? — Так нравится всё бросать? Давай заодно и обрывки его ленты выбрось! А лучше просто брось нас обоих! Или надеешься, что он избавит тебя от проклятой канги? — Да стал бы я на это рассчитывать! На нём самом их две. Се Ляню удалось открыть глаза. Это Сань Лан должен быть рядом… поддерживать его, когда он не может стоять на ногах. Однако он не видел, кто его нёс, а видел лишь перевёрнутый вверх ногами мир, повиснув как мешок в руках этого человека. Он моргнул, скрываясь от слепящей реальности, и вперился взглядом в улыбающуюся маску на поясе этого мужчины. С такого ракурса улыбка казалась гримасой боли. Он мог бы вечно смотреть на неё, если бы не… — Почему? — прохрипел он, и мерное покачивание резко прекратилось, сменившись звоном в кружащейся голове. Мысли ускользали. — Почему на Му Цине нет одежды? Не сказать, что он был полностью раздет, но его богатое верхнее шёлковое одеяние пропало, и сейчас на нём были лишь бледно-изумрудные нижние одежды. Меж тонких бровей залегла складка, и Се Лянь так и не смог разобрать это выражение, хотя был почти уверен, что оно выражает недовольство. — Не по твоей ли вине?! — Ваше Высочество, — позвал несущий его. — Нет, — прошептал Се Лянь, закрывая глаза. — Нет, нет, нет… Потому что это не голос Хуа Чэна. Не его. Хуа Чэн… Он отчаянно стремился провалиться в надвигающуюся тьму. Он молил своё сердце, чтобы оно перестало исцеляться. Только бы не просыпаться.

* * *

Он смотрел, как тела его родителей грузно свисали с потолка, раскачиваясь. Он смотрел, как рвётся шёлковая лента. Неуклюже подхватил их, чтобы не дать ей порваться окончательно. — Ваше Высочество, — прошептал любимый, родной, красивый голос… такой тихий и преданный. — Сань Лан, — отозвался он, задыхаясь, — Сань Лан, помоги мне! Не дай ей порваться! Его слова прервал удар сабли. Хлынула кровь, хватка ослабла, Жое порвалась. — Тебе больно? — промурлыкал Хуа Чэн, склоняясь над его скорчившимся телом. — Если будет больно, кричи. Но Се Лянь не мог кричать. Он потянулся руками к Хуа Чэну, который не видел меча за своей спиной. Который не видел, как улыбается Цзюнь У. Который не замечал приближения своей смерти. Се Лянь слишком слаб, чтобы помешать этому. — Девицы должны выходить замуж за подобающих мужей, верующие — поклоняться правильному богу, — сказал Цзюнь У голосом одного из крестьян деревни Водных каштанов. Се Лянь пытался умолять, но кому было дело до его желаний? Цзюнь У швырнул кольцо на его окровавленную грудь и расколол словно булыжник.

* * *

— Да я ничего и не делаю! Ему снится кошмар! — Ну так положи его! Ты что, вообще в жизни ни за кем не ухаживал? — Я… — Да мне плевать. Просто положи его! Не дави так, ему же больно! Се Лянь боролся с руками, что держали его. Боролся, потому что это единственное, что ему оставалось. Ведь это то, что делает бабочка, попавшая в паутину. Это то, что делают животные, попавшие в капкан. Ты считаешь, что хищник сильнее своей добычи? Но ведь и те, и другие бьются, чтобы высвободить лапы из безжалостной хватки. — У него жар. — И что? — Почему ты не сказал об этом? Дай свою воду. — Думаешь, он обрадуется твоим прикосновениям? — Он не рад ничьим прикосновениям. Как только тело Се Ляня опустилось на землю, и чужие руки отпустили его, он тут же обмяк. Влажные, рваные хрипы вырывались из лёгких. Грудь непривычно сдавливало… непривычно туго… но… Если будет больно, кричи… но боли не было. Глаза жгло от слёз. Рядом послышался недовольный возглас: — У тебя жар. Пей. Чья-то рука подхватила затылок. Он попытался вырваться. Что-то повиновалось этому импульсу, но это были не его руки. Послышалось ворчание, и в лицо плеснуло что-то горячее. — Му Цин! — Ничего страшного. Я ведь предупреждал, что будет, если оставим эту штуку. В конце концов, его проткнули моей саблей. Всё честно. Пей. Вслед за словами драгоценные капли воды, тёплой после долгой дороги, полились на губы Се Ляня. Он открыл рот и стал жадно пить. Всё тот же недовольный голос продолжил: — Он всегда такой, когда болеет. — Сань Лан, — позвал Се Лянь, когда воду отобрали. — Всегда, говоришь? — шутливо отозвался другой голос, однако в нём было больше горечи, нежели усмешки. — Да, — ответил недовольный, опуская голову Се Ляня. — Раньше он всегда звал матушку. — Так что же, теперь он хочет, чтобы тот о нём заботился? — Это же очевидно, идиот. Если он… Ай! — Не шевелись, твоя рана выглядит ужасно… — Ты сейчас это всерьёз говоришь?! — А не ты ли у нас в изгнании? Значит, заткнись и возьми немного моих магических сил! — Да лучше пусть гниёт. Но ты этого не сделаешь, хотел сказать Се Лянь. Тебе бы такое уж точно не понравилось. Это ужасно больно. Ужасно больно, и этой боли нет конца. Больно до такой степени, что забываешь, что вообще есть боль. Он бы продолжил: а потом кто-то приходит и учит тебя чувствовать заново. А потом ты его теряешь.

* * *

— Сань Лан, — говорил он, путаясь в мыслях. — Так кто же та благородная золотая ветвь с яшмовыми листьями? Мир треснул. Очаровательный юноша в рисовом поле улыбнулся, и взгляд его был ответом. Красивый мужчина на берегу сплёл вместе их пальцы, и это сказало ему обо всём. Роскошный мужчина, стоящий к нему спиной в пещере, повернулся лицом. — Неужели думал, что это ты? — спросил мужчина с мягким, злым смешком. — Божество рухляди и мусора? — Нет, — ответил Се лянь. — Нет. Я знаю, что это невозможно. — Гэгэ, гэгэ, — шептал ребёнок, цепляясь за его рукав. Се Лянь посмотрел на него. Они оба были под водой. Ребёнок был мёртв, тёмные глаза заволокло серой плёнкой, повязки сползли с лица. Се Лянь слышал его слова, будто тот был ещё жив. — Ты же знаешь, что я мусор? — прошептал малыш. — Пожалуйста, полюби меня. — Конечно, я буду любить тебя, — ответил ему Се Лянь. — Дурак, — произнёс Умин, его голова была опущена, волосы, собранные в хвост, развевались в воде. — Кого ты утешаешь? Труп? — Пожалуйста, — прошептал Се Лянь. — Пожалуйста, скажи, ты нашёл своего любимого человека? — Нет, это не тот вопрос. — Ты разве не злишься? — И это не тот. — Ты — это он? — Ваше Высочество, — слабо произнёс Умин, чёрный меч торчал из его груди. — Почему же ты тогда не полюбил меня? — Подожди, — взмолился Се Лянь. — Подожди, пожалуйста, не уходи, не покидай меня, ты ведь только пришёл! Но Се Лянь был глубоко, глубоко, глубоко в недрах «медной печи», а рядом была лишь маска скорби и радости, болтающееся на цепочке, сверкающее кольцо и собственный шёпот: — Каков глупец. Дурак. Он отдал тебе всего себя. Кто-то снова дёрнул за рукав. Он опустил взгляд. Перед ним, хмурясь, стоял Хуа Чэн в детском облике, совершенно очаровательный; в глубокой ране на шее всё ещё подрагивал Эмин. — Гэгэ, — позвал он. — Пора просыпаться. — Я слишком слаб, — прошептал Се лянь. — Слишком слаб, чтобы спасти тебя. — Гэгэ, нет нужды меня защищать, — ответил мальчик, обиженно нахмурив бровки, отчего его личико стало ещё милее. — Сань Лан, — с мольбой произнёс Се Лянь. — Но, — тихо прошептал малыш, — гэгэ однажды уже спас меня. Можешь больше не беспокоиться. Се Лянь распахнул глаза. — О, — послышался знакомый голос, но не тот, что он хотел услышать. — Он проснулся! Приветствую, Ваше Высочество! — Ваше Превосходительство Повелитель Ветров, — слова оцарапали горло словно песок. — Как… — Ваше Высочество, — отозвался подле него Инь Юй, положив руку ему на грудь. — Не стоит много говорить, вы ещё не оправились. Инь Юй прижал пальцы к запястью Се Ляня. — Простите, — извинился Се Лянь, отчего горло тут же свело, а дыхание перехватило. — Ха-ха, — глухо рассмеялся Ши Цинсюань. — За что ты извиняешься, Ваше Высочество? — Я… — прошептал он, стараясь заставить себя соображать. — …оставил Ваше Превосходительство здесь одного… Он с трудом моргнул, мимолётно уловив, как ласковое, чумазое лицо исказилось словно от удара. — Нет, — неожиданно серьёзно произнёс Ши Цинсюань, — Ваше Высочество, вы меня не оставляли. Он взял Се Ляня за руку, и тот, не в силах противиться, лишь сжал в ответ. — А где остальные?.. — Я же просил вас помолчать, — страдальчески вздохнул Инь Юй. — Они снаружи, Эмин их не пустил. — А вот меня пустил! — сказал Ши Цинсюань, вновь озарившись живой, наивной гордостью. — Они отправились туда, где, по словам Ши Цинсюаня, пребывает Его Превосходительство Черновод после происшествия с духами в имперской столице, — добавил Инь Юй. Голова Се Ляня снова соображала, мысли прояснились. Он моргнул, чтобы развеять пелену перед глазами и улыбнулся. — Другими словами, — прохрипел он, — они стали настолько невыносимы, что Его Высочество Инь Юй отослал их подальше? — Раз уж вы не внимаете совету этого слуги, я приготовлю вам чай, — голос Инь Юя по своей сухости превосходил даже пересохшее горло Се Ляня. — Он их прогнал, — шёпотом подтвердил Ши Цинсюань. — Отчасти ради вас, отчасти, чтобы самому не тронуться умом. Се Лянь улыбнулся шире. Как же он скучал по дружескому обществу сидящего рядом человека… — Прошу прощения, — он снова сжал ладонь Повелителя Ветров, — что отыскал Ваше Превосходительство, чтобы расспрашивать о враге. — Вашему Высочеству, право, не обязательно меня так называть, — усмехнулся Ши Цинсюань. — Теперь мне больше подходит старина Фэн. И этот смиренный попрошайка несказанно рад снова повидаться с другом. Сослужить вам службу — лучшая награда для меня! — Вы сможете сесть? — спросил Инь Юй, вернувшись с простенькой, выщербленной фарфоровой чашкой, от которой, тем не менее, исходил лёгкий пар. Изнывающему от боли Се Ляню она показалась райской благодатью. Он заставил бы себя подняться и за меньшую награду. — Но вы в любом случае не ошиблись, — пылко подтвердил Ши Цинсюань. Затаив дыхание, Се Лянь принял чашку двумя руками, с неохотой отпуская ладонь Ши Цинсюаня. — Он и правда в столице! — продолжал Повелитель Ветров. — А если бы вы отправились на остров Чёрных Вод, вы бы точно там заблудились! — По словам Повелителя Ветров, Хозяин чёрных вод прибыл почти сразу после внезапной отлучки Градоначальника Хуа и поглотил заточённых в кругу духов. Се Лянь моргнул, уставившись в свой чай, что по вкусу едва ли отличался от горячей воды. И всё же он прекрасно понимал, какой роскошью тот был для хозяина. Он поднял взгляд на Ши Цинсюаня в ожидании подтверждения: — Всех? Ответом стала натянутая улыбка и неестественно долгие кивки. — Само собой, — ответил Повелитель Ветров, неуклюже достав потрёпанный, грубо заклеенный коричневой бумагой веер, и принялся обмахиваться. — Его Превосходительство Черновод открыл рот и проглотил их одного за другим. Затем его чуть некренило, а тот Всевидящий Глаз поднял такую шумиху, что мне пришлось отвести Его Превосходительство в укромное место, где он смог бы отдохнуть после сытного обеда. Се Лянь застыл в благоговении перед этим человеком. Перед его нежной улыбкой и глубинным страхом в глазах; перед готовностью защищать, нежели мстить и ненавидеть, что было бы более ожидаемо и простительно. Поистине, даже один человек… — Боюсь, остальные не считают Черновода приятной личностью, — хрипло произнёс Се Лянь, осушив чашку и одарив Ши Цинсюаня лучшей из своих улыбок. — Я искренне благодарен Вашему Превосходительству за радушный приём. Смею заверить, что не забыл об обещании накормить вас и ваших товарищей. — Знаете, наше участие в спасении города предоставило отличные новые возможности давать представления и просить милостыню, — рассмеялся Ши Цинсюань. — Можете не торопиться, Ваше Высочество. — Ваше Высочество, не перенапрягайтесь, — произнёс Инь Юй, будто уже смирившись с неизбежным поражением. — Ваша рана ещё не зажила. — А, эта, — отозвался Се Лянь, опустив голову. — Бывало и… Он не договорил, всматриваясь. Взору предстал элегантный, дорогой, отороченный золотом шёлк. Верхние одеяния Му Цина были аккуратно сложены и повязаны поверх колотой раны на груди. Он тяжело сглотнул и потянулся к ней. Затем пришло осознание… — Жое! Эмин! — воскликнул он. Клинок тут же отозвался. Серебристой молнией подлетел к нему, прижался рукоятью к груди, бешено дрожа. Но Жое… — Жое, — вновь прошептал Се Лянь, невыразимое горе пронзило сердце. — Ваша шёлковая лента? — спросил Инь Юй. — Она здесь. Порвана. — Знаю, — прошептал Се Лянь. — Нужно… — Я починю её для вас! — с готовностью отозвался Ши Цинсюань. — Маску тоже? Маска… — Да, — еле выдавил он. Он посмотрел на Эмин, а Ши Цинсюань похромал куда-то вглубь крошечной, покосившейся хибары. Вдоль всего блестящего лезвия шли тёмные, глубокие трещины, а кое-где ещё остались пятна крови Хуа Чэна. — Нельзя было так делать, — пожурил Се Лянь. — А если бы он тебя сломал… Но сабля ни капли не раскаивалась. Она всё дрожала и прижималась к раненой груди Се Ляня, будто пытаясь излечить его. — Бабочка повела остальных к Черноводу? — спросил Се Лянь, озираясь в поисках драгоценного огонька. — А… — с тяжестью в голосе отозвался Инь Юй. — Ваше Высочество, бабочка… Рана не причиняла столько боли, сколько тон Инь Юя. Он осел внутри Се Ляня свинцовой тяжестью. — Градоначальник всегда радел о здравии Вашего Высочества, — произнёс Инь Юй, глядя в пол. — Этот слуга заметил слишком поздно, что залечив порез на вашей щеке, она истратила все силы. — Тут нет вашей вины, Ваше Высочество Инь Юй, — ответил Се Лянь. Боль отзывалась эхом в пустом теле. — Вы не виноваты. Никто не виноват, кроме него. После долгих препираний Инь Юй всё же помог ему снять верхнее одеяние Му Цина. Се Лянь не желал носить его ни секунды дольше, хотя сам посмеялся над такой отговоркой. Сняв его, он расправил каждую глубокую складку на безвозвратно испорченной ткани. Он с недоумением смотрел, как дрожат его пальцы, касаясь засохших, мутно-грязных пятен крови на дорогой одежде. — Интересно, почему, — вслух задумался он. — По прибытии сюда у генералов Сюаньчжэня и Наньяна появилось много новых порезов от Эмина, — как будто невзначай заметил Ши Цинсюань. — А Ваше Высочество и впрямь выглядел как мертвец. Для них, как для ваших бывших слуг, это, должно быть, было потрясением. — Ха, — совсем не шутливо отозвался Се Лянь. — Удивлён, что генерал Сюаньчжэнь не счёл это забавным… Он аккуратно сложил одеяние и поднял руки, чтобы дать Инь Юю перевязать себя разорванной Жое. Как-никак, эта шёлковая лента однажды обрела жизнь благодаря его крови. Возможно, та же кровь поможет ей продержаться, пока Се Лянь не раздобудет магические артефакты, чтобы починить своего несчастного товарища. Когда он наконец поднялся, ноги задрожали, но он смог удержаться. Когда сделал первые шаги, то почувствовал, что колени ещё слабы, но, по крайней мере, он шёл. Он не мог идти быстро, но в этом не было нужды. Ши Цинсюань и сам уже не был легкокрылым ветром. Инь Юй шагал, не отходя от них, не то терпеливо, не то понуро. Вероятно, о то, и другое. — Ваше Превосходительство Повелитель Ветров… — Ах, вы снова за своё, Ваше Высочество. Право же, просто старина Фэн… — перебил Ши Цинсюань с добродушным вздохом и одарил Се Ляня нежной улыбкой. — Чем ваш покорный слуга может помочь? — Ваше Превосходительство… Вы ведь тоже одним из последних видели Сань Лана и… В общем… Я хотел бы узнать… — Тогда Ваше Высочество как раз говорили с Собирателем цветов под кровавым дождём по сети духовного общения, — тут же отозвался Ши Цинсюань, похромав в его сторону; его некогда могущественный веер торчал из-за пояса. — Хоть здесь и творилось чёрт-те что, но когда он говорил с вами, то улыбался, а прекратив разговор, тут же переменился в лице. Вы же понимаете, что я не сужу голословно… Мне ни разу не доводилось видеть столь пугающего выражения, чем у него в тот момент. — Ох, — уронил Се Лянь, вспомнив обо всём, что видел глазами Ши Цинсюаня. — Угу, — согласился Ши Цинсюань. — Он сказал, что Ваше Высочество в опасности, а подкрепление для изгнания духов уже на подходе. И что ему нужно отлучиться, чтобы найти способ попасть в Небесные чертоги. А затем ушёл. Се Лянь с трудом проглотил ком в горле. Сколько же прошло с того момента?.. С дрожащим вдохом он натянул улыбку. — Благодарю Вас, Ваше Превосходительство. — Ха-ха-ха, Ваше Высочество чересчур щедр на благодарности и извинения! Се Лянь не мог объяснить свою признательность. Знать, что кто-то последним видел, как Хуа Чэн думал о нём. Знать, что он всё же заподозрил неладное, вопреки стараниям Се Ляня не выдать себя. Знать, что он послал подкрепление для изгнания духов не потому, что это имело значение для него, а потому, что было важно для Се Ляня. «И что он в итоге получил в награду за преданность?» — мрачно подумал Се Лянь. Они обнаружили остальных в том самом месте, о котором сообщил Ши Цинсюань. Однако Хозяина чёрных вод поблизости не наблюдалось. Лишь трое богов войны стояли, взирая на дверной проём, заполненный водой до потолка, словно за ним плескалось море. Цюань Ичжэнь первым перевёл взгляд и тут же замахал руками над головой, будто их троицу ещё не заметили. Се Лянь со вздохом отметил, что тот промок до нитки. Кудрявые волосы торчали растрёпанными, мокрыми завитушками. — Шисюн, шисюн! — радостно завопил он. — Эти двое не знают, как попасть внутрь! — Ты и сам не знаешь, бестолочь! — отрезал Му Цин. Фэн Синь сразу обернулся к ним. Даже издалека на его лице читалось явное беспокойство; явное даже для затуманенного зрения Се Ляня. — Ваше Высочество, тебе разве можно вставать? — настороженно спросил он, делая полшага вперёд. На его руке было с десяток неглубоких порезов, которые слабо кровоточили. Повязка на плече Му Цина тоже была в кроваво-красных пятнах. С заботливой улыбкой Се Лянь поднял руку и махнул ему, чтобы развеять беспокойство. — Эмин, милый, — увещевал он, — прошу, дай им залечить раны. Они всего лишь помогали мне. Он нежно погладил серебряную рукоять и почувствовал, как сабля вздрогнула в ответ. В отличие от Эмина, трое удостоились лишь дежурной улыбки и вопроса: — Хозяин чёрных вод там? — Да! — отозвался Цюань Ичжэнь, в то время как Фэн Синь лишь открыл рот, а Му Цин даже не обернулся. — Но там вода. Я сказал, что могу поплыть, но эти двое не позволили. — Потому что там демон ранга непревзойдённый! — ответил Фэн Синь тем самым разгневанным голосом, которым он обычно повторяет одно и то же в десятый раз. — И что? — выпалил Цюань Ичжэнь. — Я, может даже, сразился бы с ним. — Мы пришли не драться, Цюань Ичжэнь, — сказал Се Лянь, жалея, что не может предложить юноше ничего в качестве полотенца. Он пошарил в рукавах, но нашёл только… О! Он выудил из рукава кусок мешковины и посмотрел на него. Улыбка застыла, подрагивая в уголках губ. — Где ты это взял… — начал Цюань Ичжэнь, потянувшись к нему. — Нет! — Се Лянь отдёрнул ткань подальше от него.— Цюань Ичжэнь, не знаю, чем оно тебе видится, но… — Это Божество парчовых одежд, я знаю, — ответил Цюань Ичжэнь и кивнул как ни в чём не бывало. Се Лянь краем глаза заметил, как краска полностью сошла с лица Инь Юя. — Не беспокойся, Се Лянь, я узнал его. Где ты его нашёл? Как смог порвать? Се Лянь открыл рот и снова закрыл. Сказать вслух будет ещё хуже. Это будет невыносимо. — Цзюнь У дал его Сань Лану, — наконец ответил он, едва сдержав голос. — Я порвал, чтобы остановить его. Ответом была тишина. Он не хотел видеть их лица. Он позволил Цюань Ичжэню забрать кусок мешковины из его внезапно ослабевших пальцев и вдохнул так глубоко, что почувствовал тугую хватку Жое на груди, воображая, что это попытка утешить, а не просто тугая повязка. Пока все застыли в молчании, он повернулся к двери. Определённо, это интересная загадка. Довольно необычное место, чтобы подремать. Хотя необычное скорее для человека, нежели для демона, предположил он. Если бы он не питал столь сильной неприязни к утоплению, возможно, мог бы провести какое-то время на дне океана. Он подумал о юрких созданиях, угодивших лапами в сети, о мечущихся под водой рыбах. Затем вздохнул и протиснул пальцы под тугую повязку Жое. Надавил на едва затянувшуюся рану и расцарапал достаточно глубоко, чтобы она снова закровоточила. Он даже ничего не почувствовал. — Прекрати! — раздался чей-то слишком громкий голос. Рука довольно грубо схватила за запястье и выдернула его пальцы из-под кожи. Се Лянь поднял спокойный взгляд и учтиво улыбнулся Фэн Синю, несмотря на железную хватку, от которой потом останутся синяки. — Что ты творишь? — сердито спросил Фэн Синь. — Выманиваю акулу, — ответил Се Лянь. Он довольно легко освободился от захвата и погрузил окровавленный палец в тёмную, волнующуюся поверхность воды. Какое-то время ничего не происходило. А затем вода всколыхнулась, словно море в шторм, из глубины метнулась бледная, когтистая рука и схватила запястье Се Ляня. Однако его это ничуть не обеспокоило. Прикосновение было гораздо нежнее, чем у Фэн Синя, да и в воду его никто не тянул. И в самом деле, Хозяин чёрных вод непринуждённо шагнул из проёма, лишь его длинные чёрные волосы остались в воде, словно привязанные к ней. — Совсем умом тронулся? — злобно прошипел демон. — Ваше Превосходительство Черновод, — поприветствовал Се Лянь, стараясь поклониться насколько позволяла хватка на запястье. — Если он узнает, что ты пустил себе кровь, чтобы пробудить меня, он учетверит мой долг, — выплюнул Черновод, отбрасывая запястье Се Ляня, будто обжёгшись. Се Лянь невольно улыбнулся. Он считал, что долг — всего лишь шутка, но оказалось, что нет… — Смею вас заверить, этого не случится, — поклялся Се Лянь, отвесив более учтивый поклон. — Ну и где его черти носят? — спросил Черновод, пристально вглядываясь во все лица, будто пытаясь разгадать, под чьей личиной скрывается Хуа Чэн. — А… — улыбнулся Се Лянь. — Его здесь нет. Такая простая, незначительная фраза. И такая неправильная. Разве можно произносить подобное с такой лёгкостью? — Он… — начал он заново, но понял, что скажет то же самое. После… После этих слов… После этих слов, что ещё можно добавить? Его здесь нет. Его здесь нет. Его нет. Его забрали. Его украли. Он пропал. — Цзюнь У каким-то образом удалось завладеть преданностью Градоначальника, — вклинился Инь Юй, пока мысли Се Ляня мчались по кругу. Хозяин чёрных вод стоял неподвижно, теперь его мёртвые глаза были прикованы к Инь Юю. Он молчал. — Скажите, — прошептал Се Лянь сорвавшимся голосом. Он больше не улыбался. Хотя должен был. Это не их вина. Никто из них не виноват. — Если бы вы узнали правду, будучи ещё живым, вы могли бы вернуть свою судьбу? Мёртвый взгляд Хозяина чёрных вод скользнул в его сторону. Се Лянь встретился с ним и увидел бездонную пропасть; давно знакомую и понятную без слов. — Какова природа контроля Цзюнь У? — задал встречный вопрос Хэ Сюань. — У него прах Сань Лана. Мне кажется, он изменил его воспоминания. — Чтобы украсть веру Собирателя цветов? — Да. — Хм, — Хозяин чёрных вод смотрел, не моргая. Его взгляд спустился к окровавленной груди Се Ляня. — Это он сделал? Се Лянь кивнул, затем замотал головой: — Божество парчовых одежд… — Это уже не важно, — перебил Черновод. — Если он придёт в себя, то собственноручно развеет свой прах за то, что ранил тебя. Если же он ничего не вспомнит, то, возможно, просуществует ещё какое-то время, но без истинного стержня своей веры это долго не продлится. — Нет, — заявил Се Лянь. — В одну и ту же реку нельзя войти дважды, — безжалостно отчеканил Черновод.— Даже если вернуть украденное, оно не будет прежним. У тебя три выхода: забыть его, отомстить или оплакивать. Се Лянь хотел вцепиться демону в глотку. Хотел выдёргивать его острые зубы, пока он не предложит ответ получше. Он хотел разорвать этого демона на куски. Не проронив ни слова, он развернулся на пятках и пошёл прочь. — Ваше Высочество! — окликнул кто-то. — Хэ-сюн! Как ты мог! — Не называй меня так. — Ну и проваливай спать дальше! Да кому ты тут нужен? — Ваше Высочество! Он даже не замедлил шаг. Он не мог. Ему нужно найти Сань Лана. Ему нужно вернуть Сань Лана. Он должен его вернуть. Он должен разгадать эту загадку. Это ведь загадка? Он просто должен понять её. Где-то должен быть иной способ. Должен быть иной путь. Лёгкие сдавило. Всё тело бросало в дрожь. Эмин висел тяжким грузом на поясе. Даже если его и встревожили слова Черновода, он не подал виду. Заживший порез на щеке обожгло от осознания утраты. Безжизненная Жое сжималась вокруг с каждым вдохом. Ему нужно хоть что-то. Малейшая фора. Что угодно; шляпа Повелительницы Дождя, чтобы на время сдержать засуху и найти решение. Новые представления для прохожих, чтобы заработать на кусок хлеба. Небольшой глоток свежего воздуха, чтобы не задохнуться в заколоченном гробу глубоко под землёй. Он даже не понял, что стоит на коленях, пока не увидел Фэн Синя, склонившегося перед ним и обхватившего его за плечи. — Ваше Высочество, просто забудь его! — сказал он. — Это мрачное отродье… сомневаюсь, что его в жизни вообще хоть что-то заботило! Се Ляню хотелось плакать и смеяться. Он не сделал ни того, ни другого. Его лицо осталось безучастным. — Ваше Высочество? — вновь попытался Фэн Синь, тряся его за плечи. — Хватит думать об этом! — Разве это хоть когда-то кому-то помогало? — с раздражением прошипел Му Цин где-то неподалёку. Внезапно их присутствие стало для Се Ляня невыносимым. Он открыл рот, чтобы прогнать их. Чтобы они проваливали, да побыстрее. Чтобы больше, мать их, никогда не появлялись перед ним. В одной руке он всё ещё держал одеяние Му Цина, которое собирался ему отдать. — Ох, — сказал Фэн Синь, — Ваше Высочество, не плачь… — Ты серьёзно? — рявкнул Му Цин. — Просто помолчи! Твои паршивые советы никому не помогут! — Я хотя бы пытаюсь! — огрызнулся Фэн Синь. — А я, по-твоему, нет?! — Гора. Се Ляню всё же удалось выдавить из себя хоть слово, но это совсем не то, что он хотел бы сказать. Все уставились на него. — Я должен вернуться на гору, — объяснил он. — Что? — Фэн Синь забыл смягчить тон после перебранки с Му Цином. — В пещеру Десяти тысяч божеств, — добавил Се Лянь. — Там есть магические шёлковые нити. Я смогу починить Жое. Повисла тишина. Он слышал, как где-то поблизости Цюань Ичжэнь не переставая шептал «Шисюн», в надежде задать вопрос, но всякий раз получал лишь негодующие пинки. — Безликий Бай знает про это место, — наконец произнёс Фэн Синь. — Он ведь преследовал нас там. — Он найдёт нас где угодно, — ответил Се Лянь так же безжизненно, как он себя и ощущал. — Вы сможете отправить меня туда, или мне пойти пешком? — Твою ж мать, — шёпотом выругался Фэн Синь. Затем поднялся, а Се Лянь улыбнулся, ощущая пустую агонию предательства. Вот она — последняя капля. Вот он — завершающий штрих работы Цзюнь У. Он останется один. — Цюань Ичжэнь, — позвал Фэн Синь. — Мне всё-таки придётся позаимствовать немного магических сил! Се Лянь так и стоял на коленях. Он даже не заметил, что прижимает к груди улыбающуюся маску и одежду Му Цина. Он просто смотрел, как Цюань Ичжэнь бодро коснулся своей, всё ещё мокрой, рукой перчатки Фэн Синя, а затем последовала вспышка света. — Ваше Высочество, — обратился Инь Юй, протягивая Се Ляню флягу с водой. — Вам нужно попить. — Почему линии такие кривые? — заворчал Му Цин. — Это дальше на запад, ты что, запамятовал? — Или помогай или жалуйся: выбери что-то одно! — Видишь? — сказал Цюань Ичжэнь, присаживаясь перед Се Лянем. — Достаточно просто коснуться рукой. У него не получилось изобразить улыбку, поэтому он просто похлопал юного бога по мокрому плечу. Затем сосредоточился на дыхании, на каждом вдохе, в надежде, что в пещере Десяти тысяч божеств под горой Тунлу сможет найти хоть какой-то ответ. Возможно, там есть подсказки, которые он проглядел. Возможно, там скрывается правда, которую он позабыл. Возможно, там он отыщет хоть какую-то надежду. Когда магическое поле было готово, они прошли через него по очереди. Повелитель Ветров остался, чему Се лянь был только рад. Ведь он не в силах никого защитить. Ему всегда недоставало сил. Но хорошо, что с ним пошли остальные. В мире, где столько горя, столько боли, оставалось хотя бы что-то хорошее. Они не покинули его. Но радость длилась лишь до того момента, пока он не ступил в пещеру. Она длилась лишь до тех пор, пока Фэн Синь и Цюань Ичжэнь не зажгли пламя на ладони. А потом из него вырвался тяжёлый, полный боли стон, и он снова упал на колени. Бесчисленные прекрасные статуи, высеченные с безграничной любовью, лежали под ногами грудой обломков.