— You know. — I know.

      Чимин купил новую пижаму. Она кремового цвета, мягкая и тёплая, и состоит из свитшота оверсайз и свободных штанов с резинкой внизу. Чимин выглядит в ней очаровательно: его блестящие чёрные волосы, на ночь свободно уложенные наперёд без пробора, идеально сочетаются со светлым цветом нового наряда, а лицо без макияжа, милые круглые глаза, пухлые щёки лишь дополняют милый образ готовящегося ко сну человека.       Юнги думает об этом, лёжа на кровати, пока Чимин наносит крем для лица в ванной у зеркала. В какой-то момент мысли внезапно, как смерчь, заворачиваются воронкой в уме, и Юнги понимает, что неожиданно захотел спать. Глаза медленно закрываются, сонливость придавливает тело, и Юнги поворачивается набок, собираясь уснуть.       Но щёлкает дверь ванной: Чимин выходит, тихо шаркая тапочками по полу. Юнги невольно открыл глаза. — Ты не спишь? Я тебя разбудил? — заметив, спрашивает Чимин, присаживается на кровать.       Он смотрит пристально, у него цепкий и внимательный взгляд, и Юнги теряется, смотря в глаза Чимина, из-за чего не отвечает на его вопрос. Глаза Юнги невольно начинают блуждать по нему, сначала по его свитшоту, от натяжения ткани выделяющему грудь и плечо, а затем по бёдрам, тоже аккуратно очерченным под пижамными штанами, потом — обратно, по шее и виднеющимся ключицам.       Смотря в его глаза, Чимин смутился первым. Он покраснел и опустил взгляд. — Прости, я задумался. — тут же сказал Юнги, наконец очнувшись от очарования любимым человеком. — Давай спать? — Ага. — усмехнулся Чимин от поведения Юнги.       Он стал укладываться рядом, на левой половине кровати. В это время Юнги, рассматривая его, вдруг понял настоящую причину своей сонливости. Он не хотел спать: у него встал член. — Чимин-а.       Чимин опять взглянул на него пытливо. — Что ты хочешь сказать? Ты странный, Юнги-я. — улыбнулся он, мило дразня Юнги.       Но слова не шли. Взглядом Юнги заворожённо следил за движениями Чимина, за тем, как он укрывается одеялом, устраивает голову на подушке, поправляет длинную чёлку, чтобы не мешала, от этого у него теплилось какое-то чувство в груди. Хотелось почувствовать Чимина своим телом, нагреть румянец щёк и его всего ещё сильнее, снять мягкую пижаму...       По его взгляду Чимин вдруг прочитал это невнятное желание. От неожиданности он опустил глаза и действительно разрумянился всем лицом. — Ты хочешь?.. — спросил Юнги. Протянув руку, он огладил двумя пальцами мочку уха Чимина.       Его губам хотелось нежных жадных поцелуев. Он видел, как сверкнула озорная искра в глазах Чимина и как изменилась их форма с круглых на прищуренные, довольные. Но Чимин медлил. Он не был настроен на секс этим вечером, он вёл себя мило и даже не дурачился — обычно это повышает вероятность появления возбуждения у него. И, кажется, именно это возбудило Юнги: в милом пастельном образе Чимин был нежным и чувственным. Его хотелось трахнуть, чтобы раскрыть все его чувства и принести удовольствие аккуратными и внимательными действиями, показать любовь в новом проявлении.       Не желая сменить чувственную атмосферу, Юнги аккуратно подвинулся к Чимину и навис над ним, упираясь в постель одной рукой. Смотря в доверяющие ему глаза, большие и задумчивые, он медленно стянул одеяло с плеча Чимина; тот, приятно взволнованный, закусил губу. Юнги отзеркалил его действие. Не торопясь, он залез рукой под одеяло и, обняв Чимина за талию, крепкой ладонью притянул его к себе. Руки Чимина легли на его лопатки, появилась его нежная улыбка губами. Хотя они много лет вместе, Юнги не верил в тот момент, что обнимает и готовится удовлетворять такую ангельскую сущность. — Ты хочешь этого? — спросил он, утопая в любовном взгляде Чимина. Спросил, зная ответ, поскольку получил его раньше, но, скорее, затем, чтобы поговорить с Чимином и услышать его голос. — Ты уже спрашивал. — негромко, с улыбкой, сказал тот.       Юнги наклонился к его губам и мягко впился в них. Его руки нежно скользили по телу, объятому мягкой тканью, и губы, чмокая, стали соприкасаться с пухлыми детскими губами Чимина, создавая тёплое и влажное ощущение. Становилось тепло и пьяно.       Раскрыв одеяло, Юнги прекратил поцелуй. Он сел рядом с Чимином, смотря за изменениями в его взгляде, проник обеими руками под свитшот. Он почувствовал горячую кожу мягкого живота, Чимин издал тихий стон, прикрыв глаза; он любит аккуратные прикосновения Юнги.       Ощупывая нежную кожу, Юнги наблюдал за румянящимся лицом Чимина: веки с короткими густыми ресницами часто сжимались, ярко розовые, объёмные губы то округлялись, то раздвигались, выказывая красивые ровные зубы и влажный, блестящий язык. Всё лицо Чимина, смугловатое без косметики, нежно рдея, наливалось удовольствием от прикосновений любимого, близкого человека и от мыслей о том, что он любит Чимина в той же степени, так же внимательно и восхищённо. Юнги, оторвав взгляд от чувственных прикрытых глаз, медленно коснулся губ Чимина. Те, раскрывшись, как лепестки розы, желанно втянули его в поцелуй; их губы стали неторопливо двигаться навстречу друг другу, обдавая скользкой тёплой слюной и дыханием, шумным и ещё более разогревающим.       Юнги переместил руки назад и сжал задницу Чимина. Непрекращающийся поцелуй распалял его, быстрее, чем Чимина, и в такт ему Юнги стал сжимать и оглаживать ягодицы Пака. Тот вдруг оторвался губами и опустил голову, соприкасаясь лбами. — Что-то не так? Тебе некомфортно? — забеспокоился Юнги. — Нет... Но ты смущаешь... Ты очень возбуждён. — Прости. Ты милый в этой пижаме. — Юнги переводил дыхание, смущённо смотря в сторону от Чимина. В ответ на комплимент он получил поцелуй в щёку. Чимин потянул его обратно к себе. — Не сжимай мою попу так сильно, мне больно. — Прости. — улыбнувшись, Юнги вновь взялся руками за ягодицы Чимина и возобновил поцелуй.       Упругая задница ощущалась в ладонях не полностью: махровая пижама, поначалу красившая золотистую кожу Чимина в ещё более изысканный оттенок, теперь комкалась и скользила в руках, бралась складками, а Юнги уже хотелось прикасаться только к ягодицам, круглым и нежным. Он ослабил поцелуй и, с медленной периодичностью — теперь казалось, что дразня, — чмокая Чимина в губы, посмотрел ему в глаза. Чимин тоже открыл свои, почувствовав слишком резкое замедление темпа их совместных движений, и увидел нежное, внимательное предупреждение в глазах Юнги, тот собирался снять штаны с Чимина. Чимин опять покраснел; в эту ночь их близость была особенно чувственной и нежной, Юнги относился к нему необычно заботливо и осторожно, словно боялся задеть его или разрушить эту атмосферу. И Чимин понимал его чувства. И он не беспокоился ни о чём в эту ночь: его привычная тревожность сделать что-то не так исчезла, а остались нежность и возвышенность чувств и ощущений, так свойственные утончённому Чимину, и он совсем не боялся показывать их Юнги. Он был уверен, что именно Юнги сумеет обойтись с ним так, как никто другой, как обходятся с нежным цветком, когда хотят, чтобы он цвёл и рос всё отведённое ему время.       В блестящих глазах Чимина, улыбающихся и доверяющих, Юнги прочитал согласие. Он не хотел нарушить спокойствие Чимина, сделав что-то по своей воле. Хоть они и занимались сексом много раз и раздевали друг друга, бывало, даже быстро и в порыве страсти неосторожно, но в эту ночь Юнги чувствовал себя рядом с Чимином словно в раю, с ангелом, раздеть которого значило узнать его чистый облик. Будто в первый раз. — Ах, — тихо выдохнул Чимин, тонким голосом, так нежно и мило, что Юнги начал сходить с ума. Он снова трогал ягодицы Чимина через брифы, сняв с него штаны. — Чимини, — не желая медлить, Юнги решил раздеть его снизу полностью.       В ответ — мягкий стон с придыханием, похожий на предыдущий. Ощущая в себе уже неконтролируемо, вспышками разгорающееся желание, Юнги поддел резинку брифов и стянул их до бёдер, аккуратно освободив отвердевающий член. Чимин свёл колени вместе и отвёл их в сторону; поняв его, Юнги снял с него трусы и штаны, оставленные на уровне голеней, и поцеловал тонкие, но мускулистые колени, обняв обе ноги рукой.       И хотя любовь читалась во взгляде Юнги явно, Чимину хотелось услышать о ней словами. Он притянул возлюбленного к себе за плечо. — Юнги...       Оставляя легкие поцелуи на его губах, Чимин обнимал Юнги обеими руками, прижимаясь к его родной и всегда защищающей груди. С трепетом он заглянул в его глаза. — Юнги, — проговорил он невероятно нежно. Он будто правда вознёсся к ангелам в этот день. — М? — любимый отозвался внимающим взглядом. — Скажи, что любишь меня. — Я люблю тебя.       Чимин покраснел. Довольный и радостный, он стал улыбаться в своей неповторимой манере, и Юнги понял, что он счастлив. В этот момент им даже не так важна была физическая близость, как эмоциональная. Его непреодолимое желание наконец уравнялось, Юнги понял, что сможет осознанно им управлять, доставляя Чимину удовольствие.       Он поцеловал парня в уголок губ, стягивающихся обратно из широкой улыбки. — Ты сводишь меня с ума.       Чимин опять широко улыбнулся, покраснев. Он любит комплименты Юнги. Он любит вообще всё связанное с Юнги, он так влюблён... Несмотря на то, что с начала их отношений прошло больше десяти лет, их чувства почти не изменились. Они по-прежнему очарованы друг другом и бережно хранят свою любовь от неосторожного вмешательства посторонних, скрываясь от камер за тонированными стёклами автомобилей и в уединённых местах отдыха. От того, что они признались в отношениях, легче не стало, но и сложнее — тоже. И они всегда преодолевали свои трудности и радости вместе.       Чимин взялся за пояс пижамных штанов Юнги и аккуратно стянул их до колен. Остальное снял Юнги, поскольку Чимин, прилипший к нему объятиями, не дотягивался. Под штанами у Юнги не было белья, и это почти не удивило Чимина: как он любит ходить с голым торсом, так и Юнги — спать без стесняющего белья, это их привычки. Но от вида члена Юнги Чимин всё же порозовел, а затем поцеловал его в губы, чтобы отвлечь себя от туманящих мыслей. — Тебя растянуть? — спросил Юнги негромко. Его приглушённый голос и нежная сексуальная атмосфера вызвали у Чимина непроизвольное движение члена. — Да. — из-за размеров члена Юнги Чимин редко обходился без растяжки.       Юнги положил ладонь на колено Чимина и провёл ею вниз, оглаживая его гладкое, объёмное бедро. Он вновь стал успокаивающе целовать Чимина в губы, одновременно он завёл руку на внутреннюю сторону его бедра, и Чимин, согнув ноги в коленях, раздвинул их. Юнги устроился между его ног, но, забыв про смазку, потянулся к прикроватной тумбочке и достал её; наблюдая за ним, Чимин нежно усмехнулся — Юнги делал всё это, не выбираясь из-за его ног, а потому он едва не упал, растягиваясь через целую половину кровати. Когда Юнги, вернувшись, мимолётно взглянул на него, Чимин поймал его взгляд и продлил зрительный контакт, смотря на любимого полностью принимающе, любяще, желанно. Он не хотел заниматься сексом в этот день, лишь лечь спать, нежась в мягкой постели, но Юнги, понимая его, делал этот акт, скорее, чувственным и платоническим, желая слиться и душами, не только телами. Чимин любит общаться с Юнги на уровне чувств. Его восхищает тонкое восприятие Юнги.       Смотря в его глаза, Юнги, чаруемый, положил ладонь на колено Чимина и провёл ею по внешней стороне его бедра, ощущая стальную мускулистость натренированных мышц. Огладив его бедро и талию, живот, Юнги выдавил смазку себе на пальцы и нежно распределил её по зоне паха Чимина, анусу и члену. Чимин прикрыл глаза и запрокинул голову, выпуская из-под покрасневших губ тихие стоны. Юнги, любуясь его чувствительной реакцией, понял, что ему нельзя сбавлять темп, и стал массировать зону паха и мошонку, ощущая, как подрагивает член, тоже желающий прикосновений. Чимин, кусая губы, открыл глаза и полупьяно взглянул на Юнги; продолжая массировать чувствительный участок тела, Юнги, не спеша углублять процесс, посмотрел на него тоже, незаметно переместил ладонь на член и стал поглаживать его большим пальцем у основания. Видя нахлынувшее возбуждение Чимина, его томные вздохи и желание большего, при этом нежное терпение и доверие, он почувствовал ответственность за эту ангельскую сущность, желание защищать и оберегать Чимина, на самом деле, очень уязвимого. Но умом, ещё не полностью затопленным потоком чувств, он понимал, что Чимин может себя защитить, он очень сильный и стойкий, мудрый, способный человек, и всё, что должен делать Юнги — это быть рядом с ним, поддерживать и помогать, когда станет трудно. Все эти мысли протекали в Юнги постепенно, он смотрел на Чимина, поглаживая тёплую, влажную от смазки кожу гладкими пальцами и понимал, что Чимин в этот момент тоже чувствует к нему любовь, такую же, как у него — понимающую и принимающую, но всегда греющую, исцеляющую.       Смотря в его глаза, Юнги переместил пальцы к его анусу. Он стал массировать колечко мышц, давая привыкнуть к ощущениям и расслабиться, играл с ним кончиками пальцев и периодически вводил их внутрь. Постепенно мышцы стали расслабляться, глаза Чимина, большие и взволнованные, стали обычными, и Юнги аккуратно ввёл первый палец внутрь. Сделав несколько фрикций, он добавил смазки и стал дрочить им в умеренном темпе, стремясь уже доставить Чимину удовольствие. И Чимин действительно испытывал его, чувствуя тёплую руку Юнги, касающуюся ещё и его кожи вокруг, а также приятное ощущение скользкого, длинного пальца внутри. Вскоре Юнги стал вводить его на всю длину, чтобы играть с простатой, до которой идеально доставал. Чимин стал стонать громче, и когда его член подрагивал при прикосновении к чувствительной точке, Юнги понимал, что делать так долго ему не стоит. Он планировал продлевать оргазм Чимина как можно дольше, возможно, даже кончить вместе. Поэтому он поддразнил парня ещё пару раз и, вынув палец, смазал теперь два.       Чимин лежал уже разгорячённый и растрёпанный, его покусанные губы распухли и стали ещё больше, Юнги наклонился к нему за поцелуем. Но Чимин оставался таким же нежным и покорным, и Юнги, почти полностью отключивший ум в угоду возбуждению, на миг перенял его настроение и, изначально впившись в губы страстно, поцелуй продолжил неторопливо и любовно. — Я люблю тебя. — сказал он, смотря Чимину в глаза, блестящие и трепетные. Возвращаясь к стимуляции руками, он не мог не заметить в его взгляде радости и наслаждения. Чимину важно слышать слова любви.       Выдавив себе на пальцы ещё смазки, Юнги аккуратно ввёл два в анус Чимина, давая привыкнуть к растяжению и расслабить напряжённые мышцы. Он стал медленно двигать ими внутри, сначала массируя вход и распределяя смазку, а затем оглаживая горячие стенки и поддразнивая простату. Чимин запрокинул голову назад, виднелась его красивая острая челюсть и раскрытый рот с круглыми, словно детскими, губами, он стонал выше, сжав веки, и при каждом поступательном движении пальцев внутри его пресс напрягался и бёдра двигались навстречу, отвечая удовольствием. Тихий, бархатный голос околдовывал Юнги; его возбуждение нарастало, поэтому он быстро наклонился к груди Чимина и, продолжая мастурбировать ему уже в умеренном темпе, впился горячими губами в его мягкую кожу. Чимин промычал с сомкнутыми губами; тяжело дыша, он прогнулся в пояснице, а потом обнял Юнги обеими руками за спину, выравниваясь и смотря полуприкрытыми глазами вверх. Юнги, раззадоренный, ввёл третий палец, не прекращая целовать и посасывать грудь Чимина. Когда тот привык к растяжению, он стал испытывать уже нестерпимое удовольствие; было так хорошо, что хотелось чего-то большего, ещё больше и быстрее: три пальца полностью заполняли анус и разогревали теплом, приятно и легко скользя внутри, по упругим стенкам, а тело сладко ныло, и из члена стал вытекать предэякулят. — Юнги, — позвал Чимин, чувствуя, что может скоро кончить. Он знает, что Юнги любит кончать вместе, пусть это не всегда получается.       Подняв глаза, Юнги взглянул на Чимина и убедился, что тот больше не выдержит. Юнги ещё не хотелось отрываться от груди Чимина, поэтому он вынул свои пальцы и ненадолго задержался у неё, посасывая и зацеловывая молочную, нежную кожу. Чимин обнимал его и постанывал от аккуратных, любящих, но страстных поцелуев.       Закончив красить его грудь в любимый для Чимина цвет страсти, Юнги поднял голову и посмотрел на него. Он собирался входить в него и предупреждал об этом. Чимин ответил нежностью во взгляде, он был готов и желал этого — почувствовать Юнги в себе полностью, слиться с ним и ощущать его в себе, а Юнги — себя в нём.       Читая всё это по его глазам, Юнги смазал свой член остатками лубриканта с руки и добавил ещё. Неотрывно смотря в глаза Чимина, он направил свой член и медленно ввёл головку. Чимин издал стон на выдохе. Смазывая член по длине, Юнги стал постепенно вводить его глубже, чистой рукой он переплёлся с Чимином пальцами и, несильно сжимая их, сам испытывал волну удовольствия от ощущений внутри парня, туго сжимающегося вокруг его члена. Парень тихо и, словно уже на пике, желанно постанывал, сжав брови и щуря глаза, и Юнги от его вида опять испытывал восторг и наслаждение небесного уровня — всё-таки Чимин сегодня стал ангелом. И Юнги, заботясь, обращался с ним очень нежно и бережно: двигался внутри него с медленно нарастающим темпом, сжимая мягкие детские пальчики, следил за его не менее тонким реагированием, и даже любимое сексуальное тело в этот раз не мял и не кусал, стремясь сохранить комфорт в ощущениях Чимина.       Войдя полностью, он коснулся простаты и аккуратно двинулся на неё ещё раз. Чимин, уже возбуждённый почти до предела за долгое время массирования стенок его ануса большим членом Юнги, от стимулирования ещё и простаты резко выдохнул в голос, издав высокую ноту. Юнги не выдержал и наклонился к нему за поцелуем. Он помог Чимину подняться, придерживая его сильными руками за тонкую, изящную талию, и, снова ощутив на своей спине и шее обнимающие, нежные руки, впился в его губы. На втором поцелуе он стал умеренно двигаться внутри Чимина, и его губы стали ощущаться вибрирующими от стонов, а спустя пару фрикций Чимин и вовсе стал открывать рот, прерывая поцелуй. Но Юнги вскоре стал целовать и легонько прикусывать его губы, не желая терять ни секунды времени с Чимином.       Он опустил Чимина на кровать и приблизился к нему телом плотнее, стал пенетрировать быстрее. Чимин обнял его ногами, одну руку опустил на кровать и сжал простынь пальцами — становилось всё сложнее переносить наслаждение, накрывающее крупными потоками, и второй рукой Чимин начинал сжимать плечо Юнги. Он не хотел царапать его — однажды он это сделал, и раны заживали на Юнги неделю — но по-другому ему не хватало. Член плотно наполнял его и, ударяясь о стенки, бил ещё и по простате, кроме того, Юнги касался его своей мошонкой и всем телом — как при толчках, так и во всём процессе, к тому же, Чимин держался за него ногами — и было невыносимо хорошо. Горячо, влажно, чувственно. Чимин замычал, прикусив губу.       Юнги посмотрел на него вопросительно. Он всегда заботится об ощущениях и состоянии Чимина. — Я с-скоро кончу. — сказал Чимин со стонами. Несмотря на свою невинность в этот день, он выглядел чертовски сексуально — с еле приоткрытыми глазами и распахнутым ртом. — Нет. — ответил Юнги и, ухмыльнувшись, сжал его член у основания.       Он стал двигаться в нём быстрее, чтобы помочь себе кончить, поскольку Чимину будет тяжело задерживать оргазм. Но недолгое время он мог его помучать, поэтому, стимулируя свою чувствительную плоть в узком анусе, наблюдал за Чимином, уже порой срывающимся на крик, и поглаживал его член, дразня полностью и беспощадно. Всё же он не всегда хочет заботиться о Чимине и лелеять его — иногда Юнги хочет его съесть.       Чимин стонал его имя и просил дать кончить. Юнги любовался потрясающим видом и понимал, что скоро кончит тоже. Они быстро кончают друг из-за друга.       Чимин отцепился от него второй рукой, поняв, что иначе не выдержит и процарапает фарфоровую кожу парня до крови, и сжал ею простынь. Рыча, он смотрел на Юнги снизу, тоже смотрящего на него, и в его вожделенных глазах разбирал весь флакон эмоций и чувств. Он никого не знает так хорошо, как Юнги. И то, что Юнги его сожрёт даже в самом невинном и чистом виде, он тоже предполагал. Закусив губу, он обессиленно мычал, иногда даже похныкивал, и неотрывно смотрел в лисьи глаза Юнги. Мышцы таза непроизвольно сокращались, образуя судороги и подрагивания. — Солнце, — позвал Юнги спустя неполную минуту. Он постепенно разжал пальцы на члене Чимина и сменил тип фрикций на толчки, воздействуя на простату. — Можешь.       Чимин, окончательно добитый сексуальным голосом Юнги и его пусть и небольшим, но разрешением, громко простонал, изливаясь на себя, пока чувствовал внутри толкающуюся по простате головку. Его бёдра подрагивали и непроизвольно двигались, а когда Юнги вышел, то от тяжёлого дыхания даже проявился некогда каменный пресс. Юнги кончил ему на живот, постанывая своим сексуальным низким голосом, от которого Чимин едва не кончил ещё раз. Чимин притянул Юнги к себе и втянул его в поцелуй, выражая в нём свою любовь и преданность. — Юнги, — сказал он, заглянув парню в глаза. После оргазма его взгляд стал лишь ещё более влюблённым и сияющим. — М? — отозвался Юнги, опять таящий от нежности Чима. — За всё время, что мы вместе, я никогда не жалел о том, что выбрал тебя. С тобой я могу быть в любом своём образе, и ты примешь его. Я люблю тебя.       Юнги смотрел ему в глаза неотрывно. Он редко делает так. — Я тоже люблю тебя, Чимин-а. — проговорил он невнятно, полушепча, и поцеловал Чимина в лоб.