— You know. — I know.

— Юнги! — едва выйдя из душа, Чимин, укутанный в халат, с разбега запрыгнул на кровать и сразу лёг рядом с уже лежащим Юнги. Даже за такое короткое время он успел рассчитать, как ему сделать это весело, но без потерь.       Юнги, тоже на миг забеспокоившийся о целости кровати, теперь с привычным ему спокойствием посмотрел на Чимина, подвинув ноутбук на своём животе. — Я придумал песню, ты напишешь её для меня? — спросил Чимин, очаровательно сияя своими чувственными глазами. — Что за песня? — Юнги умиротворённо довольствовался мгновением. С Чимином, пусть даже энергичным и порой шумным, ему было комфортно. — Вот отрывок из лирики: «Каждое утро я просыпаюсь рядом с тобой, Звезда, что я вижу на голубом небе, Моя звезда по имени Солнце». — напел Чимин тихо, бархатно, повышая ноты на концах строк, как обычно делает в своих песнях. Юнги получил лишнюю возможность насладиться его нежным голосом. — Я использовал цитату из уже существующей песни, ты заметил? Я сегодня узнал о русском певце Викторе Цое. Было забавно. — Ты только узнал? — решил пошутить Юнги. — Позор для артиста, это очень известный певец. — Ах, не начинай! — улыбнулся Чимин, шлёпнув Юнги по груди. — Ты же знаешь, что я интересуюсь, в основном, корейскими артистами, а не зарубежными. — К тому же, он наполовину кореец. Позор тебе.       Чимин бессильно рассмеялся. — И что, — вернулся Юнги к песне, — ты планируешь петь в жанре русского рока?       На его издевательскую усмешку Чимин закатил глаза, сдерживая улыбку. — Ты дурак, хён. Нет, я не буду писать песню в этом жанре. Ты же знаешь, что у меня есть собственный стиль песен такой тематики. — Я знаю. — в мыслях нахлынули воспоминания обо всех песнях, посвящённых Чимином ему, и Юнги испытал любовь и нежность к Чимину, тонко чувствующему и умному. — Мне нравится начало твоей песни. — продолжил он. Чимин передвинулся поближе к нему и стал смотреть ещё внимательнее, упираясь локтями в постель. — У меня тоже есть идея. Как насчёт моей партии: «Ночью темно повсюду, И лишь я медленно вхожу в тебя, Разливая наш свет. М-м Ты любишь Луну так сильно, Что набил с ней тату. Твой свет спас меня, и я согреваю тебя в ответ».       Чимин смотрел в его глаза восхищённо и признательно, но, не выдержав смущения, он улыбнулся и опустил голову. — Это слишком откровенно для моих песен, Юнги.       Подняв голову, он увидел, что Юнги смотрит на него пристально, любяще, желанно, и, горя лицом, прильнул к его губам. Он влажно поцеловал Юнги в губы, присасываясь к ним, мягким и подвижным. — А я думаю, что тебе как раз подойдёт. — сказал Юнги, заглянув в его глаза. Он опустил взгляд на чарующие губы парня, и тот поцеловал их снова. Они стали говорить в перерывах между поцелуями. — Твоё творчество само по себе откровенно. В каждой песне ты проводишь исповедь. Такая песня отразит наши глубокие чувства, а ещё даст слушателям надежду на светлую любовь. А подозрительные строчки оправдаем символизмом и художественным обобщением. — Ты прав. Я подумаю над этим.       Сказав это, Чимин, пронзительно смотря в глаза Юнги, улыбнулся и впился в его губы. Юнги переставил ноутбук, и они занялись сексом, обмениваясь быстро вспыхнувшими чувствами и давно привычной для них, комфортной лаской.

***

— Знаешь, иногда мне кажется странным, что мы одни в квартире. Я слишком привык к общежитию и пяти остальным мемберам в одном небольшом помещении. — сказал Юнги с усмешкой, когда они уже засыпали. — Меня тоже иногда это беспокоит. Наши голоса никто не услышит, какими громкими мы бы ни были, и это ощущается непривычным, хотя мы живём в этой квартире уже третий год. — усмехнулся Чимин. — Да, ты прав. Когда-нибудь мы привыкнем и начнём доставать соседей.