— You know. — I know.

— Чимин-а. — Да? — отзывается Чимин, лениво оборачиваясь к подступающему сзади Юнги.       За миг он понимает, что этот хриплый, низкий тембр Юнги и такая интонация не предвещают ничего безобидного. У него нет шансов не то, чтобы представить варианты и причины, по которым Юнги спустился к нему из студии впервые с утра, но даже на то, чтобы развернуться от кухонной тумбы, на которой он секунду назад готовил бутерброд с джемом и маслом. Сочный, вкусный, от него ещё остались липкими пальцы, Чимин теперь не может перешагнуть к раковине, чтобы помыть их.       Приблизившись к нему сзади вплотную, Юнги прижимает его к столешнице, чуть ли не давя своей накачанной за последнее время грудной клеткой. — Готовишь поесть? — говорит Юнги негромко и так низко, что у Чимина подкашиваются ноги. — Это, к-кажется, очевидно, Юнги-я. — запинается Чимин, теряясь от головокружительной близости. Юнги редко так делает, ну почему именно сейчас?!       Чимин отводит взгляд на стол. Увидев это и ещё — любимые бутерброды Чимина, Юнги поцеловал его в висок. Руками он словно намеренно не прикасался к Паку, хотя прижимался сзади очень близко. — Я тоже проголодался. — мурлычет Юнги, задержавшись возле его виска. Ожидая ответ Чимина, он освежал в памяти родной аромат его густых, ухоженных волос.       Чимин, сильно покраснев, повернул к нему голову. Он не сможет противостоять Юнги, он проиграл ему практически сразу, как только увидел его, но ведь... — Я х-хотел поесть... — говорит он, не в силах задерживать взгляд на глазах Юнги — после студии тот выглядит особенно серьёзным и суровым, несмотря на возросшее влечение, а видеть его в расстоянии пары сантиметров — и вовсе пытка, Чимин совсем не был настроен на такую интимность. — Я могу принести тебе в постель потом. — отвечает Юнги незамедлительно. Он готов заботиться о Чимине до тех пор, пока тот не будет счастлив.       Чимин шумно дышит — близость, напоминающая о прошлых ночах и постепенно разгоняющая желание в крови, его всё ещё смущает. Он опускает голову и выравнивает дыхание. Юнги целует его в затылок.       Вдруг, весь как сгусток красной краски или комочек сахарной ваты, Чимин произносит: — Только если я буду сверху.       Не то, чтобы Юнги строго против доминирования Чимина — иногда он даже сам предлагал такой вариант, желая ощутить то наслаждение, которое испытывает пассив в сексе. Но у них ещё ни разу не получалось осуществить это в полной мере: то Чимин, серьёзно настроенный, вдруг краснел и смущался, понимая, что не сможет, то Юнги перебарщивал с предвкушением и сбивал Чимину настрой уже сам — не намеренно, только энергетикой. Основная загвоздка у них заключается в том, что Юнги всегда хочет Чимина. Он покорён его сексуальностью и оттого желает испытать её на себе сполна, впитать без остатка, вытрахать из Чимина все силы и всю его любовь. А Чимин — несмотря на свой дерзкий сценический образ — в жизни деликатный и очень нежный. Он и сам порой хочет трахнуть Юнги, но... признаться, с его характером это очень тяжело.       Поэтому на условие Чимина Юнги ухмыльнулся. — Что?! — прокрутив те же мысли в голове, Чимин возмутился на реакцию Юнги.       Он хочет быть сверху потому... что хочет просто попробовать. Он не уверен, что сможет быть активом вообще когда-либо, занимаясь сексом с Юнги — по той же причине, что Юнги не может быть для него пассивом. С каким бы настроем они ни занимались любовью, Чимин каждый раз занимает принимающую позицию — потому, что он чувствует перед Юнги покорность на телесном уровне. Их тела сливаются в один прекрасный паззл в сексе. Как бы они ни пытались привнести новое в их сексуальную жизнь, но телам комфортно на установленном уровне. — Хей, ты злишься? — ухмыльнулся Юнги шире. Он наклонился к губам Чимина и теперь говорил почти в них, и выглядел при этом, как змей-искуситель. — Мы обязательно попробуем, солнце.       Несмотря на то, что вставший член уже давил в домашних штанах и наверняка смущал Чимина ещё больше, Юнги всё же мог постоять так, дразня Пака, ещё немного. Кроме милого голоса Чимина и его очень смущённого, застанного врасплох вида, Юнги довольствовался ощущением его родной спины, крепкой тонкой поясницы, попы-персика. После изнуряющего времени работы в студии это заряжало его особенной энергией — уютной, ласковой, нежной, как сам Чимин.       От его слов Чимин окончательно смутился и не сумел ничего выговорить. Юнги отшагнул назад, и Чимин, вымыв руки от липкого джема и вытерев их полотенцем, подал ему свою левую ладонь. Юнги переплёлся с ним пальцами и, деликатно сжав его руку, повёл Чимина на второй этаж.       Чимин знает, что он значит для Юнги. Проходя уютную обстановку дома, в котором они находились на время недолгого отдыха, он сжимал его руку и вспоминал нежные слова, произнесённые для него на протяжении девяти лет отношений. Чимин — муза Юнги, его любовь и луч света, которым Мин подпитывается, периодически выбираясь из своей терзающей звукозаписывающей студии.       Чимину посвящена не одна песня, он — один из основных героев песен Юнги, и вместе с его музыкой они преодолевали свои трудности и запечатлевали счастливые, памятные моменты. Музыка была для них тем языком, который связывал их, когда обычные слова не выражали всех чувств, а недопонимание и проблемы брали верх. Музыка напоминала им, почему они выбрали друг друга, как сильно они были влюблены, и дала возможность восстановить и укрепить былые чувства, окрашивая их новыми. Думая об этом, Чимин осторожно сжимает руку Юнги крепче. Гениальный композитор и танцор с грацией бабочки — их любовь была предначертана самой Вселенной.

***

      Они падают на кровать, аккуратно начинают раздеваться и прикасаться к телам друг друга. Ощущая деликатные пальцы Юнги на своих рёбрах и бёдрах, Чимин, краснея, тихо стонет, зарываясь в белоснежную постель. Юнги кусает его грудь и невесомо целует шею, особенно задерживаясь за ухом Чимина — его эрогенной зоной. Он знает Чимина от и до. Они знают друг друга полжизни. И они оба этим довольны. — Чимини... — вырывается у Юнги, его голос, несдержанный, особенно гулкий и хриплый. — Да? — отзывается Чимин, слабо ориентирующийся в реальности даже до оргазма. Сильные чувства, подкрепляемые и новыми впечатлениями, и светлыми воспоминаниями, отражаются звёздами в его глазах.       Юнги хочется поцеловать его вишнёвые губы, но, пользуясь своей каменной выдержкой, он немного откладывает этот момент. — Ты прости, но сегодня ты снизу. — ухмыляется, он не мог не пошутить на эту тему. — Ты же знаешь, в сексе я всегда доминирую.