Увидеть катастрофу

Се Лянь десятилетия бродил меж городов; меж лиц и тел крестьянских душ, что веруют в других Богов. Это стало обыденностью. Хотя когда-то он ревностно рвался быть божеством для всех и вся, и люди потакали, и люди шли за ним. Народ выкуривал благовония в его честь, строил храмы (не без поддержки императора Сяньлэ), возводили статуи с постаментами… Голова молодого принца, наследника Сяньлэ, что смог дорваться до божественного олимпа, разрывалась от молитв, что не покидали его ни днем ни ночью. И он был счастлив. Он светился весь, переливался в золоте и отражал всю свою мощь белоснежными одеяниями, а роспись на них делала его подобным герою из древних прекрасных эпосов о не менее прекрасных юношах-адептах. Всё это в раз разрушилось. Разрушился весь этот образ, что строился всю молодость. Превеликий из Троецарствия, он снизошел до так называемого «посмешища трех миров». Из всеобщего любимчика он стал козлом отпущения, коего винил всякий, будь то чиновник, будь то бездомный, в своих неудачах и болезнях. А Се Лянь, будучи непростительно неопытным, не знал что с этим делать. Он всячески унижался, боролся-боролся, и однажды напоролся на меч, что по своему милосердию позволил деревенщинам протыкать им себя. В тот день он умер. Окончательно сгинул светлый, яркий, детский образ Наследника. Он погрузился во тьму и она, как любящая мачеха приняла его в свои объятия. — У меня с собою ничего нет, — спокойно отвечал на гонор бродяг Се Лянь, когда повстречал их в одном из своих скитаний. В то лето все дороги сводили его к горе Тунлу. Он следовал порыву паломника и обходил все значимые места. И нет, он не хотел таким способом очистится. Принц явственно осознавал то, что горные хребты медной печи не приспособлены для очищения души. Его целью стояло найти проклятое место, что служило колыбелью для сильнейших демонов, к чьей масти относился сам Безликий Бай. В местах не столь отдаленных знамением уже смердела гниль и пепел, что хоронил под собою сгоревшие деревни. Он не однократно наступал на человеческие черепа, что хрустели под ногами словно солома, обходил глубокие, особо почерневшие могильники, смотрел высоко в небо и видел темные тучи. — Конечно у тебя с собою ничего нет, — язвил и вертелся возле него шутоватого вида демон. Он был подобен ящеру, поэтому сужал зрачки и шипел между слов, пытаясь испугать скитальца. — Тогда, позвольте мне пройти, — Сяньлэ был спокоен. Он четко выговаривал каждое слово, что было твердо выковано его губами. — А нет, голубчик, — притворно сладко заворковала демоница, оплетенная шелками. Она отчаянно и так любовно тянула слово за словом, пока в ее глазах горело пламя крови. — здесь людям находится запрещено. Иль ты не человек? Между скалами послышались злорадные вопли. — Господа! К чему такие враки? — принц уже активно размышлял как обойти варваров, желательно, без использования силы. — насколько я знаю, … Продолжить Се Лянь не смог. Его перебили резким ударом в спину… Перебили бы, будь принц обычным человеком. Пусть он павший бог, но бог. Само понятие войны течет в его крови с тех пор, как он вознесся. И продолжает течь в нем, даруя нечеловеческую силу. Он с помощью одной руки способен с легкостью поднять телегу, доверху заполненную сеном, и сверху же докинуть мула, что должен был тянуть на своем горбу эту ношу. К тому же, жизнь такая-сякая, обучила его акробатике. Будучи низвергнутым, но все еще полным надежды, он обучился мастерски вращать на ступнях блюдца, чашки, а еще научился проглатывать мечи… но это уже в большей степени по горькому опыту. Что уж говорить, раз при таких талантах он без труда увернулся от удара и даже больше — сам замахнулся рукой и положил на лопатки демона, что «незаметно» подкрался к нему со спины. Нечистый завопил от боли, глотая землю под собою. Следом за ним на Се Ляня уже не исподтишка напала демоница, облаченная в доспех… Хотя по правде говоря он больше напоминал не нагрудник, а до блеска начищенный, сверкающий медью таз. За ней последовали многие, как оказалось, в кустах их, демонов, пряталось пятнадцать голов. Все они орали и спотыкались о собственные ноги, возбужденно выбегая из бурьянов на помощь своим соратникам. Как следовало ожидать, Его Высочество отбился от бандитов с легкостью, мягко приговаривая «вы были правы, не человек я». Все демоны лежали без сознания, распластавшись на пыльной земле. Одни были как люди, но с заостренными ушами или клыками, другие же больше напоминали зверя, нежели человека. Но все оказались равны перед Богом Войны, на которого им не повезло наткнуться. За исключением одного единственного. Того самого ящера, что шипел после каждого слова. Он совершенно гнусно впился острыми зубами в щиколотку принца, что обходил тела, переступая их как покойников. Се Лянь сразу дернулся и ногой выбил тому зубы. Он отхаркивал кровь и посмеивался с неосмотрительности странника. — Сдохнешь, сдохнешь, сдохнешь! — орал как душевно больной в бреду, наперекор словам отползая в сторону от Се Ляня. Последний лишь вздыхает и не обращая внимания уходит вглубь по дороге, что теперь была свободна. Наследный принц Сяньлэ ощущал здесь всю мощь и ауру места. Она, гора, была зловещей. По истине богам тут было сложно находится. Даже после этой пустяковой стычки с нечистью он изрядно устал. Почему-то в глазах все мельтешило, плыло и мутнело. В ушах стоял гул. Се Лянь тянется к лицу, намереваясь будто снять с глаз пелену. Кончиками пальцев, стремясь смахнуть влагу со лба, почувствовал жар. Капли холодного, нисколько не охлаждающего пота стекали по вискам и падали на дрожащие плечи. Он водил ими назад, пытаясь отвлечься от тремора, что стал переходить на руки. — Неужели это был яд?.. — подумал вслух принц, вспоминая слова того демона, что несколько часов назад укусил его за щиколотку. «Сдохнешь, сдохнешь, сдохнешь!» в голове шумели демонические визги. От них внутренние органы оледенели, а во рту почувствовался железный привкус. Он прокусил губу. Но крови было слишком много. Сяньлэ начал было откашливать ее, утирая уголок рта, по которому текла ручьем густая, горячая кровь. Тело совсем ослабело и ноги норовили свалить его лицом вниз. Он изо всех сил цеплялся за остатки своей воли, чтобы вот так не упасть в обморок. Мужественно продолжал идти, не видя перед собою уже ничего. Остановился только тогда, когда услышал сквозь гул капли дождя, что падали и бились о что-то накрывающее его голову. Се Лянь выдвинул руки вперед, с трудом балансируя, и ощутил под дрожащими пальцами холодную ровную поверхность. «Вероятно, это обгоревший дом» последнее, что подумал он, перед тем как погрузится в темноту и опасть под стеною этого здания. Тем временем над горой началась гроза; молнии слепили и пугали местных птиц, что своими голосами разрывали опустевший и обугленный Уюн, а ныне скромно называющийся предгорьем Тунлу.

***

Он плавал в пустоте, лежа на спине и качаясь по волнам дрожи тела. Прелестное чувство, что ограждало его, бедного бога, от боли и холода, что пришел бризами с моря. Теперь же его не беспокоил даже собственный голос, побуждающий идти дальше, несмотря на яд, что оплетал его тело. Ведь, до этого неоднократно его травили самыми разными ядами. И не имело значение природа этого яда — демоническая, ведь люди давно придумали смеси куда токсичнее и смертоноснее. Но они не несли иных последствий, тем более примененные к божественной сущности Се Ляня. Принц поэтому и подозревал, что случившиеся дальше плод галлюцинаций его истощенного разума, а не реальность, что настигла воспоминаниями места. Его Высочество очнулся в какой-то грязи. Он не без труда разлеплял глаза, что от слепящего света солнца слезились очень сильно. Как будто он горько плакал, лежа в какой-то подворотне. Се Лянь придя в сознание окончательно взметнулся, не ощущая слабости и тремора, но больно стукнулся о что-то головой. Он огляделся по сторонам и сильно занервничал, видя перед собою не голые скалы или черные, покрытые золой дома, а самый настоящий сад. То, что он принял за подворотню, оказалось террасой. Точнее говоря, место под ней. Над собой он услышал спешащие шаги и смех девиц, что бегали туда-сюда как жужелицы. Они с придыханием судачили о мужчинах. Одна охала, другая смеялась, а третья как трещотка трещала о каком-то Лу Лине. Се Лянь сам заохал от таких откровенных рассказов, что еще раз стукнувшись головой о доски, заткнул себе уши. — Вы слышали? — перебила одна из женщин рассказчицу. — Что-то под ногами стучит. Все трое замолчали. Как удивительно теперь зашелестела вода в прудике, стоило лишь прекратится этим базарным сплетням. Сяньлэ осмелился открыть уши. Бесконечная тишина продолжалась немного, стоило барышням вновь зашептаться, но их скоро прервал голос из пагоды, что звал их в весьма грубой форме вернутся к своим обязанностям. Женщины насупившись, попрощавшись, разошлись в разные стороны. Тогда же Се Лянь вылез из-под этой террасы, чуть не упав на скользких декоративных камнях вниз в холодную воду. Воспользовавшись Жое, что теперь по непонятной причине стала белоснежной, словно новая, хотя пару минут назад, ещё на Тунлу она была в лучшем случае серой, он забрался на ограждение, а следом перелез на ровную поверхность. Под ногами звучно скрипнули махогоньские половицы. Принц застыл ненадолго, боясь привлечь внимание к своей незваной персоне, но вокруг не различалось ничего, кроме всплесков воды, что создавали взмахами хвостов карпы. И все же дверь пагоды открылась и из неё вышел высокопоставленный господин. Он был одет в дорогое ханьфу, хотя по роскоши и не дотягивающее до чиновника, но именно что походкой он выдавал в себе важную шишку. Гордо поднятая голова лишь дополняла этот образ. А жестом, коим он раздраженно потирал глаза и мял губы в матерных ворчаниях, давало понять свое взрывоопасное настроение. Се Лянь успел подумать, что этот молодой господин кажется ему смутно знакомым. Возможно, с кем-то схожей внешности он пребывал в монастыре Хуанцзи… Возможно, с кем-то схожей внешности дружил… Или… — Кто ты? — послышался раздраженный тон господина, что разлепил свои глаза и теперь сверлил ими Се Ляня. — Я? — глупо переспросил он, по привычке обойдя взглядом пространство. — Вы разве не знаете? — Сяньлэ вспомнил проверенный вопрос, что в миг ставил собеседника в ступор. Неоднократно это помогало завернуть ситуацию в угоду своего благополучия. Хотя, это больше касалось его личной безопасности, но все же. Человек из пагоды задумался на единственный фэнь, перед тем как грозно изречся. — Ещё раз спрашиваю, кто ты. — с напором и без вопроса, словно это утверждение раскрытия личности. Теперь же Се Ляню оставалось лишь честно признаться, вывалив перед этим чиновником свои потроха… — Я монах, путешествую по стране, — впопыхах начал он. — хожу по местам… — Как же мимо стражи прошёл, пошёл вон! «… И на том спасибо» — подумал Се Лянь и на одних носках развернулся, не забыв при этом легко поклониться. Он увидел бесконечные коридоры террасы, роскошно украшенной ветками цедрелы. Они как лабиринты тянулись вдоль пруда и изворачивались в бесчисленные дома гигантского сыхэюаня. Глаза разбежались и он не знал куда податься, при этом ощущал в спину пронзительный, ожидающий взгляд. Его сверлили и прожигали, пока принц терялся. Вздохнув он предпочел иной вариант. Подойдя к черным перилам (словно покрытые золой, как столбы в Тунлу) он оперся на них и взглянул вниз. Как оказалось, за ним шел крутой обрыв, на дне которого виднелись клены. От такой наглости самопровозглашённого монаха у господина дернулась бровь и он сдвинулся с места, идя в сторону чужака. Он собирался уже было схватить того за шиворот, но не успел, ведь Се Лянь быстро встал на поручни и достав Жое зацепился за изогнутую крышу. Прыгнул и оказался наверху, ступая по черепице. Его Высочество решил пройтись по верху строений и выйти за этот прекрасный двор, конец которого теперь стал виден. Тем временем внизу под ним громко хлопнула дверь пагоды. Хлопок знаменовал собою весть поторопится уйти отсюда. Что Се Лянь и сделал, спеша по крыше и перепрыгивая косяки.

***

Он спустился вниз у ворот. Предположительно подле колонн стояли рослая стража и держа алебарды в руках охраняли это… Поместье? Учреждение? Скорее всего это самый что ни на есть дворец. По размерам он конечно не дотягивал до дворца столицы, но был весьма впечатляющим. А ещё этот комплекс сильно выделялся зодчеством. Словно построен он в глубокой древности, что не застали даже боги пантеона. Они к слову восседают прямо сейчас над ним и пьют вино, рассматривая актеров на сцене местного театра позора. Небось среди бесчисленного множества гостей где-то в конце сидят бывшие слуги Сяньлэ, что вознеслись и заняли его место, деля южные земли между собой. Се Лянь предпочел остановить поток мыслей, что снова заводил его на небеса. В сердце при этом покоился стыд на пару с сожалением. Дурак, дурак! Как можно было упустить престол, что многие поколения обогащали предки. Как можно было потерять единственного друга, что следовал за ним в огонь и в воду. Как можно было уничтожить Родину до основания, на чьих землях сейчас правит бывшая кровожадная нищета… Принц взмахнул головой в сторону, убедившись, что он один. Сделав тягучий выдох пошёл в сторону. Там виднелись кроны вишневого сада, а ещё оттуда веяло привычным одиночеством. Со временем Се Лянь начал это ценить и ненависти одиночество больше не вызывало. Оно сейчас обволакивало и освобождало. Поглощало в себя пороки и страх, даруя извечный покой и выдержку, коей однажды не хватило молодому наследнику. Он мягко переступает корни деревьев, идя по краю дорожки в саду. Вдыхает полной грудью так, словно до этого он не дышал. Приятно ощутить цветочный запах полный сочностью терпких ягод. Се Лянь не смея себе отказывать, подносит руку к низкой ветке и срывает две ягоды, поочередно отправляя в рот. Сяньлэ почти давится косточкой, когда впереди услышал лязг меча. Машинально заводит руку за пояс, чтобы достать оттуда Фансинь. Но схватился он лишь за пустоту, а черного резного клинка он не обнаруживает. Се Лянь увидел впереди площадку, что была выложена из тёмного гладкого сланца, но увы на нем рябились полосы и борозды от царапин. И на эти царапины ложилась тень человека, что видимо тренировался здесь. Запрятавшись за дерево божество принялось наблюдать: длинным мечом замахивался юноша, при этом применяя тантру. От лезвия как от огня кривился воздух, трепыхался, пока руки держащие меч разрубали пустоту перед собою. Закончив упражнение ученик сложил меч в ножны, утирая со лба испарину, а дальше обернулся. — Кто вы? — снова этот вопрос. Принц почти инстинктивно хотел спрятаться за дерево и прижаться к нему как можно ближе, но решил хотя бы сейчас достойно выйти и представится. — Здравствуй, я — монах. — как можно увереннее произнес Се Лянь. Теперь он вышел из-за вишневого дерева и демонстративно сложил руки перед собою. — Монах? — вопросительно произнес юноша. Он одним быстрым взглядом пробежался по фигуре «монаха» и снова вернулся к лицу. — Из какого вы монастыря? — Не из какого, — загадочно начал он. — по правде сказать, моей Родины больше нет. — откровенно признался Се Лянь. Почему-то возле этого человека было спокойно и вовсе не тревожно говорить столь опасные вещи. Опасные, потому что нельзя ожидать реакции людей на новость о том, что человек перед тобой из провинции павшего царства Сяньлэ. Мечник молчал. В его лице читалось непонимание и странная скорбь. — Я не слышал об этом. Откуда вы, где была ваша Родина? — Сяньлэ, — лаконично произнес Се Лянь. Он прождал минуту, но не увидел ненависти или чего-то ещё, продолжил. — центральная равнина… Как же вы не слышали? — Позвольте, я не слышал чтобы там вообще когда-нибудь было какое-то государство. — Разве? — Сяньлэ был удивлён. Это была величайшая катастрофа, что за считанные дни разлетелась по всему континенту. Как странно, что этот человек, сказать весьма прилично одетый, не знал об этом. Где же он? — Как вас зовут? — Мое имя, — такой простой вопрос ставит неизменно в тупик. Мимолетно посмотрев на высь деревьев, что увенчана листвой и нежно-белыми цветами, не придумав ничего лучше буркнул. — меня зовут Хуа Се. — Что же, даочжан Хуа, не желаете пройти в павильон? — юноша указал правой рукой в сторону, где за густыми кронами и кустами самшита скрывалась беседка. — Конечно, — согласился Се Лянь и дождавшись когда юноша двинется, пошел за ним следом.