Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь двойник?!!

Как обычно, ее рот бежал вперед разума. Прежде чем Елена успела себя остановить, она взяла и ляпнула, что серьги, подаренные Элайджей, ей идут еще больше, а уж кольцо, подаренное Колом, так вообще идеально дополняют ее образ. И без того чересчур крепкие обнимашки в миг превратились прямо-таки в тиски, грозящие лишить ее кислорода и разломать ее кости в мелкую крошку. — Если ты сожмешь меня еще сильнее, то сломаешь позвоночник и тогда я больше не смогу тут с тобой танцевать!.. — с хрипотцой произнесла Елена, довольно возмущенно уставившись в эти наглые зелено-голубые глаза напротив. Алые губы Клауса тут же расплылись в широкой самодовольной ухмылке, и она точно знала, что тот сейчас скажет какую-то гадость на ее реплику, или проявит «чудеса» остроумия. Впрочем, лучше все это, чем то, что оказалось на деле. — Не беспокойся, я буду носить тебя на руках, если такое случится, — обольстительно сказал он, крутанув ее на месте, и, о боже, лучше бы то был сарказм или угрозы. — Это самый паршивый подкат, который я когда-либо слышала, — раздраженно фыркнула Елена и закатила глаза. — Даже Кол и тот был как-то по оригинальнее в своих потугах во флирте. Кажется, это было не то, что стоило говорить. Улыбка с губ гибрида испарилась, взгляд вновь потемнел, а ее тушку вновь стиснули так, что Елена невольно ахнула. — Смотрю каждая последующая Петрова становится все более жадной, — глубоким голосом произнес Клаус, буквально пронзая ее своим пристальным взглядом. — Предыдущие две наслаждались тем, что вокруг них крутились по два брата, сходящие с ума от любви к ней, а у тебя уже есть целый гарем. Братья Сальваторе, настолько влюбленные в тебя, что готовые даже глотать подачки в виде твоей дружбы, лишь бы только быть рядом, мои братья: Кол, Элайджа, и даже зануда Финн… — …а еще ты. Если верить неким сплетням, ты мной просто одержим, — ядовито закончила за него Елена, вновь понимая, что ее язык-это ее враг, но сравнение ее и прошлых двойников задело больше, чем хотелось ей признаваться. Клаус оскалился. — Кто же разносит такие глупые сплетни? — иронично спросил он после того, как они закончили еще один круг по залу. Елена с притворным облегчением выдохнула. — Так это не так? — наигранно спросила она, вскинув бровь. — Ох, ну слава богу!.. А то мой гарем, боюсь, мне и так не по карману обеспечивать, да и времени нет его посещать. Минус один наложник — минус еще одна проблема. Пальцы, впившиеся в ее полупрозрачный корсет, едва не разрывая его на части, были такими горячими, что ей показалось, что еще немного и на ее ребрах останутся ожоги. А пристальный жадный взгляд напротив вот-вот оставит в ней дымящиеся дырки. — Я не хочу быть одним «из», любовь моя, — выдохнул ей на ухо Клаус. — Ты моя девочка и ничья больше. Елена не удержалась от тихого веселого смеха, который заставил некоторых танцующих рядом покоситься в ее сторону. — Я принадлежу только себе, большой плохой волк, — уверенно сказала она, без страха смотря ему в глаза. — Ни тебе, ни твоим братьям, или братьям Сальваторе. Только себе. Все веселье вдруг испарилось из ее голоса и лица. — А тот, кто попробует насильно меня склонить к чему-либо, очень об этом пожалеет, — зловеще добавила Елена, наклонившись к нему ближе и отмечая, как эти невыносимые жадные глазища опустились на секунду к ее губам. — Я вам не простой двойник. У меня только личико миленькое, а вот нутро злобное, обидчивое и очень мстительное. Так что не надо мне тут демонстрировать собственнические замашки. У нас, конечно же, заключен договор, если ты вдруг забыл, Никлаус, о взаимном не причинения сильного вреда друг другу, но я думала, что мы уже уяснили, что я всегда найду способ превратить твою жизнь в ад, если ты начнешь меня выводить из себя, а? Теперь уже засмеялся Клаус. — Ты определенно что-то невероятное, любовь моя, — с ухмылкой произнес он, смотря на нее почти с восторгом. — Вместе мы бы были непобедимы. Елена закатила глаза. — Говоришь так, будто собрался предложить мне завоевать мир, — ехидно бросила она, подозревая, что вполне себе так и может быть. — Вот только, спасибо, но мне весь мир не нужен. — А что тебе нужно? — спросил Клаус, склонив голову чуть на бок, и она была удивлена тем, что в его голосе, кажется, звучало искреннее любопытство. Но она не думала, что это было так уж и важно для него. Что это так, просто повод поддержать этот странный разговор, граничащий с извращенной версией флирта. Поэтому не особо думала над ответом, и выпалила первое, что пришло в голову. — Ключи от скромного, но милого королевства, и большую-большую семью, с которой я бы прожила там до конца своей жизни, пока не стала бы старой и седой, — вдохновлено ответила Елена и, сделав вид, что задумалась, выдержала паузу, добавила: — И тачку. А то ездить на велосипеде, такси и попутках, мне уже жутко надоело. Клаус наклонил голову на бок. — Ты впрямь не хочешь быть бессмертной, — странным голосом сказал он, будто бы одобрительно, но в то же время — нет. — Я не хочу быть вампиром, и пить кровь других людей, чтобы жить, — поправила его Елена, многозначительно вскинув бровь. — Это разные вещи. Хотя, да, зачем мне бессмертие, если все, кто мне дорог, умрут задолго до меня?.. Она на миг замолчала, чтобы сделать очередное па в танце, где вот-вот будет очередная смена пары. — Тебе повезло, что твоя семья все еще рядом, хотя никто из вас это ни черта и не ценит, — тихо произнесла Елена, неодобрительно смотря на гибрида. — Вы так долго прожили, что забыли, что такое настоящая потеря. Забыли боль, которую испытывали, когда потеряли младшего брата. Клаус поджал губы, а его глаза похолодели. — Я не забыл, — резко отрезал он сквозь зубы. — Я… — Тогда перестань быть задницей, открой рот и извинись перед братьями и сестрой хотя бы за то, что держал их в гробах. Вон, с Элайджи начни, он у вас самый отходчивый и все еще верит, что ты еще не совсем за гранью искупления, — раздраженно сказала Елена, мимоходом думая, какого черта вообще пытается примирить эту долбанную семью. — А ты так же думаешь? — вдруг задал ей вопрос Клаус, будто его правда волновало ее мнение. Елена вскинула бровь. — А оно тебе надо, это искупление-то? — устало спросила она. — Да и Элайджа, не думаю, что хочет именно этого. Он хочет, чтобы вы просто все перестали друг друга мутузить и стали семьей. И вот это, это я думаю, что тебе нужно. И вам всем. В конце концов, даже монстрам порой надо, чтобы рядом с ним были дорогие люди, которые могут просто их обнять. — Ты всегда говоришь дорогих, но никогда любимых, — хрипловато прошептал Клаус, заглядывая ей глубоко в глаза. — Часто говорить одно и тоже слово, то оно теряет свой смысл, — сказала Елена, совсем не желая сейчас вступать с гибридом еще и в полемику о том, почему ей так трудно всерьез сказать «я тебя люблю», «любимые люди», и вообще все, где упоминает слово «любовь». К счастью, ей и не пришлось. Танец требовал очередной смены партнера и вот уже Клаусу пришлось ее отпустить, хотя и с явной неохотой, особенно если участь, что следующим ведущим был Элайджа. Непроизвольно ее губы тронула улыбка, когда их взгляды пересеклись, а ее плечи мгновенно расслабились. Все-таки, этот первородный обладал странной способностью, даже если Елена на него злилась и была разочарованная его действиями, глубоко в душе она ощущала как спокойствие окутывало ее как одеяло в его присутствие, а в душе расцветало некое чувство родства с ним. «Наверное все дело в том, что мы оба безумно любим свои семьи, каким бы они не были и готовы ради них на все», — рассеянно подумала Елена, любуясь едва уловимой улыбкой, возникшей на его губах, которая неуловимо его преобразила, сделав более молодым и лихим. Не того парня, который порой выглядел слишком серьезно в своих шикарных костюмах, бесспорно идущие ему как не всякому мужчине, а того, что заголился перед ней по пояс, и весьма игриво коснулся своего брючного ремня, желая проверить, будет ли она и дальше на него глазеть. — Привет, незнакомец, — игриво произнесла Елена, улыбаясь ему в ответ. — Кажется, какой-то волк влез без очереди, а? Улыбка Элайджи стала чуть более натянутой. — Мой брат имеет такое… свойство, — как всегда аккуратно сказал он. — Нетерпение и острые приступы собственничества — в этом весь Никлаус. Елена посерьезнела. — Я не хочу быть второй Татией или Катериной, — твердо сказала она, меняя тему. — Даже если судьба, или что-то там, буквально сталкивает меня с тобой и твоими братьями также, как с Сальваторе. С трудом, но я этого избежала с Деймоном и Стефанией, при этом не разругавшись с ними вдрызг, и я не желаю… — Не желаешь или не хочешь? — тихо спросил Элайджа и от этой его легкой хрипотцы в голосе по телу Елены пробежались едва ощутимые разряды. — Разрушать братские узы, и так дышащие на ладан, я не хочу, — уверенно произнесла она, тем не менее не давая четкого ответа. — Семья — это святое. К тому же я умру задолго до вас. Так в чем смысл? Добавит очередную обиду, которую вы будете лелеять столетиями? Так что давай остановимся на том, что уже между нами было и все, ладно?... Элайджа развернул ее, как того требовал танец, а когда они вновь оказались лицом к лицу, лицо первородного было таким же серьезным, как еще миг назад ее собственное. — А если оно того стоит? — многозначительно спросил он и она даже растерялась, поскольку просто не знала, что ответить. — А оно того стоит? — наконец вопросом на вопрос ответила Елена, когда пауза затянулась. Она вдруг искренне пожелала, чтобы эти дурацкие танцы уже кончились. Кончились и Елена могла хоть на пару мгновений свалить куда-нибудь подальше, даже на улицу, чтобы ощутить, как тяжесть взгляда Клауса, не перестающего ее сверлить вот уже несколько минут, и груз намеков Элайджи, свалились с ее чертовых плечи и перестали на нее давить. Чтобы просто отдышаться от всего этого напряжения, витавшего в воздухе с того мига, как Елена вошла в этот особняк.

***

Сбегать было плохо, но она должна была. Едва Елена осталась одна, то тут же подобрала полы этого глупого платья и пошла искать выход из особняка, чтобы оставить позади шум голосов, музыки и звон бокалов. И она нашла его. То был выход на задний двор дома, а не центральный вход, так что ей не грозило кого-то встретить. Тут была только она и… — Привет, коник, — умиленно проворковала Елена, едва заметила экипаж, запряженный лошадью. И зачем только?.. Все же приехали на машинах! Впрочем, это было не особо важно. Она всегда была неравнодушна к четвероногим тварюшкам, начиная от котов и заканчивая как раз кониками. Ей даже было жалко отдавать Артура назад, когда выяснилось, что Кол его украл, чтобы ей подарить. Елена со стоном сняла с себя жутко неудобные туфли и босиком подошла ближе к животному, которое обрекли здесь стоять в одиночестве и слушать, как люди в каменном стойле тусят ночь напролет. Она бросила обувь на землю и ласково коснулась гривы кремовой тихо фыркающей лошади. — Ты ж моя прелесть, — нежно пробормотала Елена, водя рукой по жесткой шкуре зверушки, топчущейся на месте. — Одиноко тебе здесь, да? И кто только додумался тебе заказать? Катать-то некого. И негде, откровенно говоря. Разве что только по газону. Елена огляделась. Вообще-то, большой задний двор, медленно переходящий в лес ничем, не был огорожен, и, потенциально, милая лошадка очень даже могла потоптаться по всей площади. Но не с экипажем за спиной. Это было нелепо, это было безумие, и это было вполне в ее стиле. Безбашенно, импульсивно и дико. Расседлывание лошади — это не тот навык, который входил в список ее умений, но все же пару раз ей приходилось это видеть и делать. В седле-то держаться, причем чаще всего без седла, она как раз-таки неплохо умела. На гиппогрифе летала, на фестралах и даже драконе. Ну, и на лошадях, конечно же, тоже. В поместье Малфоев было пару этих милых созданий, на которых держаться ее научила леди Нарцисса и Малфой, что удивительно, управляющейся с ними как заправский конюх после того, как часами прятался в конюшнях, когда у него в доме была база Волды Морды и ко. Она как раз присела, чтобы расстегнуть подбрюшник, когда услышала тихие шаги. — Так, так, любовь моя, ты… крадешь мою лошадь? — сначала игриво, а потом недоуменно поинтересовался Клаус, замерев неподалеку от нее и вскинув одну бровь. Елена фыркнула. — Если бы я хотела украсть лошадь, то попросила бы помочь с этим Кола, он в этом большой специалист, — саркастично ответила она, буквально чувствуя, как гибрид весь напрягся от упоминания имени своего брата. — И когда же ты и Кол успели провести столько времени вместе, чтобы ты узнала об этом? — подозрительно спросил он. — Когда вы вообще разговаривали, кроме того, нелепого флирта на ужине?.. Но Елена не хотела, да не могла ответить. Ремешок застрял и все никак не хотел растягиваться. Она услышала раздраженный вздох, а потом рядом с ней присел Клаус и смерил ее устало-недоуменный взглядом. — Любовь моя, ну и чем ты тут занимаешься? — недовольно спросил он. — Зачем тебе расседлывать бедную лошадь? — Ей тут одиноко, а я хочу прокатиться, — пропыхтела она, дергая за застежку, но все бестолку. — Тут нет седла, и это не ездовая лошадь, — возразил Клаус, а потом выпустил тяжелый вздох, когда Елена бросила на него мрачный взгляд, упрямо продолжая при этом дергать ремешок. Он перехватил ее руку, отчего она тут же ощутила, как ее кожа, там, где они соприкасались, словно пронзили слабые разряды тока. Елена вскинула взгляд и тут же попала в плен зелено-голубых глаза, которые смотрели на нее с такой интенсивностью, что у нее аж во рту пересохло, а низ живота опалило не особо привычным ей жаром, ведь мужчины в ее восприятии редко были чем-то большим, чем потенциальные приятели или враги. Ну, кроме двух исключений, одно из которых было прямо перед ней и выглядело так, будто было готово повалить ее на землю прямо тут, под бедным коником, и… повалить, короче. Елена одернула руку первой и откашлялась. — Так ты поможешь мне расседлать беднягу, или как? — резковато спросила она, отвернувшись от гибрида. Тот тихо фыркнул и без труда расправился сначала дурацким ремешком и также легко снял остальное снаряжение с коника, которого Елена решила звать Милашкой. Такой тот был тихий и спокойный. Она провела рукой по гриве лошади, чей большой карий глаз с любопытством косился в ее сторону, а копыта взволнованно начали бить по земле. — Ну, что, Милашка, прокатимся? — с предвкушением спросила Елена, ласково коснувшись мокрого носа. Клаус закатил глаза. — Ты не удержишься на его спине, — уверенно сказал он, явно думая, что она не только не удержится, но даже оседлать того не сможет, элементарно не сумев залезть конику на спину. Наивный. — Я могла поспорить и разбогатеть, но сегодня, так и быть, можешь оставить себе свои деньги, — игриво произнесла Елена и забрала юбку неприлично высоко, почти под самую грудь, не собираясь чувствовать каждый страз, впивающейся ей в зад, а заодно демонстрируя то, что все-таки она немного обманула Дженну и натянула на себя таки удобные черные велосипедки. Одно слабое заклятие левитации, приподнявшее ее над землей и вот она уже сидела на спине все еще мирно стоящего коника, бросая взгляды превосходства на гибрида, который издал веселый смешок, демонстрируя ей свою милую улыбку с ямочками на щеках, и покачал головой. — С тобой бесполезно спорить, да, любовь моя? — странно нежно произнес Клаус, на что Елена только ухмыльнулась, задрала высоко подбородок, а потом легонько ударила коника пятками по бокам, чтобы сдвинуть его с места. И они пустились вскачь. Ее пальцы крепко сжимали светлую гриву, прохладный ветер обдувал ее лицо и трепал волосы, которые почти сразу распустились по ее плечам. Не без помощи магии, конечно же. Елена почти застонала от облегчения, когда шпильки и лак перестали стягивать ее бедный скальп. Она ощутила прекрасное чувство свободы, почти такое же, как если бы вновь парила на метле, в небесах, где ее никто не трогает и где никому ничего не была должна. Не было проблем, ни ожиданий, ни волнений. Только Елена и стихия воздуха. Невольно она звонко рассмеялась, давно не ощущая себя такой легкой, и совсем не замечала того, что творится вокруг. Елена не видела, как Клаус жадно смотрел как она с Милашкой топтали газон вокруг его дома. И не видела, как к нему присоединился Элайджа, также пристально уставившись на нее после того, как он на миг схлестнулся с братом в битве взглядов. Она также не видела, как на балкон второго этажа, вышел Кол с бокалом шампанского в руках и ухмылкой смотрел на ее выкрутасы, и как он весело косился вниз, на своих застывших внизу старших братьев. Елена все этого не видела. Она просто наслаждалась собой, на миг забыв о недавнем напряжение и нелепых чувствах, которые в ней вызывали двое братьев Майклсонов, и ветром, приятно колющем ее кожу и треплющим ее длинные волосы.