Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь двойник?!!

Елена ненавидела, когда действуют за ее спиной. Еще больше она ненавидела, когда что-либо делают во имя ее блага и, опять же, без ее участия. Но команда спасения, промышляющая этими нехорошими вещами в самом сердце Мистик Фоллс, в которую входили братья Сальваторе, Бонни, Кэролайн, Аларик и ее тупой брат, кажется, это плохо уяснили. Или она им это плохо доносила. Но факт оставался фактом, сколько бы Елена ни говорила этим идиотам, что не нужно ее защищать, они все делали по-своему. Для начала, как признался ей член этой банды, а именно Стефано по пути домой из Ричмонда, Элайджа не свалил в закат, а чалился в подвале пансиона с кинжалом в сердце, который сотворили ведьмы и чье лезвие было обмазано пеплом белого дуба, единственном дереве, способном убить первородного вампира. Хотя нет, не так. Вначале Деймон не придумал ничего лучше, чем найти ее мамулика, надеясь, что та знает способ убить первородного. Вот и она в ответ прислала ему этот кинжальчик с инструкциями, который, судя по всему, когда-то у себя хранил почивший Джон. Елена не знала, чем Изобель думала и не хотела думать, что правда может оказаться лучше, чем ей показалась при первой встрече. Она вообще предпочла думать, что та правда сгорела на том кладбище, вот и все. А вот когда они получили тот кинжал, а Аларик сдал Елену с ее сделкой, эти дурики устроили в тот же день ужин с первородным, где его и кокнули. И именно поэтому тот сейчас не волновался о мертвом ведьмаке и не явился для проникновенно беседы, на тему того, что же там все-таки было за проклятие такое. Молодцы. Просто молодцы. Елена бы их убила, если бы они не были ей так дороги. Но это еще не все. Как выяснилось, Джереми и Бонни, пока были в домике у озера, нашли там тайник их предка, который Джонатана, и нашли остальные его дневники. А еще эти юные следопыты нашли тот самый дом, где обитали мертвые ведьмы. Тот самый, где в виде проекции побывала Елена и доктор Мартинес, и откуда вернулась только она. К счастью, Бонни хотя бы повезло, и призраки-ведьмы приняли ее куда как более тепло и позволили направлять свою энергию для смерти Клауса. Джереми был мрачен и думал, что Бонни это убьет. А Елена была еще мрачнее, потому что точно была уверена, что так и будет. Это же как при создании нового артефакта. Сначала нужно подобрать прочный сосуд, или сосуд, который нужно укрепить дополнительно, а потом наполнять его магией, дарующая ему то или иное свойство. Бонни была хреновым сосудом. Просто потому, что она из скоропортящегося внезапно смертного мяса, а мертвые ведьмы — это сгусток огромной энергии. Это же все равно, что пропускать, например, поток очень едкой кислоты через обычный мясной рулет, притворившись, что то специализированные не окисляющиеся плотные трубы. Это было чертово самоубийство, и Елена не собиралась этого допускать. Но как показала практика, лучше все планы держать при себе, а то опять прибегут эти спасатели и накосячат. И первым делом Елена хотела вернуть к жизни Элайджу. Первородный был ей нужен. Как источник недостающей информации и как дополнительная подстраховка. А может основное действующие лицо ака палач. Елена все еще не придумала, как убить Клауса самостоятельно. Она даже не просмотрела толком гримуары доктора просто потому, что у нее не было времени со всеми этими похищениями и разборками. Потому, по-тихому проникнув в пансион, Елена нашла Элайджу в подвале, серого такого и почему-то в сожженном костюме, и вытащила кинжал. Деймон, видать, самоутверждался как мог. Потом она использовала одноразовый портал и перенесла их оттуда прочь. А точнее к себе домой. Елена решила рискнуть и выдать тому единоразовое приглашение, которое всегда может отменить, благодаря чему того вышвырнет наружу, так что она ничем почти не рисковала. Но Элайджа об этом не знает. Пусть думает, что это жест доброты с ее стороны и знак чистоты ее намерений. Впрочем, они таковыми и были, и Елена не была той, кто его убила. К тому же, дома никого не было. Дженна в расстроенных чувствах свалила в кампус, даже не поняв, что Елену похитили, или что ее не было почти сутки дома, а Джер был с Бонни. Но во имя избежания рисков, она перенесла их в свою комнату. После чего, оставив все еще не ожившего вампира на полу, пошла в чулан, где должны были остаться некоторые костюмы отца, не отданные Дженной на благотворительность. Элайджа явно не примет треники и майку в качестве сменной одежды, так что… Когда она вернулась в комнату, то увидела, что вампир уже пришел в себя, но все еще лежал на полу и удивленно пялился на Виски. Этот наглый кошак залез на первородного, вероятно, решив, что тот просто удобная подушка и теперь лежал у него на груди, мурчал и смотрел на того, как король на своего подданного, который должен лежать и помалкивать, пока их величество отдыхало. Елена невольно издала смешок, чем привлекла внимание Элайджи, а потом миролюбиво протянула ему охапку одежды и пакет с кровью, честно спионеренный из холодильника Сальваторе. — Не убивай моего кота, пожалуйста. А еще знай, что я не имела никакого отношения к тому, что натворили мои идиотские друзья, — первым делом заявила она. — Более того, как только я все узнала, то тут же тебя вытащила. Элайджа прищурился. Он медленно сел, поразительно учтиво сняв с себя недовольную тварюшку, а потом встал на ноги. Вампир с еле заметным недовольством осмотрел своей поврежденный костюм, а потом вокруг себя. — Я у тебя дома, — чуть хрипловато сказал Элайджа. — В прошлый раз, я не смог войти сюда даже с приглашением. — Я ведьма с сильной паранойей и вопреки распространенному мнению кое-что все же умею, — честно сказала Елена и еще раз потрясла подношениями. — Бери. А потом я думаю, что нам пора закончить разговор о Клаусе и решить наконец, что делать дальше. Ведь наша сделка еще в силе, верно? Он вновь посмотрел на нее и в его темных глазах мелькнул вновь тот интерес, который она видела, когда они впервые говорили на пороге ее дома. — Дай мне слово, что ты не участвовала в этом, — серьезно сказал Элайджа. — И тогда наша сделка в силе… — …и тех тупиц, которые это сделали, ты не тронешь, — добавила Елена, и поморщилась. — Они думают, что меня спасают и они, как я уже сказала, идиоты. Но они мои идиоты, так что… — Хорошо, я их не трону, — согласился Элайджа с едва заметной улыбкой на губах. — Если они извинятся передо мной. Елена нахмурилась. Она была уверена, что со Стефаном и Алариком проблем не будет, но Деймон… Впрочем, Елена всегда может связать его, устроить ему аневризму, попробовать наложить Империо или прищемить ему яйца, так что… Она решительно подошла ближе, и, положив пакет с кровью на стопку одежды, чтобы освободить одну из рук и протянула ее Элайдже. — Я клянусь, что честно соблюдала нашу сделку и не участвовала в твоем убийстве, или сговоре оном, — торжественно сказала Елена, едва их руки соприкоснулись и белая тонкая нить на миг вспыхнула вокруг их сцепленных рук в подтверждение ее клятвы. Элайджа нахмурился. — Это магическая клятва, — пояснила Елена, кивнув на их руки головой. — Если бы я соврала тебе, то мне было бы сейчас оооочень плохо. — Я о таком не слышал, — медленно сказал Элайджа, прищурив глаз. — Я уникум, — хитро ответила Елена, повторяя свои же ранее сказанные слова. Первородный улыбнулся. — Это верно, — произнес он, а потом наконец забрал у нее вещи и кровь. Елена еле заметно улыбнулась, а потом почувствовала, как в кармане завибрировал телефон. Она достала его из кармана, и устало вздохнула, когда увидела, что на экране было написана «Стефания». Видать братки уже обнаружили пропажу из подвала. — Гилберт у телефона, — резковато заявила Елена, приложив трубку к уху и рассеяно, смотря на то, как Элайджа аккуратно выпил пакет крови, что тут же придало его лицу более здоровый оттенок благородной светлой кожи. — Зачем ты это сделала, сумасшедшая женщина? Где ты и самое главное где мой подвальный первородный? — тут же рявкнул на нее голос Деймона, который уже явно понял, что с него трубку она берет реже, чем если ей звонит Стефан. Елена закатила глаза. — И тебе привет, — саркастично сказала она, все еще бессознательно смотря на то, как Элайджа, отложив уже пустой пакет, начал снимать свой порванный пиджак. — На какой вопрос ты хочешь узнать ответ первым? Хотя, о чем это я, ты же меня вообще не слушаешь! Я сколько раз сказала, что не надо меня спасать, особенно за моей спиной?.. И что не надо втягивать в это моего брата? Раз десять, пятнадцать?.. — Тебя нельзя о подобном информировать или спрашивать разрешения, — едко ответил Деймон. — Ты явно неадекватно оцениваешь свои способности, которыми едва владеешь, мисс ведьма. И не стоит забывать о том, что у тебя напрочь отсутствует инстинкт самосохранения. А теперь, где ты и наш мистер костюм? Елена не сразу ответила. Элайджа, уже закончивший снимать пиджак, приступил к рубашке и вот перед ее взором появился его торс. Довольно накаченный торс и широкие сильные плечи, которые были скрыты этими хорошо сшитыми на заказ костюмами. Ее сердце отчего-то забилось чуть чаще, а во рту пересохло. — Он раздевается, — рассеянно пробормотала Елена в трубку, и только потом до нее дошло, что она говорит и что делает. Она резко отвела взгляд в сторону, а потом вовсе отвернулась, раздраженно замечая в отражение зеркала, что первородный весело ухмыляется. А потом Элайджа потянулся к ремню брюк, и Елена поторопилась на выход, готовая поставить что угодно на кон, что ей вслед донесся тихий смешок. — Что он делает?! — возмущенно воскликнул Деймон, о котором она даже успела забыть. Елена вскинула взгляд в потолок и помолилась всем тем, кто ее слышать, чтобы ей даровали терпение. — Раздевается, — коротко ответила она, игнорируя то, что ее щеки покорно потеплели. — Ты, тупица, сжег его одежду. Хотя я подозреваю, что ты пытался сжечь его. — Чего сразу я? Может и не я вовсе, — обиженно пробурчал Деймон, хотя она была уверена в своей правоте. — Впрочем, плевать. Где ты? Я сейчас приеду и заберу тебя, маленькая самоубийца. Елена убрала телефон от уха и возмущенно на его посмотрела. — Ты кто, мой муж, парень или опекун, чтобы решить, где мне быть и что делать? — сердито рявкнула она в динамик, вновь приложив телефон к уху. — Я сама разберусь со всем. А сначала с тем, что натворили вы, дурилки. Кстати, пиши извинительную речь, идиот с клыками, потому иначе даже я не смогу помочь твоей тощей заднице, которая однажды точно сдохнет и за того, что ты такая мудачья безмозглая козлина, Сальваторе! Она сбросила звонок еще до того, как Деймон успел ответить. Не прошло и секунды, как телефон вновь завибрировал. — Что еще? — со злостью гаркнула Елена. — Елена, — спокойно произнес голос уже Стефана, и она устало опустила плечи. — Ты уверена, что ты сейчас в безопасности? Вот поэтому Елена и любила Стефана. Милого доброго Стефано, который был бы вообще чудом, если не велся на то, что предлагает его брат, и не участвовал в сходках банды спасения, давая ей самой решать, что делать со своей жизнью. Ну, еще не съезжал порой с катушек, но тут, как говорится в одном ее любимом фильме, у всех есть свои недостатки. — Да, я уверена, Стефания, — уже менее сердито ответила она. — Со мной все будет в порядке. Molto bene и так далее. Я больше беспокоюсь о вас, идиотах, которых нельзя оставлять одних ни на минуту. Даром, что вам обоим по сто пятьдесят лет, а Аларик считается самым взрослым из вас… Тут Стефан издал вздох. Не обычный свой вздох полного терпения, или, типа «я дружу с чокнутой с лицом своей бывшей», «боже, зачем я вернулся в этот город?», так же «я люблю тебя, но ты сошла с ума». Нет. Это был тот вздох, когда что-то случилось, но Стефано не был уверен, что ей следует об это знать. — Кто умер, или сорвался, кого похитили или… О боже, Клаус уже здесь?.. — тут же быстро спросила Елена, уверена, что с хоть одним вариантом, но угадает. И она угадала. С последним. Как ей смиренно сообщил Стефан, Клаус тут, но в Аларике, чье тело он взял «поносить». Видать именно поэтому он не отвечал, когда она звонила ему из Ричмонда. И почему Елена не заметила этого?.. — Это его любимый трюк, — вдруг сказал за ее спиной голос Элайджи, который открыл дверь ее комнаты и вышел в коридор, едва Елена повесила трубку. Костюм Грейсона был ему в пору, но смотрелся на нем определено лучше. Так же не без гордости Елена отметила, что наложенные ею чистящие и разглаживающие чары заставили выглядеть одежку, как будто она только из магазина. Впрочем, может тут было дело в вампире, на котором и мешок картошки выглядел как наряд от Армани. Но некогда было этим любоваться. Ей срочно нужен был план, а для этого нужно было знать о том, против кого она борется и что именно Клаус от нее хотел. — Расскажи мне все о проклятии, — твердо сказала Елена, сложив руки на груди. — Сейчас же. И Элайджа ей рассказал. Да, столько всего, что к концу беседы, во время которой они плавно переместились вниз, в столовую, где она дала Элайдже еще крови и приготовила ему кофе, у Елены пухла голова. Во-первых, первородные были все же не кланом вампиров из разных слоев, а именно семьей. Причем изначально очень даже человеческой семьей, живущей примерно в десятом веке нынешней эры. Что делало Элайджу и Клауса родными братьями. Ну, почти. Как выяснилось, мамка их гуляла на сторону, и последний был результатом такой гулянки. И все бы ничего, но любовничком-то, и папой вселенского клыкастого зла, был не абы кто, а оборотень, благодаря чему Клаус был не просто вампиром. Он был гибридом. Но ведьмы его прокляли и подавили его волчью натуру, из-за чего тот лишился всех плюшек своего уникального существования. В том то и было его проклятие. Именно его он хотел разрушить. И впервые за пятьсот лет у него был на это шанс. Невольно Елена вспомнила свое видение, которое ей явилось, стоило коснуться лунного камня, и прищурилась. — Ты мне соврал, — обвинительно сказала она, ткнув пальцем в сидящего напротив Элайджу. — Ты сказал ведьмы его прокляли, но там была только одна ведьма и… Ох, боже, ты тоже был там!.. Теперь Елена наконец поняла, почему Элайджа был ей немного знаком в первую их встречу. Один из патлатых мужчин в том видение, это был Элайджа!.. Он точно там был и… стоял и смотрел, как мучается его брат. Прошло время, но Елена все еще очень хорошо помнила то, как будто бы хрустели ее кости и как было больно… Клаусу. Она видела все глазами Клауса тогда и чувствовала все тоже, что и он!.. А еще она помнила ощущение обиды и непонимания. Видать его ранило, то, что к ведьме его приволок родной брат и, может быть, второй брат?.. — Отец, — медленно проговорил Элайджа, отвечая на ее вопрос, которые она невольно выпалила вслух. — Это был мой отец… Но откуда ты знаешь об этом? Первородный наклонился вперед и подозрительно уставился на нее. — У меня было видение, — честно сказала Елена, рассеянно грея руки о свою кружку с чаем, который не выпила не глотка. — Когда я коснулась лунного камня. Я видела чужими глазами очаг, ведьму с длинными светлыми волосами, и двух мужчин, стоящих неподалеку. Все они были одеты в одежду из глубин веков и… Ему было так больно и обидно. Невольно в ее душе всколыхнулось искреннее сочувствие к Клаусу, но оно быстро потухло стоило Елене вспомнить, что тот хочет ее смерти и без сожалений убьет ее родных, если что случится не так, как тот хочет. Элайджа откинулся назад, и Елене показалось, что в его темных глазах мелькнула печаль. — Тогда я думал, что поступаю правильно… — тихо сказал он, смотря в сторону окна. — Думал, если эта его часть, которая делало Никлауса непохожим на нас, будет заперта, то наша семья станет такой, как была прежде. До того, как мы стали вампирами, а один из наших братьев умер. До того, как мой отец узнал о неверности матери… — Но ничего не вышло, — сочувственно сказала Елена, и сделала наконец глоток уже остывшего чая. — Микаэль всегда был суровым человеком, — произнес Элайджа, после непродолжительного молчания. — Ко всем нам, к людям вокруг, и к нашей матери. Но Никлаусу доставалось больше всех, чтобы он не делал. Не так дышал, не так ходил, не так охотился. Хотя мой брат тянулся к нему больше всех и всегда пытался заставить того гордиться собой, не понимая, в чем его вина… — Пока он не обернулся, — подсказала Елена, и Элайджа согласно кивнул. — Пока он не обернулся, — эхом повторил первородный, чьи глаза затуманились воспоминаниями прошлого. Елена пару минут любовалась его профилем, а потом вздохнула. — Ты любишь брата, — понимающе сказала она. — И все же хочешь убить. Почему? Элайджа перевел на нее мрачный взгляд. — Наши братья и сестра, — сказал он, после продолжительного колебания. — Он уничтожил их, и я никогда его за это не прощу. Тут Елене нечего было сказать. Все что она хотела, первородный уже поведал ей. И даже больше. А теперь ей оставалось придумать, что делать дальше. И желательно так, чтобы все выжили. Ну, все, кроме Клауса, конечно.