...и восстѣнаетѣ тогда от царя вашаго, котораго вы избрали сѣбѣ; и не будѣтъ Господь отвѣчать вамъ тогда...

...наша первая брачная ночь подошла к концу. В предрассветном сумраке я тискал свою уже не невесту, а жену. -Славя... Славянушка моя... - произносил я, пьянея и зарываясь в растрёпанные длиннющие волосы, вдыхая их гипнотически приятный аромат. -Любимый... Любимый мой... - девушка перестала лобызать мои шрамы и юркнула в объятия. Улёгшись на бок, в редкие перерывы от поцелуев, Славяна гладила мою изрубцованную спину, ласково и нежно. Я нежился в свежих простынях - остатке скромного быта любимой, которая сообщила, что кулака нового нет - он "в гостях" и вернётся "через недельку". Сам ещё старше прежнего, какой-то дальний родственник Славяны. В общем, молодцы мои посменно следили чтобы никакой язык не бежал, предупредить о засаде в деревне. А пока, в перерыве между боями, можно было отдохнуть. Свадебку на скорую руку сыграть. Любимая даже отказалась от затеи чего-нибудь из барского дома переплавить в украшения. Сказала, что если посмею ей чего драгоценного подарить, она сразу всё сдаст в помощь голодающим. В общем, отдыхал я со своей женою теперь уже от всего урагана происходящего, казалось бы так далеко и тем подобных мы избегали, оба радостные от встречи. Пока был ещё в царской армии, столько навидался в городах: мы голодаем тут, а эти псы ёбанные винокурни открывают, на отраву у них и сахарку с картофелем есть, у нас всё для этого отбирают поди, публичные дома, где барышни аж уд да в рот берут. Тьфу извращенство какое. Словно отгоняя наваждение воспоминаний, я припадал к губам Славянушки моей, жадно смакуя это ощущение свободного нежного, ласкового, чистого верного и непорочного внутри собственной души. Отстраняясь, только любовался моею красавицей: волосы приглажу, за ушко уберу, да взгляд этот - такой огненный и любящий, заботливый до самоотверженности... -...Славя... Ты такая красивая у меня... Ты у меня самая-самая... Самая красивая на всём белом свете... Она улыбалась нежно, вновь краснела, целовала как и я, жадно-неумело кусаясь губами, а после надолго припадала к моей груди, ручки вновь устраивая на поротой спине и гладя рубцы, снова сверкая слезами, да повторяя: -Миленький мой... Родной... Родненький... Живой... Богатырь мой... Богатырюшка... Деток... Деток от тебя хочу ты не представляешь как... Так скучала я по тебе, я так истосковалась, так изголодалась... И... И ещё пуще того страшно было... Где ты, что ты, как ты?! Ничего нигде не говорят, офицеров ещё можно было найти худо-бедно, отследить... А солдат... Мой, мой суженный... Мой... Наконец-то мы вместе... Наконец-то счастье в этой жизни... Я облокотился полубоком почти, об изголовье кровати, Славяна тихо прижималась к моему сердцу своей горячей и мокрой от слёз, щёчкой. Мои руки бережно гладили голову любимой, сам я уткнулся в макушку крошки, опустив веки и тиская жену, пока её ласковые ладошки поглаживали спину со следами порки... Я выдохнул: -Господь миловал... Слава Богу не изувеченный, не калека... Стрельнулся бы тогда... -Дурак! - взвизгнула Славяна и договорила: -Да даже хоть кривой-косой, больной калека ты вернулся бы! Всё равно мой был бы! -Чего? А дети как же... Супружеский долг... -Ничего... Брак итак подвиг, а была бы с тобою... На всю жизнь девочкой, всё равно бы жениться заставила... И никуда бы ты уже точно не делся! Мой, мой! Разве ты не понимаешь? Вся эта ночь, когда мы познали друг-друга... Это же... Не чтобы испытать, как бы порою не хотелось... А чтобы с тобой! Это самое главное! С тобой, мой храбрый, мой миленький, мой суженный богатырь! Мой взор повис в этих будто подрагивающих, голубых глазках. Успел я только выдохнуть, пока день не начался: -Как же люблю тебя... Я так тебя люблю Славяна, Славянушка! -И я тебь! - жена уже договорить не успела, снова поцелуй и снова мы становимся одним целым, ладно телами, но главное: душой. ...и не было похоти в этой прыти супружеского долга. Только лишь любовь и желание сделать хорошо, чтобы было моей голубке хорошо только со мною, чтобы согреть близостью наши израненные расстоянием и жизнью, сердца... Чтобы подвиг брака, равного монашескому, проходил свято, в непорочности нашего супружеского ложа. А то ходють в городах всякие, "белую свадьбу" играют, дескать женются, а близости никакой... Тут с близостью единичные подвиги на белом свете, верность сохранить, а эти... Городские дипломированные дураки... Тьфу... А дальше всё утонуло в эндорфине, словно святой и ласковый, свет очагом безопасности окутал нас отголоском Эдемских Кущ, отрывая от сажи копоти, грязи, голода и холода, дымки пороха, стрелянных гильз и изувеченных судеб затухших душ... Ещё немного, перед самым-самым рассветом, окунуть душу в экстаз единства нашего с женою... Как же непорочно и легко...