...и восстѣнаетѣ тогда от царя вашаго, котораго вы избрали сѣбѣ; и не будѣтъ Господь отвѣчать вамъ тогда...

...в первых тусклых, тонких лучах рыжего рассвета, по "морозцу" лета, шли мы осторожно и неспеша, дожидаясь пока из лесов по обе стороны дороги вернутся разведчики-пехотинцы. -ЭЭЭЭЭЭСКААААДРОООООН! - крикнул Забелин и повёл свою группу конной разведки в авангард, прощупывать местность впереди, уже на самой дороге, всё ли тихо.

"...Побреду я от деревни до села,

И до села,

Зазвоню я, дед, во все колокола,

Колокола.

Ой ты, медь, ты, медь певучая, гуди,

Гуди, гуди,

Всю Расеюшку набатом разбуди,

Да разбуди

Как я гряну во все сорок сороков,

Да сороков,

- Как я крикну на Москве всех батраков,

Всех батраков:

Эй, ты, черный люд, рабочий, трудовой,

Люд трудовой,

Встань за вольную отчизну головой,

Встань головой!

Лютый ворог стал ногой в родной земле,

В родной земле!

Эй, не быть - не быть нам, братцы, в кабале,

Да в кабале!

Не потерпим вновь татарской злой поры,

Лихой поры.

Эй, точите-ко вы, братцы, топоры,

Да топоры!

А чтоб вышли ваши косы все остры,

Да все остры,

- Чтоб готовы были вы зажечь костры,

Зажечь костры,

И по первой по тревоге боевой,

Да боевой,

Заградить себя стеною огневой,

Да огневой..."

Я возвращался в родное село. По региону лютовал голод такой силы, что необходимо было оставлять гарнизон. Партия направила меня - хорошо знал окрестности и люд. Сейчас мы почти что караваном идём, худо-бедно после фронта обучили езде на лошади, да кавалерист из меня всё равно паршивый, не моё это. Проходить так и так через село надо будет моё, так что с нами ещё и экзотическая вещь, в количестве трёх штучек - броневички. Я и не думал, что такие машины бывают на белом свете. В общем, тюки нашего "батальона" пусты практически, относительно дистанции которую предстоит пройти. Это если на белых не нарвёмся. Упросил я себе, хотя и уже не положено по уставу, но кавалерийскую трёхлинейку - компактнее, удобнее, легче - была она у меня помимо пистолета маузера. Шли мы спокойно, хоть и устали изрядно, вымотались. На последнем привале перед родным селом, я выставил разведчиков, да выкроил немного времени от хлопот, удалось-таки поспать. Вернулись разведчики, сказали, что присутствия белых или налётчиков, не выявили. Так мы и вошли в моё родное село. Мы словно клин, вереницей пехоты, лошадей, повозок, "тачанок" придуманных батькой Махно, тарахтим бронемашинами, которые вынуждены идти своим ходом, кавалеристы, взявшие периметр села под свой контроль, отправили связного с докладом: всё спокойно... Я же покачивался в седле и смотрел на лица крестьян. Запуганные, они как загнанный в угол зверь, не знали чего от нас ожидать, понимая что сопротивляться не смогут. Какие-то граждане, увидев нашего знаменосца, кинулись челобитные бить, хвалить красную власть. Приглядевшись, признал в них иуд - тех самых, что сдали меня царской армии. Я был вынужден надеть мундир тех же псов, что убили мою семью, сколько и не сопротивлялся. Афанасий Степанович, мой ближайший помощник, правая рука и зам, да командующий дюжиной солдат и, как вернётся, Забелин - вот четверо нас, с неполным взводом подчинённых останется держать село, устраивать плацдарм для красной власти. Больше бы, да не прокормимся. В общем, наклонившись осторожно, всё ещё деревянно-неумелый на лошади, я кивнул в сторону иуд. Зам наклонился в мою сторону и я сказал: -Неблагонадёжные. Царю меня сдали. Из-за них я оказался на фронте. Афанасий Степанович прищурился, подозвал кого-то, словом односельчане были взяты на карандаш. Вернулся Забелин, сказал что всё спокойно. Пока я раздавал указания, пытаясь максимально упорядочить волокиту командования такой оравой людей и выполнить казалось бы пустяковую задачу - собрать всех крестьян в центре села для важного объявления, в этот самый момент, в пылу и гуще этакой "логистики", едва успевая всем всё произнести физически, бегло перепроверяя не перепутал ли я чего, не будут ли у меня кавалеристы в избах, а пехотинцы в разведке, меня стал окликивать девичий голос, от которого становилось на душе так тепло. А потом я чуть успел своего верного скакуна остановить, гаркнул было: -Девица, куда лезешь, задавим ве...дь Увидел улыбающуюся, тихо плачущую блондинку с длиннющими косами и голубыми глазами. Я прочистил горло, огляделся, переспросил командный состав и, когда узнал, что выдалась свободная минутка-две, попросил остаться наедине, да слез со скакуна и Славяна уже моментально в меня влетела, дрожа, ревя. От счастья мне становилось робко. А потом я не мог наобниматься, прижать к себе давно позабытое уже такое родное, прекрасное девичье нежное тело. Отстранился, поправил фуражку и прочистив горло спросил сипло после такого времени кричания приказов: -Славя... Славянушка... Славя моя Славя... Прости... А... Где ваш с графом дом? Надолго ли? Или тут имение... -Какой граф? - спросила Славя улыбаясь нетерпеливо, розовея и отказываясь выпускать меня из объятий. Я огляделся вокруг, как мальчонка на первом свидании, словно не было всех этих попыток затащить девушку на сеновал, а сама барская дочка была только "за". Пробубнил: -Как "какой"-"какой"... Муж. Суженный твой... Жених... Славяна тыльной стороной ладони пригладила мою щетинистую щёку, отчего я сразу будто растаял, припал к этой прекрасной ручке губами, пьянея и услышав: -Мой жених вот передо мною. Руку лобызает. Дождалась... Господи, слава Тебе! Живой! Живой! ЖИВВВВООООООООООООООООООООООООООООЙ! - произнесла Славяна а мне два раза повторять не надо, раз уж свободна, то и... ...притянул я к себе любимую и жадно поцеловал, не в силах насытиться, пьянея от счастья и радости...