...и восстѣнаетѣ тогда от царя вашаго, котораго вы избрали сѣбѣ; и не будѣтъ Господь отвѣчать вамъ тогда...

...серый сумрак пасмурного небосвода. Очередной день с завтраком сухарями и водой. Нас выводят на позиции, в размытые до слякоти, окопы. Коричневые лужи грязи. Кажется, к жгучему зуду вшей и блох невозможно привыкнуть. Нос, падла, всё ещё чувствует зловоние. Смердят трупы. По команде, мы встаём к краю окопа, обессилевшими руками ставим громоздкую трёхлинейку и прилаживаем приклад к плечу. -По моей комаааааанде! - начинает командир. Я прильнул к прикладу и перевожу дыхание, глядя на горизонт. Там копошатся едва заметные чёрные точки. Так далеко... ...появилась гроза какая-то, особо меткий стрелок аки род войск, паки и паки метко стреляет. Телескоп чёль у него на винтовке евоной... Один хуй, палит по офицерам, али пулемётчикам. -ПЛИ! Крикнул командир. Застукали винтовки. Удар прикладом в плечо, где подмышками роятся кровопийцы. Хор выстрелов, дымка пороха. Постучал малость пулемёт, али как неРусские в нашей стране-тюрьме народов говорят, по мова польшка, кулемёт. Ну вон же оно, горизонт. Хуй вожмёшь оного гада. Да и кто-й-то ишчо гад... Офицер нас под ентих... Как ево... Снайперов не встаёт... Он токмо "за низкий боевой дух" в тюрьму отправляет, али расстреливает. А стрелять нашему брату... -Прееекратить огонь! Потом, немножко опосля, забухали пушки. У наших было постановление, больше пяти снарядов в день не тратить. А немец сотнями нас утюжит... ...так и проходила служба. На марше было паршиво - на всём пути передислокации атаковали колодцы. Сколько солдат полегло от сырой воды - не счесть. Видать, городские ещё были. У нас в деревне не больно-то церемонились, дед ещё, из колодца воды наберёт, попьёт. Так вот на марше ад был: вода дороже всего, а иногда пайка. Порою и то и другое становилось на вес золота. Мозоли на стопах в кровь лопающиеся, запрелости и всё происходящее словно бредом обжигало мозг. Хотелось снять с плеча винтовку и снести ебало от унтера до прапорщика и всех выше. Здесь порою казалось, что я сотню таких маршей готов пройти, лишь бы убраться подальше от хлюпающей грязи, лужи которой порою хотелось выпить, когда со снабжением становилось совсем плохо. Ну, а когда в траншее дождались смены, то снова, Господь миловал: до сих пор помню, как проснулся. Дичайший, аки нарастающий, несмолкающий гром и страшный грохот очередей, после которых грязь перемешалась с багровым мясом, а нас запрягли утаскивать останки: прошёл вдоль траншеи диковинная птица, стрелянные воробьи называли её "самолёт". Прошёл он над траншеей и вдоль прошёлся очередью. Кого чудом не убило, сидят ничего не слышат - лопнули перепонки ушные. А картечи уж говорят три недели как нету у пушек - никакой защиты. Самолёты царю-батюшке, не так давно расстрелявшему крестный ход, видимо были не нужны. Говаривали, что где-то де есть кой-что, но на нашем участке всё глухо. А над нами аки стервятником немец летает, делает что хочет. На западе уж и того хуже говорят, немец под француза подкопы делает, да тот тем же отвечает. Подкопают под линию обороны, взрывчатку затолкают и подорвут. Ну, а в перерыве между боёв я находил свою путеводную звезду. Газетку о положении жизни зачитывал нам репрессированный, жертва черносотенного погрома - Давид. Он на гражданке был "жид", недочеловек - на них, евреев, "союз Михаила архангела" набеги то и дело устраивал. Сынишку его убили, жену изнасиловали, самого в войска. Жена теперьча дома, изнасилованная, ребёнка ждёт. Давид же был под чутким присмотром Петра Иваныча - старожила. Тот хоть и был русский, православный, а в говне всё равно по уши, вместе со всеми. Вот и думай, такие ли русские, черносотенцы или они просто шлюхи цепные и подлизы власти? Сомнений в последней должности попросту нет. И вот их было двое: коммунистов. Пётр Иванович и Давид. Они и открыли мне глаза, научили худо-бедно немецкому...

***

SABATON - Christmas Truce https://youtu.be/goXDAFtkJLw ...первый раз я увидел читаемые русским Петром Иванычем и жидом-иноверцем Давидом, "Капитал" и "Искру" в действии. Ночью, когда за всем следил верный народу офицер, в заранее договорённом месте, ни минутой раньше или позже, мы отправились на встречу. Голодные, уже неделю папирос не видевшие, мы шли к месту под прицелом наших же, пулемётов. И тут же меня передёрнуло от басурманского нерусского: -Хальооо... -Гутэ нахт, камраден - ответил Пётр Иванович с акцентом. Приползли к нам, под "колючкой" поднятой оставшейся без патронов к ней, Арисаке, закупаемой царём для жополиства у Японщины, которая Цусиму устроила, немцы. Я только смотрел и недоумевал. Немцы характерно порыкивали, не сказать картавили, но отдалёно похоже. Один из них мне улыбнулся и протянул сухари. Давид меня ударил по плечу: -Ну! Чем научился! Я, недоумевая, глядел на немца, некоторые из которых передавали даже лекарства, сигареты нашим солдатам. -Да... Данке щен - кивнул я и жадно принялся есть сухари. Немец спросил: -Щпхрехн виэхр дочь? - с непередаваемым "р" хэка-гыкающим, гортанно-глубоким, спросил тот -Йа! Ихь щпхрэхн гутн нихьт - замявшись, ответил я, вспоминая что отрицание в немецком вроде как, ставится в конце. Дальше уже один немец угостил водою, другой хотел каким-то спиртным напитком, но им мы продезинфицировали рану одному из бойцов, который как выяснилось, только благодаря немцу и остался жив. Дальше вопреки стереотипам, Томас угостил меня папиросой, такой довольно тонковатой, как спустя года выяснилось - почти сигаретой. Ну, а пока начальство спит, я слушал, практиковал немецкий, а они - русский. Немножко даже по чуть-чуть выпили чего осталось спиртного, чуточку песен попели. Вспомнили своих покойных. Я Ваську помнил, которого пуля нашла, Томас - своего родного брата Пеппи. В объятиях солдатских, объятиях пролетарских, мы просили прощения друг у друга, проклинали эту войну, а потом и пришлось расходиться. У немчур было много всего: и газ и штурмовые группы. У нас только был царь кровавый долбоёб. На 1/136ю, как говорят учёные мужи, был русский. В основном же немец. Sabaton - 1916 (Motorhead cover) https://youtu.be/HgGhhnQB1gw Время шло и однажды вскрылось наше взаимодействие с немцами. Я окончательно понял, что дороги назад нет: семья убита, дом и село сожжены, Славяна за графом замужем каким-то, были мне и отец и брат Давид с Петром Иванычем. Ну и что тут сказать? На моих глазах Давида убили наши же, а немцам пришлось отползать... Кого трибунал, кого застрелил офицер... Когда со снарядами всё было в порядке, мы получили приказ атаковать. Но когда отказались, командир только начал расстреливать из личного оружия и поднялся бунт. Я всё проспал, Пётр Иванович мне заменил отца. Больше всего марксизму меня учил, "Искру" читал. Благодаря ему, я фактически "завербовался" в красные. Потом уж узнал, что окромя большевиков правды нету. Эсеры дурни, думают что решает всё какая-то личность, а не класс. Мол, только убрать человечка, заместо него умнее станет. Анархисты тоже: думают щас по хуторам все разбегутся и делай чего хочешь, ибо государство любое зло. Только так думая, вашу раздробленность по-одной станице аннексируют, а ваша до хуева десятка свобода - ничто против артиллерии государства, которое в состоянии содержать полноценную армию, а не трёх голодранцев. Остальные же, кроме большевиков - агенты охранки так называемой. В общем, Пётр Иванович меня сберёг, я о бунте не знал. А потом оказался в группе прорыва. И после бунта нас заставили наступать. Взяли мы рубеж и я чудом остался жив, только ногу задело. Как выяснилось, поскольку "у пролетария нет отечества", Томас и наши немецкие товарищи с единомышленниками были расстреляны своими же. Коммунисты испортили пулемёты, патроны... Без них - немец травил бы нас, аки "Осовец". Тем ни менее, нехватка патронов, еды и снаряжения вообще сказалась - много лет спустя белогвардейцы будут "судить по себе", раздувая клевету на Красную армию, максимально идеально подготовленную к самой страшной войне за всю историю человечества. Только потом я узнал, что Пётр Иванович был убит не немцем, а нашими. В войсках остался только один коммунист. Им был я. Пока командование с огромными потерями и нехваткой всего подряд, не знало что делать, мне удалось завоевать расположение солдат. Мы быстренько создали солдатский комитет, где коллективно согласились снести ебало охуевшему офицерью. Привели в немедленное исполнение. А после этого - шли домой. По всей Родине сыпался фронт, подкрепления отказывались идти на фронт за долги кровавых псов Романовых. А в первом же населённом пункте, помня каналы связи Петра Ивановича и Давида, я получил партбилет. Мы шли домой, зная что нет больше Царской армии. Есть импотентное временное правительство, есть белые и есть красные. Мы были красными. Наш фронт был дома...