Мрак

По окончанию действа Тасян-Цзюнь лично провел свою наложницу за свадебный президиум и усадил справа от Императорского трона, где совсем у края возвышенности располагалось место для Императорской наложницы - скромное сидение со спинкой примерно по плечи сидящему на нем в отличии от трона Императрицы и Императора чьи места занимали больше пространства во всех плоскостях. По левую сторону от Императора была усажена Императрица, которую Тасян-Цзюнь держал подле сердца. Стоило Его Величеству занять трон, как она встретила его звонким хохотом словно трель иволги, видимо заскучала и нуждалась в его внимании, ведь ее везде водили личные служанки и за всю церемонию супружества с ней, верный муж ни разу не притронулся ее. — Ах-ха-ха, милый А-Жань, не могу налюбоваться тобою! Точно небылица, какая, что эта недостойная женщина, теперь жена самого Наступающего на бессмертных Императора, сон не больше! — Почему же сон? Если того желаешь, Этот Достопочтенный велит перенести сюда зеркало и Императорская супруга сама убедится в том, что все ещё одета в свадебное платье невесты. К тому же Этот Достопочтенный разделил с тобою каждый этап вступления в брак ещё утром и почтив все традиции сделал все, что должен, не скупился и одарил тебя приданным, сжалившись над твоей сиротливостью. Какие здесь могут быть капризы? Тасян-Цзюнь не стал отказывать и одобрил ее радость ответом. С этого момента он не должен был обделять вниманием ни жену, ни наложницу и о каждой заботиться одинокого, но хоть так и было принято, кто объявил о том, что эта свадьба была обычной? Сейчас Тасян-Цзюнь находился в одухотворённом расположении и был готов одарить абсолютным самородком любого, кто выразит ему свою верность, но так ли все было просто на самом деле? — Нет-нет, эта скромная супруга верит своему мужу, она без меры благодарна ему! Молодая женщина почувствовала испуг встретив хитрый и прямой взгляд хищных глаз. Ей требовалось выразить свою радость другими словами, пока еще не стало слишком поздно. — Пускай это празднество подарит счастье и покой каждому, эта скромная супруга искренне желает лишь этого! Она тут же решила уклонить беседу в сторону гостей, раз личные признания задевали совсем не те струны души господина ее сердца. Следом за своими словами Императорская супруга нежно улыбнулась благоверному улыбкой сквозь газовую вуаль над своим венцом Фагуань, что должна была загладить все неровности скверных слов. — Пускай... Романтичный лад жены подействовал положительно. Тасян-Цзюню понравился доброжелательный настрой супруги к простому люду, а ее кроткая улыбка припухлых губ так напоминала его... Он тоже всегда стремился добиваться для смертных всего самого наилучшего от доброты своего хрупкого сердца. Подумав об этом, Тасян-Цзюнь ещё сильнее вгляделся в миловидные округлые глаза, что были почти водным отражением тех самых, но он старался разглядеть именно тот свет. Сильная и напористая энергия, исходящая от этого жадного взгляда, захватила молодую красавицу, заставив ее невольно подумать о его желании. Сегодня ей предстояло зачать Императору наследника и раз одного его взгляда было достаточно, чтобы ей почувствовать сильнейшее давление, что тогда ожидало ее в спальне? Ей следовало не растрачивать сил и пить меньше вина для сохранности сознания, а ещё не допустить обид великого властителя, ведь если она не будет столь осторожна в словах, Император в любой момент сможет выбрать другую. — Ах, А-Жань... в зале так... жарко. Императрица медленно моргнула и слабо качнула свое округлое опахало с живописью осенних хризантем, чуть поддавшись к мужу. — Потерпи, скоро принесут вина и холодное. С интересом, не отрывая от нее хитрого прищура, Тасян-Цзюнь облокотился на резной подлокотник императорского трона со стороны наложницы, так закрыв ее своей мощной грудью, повернув корпус к собеседнице и уперев в кулак бледную скулу. Он достаточно расслабился, чтобы занять излюбленную влиятельную и чем-то ленивую позу. Жена быстро поняла, что сейчас Императору интересна лишь она, раз к другой он повернулся спиной. Это говорило о том, что от нее ожидаются самые ласковые и веселящий слова, а может и смелость в соблазняющих намеках. Во всяком случае это ее обрадовало, ведь именно сейчас, когда муж задобрен, она могла пустить в ход свои женские хитрости, чтобы завладеть его вниманием до наступления самой ночи и доказать наложнице за кем власть в этом браке. — Как раз кстати. Эта скромная супруга ничего не ела с утра и успела проголодаться, к тому же ей пришлось ожидать, когда пройдет церемония супружества для Императорской наложницы. Молодая женщина мило опустила блестящие глазки пряча их за двумя чернильными перьями ресниц, создавая интригу. — И чем же именно не довольна Императорская супруга Императрица Сун, обязанностью соблюдать традицию для скорого рождения наследника или же наличие наложницы у Этого Достопочтенного? Сильный голос, идущий из глубины, заставил Императрицу резко поднять глаза для убеждения того, что продолжать вести эту игру ей все ещё разрешено. Для того, чтобы этот жест не показался уязвимым, она заморгала со скоростью порхания крыльев бабочки, строя удивление на своем миловидном лице и робко улыбнувшись прильнула к мужу, став поглаживать молочными и нежными словно белый нефрит пальчиками грубую тыльную ладонь Императора, что он держал на подлокотнике трона с ее стороны. — Как смеет эта недостойная женщина пренебрегать вековыми традициями?! Для того, чтоб подарить А-Жаню наследника в знак ее безмерной благодарности, она готова на все... Императрица остановилась и вопросительно взглянула на мужа. Тасян-Цзюнь же, сразу услышал угодливость в ее голосе, но решил услышать итог женской прихоти, поэтому позволил. — Продолжай. — И даже ревновать верного супруга к сестрице за его сильным плечом. Она старалась влюбить мужчину в себя этими словами, показывая насколько сильно может его обожать, дай только повод. На деле же, ее волновал роскошный наряд наложницы тем, что был краше чем ее собственный, хоть и был подарен самим женихом, совершенно так же как в случае с ней. В отличии от самой жены, Император на протяжении всей церемонии супружества прикасался к наложнице и то, что Тасян-Цзюнь на время забыл ее, ничуть не успокаивало верную супругу. — Ха-ха, вздумала, можешь неволить Этому Достопочтенному иметь наложниц? Скольких Этот Достопочтенных захочет, стольких и примет, поняла?! Ядовитая насмешка Тасян-Цзюня быстро сменилась сердитым оскалом, он отвернулся от нее и выдернул руку из удержки в ее мягких пальцах. Муж рассмеялся жене в лицо унизив ее и в сердце той надежда оказалась отравлена. Хоть вновь ступила не туда, Императрица не знала, как понять двоякие слова своего супруга, но вину нужно было срочно замаливать. — Но А-Жань, столько времени прошло, эта скромная супруга сильно скучала по благоверному наблюдая за ним со стороны и так долго ожидала конца церемонии супружества Императорской наложницы, что успела притомиться сидя в одиночестве, а она даже ни разу не взглянула на меня! Опечалено залепетала молодая женщина даже, пустив слезинку точно кристаллик соли на длинных ресницах, но больше на притворство Император не повелся. Он продолжил властно осматривать ожидающих угощения гостей, так и не обернувшись к ней, но все же ответил. — Это в ее характере. Императорская супруга Императрица Сун Цютун, ты жена Этого Достопочтенного, будь выше этого. Видимо обсуждение наложницы все ещё могло вывести Тасян-Цзюня на диалог и этим нужно было пользоваться, укрепив разговор, пусть и не о самой жене Императора. — Возможно нас стоит только познакомить? Отныне мы не чужие друг другу и нам нужно сдружиться. Было бы мило с твоей стороны, А-Жань, представить нас, возможно тогда она не станет бояться этой скромной супруги. Демонстрируя приветливое любопытство к совершенно неприветливой наложнице, Императрица Сун Цютун высунулась за тело Тасян-Цзюня, что перегораживало ей обзор на девицу в стороне, но стоило ей расслышать сдержанный смех Императора, теперь все ее внимание было вновь приковано лишь к нему. Она не могла знать, что так рассмешило ее супруга, что ему пришлось сдерживать смех, поэтому ее взгляд, направленный на него стал непонимающим. — Нет. Сун Цютун было не ясно, зачем Тасян-Цзюнь запрещал им узнать друг друга и конечно ей хотелось пойти наперекор его словам, а может и даже сорвать с наложницы слишком густую вуаль, чтобы скорее взглянуть в ее бесстыдные глаза. Но все, что она могла себе позволить сейчас, чтобы вновь случайно не придать мужа строгости и сохранить его веселье, только узнать имя своей соперницы за любовь мирового Императора. — Ну, а имя у нее есть? Наигранно обиженно буркнула жена, по-детски надув красные губки, будто расстроившись от неудачи получить новую служанку. — Чу. Такого фамильного знака Сун Цютун никогда не слышала и даже в глубине острого разума она не смогла вспомнить не одной знакомой семьи о которой она могла когда-нибудь да ведать. На этот раз молодая женщина непритворно удивилась, уяснив, что конкурентка определенно является не простой девой. — Императорская наложница Чу? — Именно. Что-то темное всколыхнулось в глазах Императора. — Младшая сестрица Чу должна испытывать гордость и благодарность за свой новый статус которым одарил ее А-Жань. Рассудила Императрица Сун состроив задумчивый вид. — В этом, жена Этого Достопочтенного непременно права. Этому Достопочтенному определенно стоит проверить меру благодарности его любимой наложницы. Хоть Тасян-Цзюнь и говорил с одобряющий тоном, молодая женщина почувствовала неладный смысл в его словах. Почему он вновь говорил не о ней? — Зато эта скромная супруга уже сейчас готова показать свою любовь к А-Жаню! Она показала задор быстро и искусно обмахиваясь опахалом, заставила свою прозрачную вуаль заструиться. Конечно сейчас она никак не могла показать на что способна при тысячах и тысячах гостей, от чего Тасян-Цзюнь не воспринял ее слов всерьез. — Какая озорная, для начала дождись заката. Его заскучавший взгляд на том же слове поймал слуг, что подносили кушанья на широких подносах идя друг за другом, совсем забыв о верной супруге под своим боком. Ей осталось только давиться принижением и спрятать обделенный взгляд за красными хризантемами на своем опахале. Так, на свадебном президиуме расцвело изобилие из самых разных холодных угощений. Сладости со всех сторон света были доставлены на пиршество в честь супружества Его Величества на свадебный банкет. Стоило слугам расставить блюда по столу, можно было заметить разницу в постановке кушаний. Сторона данная Императрице держала в себе лёгкие закуски, расфасованные на 5 основных и 3 второстепенных вкуса по всем правилам любой трапезы, но стол в сторону наложницы был накрыт лишь сладким без исключений. Увидев это, молодая женщина не знала радоваться ей или погружаться в печальные раздумья, ведь каждую расстановку продумывал сам Император. Затем к лакомствам разлили вино. Кубки власти, а следом и гостей наполнились забродившим виноградным соком и рисовой настойкой хлынув за края и пролившись на алые скатерти столов. Радостный пир Сиянь стал объявлен открытым тостом от Его Величества. После того как каждый присутствующий поднял свой кубок и тронул гладь вина губами в нем, торжество больше не стало четко контролируемым и люди предались веселью. Зал наполнился разного рода разговорами кроме обсуждений затрагивающих эту свадьбу от чего гам утих, но шум от людности не собирался исчезать. Не утрудняя себя долгими раздумьями и послушав подсказки личных служанок, Императрица принялась побольше кушать свои вкусности дабы набраться сил. Все-таки будучи невестой в это утро, ей действительно следовало отказаться от утренней трапезы, ведь такой обычай сулил скорое появление на свет ребенка после проведения первой брачной ночи. Стоило налиться вину в императорский кубок, Тасян-Цзюнь принялся за него распивая долго и вкрадчиво, размеренно наслаждаясь им так и не притронувшись к еде. В отличии от невесты, ему как жениху до недавних пор, полагалось почивать жареным мясом на утро, поэтому он совсем не беспокоился о возможности быстро захмелеть - мужчина был не голоден, чтобы алкоголь быстро подвёл его к черте. Как только его кубок опустел, Император подозвал слугу и тот поднес кувшин вновь, чтобы налить вина во второй раз. В момент, когда вино кровавыми бусинами упало на скатерть пролившись за грани, Тасян-Цзюнь позволил слуге остановить поток вина, но не прогнал его, а велел оставить кувшин на столе и только тогда пойти прочь. Слуга же выполнил все требования и скрылся с глаз, долой не докучая Императору ожиданием. Взяв в руку по новой наполненный кубок, Тасян-Цзюнь отпил немного и погрузился в раздумья остановив свой нечестивый взгляд на кувшине. Он не долго искал мысль. Внезапно Тасян-Цзюнь взял золотые столовые палочки другой рукой и с энтузиазмом переложил несколько сладких закусок в пустующее блюдо с правой стороны от него, а затем оставив палочки, взял кувшин за горло и налил полный кубок рядом с тем блюдом, грязно забрызгав каплями вина его и цветы, украшающие стол. Стряхнув с пальцев то, что предательски стекло по стенке кувшина, Тасян-Цзюнь освободил руку поставив не глядя сосуд куда придется среди бесконечных рядов разных кушаний и наклонился ближе к человеку, кому и предназначался его милостивый жест. — Наложница Чу, Этот Достопочтенный позаботился о том, чтобы приготовить все по твоей прихоти, это самые излюбленные тобою сладости в полном изобилии, ты чувствуешь их мягкий запах? Император обращался к Чу Ваньнину, но тот точно лишился души и словно мертвец уже не мог отреагировать на воздействие к нему, белизна рук прямо говорила об этом. Осмотрев мужчину в женском обличии Тасян-Цзюнь приметил как почти прозрачные и лишенные всякой крови пальцы с силой сжимали хрупкое опахало, чуть не ломая его золоченый корпус. Эта заметка позабавила Императора воспоминанием о тех временах, когда его Учитель именно таким положением рук всегда держал свое священное духовное оружие ивовую ветвь Тяньвэнь. Но теперь в этих идеальных своей прямотой и аккуратностью руках лежало именно свадебное опахало, живопись которого кричала о тайных и непристойных желаниях этой с виду блаженной наложницы. Такой рисунок был подобран Его Величеством при подготовке к торжеству не случайно и сейчас сидя за свадебным президиумом в обновленном статусе благоверного мужа оправдал свои предпосылки на непосильную злость Чу Ваньнина. Он слишком хорошо знал слабости этого мужчины. — Ещё теплое вино Белые цветы груши налито рукой Этого Достопочтенного в твой кубок. Известно ли тебе, что ты единственная кроме Этого Достопочтенного кому отдано это дражайшее вино на распитие? Так что насладись им и выпей с Этим Достопочтенным в честь ваших с ним любовных уз. Мог ли Чу Ваньнин слушать его слова без омерзения и боли на висках? А от этих лакомств так щедро преподнесенных Его Величеством лично, его лишь тошнило так, что не хватало мочи сдержаться. Все то время пока Тасян-Цзюнь был занят своей ненаглядной женой, Чу Ваньнин пытался собраться с силами и настроить свой разбитый от обиды и унижения разум на последние попытки помочь себе. Он старался не думать о том, что происходит вокруг него, кто в этом безумии он сам и к чему это может привести, но разговоры от Императора и Императрицы о себе доходящие до его ушей сводили все его попытки сосредоточиться на нет. Чу Ваньнину было необходимо просто услышать голос Сюэ Мэна в этом зале. Но мог ли он это сделать среди скудных и непотребных глагольств подле него и необозримого числа самых разных и неумолкаемых тысяч голосов гостей? Он надеялся, что Сюэ Мэн не изменился с поры их последнего свидания и, хотя бы завяжет спор с таким же бойким господином из-за очередного пустяка, но голоса в совокупности были шумом достаточно гладким для расчета на то, что Сюэ Мэн есть среди них. Возможно ученик ищет его в Павильоне Алого Лотоса или в любом другом месте, а может сейчас находится в коридоре и ищет способа проникнуть в зал? — Продолжишь противиться даже после того как Этот Достопочтенный снизошёл самим переложить пирожные и конфеты на твое блюдо, а также набрать вина в твой кубок? Или же ты просто не знаешь к кому обращается Этот Достопочтенный и растеряна? Впредь и во веки, пока Этот Достопочтенный жив, ты его Императорская наложница! Чу Ваньнин остался верен себе и не проронил ни слова, на тронутую лёгким хмелем тщеславную речь над своим ухом. Хоть такое обращение резало его слух и терзало сердце, все же сейчас его волновало совсем не это. Неужели Сюэ Мэн действовал не совсем осторожно и с ним могло что-то случиться? — Ах да, ты же связана и не можешь есть! Что ж, проси Этого Достопочтенного, и он позволит тебе угоститься, сняв заклинание с рук. Совсем скоро принесут горячее и никакого острого, м? Ну же, соглашайся, ты же голодна. Не догадаться об этом с самого начала было верхом бесчеловечности или этот пёс рассчитывал, что Чу Ваньнин будет готов есть без помощи рук, когда оголодает до безумия? Чу Ваньнин правда был очень голоден. Ему не позволялось трапезничать после пробуждения в этот день, так как любая невеста была обязана сохранять традиции, чтобы заключение свадебного торжества в виде первой брачной ночи принесло в дом счастье и радость вестью о скором рождении ребенка. Вот только Чу Ваньнин был мужчиной. И сейчас сидеть за столом, что ломится от избытка его любимых сладостей, которые он не ел уже очень давно, было величайшей пыткой для него. Пускай он не мог видеть сквозь плотную вуаль, но был запах, который своей душистостью действительно мог свести с ума. От аромата, окружившего его, Чу Ваньнин чувствовал, как ноет желудок и кружится голова, но он не мог на это поддаться. Даже если ему станет совсем дурно он никому не скажет об этом, тем более не станет унижаться просить позволения кусить ему кусочек. Бред и не больше! Подождав ответа Тасян-Цзюнь вновь напоролся на гордое молчание и это изрядно стало выводить его из себя. — Что, будешь есть только с руки этого паршивца Сюэ Мэна? Тогда готовься растянуть терпение, так как сегодня ты останешься голодной. Его здесь нет. На лице Тасян-Цзюня расцвела отравляющая злорадством улыбка, будто сквозь густую алым цветом вуаль ее могли увидеть и ужаснуться. — Этот Достопочтенный уже говорил тебе, что подонку Сюэ плевать на тебя, ведь даже на торжество супружества своего двоюродного брата и сестрицы Чу он не приехал, Этот Достопочтенный лично проверял комнату предоставленную ему чтобы убедиться в этом. И без того обескровленное сердце Чу Ваньнина пропустило удар. Что значит Сюэ Мэна здесь нет? — Ты же так верно ждала его, а он наигрубейшим образом обошёлся с тобою и что, все ещё считаешь его лучшим учеником, может не будешь держать зла и простишь его? Только не смей хмурить брови на Этого Достопочтенного, он лишь скрепил твои с ним романтические отношения. Так происходит со всеми, пришел и ваш черед, любимица Чу. Этот Достопочтенный лишь указывает на факты. Чу Ваньнин не знал верить ему Тасян-Цзюню или подозревать в обмане, но внезапно тело перестало его слушаться и ослабло без сил держаться. Он почувствовал, как его голова вскипела, а горячий пар заволок глаза пеленой. Сердце самовольно сжалось до боли и заныло. Чу Ваньнин тяжело выдохнул и чуть склонил голову вперёд. — Пойми уже наконец, что такая сучка как ты никому не нужна. Слышишь? Гости, что сейчас толкуют о своем, в момент, когда ты поднималась по ступеням к Этому Достопочтенному, наблюдали и фантазировали лишь о том, как бы жёстче трахнуть тебя. Поверь Этому Достопочтенному, так было написано на их лицах словно тушью. Но Этот Достопочтенный сам не прочь взять тебя, поэтому ты достанешься лишь ему. Такая холодная и безмолвная... Тасян-Цзюню, такая слабость Чу Ваньнина была только на руку. Впервые за все празднество этот нелюдимый мужчина сменил позу, да ещё в какую! Добить его стало для Тасян-Цзюня делом принципа. Император ещё отпил вина и спустил свободную руку к ногам Чу Ваньнина проведя пальцами по юбке от колена до бедра. — Пытаешься закрыться от Этого Достопочтенного, а знаешь ты, что означает твое молчание в этот день? Следуя вековым традициям невесты обрекают себя на ритуал безмолвия, что берегут на протяжении всего торжества и искренне верят в то, что это поможет им понести плод от жениха с первой брачной ночи. Не было ещё не одного раза, чтобы ты раскрыла рта, Этот Достопочтенный прав? Гадкая улыбка Императора без терпения стала расти в стороны, а глаза попытались смотреть сквозь плотную вуаль, дабы узреть острый блеск черных глаз феникса, что мог заменить ему дикую луну в ночи на целую вечность. Но под вуалью Чу Ваньнин прятал глаза, напитанные совсем не злобой. Его сразила бешеная паника, что вновь поднялась со дна его утихших чувств и заставила его потерять все самообладание. Дрожь нервного страха прокатилась по всему его телу. — Раз любимая Императорская наложница Чу желает Этого Достопочтенного, он не может оставить ее волю без внимания. Этот Достопочтенный отдаст приказ назначить покои Павильона Алого Лотоса комнатой новобрачных Синьфан и соблаговолит прийти к ней по завершению торжества. К концу императорских изречений вульгарного содержания рука уже добралась до низа живота, куда ловкие пальцы не могли не соблазниться нажать. От такого заигрывания наложница едва сдержалась чтобы не припасть верхней частью тела к ногам в попытке хоть как-то избежать домогательства. В конце концов лишь ее серьги на венце звонко зазвенели, преобразовав тревогу сердца в звук от резкого движения поднятия головы. Хоть Чу Ваньнин и без того ничего не мог видеть кроме алого цвета он все равно сомкнул глаза чтобы забыться и скопить сил на терпение. Если Его Величество сдержит обещание и по правде променяет Императрицу на наложницу, ему придется найти силы вытерпеть и это, но откуда? Тасян-Цзюню понравилась такая реакция и он было хотел зайти дальше, но сразу после, убрал руку и вернул припадшей к ней щеке. Если он не остановится сейчас, то не сможет выдержать пытки ожидания до этого вечера. Чтобы отвлечься, больше он не обращал своего императорского внимания на наложницу и крепче взялся за ножку кубка. Он тотчас запил свой похотливый интерес вином в несколько глотков добравшись до дна кубка и немедля призвал слугу с новым кувшином, ведь тот опустел. Действие повторилось и теперь Император вновь распивал сладкое и крепкое вино Белые цветы груши. По истечению долгого времени Чу Ваньнин наконец открыл глаза. Впереди все было так же красно, как и прежде, он все ещё сидел за свадебным президиумом лицом к тысячам знакомым ему людям и хранил молчание. Это было единственное, что у него сталось и ещё не отобрали силой. За то время пока он находился в кромешной тьме, у него получилось обдумать собственное положение и результаты не привели его к восторгу. Он ничем не мог себя спасти - абсолютно беспомощен. Вся надежда пала только на воинственные плечи Сюэ Цзымина, но где он сейчас? Чу Ваньнину следовало злиться на эгоизм второго личного ученика, но кто в этом был виноват по истине? Сам Чу Ваньнин воспитал его высокомерие, ведь первый молодой господин Пика Сышэн не должен унижаться терпеть гнусные вещи. Свадьба где Чу Ваньнин пленяющая сердца обворожительная невеста - вот уж где есть место отвращению. Время текло скоротечно как реки вина на свадебном пиршестве. Голоса гостей не утихали и даже Тасян-Цзюнь был вовлечён в торжество выслушивая поздравительные тосты один за другим. Только Чу Ваньнин был одинок и покинут. Он смирно сидел на своем месте, смотря перед собой без права двинуться или подать голос. За этот день его мысли стали в несколько раз громче за отсутствием слушания собственного голоса, а тело, скованное в одном положении, успело привыкнуть. Он уже не чувствовал боли в затёкших конечностях, он вовсе больше не чувствовал собственного тела. Вокруг него галдели голоса, посуда звенела, а праздничная музыка сменялась ободряющим танцами красавиц-танцовщиц, но Чу Ваньнин был отрешен от каждого из этих действий, поскольку потерял весь смысл следить за тем как происходит торжество. В его ничтожно малом пространстве под густой вуалью он мог находиться точно в толще мутные воды - ни зрения, ни слуха, ни осязания, лишь глушь и пустота. Но растерзанное сердце думало иначе и не позволяло передохнуть своему властителю. Его бросили на верную погибель - Чу Ваньнину нужно было смириться с этим, ведь вопреки всему его душа уже страдала от муки посильней, но... Слезы подступили без спроса сами собой только при одной мысли о собственной ничтожности находиться и участвовать в этом безумии, а также предвкушении страданий, которые ему предназначалось вытерпеть и в этот раз. Вновь он должен будет терпеть невыносимую боль для блага своего ученика, что подло произвел расчет добротного труда на предательство! Но как бы бесчестно не поступил Сюэ Мэн, Чу Ваньнин не мог жертвовать его жизнью, взамен на собственную неприкосновенность. Теперь уже ничего не исправить. Чтобы соленая влага жалости и обиды не скатилась по щекам, Чу Ваньнин закусил нижнюю губу, в попытках сдержать мышцы лица в напряжённом состоянии и не дать слабины. Но горечь досады отравляла его изнутри подначивая сдаться. Чу Ваньнин казнил себя сам. От автора: Делитесь положительными впечатлениями здесь и в тгк: Пепелище Сижи. С надеждой на то, что ваше сердце не осталось равнодушным к этой работе🤍