Подарок для князя Иси

Киму готова была выть от досады, когда двери дворцовых бань задвинулись прямо перед ее носом. А ведь она так хотела посмотреть на эту даму без косметики и вороха ткани! Вся изошла от любопытства. Что она теперь скажет своей закадычной Маццу? А Чиэ? Да девчонки, ждущие новостей от Киму, с нее кожу снимут за то, что не сумела подсмотреть. Эта гордячка даже не стала с ними разговаривать, все предупреждения Ноэру-сан не понадобились. Только кивала — «да» и «нет». Вещей у нее оказалось сравнительно немного, хотя сама она была одета, как принцесса крови. Киму, не бывавшая дальше своей деревни, даже не представляла, что есть такие красивые ткани на земле. А изящные кандзаси в парике с затейливой прической… Просто волшебная сказка. Она украдкой прикоснулась к накидке этой Сагири-сан. Струящийся шелк, нежный, как вода в нагретом солнцем ручье. В числе вещей наложницы князя Иси также прибыли свертки, как пояснила, потупив густо накрашенные глаза гостья, это были флейта и сямисэн — надо думать, что при дворе ее научили играть на музыкальных инструментах. Да и танцевать она, наверное, умеет… Киму прикинула, что неплохо бы начать водить с ней дружбу. Но вовремя вспомнила Ноэру и в мрачном молчании сопроводила гостью до бань. Переходы во дворце освещались не слишком хорошо, да и вертеть головой было невежливо, Киму изо всех сил старалась как можно незаметнее разглядеть гостью. Но та, будто нарочно то останавливалась, то отворачивалась, шла, не поднимая взгляда до самых бань. Киму взбодрилась — скоро, скоро она налюбуется на новоприбывшую, приготовилась отвечать на ничего не значащие вежливые вопросы, заодно припомнила пару изысканных комплиментов, слышанных когда-то в покоях княжны Иси. Однако, к бесконечному огорчению Киму, дама поклонилась, стоя в дверях и перегораживая собой проход, и сообщила, что ей привычны омовения без посторонних. «Статочное ли дело?..» — недоумевала про себя разозлившаяся сама на себя, в том числе и за то, что не посмела возразить, Киму по пути обратно. В кухне ее тут же окружили девчонки с расспросами наперебой. Киму едва отбилась от орущей толпы, усевшись в уголочке, и перед ней поставили чашку с рисом. Понемногу до страждущих начало доходить, что ничего интересного старшей узнать не удалось, и тихий ропот разнесся в темной кухне. Девицы огорченно переглядывались, обмениваясь мнениями насчет произошедшего. Они тоже не слыхали о том, чтобы дама удалялась в купальни в одиночестве — уж одежды-то снять ей необходима помощь! — Наверное, у нее какой-то физический недостаток… — Может быть, плохая кожа? — Откуда мне знать, я ничего не разглядела. Я даже не знаю, как она выглядит без белил и кармина на глазах! — вскричала расстроенная не меньше остальных Киму. Ноэру бесшумно вошла в кухню, задвинув за собой перегородку. Она быстро оценила обстановку, приблизилась к очагу, за которым столпились девушки, и положила в миску Киму кусок сушеного осьминога. — Доешь — и ступай в комнату к Иси-сама. Поможешь ей приготовиться ко сну. Она окинула суровым взглядом собравшихся. Стайка взволнованных девиц начала понемногу редеть — никто не желал пробовать на себе суровый нрав Ноэру-сан. — Нашли занятие! Сплетни… Принимайтесь за дела. Киму, все еще сама не своя от позорного провала задания, помогла княжне раздеться и с почтительным поклоном покинула покои, потушив лампы. Обойдя почти половину дворца, она тихо прошмыгнула в общую спальню служанок. Разумеется, уже все спали, и Киму едва смогла сориентироваться в темноте. Маццу устроилась в самом углу. На ходу вытаскивая шпильки из роскошных волос, убранных в повседневный пучок, Киму стащила с себя темное домотканое верхнее платье и уже в нижнем скользнула к спящей подружке под руку. Маццу, сонная, что-то ласковое пробормотавшая, обняла Киму, и та быстро начала засыпать, все еще размышляя о том, как загадочная гостья выглядит на самом деле и что за великую тайну скрывает под роскошными шелками одежд.

***

На следующий день Иси наотрез отказалась принимать свою наложницу. — Я не могу! Ноэру наблюдала, как ее госпожа мечется по залу для приемов, охваченная непонятной тревогой. Терпеливо она повторила свой вопрос: — Почему, госпожа моя? Ответа не последовало. Иси кусала губы, впивалась ногтями в складки дорогого облачения. Она дурно спала всю ночь. Тревога, растущая внутри, как сорное растение, раздражала ее, бросала в дрожь, не давая сомкнуть глаз. Будь ее воля — она бы не покидала главный пост стражи, днюя и ночуя на крепостных стенах. Она не могла избавиться от ощущения, что должно произойти что-то страшное, что-то очень неприятное… И, несмотря на возносимые молитвы предкам, не могла успокоиться. На богатый дар Минамото следовало ответить должным образом, и сделать это нужно было как можно скорее — у Тройных ворот все еще ждала стража, сопроводившая сюда подарок всемогущего сёгуна. Уже когда Киму ее раздевала, княжна Иси поняла, наконец, что ее так беспокоит. Женщина, красивая женщина, присланная Минамото специально для князя. Будь она настоящим правителем дома Иси, уже этой ночью она бы предъявила на свой подарок все права… Уж не заподозрил ли этот змей чего? Уж не донесли ли чего лазутчики? И эта красавица… Она имела все права пожаловаться на неподобающее отношение бывшему покровителю — особенно пока не поступила под покровительство дома Иси. А Минамото не терпел небрежения к своим щедрым дарам. Княжна сжала кулаки до боли, вонзаясь ногтями в мякоть ладоней. Она чувствовала себя как перед неминуемой казнью — стрела уже выпущена, летит, взрезая воздух, еще поет тетива, сладко и жалостливо, чтобы вот сейчас, совсем скоро, обрушить могущество дома Иси, растоптать с трудом восстановленное и отстроенное заново, отнять жизнь храброго воина — дравшегося за нее и за самого Минамото, не щадя ни себя, ни прочих. Она не могла найти себе места, не понимая, как вести себя с этой не то добычей… не то подарком. Который в любую минуту может оказаться смертельным. Наутро она вновь отменила прием. И в этот день, и на следующий, и еще через день. Воины Минамото сладко ели и много пили — об этом позаботилась Ноэру, то тут, то там роняя, что ни минуточки свободной у новой женщины князя нет, ни единой… Сама наложница вела себя как и подобает — скромно, а вот прислуга каждое утро подвергалась яростной атаке: как она спала, что ела, что она делала все это время, нравится ли ей помещение, гуляет ли она в саду. Ноэру рассказывала все, что знала, и сама, и от Киму и девочек, однако княжна Иси легко раздражалась и быстро прекращала разговор, особенно если речь начинала заходить о грядущей аудиенции. Ночь за ночью спала в противоположном крыле дома женщина, которая принадлежала ей по праву — а она не могла даже посмотреть на нее только потому, что не желала быть раскрытой.

***

Зал для приемов, украшенный цветами, сиял начищенной медью светильников. Серп месяца восходил, окуная лезвие в черное зеркало пруда. Все ставни веранд были распахнуты навстречу ночи, еще непривычно теплой. Аудиенция после заката — так повелел князь, и Сагири Сейна, как и прежде, трижды учтиво поклонилась Ноэру, передавшей приказ, опустив глаза долу. Она красива — возмутительно красива, решила про себя княжна, восседающая на небольшом возвышении в роскошном церемониальном одеянии в цветах дома Иси, когда женщина поднималась из изящного поклона. Дар и в самом деле роскошный. Гостья, а ныне — женщина дома Иси, назвала себя и род, к которому принадлежала, — скромный удел у дальних границ, не вассалы Тайра — это было доброй новостью. Княжна силилась вспомнить кого-нибудь из этого же клана, быть может, кто-то из братьев этой достойной дамы сражался с княжной вместе в ополчении Минамото… Но тщетно. Быть может, она и вовсе сирота — ни словом не обмолвилась о семье, если и говорила о прежнем житье в столице, то только о покровителе — Минамото. Чуть подрагивали цветы в изящной прическе, золотились дорогие гребни с инкрустациями. Взгляд — слишком скоро притушенный густо накрашенными веками. Между ними оставалось более двадцати шагов темной бездны наполированного лакового пола, да еще не слишком яркий свет ламп… Княжна Иси от всей души уповала на помощь предков — чтобы ее гостья не нарушила этикет и не подошла кланяться ближе. Но та не двигалась, ожидая повелений князя. По жесту княжны подали письменный прибор и несколько листов тонкой бумаги. Высвободив из шестислойных шелковых рукавов самые кончики пальцев, все еще не поднимая взгляда, госпожа Сагири Сейна, поступающая под опеку дома Иси, написала несколько строк, почти не раздумывая, так словно уже давно ждала этого момента. Тонкая кисть для письма дрогнула в пальцах, оставив на нежно-сиреневом верхнем платье полосу чернил. Значит, длинных переписок эта дама не имела привычки вести, с удовлетворением подумала про себя княжна Иси; не хватало ей только при дворе наследницы дела госпожи То-сикибу. Она быстро прочитала составленное письмо, благосклонно кивнула и, перехватив кисть поудобнее — ей на секунду показалось, что древко еще сохраняет тепло пальцев, — поставила собственное имя и скрепила послание родовой печатью. Дело было сделано. Застывшая, как изящное изваяние, Сагири Сейна, даже не шелохнулась, когда за ее спиной появился начальник княжеской стражи и с поклоном принял послание — уже на рассвете воины Минамото, едва протрезвевшие, отяжелевшие от обильной еды, отправятся в обратный путь. Позже, разоблачаясь ко сну, княжна Иси размышляла о том, что для этой красавицы, по сути, совсем скоро все будет кончено — будь она шпионкой или просто заложницей интриг Минамото или его советника Фудзивары. Серебряный месяц одиноко плыл по поверхности спокойного пруда, сонно и лениво колыхались ветви низко, до самой воды склонившихся ив, невидимая ночная птица пела в глубине сада, тихо и сладко. И жизнь была прекрасна — и коротка. Немного успокоенная, княжна Иси сложила руки в молитвенном жесте и поклонилась в направлении семейного святилища. Быть может, предки помогли ей, быть может, удача не подвела… Так или иначе, впервые за несколько дней княжна уснула — крепко и безмятежно.