"Оборотная сторона равнодушия"

Комната Малии.

      Я не смогла сомкнуть глаз до утра, все еще яро обдумывая свое предстоящее испытание, необходимое мне пройти. Я была в полном замешательстве, совершенно не представляя и не понимания, что мне делать. Смогу ли я убить родную кровь? Убить того, без кого моего появления бы не случилось? И всегда ответ казался очевидным на очередные всплывающие в моей голове вопросы — нет. Стенки моей души ломились от неперестающего потока отчаяния, бьющий по мне с новой силой.       Сложно было сказать, что я чувствовала что-то определенное. Сложно было выделить какую-либо одну лидирующую и ведущую эмоцию во мне — они все сливались во что-то единое, сильное, не имеющее конкретное обозначение. Но у них было нечто общее — разрушение. Они тянули меня в разные стороны, заставляя испытывать явное противоречие в душе, ложившееся тяжелым грузом и пытающееся потопить и прижать ко дну. Во мне бурли страх, разочарование, несбывшиеся амбиции, желание свернуть горы, отчаяние, бессилие, любовь и ненависть.       Моя жизнь вот-вот и совсем утратит какой-либо смысл. У меня ничего не останется. Должна ли я бороться за то, чтобы удержать это? Наверное, да… Должна. Но я так устала… Во мне накоплено столько невыраженных эмоций и чувств, которые ломают меня изнутри. Я устала жить в вечной борьбе. Мне так не хватает того спокойного мирного времени, когда все было хорошо, когда Мальбонте был со мной, с которым любые трудности были по плечу, ничего не было страшным.       Да, я храбрюсь. Да, строю из себя не весь что, но я не всесильна, я не бесстрашна. Это доказательство того, что в одиночку мне ничего не достичь, но я так не хочу позволять близким видеть, как медленно и мучительно умираю внутри. Они не смогут мне помочь, и не потому что они плохие друзья и не умеют подбадривать. Нет, дело во мне. Дело в том, что они не смогут компенсировать мне ту нужду, которую я испытываю всякий раз, открывая глаза по утру. Мне нужен он. Я так устала любить его и гасить обиду за то, что он оставил меня. Я так боюсь возненавидеть его, хотя понимаю, что он явно этого и добивается.       Он был для меня всем — моей тьмой и моим светом. Мне так нравилось чувствовать себя путеводной звездой, освещающей путь этому холодному айсбергу в ночи. А теперь…сегодня.Я должна собственноручно лишить себя последнего близкого человека… Своими руками должна отобрать у себя все то, что осталось — все то, что давало мне надежды на то, что я со всем справлюсь, что мне будет ради чего жить.       Сколь не думай об этом, это все равно меня не убережет от взятого на свою душу тяжелого греха, о котором я буду жалеть до конца своих дней. Пришло время собираться: и с силами, и с решимостью, и необходимо было привести себя в порядок, ведь не хотелось предстать перед отцом в неподобающем виде, не хотелось, чтобы он запомнил меня как оборванку.

****

У портала.

      Я стояла у затягивающей воронки немного поодаль от нее, но ноги все равно чувствовали ее пожирающую силу, а глаза и вовсе не могли оторваться от вечно вращающегося кольца в глубине этой бездны, ведущей прямиком на земную поверхность, населяющую людьми.       — Мы не должны спускаться туда! Не должны… — Мими еле сдерживала подступающие слезы, заранее осознавая всю тяжесть своих последующих поступков.       — Мы должны делать то, что нам скажут, если хотим выжить — слова были произнесены отрешенно, веющие сухим и холодным расчетом.       — Лилу…       — Что, Дино? Ты это и без меня знаешь. Чем быстрее спустимся на землю, тем быстрее закончим — не давая возможности пререкаться с ней, она прыгнула в портал и скрылась из виду.       Ангел устало вздохнул и последовал за ней, а за ним уже и все остальные.

У дома отца Малии.

      Словно чувствуя, куда тянулось и спешило мое сердце, нас выбросило около того самого дома, в который мне суждено было зайти, чтобы оставить после себя кровавый теплый след.       — Вот вам крысы. Нам нужно просто прикоснуться после них к каждому встречному — таково было поручение Чумы.       — Я не буду этого делать! Это безумие! Что она еще прикажет нам выполнить в следующей раз? Малии она вообще приказала убить своего отца. Дино, как ты пошел на это! — чуть ли не крича, Мими выпаливала это сначала в лицо Лилу, а затем и другому сопровождающему их спутнику.       — Не слушай ее, мы должны делать только то, что должны. Ты это делал уже и не раз.       — Как же так…       — Я не хочу этого, но у нас нет выхода… Не смотри им в глаза — ты никогда не забудешь их последний взгляд — произнесенное отдавало горечью, заставляя чувствовать себя от этого еще хуже.       Лилу уже явно пребывала в раздраженном расположении духа, поэтому она просто взяла и потащила Дино за собой.       Мими на минуту замерла, перевела на меня свои потускневшие и опустошенные глаза, а после последовала за ними, перед этим кивнув мне в качестве немом пожелании «удачи», на что я ответила также.       Когда она всё-таки покинула меня, мой взор вернулся к дому, претерпевшему некоторые изменения. Он стал более дряхлым и ветхим, как наверняка и его хозяин. Время не щадит никого и не ждет, пока кто-то решит одуматься и начать жить.       — Надо же… Участок зарос… А раньше трава была куда более ухоженной и зеленее — сведя брови, я позволила себе высказать это вслух.       — Чего ждем, Непризнанная? — от неожиданного появления Люцифера по коже пробежала волна мурашек, вынуждающая меня вернуться к мысли, от которой я так отчаянно пыталась убежать, но нет… Она напомнила мне, для чего я здесь.       В горле застыл комок от нарастающего волнения и накативших слез, тело не хотело слушаться, не хотело переступать через порог этого дома, заведомо зная, что за этим последует. Я будто превратилась в камень.       Устав меня ждать, Люцифер взял под руку и завел в то место, по которому томилось мое сердце каждый день, но сегодня я предпочла бы сбежать, как можно дальше отсюда. Он волок меня прямо до коридора, а потом отпустил со словами:       — Иди сама, если не хочешь, чтобы я тебя насильно туда тащил.       Не отвечая и игнорируя такое заявление, мне ничего не осталось, кроме как безмолвно шагнуть в зал, где находилась моя потенциальная жертва, подстерегающаяся в пределах своей крепости, а я выступала в роли охотника, ходившего вокруг да около рядом со своей добычей.       — Здравствуй… Отец…       От окна ко мне повернулся уже мужчина в летах, лицо которого покрывали признаки старости — морщины.       — Ты в инвалидной коляске… — мои губы начали дрожать, как и вся я: то ли от долгожданной встречи, то ли от внутренней агонии.       — Простите, а вы кто? Мы знакомы?       — Я ваша. То есть.твоя дочь.       — Нет, девушка. Вы что-то путаете, моя дочь исчезла еще давно. Если вы пришли поиздеваться над моим горем, то попрошу на выход, вам лучше уйти.       — Он не узнает тебя — пояснив его поведение, сын Сатаны посмотрел на меня.       — Покажи ему мой настоящий облик. Я хочу попрощаться, как надо — я проговорила своё требование с интонацией, не терпящей возражений.       — Боже… Не отстанешь ведь — закатив глаза, он всё-таки выполнил мою просьбу.       Перед моим отцом уже была не незнакомка, а потерянная годами раннее дочь, по которой он тосковал столько лет, и все ждал, когда она вернется.       — Малия? Но как это возможно?       Я присела перед папой на корточки, чтобы быть с ним на одном уровне, нежно и несмело дотронувшись до его руки, я произнесла с тяжестью на сердце:       — Да… Это я… Долгая история…       — Малия, ты слишком долго.       — Ты можешь выйти? — с гневом я обратилась к демону.       — Нет. Я должен быть уверен, что ты это сделаешь, чтобы я мог отчитаться перед Чумой.       С нескрываемым раздражением я вздохнула, виновато переводя взгляд на того, кто сидел передо мной.       — У тебя… Крылья? Может, я всё-таки попал в Рай…       — Нет. Нет… Твое время еще не пришло — я поджала губы, сжимая их до крови, и свела подрагивающие брови от волнения и нервозности.       — Ох дочка… Оно пришло еще тогда, когда тебя не стало…       — Не говори так. Если бы не это все, ты бы мог жить дольше.       — Я давно не живу, а существую.       Я не смогла сдержать слез, которые уже сами стали скатываться по моим щекам, не спрашивая на это никого разрешения и не получая на это дозволения. От чувства вины я не смогла больше смотреть ему в глаза, потому просто опустила голову вниз, не отпуская все еще его руки.       — Меня послали за тобой. Чтобы я убила тебя.       — Я уже давно готов и вовсе не боюсь смерти.       Когда я позволила себе снова встретиться с ним взглядом, он смотрел на меня по-прежнему нежно и тепло, будто я не произносила тех ужасных слов.       — Но я не могу… Я люблю тебя, отец…       — Я тоже люблю тебя, дочка.       — Я так скучала…- уже не выдерживая внутренний порыв, я дернулась в его сторону и осторожно обняла его. Отцовские старческие руки коснулись моей спины, сжав на мне одежду.       — Перед смертью… Я бы хотел узнать, почему ты покинула меня? Как у тебя сложилась жизнь вне этого мира?       — Я попала в аварию по дороге домой. После того, как я умерла, я попала в школу для ангелов и демонов, после окончания которой я стала серафимом. За это время я встретила мужчину, к которому прикипела всем сердцем. В целом… У меня все хорошо.       — Отрадно это слышать для родителя.       Слезы скатывались уже непрекращающимся потоком, разрывая грудь от нехватки воздуха и оставляя после себя только одну лишь пустошь.       — Ты даже не спросишь, почему меня вынуждают это сделать?..       — Мне не нужно этого знать. Главное, что мне посчастливилось увидеть тебя снова.       Разобняв его, я взяла в руки нож, который то и делал, что выпадал из рук, и направила прямиком ему в сердце, как бы это сделал любой бы опытный убийца на моем месте.       — Я не хочу… Я не могу…       — Я сделаю все сам — положив свои руки на мои, он резко надавил на рукоять ножа, после чего его руки медленно обмякли и упали, отрываясь от моих ладоней. Какое-то время он все ещё смотрел на меня с любовью, а потом его голова потихоньку наклонилась вниз и повисла в воздухе.       Я уже не смогла сдержать звук, характерный для рыданий, разрешая себе умыться собственной болью и позволяя всем узнать об этом. В моих руках ходил ходуном нож, который впоследствии я отбросила от себя, словно обожглась им. Обхватив себя руками, я прижалась к полу.       Люцифер стоял, не двигаясь. Казалось, он совершенно не знал, что ему нужно было сделать.       — Как я ненавижу ее… Я больше… Не увижу его из-за этой стервы! — на гране истерики я схватила с пола острый наточенный предмет и поднесла к своей груди.       — Что ты делаешь, дура?! — выхватив из моих рук холодное оружие, он покрутил пальцем у виска — Совсем рехнулась?       — Это все что ты можешь мне сказать? — подняв на него красные глаза от слез, я встала на негнущихся ногах — Это все, что ты можешь мне сказать сейчас? Несмотря на всю нашу дружбу в прошлом? Иль ты забыл? Ааа, она, наверное, уже не имеет никого значения, да?       Он уставился на меня с озадаченным лицом, отражающим ошеломление и удивление.       — Ну же. Учи меня жизни, Люцифер! Вы же такие умные. И не говори мне, что вы все страдаете, что я ни одна такая. Не смей. Моя жизнь уже давно утратила смысл. У меня почти никого не осталось. Тебе хотя бы есть ради чего жить. Я слышала, твой отец вернулся. И что-то слышала про Лилит. Из-за этого вы перед ней стелитесь, да? А что есть у меня, скажи мне? Ради чего мне жить… — схватившись за волосы, я посмотрела на тело еще недавно живого человека — Я даже похоронить его не смогу, так и будет здесь гнить, как собака на помойке… — возвращая обратно своё внимание к собеседнику, я продолжила — Я уже мертва.       — Мне жаль — в его глазах читалось еле уловимое сочувствие, которое нужно было умудриться разглядеть.       Ничего не ответив, я поспешила уйти, чтобы забыть весь испытавший ужас.

****

В то же время школа ангелов и демонов.

Повествование от лица Мальбонте.

      Я возвращался в свою обитель после очередного и ежедневно надоедающего мне ритуала — посиделки с Чумой. Всякий раз мы затрагивали важные темы, касающиеся стратегических решений. Вникать во все детали и мелочи мне нравилось, это было моей стихией, но вот в Чуме союзника я не видел. Так, временное сотрудничество и ничего более. Это не я пляшу под ее дудку, а наоборот, это она играет по моим правилам, даже не замечая этого. Но мне абсолютно все равно, понимает она это или нет. Главное, что все пока придерживается строго моему плану.       Проходя по школьной территории, мой чуткий слух уловил чей-то разговор. Обернувшись, я заметил двух юношей, которые встречались мне ранее. Они были метисами, прятавшимися в тени, пока обстановка вокруг запрета не утихнет.       — Мне так интересно посмотреть на эту звездочку. Вокруг нее столько слухов собралось, надеюсь, она меня не разочарует.       — Астарот, только об этом и думаешь — утомившись от единообразной и наскучившей болтовни, Кристофер укоризненно посмотрел на брата.       — Ты чего такой хмурый? Разве тебе не интересно? Мы столько лет прятались по ущельям как уличные крысы, а тут у нас выдалась возможность жить как все, а ты стоишь весь недовольный. Давай развлечемся, братец.       Невольно нахмурившись, я стал подслушивать их беседу дальше, чтобы понимать, какие действия от них стоит ждать. Не скажу, что у меня есть привычка подслушивать чужие разговоры, предпочитающие остаться в тайне и в узком кругу лиц, но эта тема касалась той, кого в обиду дать я просто так не мог. Это касалось в итоге и меня, поэтому я праве знать о том, что замышляет этот самоуверенный метис с наглой мордой.       — Я не прочь порезвиться, но у всего есть границы, Астарот.       — Боже, не будь занудой. Давай покажем им, что мы не пальцем деланные.       — А ты прав. Почему нет — самодовольно ухмыльнувшись, Крис взглянул на подстрекателя, подталкивающего к совершению разного роду безумия.       Я остановился недалеко от них, делая вид, что совершенно случайно услышал то, чего не следовало.       — О, Мальбонте! Рад встрече, о тебе я наслышан — сильнейший из метисов. Кристофер же в эту секунду предпочел смолчать, не рискнув что-либо выказывать мне.        И правильно, пусть знают, что шутить я тут не намерен и что ко мне нужно относиться с должным уважением.       — Не могу сказать того же — равнодушно бросил я.       — Да брось! Мы же одинаковые, мы почти братья по происхождению.       Изогнув брови в изумлении, мне хотелось рассмеяться. Он сравнил себя со мной и уравнял до его уровня? Да как он смеет.       — Мы. Неодинаковые — видя, как я начинаю закипать, он наконец-таки заткнулся.       Притворившись, что я собираюсь отдаляться от них, это заставило близнецов выдохнуть. Но это было еще не все, что я хотел сказать — И еще кое-что… Поаккуратнее с игрушками Чумы. Если она узнает, что кто-то покушается на ее самую излюбленную, не думаю, что она это оценит.       Когда я уходил, я предполагал, что мои слова застанут их врасплох, заставят гадать, расскажу ли я все той, кто вытащил их с пещерной жизни, или нет. Разумеется, ничего передавать из уст в уста я не собирался, мне это было ни к чему, но вот напугать их… Стоило. Моя репутация как жестокого и холодного бессмертного сама сыграла мне на руку, ведь они не посмеют сомневаться во мне. Мои слова давно уже были доказаны, поэтому ставить их под сомнения уже не приходится.       Мне нужно было все лишь попытаться украдкой защитить ее от этого извращенца. Думается мне, что в его душе еще полно черноты, которую сразу и не разглядишь. Отсутствие манер и воспитания сразу бросается в глаза, но что возьмешь с подростка, по-другому его не назовешь, который вырос и выживал в подобных условиях. Опять же таки меня это волновать не должно, пока это не имеет никакого отношения к Малии.

****

Коридор школы ангелов и демонов.

      Я шёл в раздумьях по выбранной мной траектории, заранее зная, нахождение конечности своего пути — моя комната. Именно туда я и направлялся для того, чтобы остаться со своими мыслями в полном одиночестве. Я понимал, что думать об этом мне нельзя, но иначе я не мог. Когда ставил перед собой цель — разлюбить ее, я не представлял, что будет настолько тяжело…       Для меня это чувство по-прежнему остается сложным, несмотря на то, что чувствую это даже острее, чем обычно. Расстояние только усиливает мои чувства. Любовь — это затейливый механизм, синхронизирующий работу двух сердец, при котором отсутствие каких-либо частей кажется недопустимым. Функционирование без наличия всех деталей не видится возможным, движение и действие становится неровным — сложенный механизм работает уже не так, а потом все и вовсе рушится. Почему с влюблёнными все также, как с техническими приборами? Есть прямая зависимость: у электроприборов от электричества, такое слышал про людской мир, а у живых существ от других.       Если попытаться задать себе вопрос, хотел ли я на самом деле отказаться от того, что связывает меня с ней, но с уверенностью и без раздумий я отвечу «нет».       Да, мое сердце скрипит и расходится по швам, но благодаря ей я чувствую себя живым. Стоит ли это высокое духовное чувство таких терзаний? Может быть. Но это лучше, чем ненавидеть.       Я всего лишь хочу достичь своего — избавиться от Шепфамалума, выпустив Матерь Жизни. Не уверен, что это будет правильным решением, но думается мне, что только при таком раскладе я смогу стать полностью свободным. Но и отказываться от нее я не хочу, но боюсь, что ставлю все на кон. Все, что имею. Стоит ли моя свобода потери ее любви и доверия? А если от этого зависит моя жизнь?       Послышался шум рваных шагов. Это шел Люцифер. Вероятно, он возвращался с задания Чумы. Малия убила своего отца… Или он взял эту работу на себя?       Еще немного и демон прошел бы мимо меня, но вдруг я решил окликнуть его, на что он лениво обернулся:       — Ты что-то хотел?       — Да. Есть разговор.       — О чем?       — У меня есть просьба.       Люцифер усмехнулся, отчего я впал слегка в недоумение. Его так удивляет, что я его решил о чем-то попросить? Или такая реакция из-за того, что всем от него что-то было нужно?       — Видел бы ты свое лицо.       — А что с ним не так? — непонимающе я приподнял брови.       — У тебя буквально на лбу написано, «что его забавляет?»       — Пустые разговоры меня не интересуют.       — Ты, как всегда, говоришь только о делах, так и со скуки помереть недолго. Что хотел то?       — Чтобы ты забрал к себе Малию.       — Что?       — Ты ведь прекрасно знаешь, что скоро будет чумной бал.       — Знать то знаю, но не понимаю, зачем мне ее к себе брать? Ты думаешь, у меня без этого проблем мало?       — Я в долгу не останусь. Подсоблю в делах с твоей матерью.       Мимика у Люцифера вмиг переменилась, выражение лица стало особенно серьёзным.       — И как ты поможешь мне?       — Это не твоя забота.       — Ты хочешь, чтобы я вымолил у Чумы право быть ее хозяином? Ты как себе это представляешь вообще?       — Убедишь ее тем, что знаешь, как наполнить душу Малии отчаянием. Она согласится. Только твои слова должны быть тверды и убедительны.       — Для меня это риск.       — Знаю. Но не заставляй меня повторять свое предложение. Услуга за услугу.       Он вдруг замолчал, явно обмозговывая суть нашего разговора и сопоставляя все «за» и " против «.       — Разве ты не хочешь помочь ей?       — С чего бы мне это делать?       — Ты раньше вился вокруг нее, не взирая на то, что она не выбирала тебя.       — Это было давно.       — Не думаю, что это что-то меняет.       — Ты на что это намекаешь?       Я отдал предпочтение молчанию, потому не стал отвечать на этот вопрос, не посчитав это нужным. Он и без моего должен понимать и осознавать, что она для него тоже важна в той или иной мере, пусть он и не хочет признаваться мне в этом. Уж лучше пусть Малия будет в его руках, временно, конечно, чем у кого-то другого.       — Ну так что? Ты возьмёшь ее к себе?       — Ладно. Будь по-твоему. Но с тебя гарантии того, что с Лилит ничего не случится.       — Я сдержу свое слово.       — Было бы славно… А у вас с Малией много общего, как оказалось.       — О чем ты?       — Если пристанете с чем-то, то не отстанете, пока не получите свое. Ладно, бывай.       Люцифер направился дальше туда, куда и шёл с самого начала, оставив меня одного в коридоре.       Похожи… Да, мы оба упрямы. И оба будем стоять на своем, но это нам не мешало уживаться вместе. Она склонна к уступкам, да и я тоже при желании. Но что же она такого вытворила, раз демон решил упомянуть это? Не уж что что-то пошло не так? Посчитав нецелесообразным стоять посреди пустого пространства, я тоже двинулся в сторону заданного первоначального направления.

****

Ночь. Комната Мальбонте.

      Я сидел в своем личном пространстве, не отрывая глаз от пола. Все думал и думал, размышлял, как сложится ее жизнь, если в ней не будет меня.       На мое удивление, кто-то постучал в дверь. Я даже не сразу понял, кто это был, потому что энергия была очень слабой, но до жути знакомой.       Я уловил шорох, который означал только одно — мой ночной визитер касается рукой двери.       — Я знаю… Ты там… Твоя энергия так и сочится и исходит от двери.       Услышав родной голос, я вздрогнул и невольно поджал губы. Мне даже показалось, что я был готов позволить себе проявить в эту минуту слабость, но нет. Я продолжал хранить молчание и не издавать характерные звуки своего присутствия.       — Молчишь… Так и не откроешь мне. Понятно. Другого я и не ждала — раздались уставший вздох и негромкое шуршание одежды об твердую поверхность.       Чтобы точно распознать, что происходит за дверью, мне пришлось повернуться лицом к выходу и прислушаться, что там происходит.       — Ты наверняка считаешь, что я снова обезумела. Что поступаю безрассудно — разговаривая с «пустотой», Малия поглядывала время от времени то на то, что находилось на уровне ее глаз, то не отводила взгляд от пола.       Я никогда так не считал, хотя мне и правда порой казалось, что ты поддаёшься эмоциям и они тебе мешают, но тут больше дело в том, что мы разные. Я гораздо менее эмоционален, чем ты. Я всегда буду холоднее тебя.       — Но знаешь… Правда в том, что я больше так не могу. Мне слишком больно стало жить.       У нее дрожит голос… Она плачет, пусть и пытается это скрыть. Еще и сидит на холодном каменном полу… А если простудится…       Не выдерживая желания быть хоть как-то ближе к ней, я осторожными шагами приблизился в ее сторону и медленно сел спиной к двери, положив руки на поставленные на пол ноги.       — Я не такая сильная, как оказалось… Я думала, я все смогу, но у меня больше ничего не выходит… Кажется, я сломалась. Это оказалось гораздо проще, чем я думала — послышался смешок — Забавно, да?..       Нет, Малия. Ты сильна, просто недооцениваешь себя. Тебе тяжело, я это понимаю, но почему ты не учитываешь это? Что твои силы не безграничны? Ты слишком требовательна к себе.       — Я сегодня была на своем чёртовом задании… И знаешь что? Мой отец убил себя моими же руками. Все это… Просто ужасно — минутную тишину нарушил ее всхлип.       Я позволил себе прихмуриться, злясь на себя. Я должен был быть с ней сейчас, а не прятаться за стеной как трус. Но я не могу быть там…       — Несмотря на это, я считала, что именно я убила его… Да, это мог сделать кто-то другой, и лучше, чтобы его не стало сейчас… До того, как разрастется эта эпидемия… До того, как все всадники будут в сборе.       Он бы все равно умер, только при других обстоятельствах, более ужасающих, поэтому да. Лучше так, чем иначе. Но это не значит, что я не понимаю твоей боли утраты, я тоже потерял семью.       — Он взял этот грех на себя… Что его ждет там?.. Зачтётся ли ему на небесном суде? — нелёгкий вздох — Я жалею только о том, что не умерла с ним тогда.       Не говори так. Не произноси это больше никогда. Мы со всем справимся. Я буду стараться помогать, как смогу. Я не оставлю тебя…       — Я уже мертва. Внутри. Я уничтожена морально. Чума добилась своего.       Нет, не сдавайся. Прошу тебя, ты должна жить. Ты должна бороться, ты сможешь.       — Я не могу больше так жить, Маль…       Так стало непривычно слышать свое имя с такой подавленной интонацией, ведь раньше она звала меня по-другому. Иначе. Слова всегда были пропитаны любовью и нежностью, а сейчас горечью и страданиями… Что я с тобой сотворил…       — Я даже сижу здесь и мне совершенно плевать, заметят меня или нет… Увидит ли кто-то и сдаст. Это уже не имеет значения.       Тишина вновь возродилась, но она настораживала и напрягала меня. Я отчетливо чувствовал ее, она все еще сидит рядом со мной, но почему молчит?       — Хотя знаешь… Пошла она к чёрту. Я докажу ей, что это не сломает меня. Я докажу и тебе, что ты врёшь мне. Не мог ты меня так быстро разлюбить и забыть. Не верю. Шорох.       Она встает? Похоже на то. Чтобы не сдать себя, я продолжил сидеть на полу, пока моя девочка не ушла.       — Вот увидишь. Завтра я буду другой. Я буду возрождённой из пепла.       До меня стал доноситься звук удаленных шагов.       Вымотано вздохнув, я неспеша встал и сел в первоначальное положение.       Конечно, я все еще люблю тебя. Пытаюсь обмануть и тебя, и себя. Только у меня это не очень выходит. Я не умею врать, особенно тебе.