Фальшивка

      Когда всех дружинников срочно вызвали к исправительному учреждению, Минхо не думал, что их погрузят в раздолбанный грузовик и повезут прямиком к мертвому старику. Паника накатывала словно прилив, чтобы в тот же миг отхлынуть успокаивающей мыслью — ничего ему не грозит. Пока что.       В бухте их ждал старшина — грузный мужчина с пивным пузом и одышкой. Велел построиться в две шеренги у желтой сигнальной ленты, стажеры впереди старичков, и ждать. Труп, укутанный брезентом, стоял перед глазами как бельмо — не отвернуться, не уйти. А вот мерзкой широкополой шляпы нигде не было видно, должно быть, ее унесло в океан.       Через пару минут явился лидер. Он никуда не торопился, прогулочным шагом обошел огороженный периметр, бодро со всеми поздоровался, и направился к старшине. Пока они совещались, Минхо старался не вслушиваться в шепот за спиной. Больше всего его волновало, придет ли Томас посмотреть, как он болтается в петле.       Когда к сигнальной ленте подошел старшина, все притихли.       — Сегодня утром трое разведчиков пришли сюда полюбоваться рассветом, и нашли труп мужчины, — начал он. — Стажеры первыми осмотрят место происшествия и сделают вывод, создавать рабочую группу по убийству или оформить все как несчастный случай.       Вместе с пятью конкурентами Минхо подлез под ленту. Говорили, в дружинники возьмут только двоих, но решал лидер. Так или иначе, это шанс не только проявить себя, но и спасти.       Лидер собственноручно откинул брезент, обдавая всех вонью свежескошенной травы.       Старик лежал на спине и мертвыми глазами смотрел в небо. Кровь и мозги впитались в темный песок, а вот остальное ужасало — каждая конечность была вывернута так, будто тело собирал ребенок.       Одного из стажеров, рыжеволосого паренька, стошнило, он выбежал за периметр под недовольное пыхтенье старшины. Лидер только хмыкнул, кивнул на труп и спросил:       — Что можете рассказать об этом человеке?       Первым вызвался Алан из медицинского центра. Он путано объяснял, что надо изучить характер травм и место падения, сыпал заумными названиями костей и другой ненужной хренью, пока лидер не махнул рукой, призывая остановиться.       — Это все очень интересно, но как звали этого беднягу?       Алан молчал.       — На острове всего шесть тысяч человек и ты не смог запомнить? — возмутился старшина. — Пак!       Минхо вздрогнул, но волнение мгновенно сменилось уверенностью. Он своего не упустит. Пришлось нацепить маску подобострастности и заговорить, глядя только перед собой:       — Альберт Фэллон, шестьдесят три года, прибыл на остров семь лет назад. Партнера и родственников нет, проживал один. Соседи жаловались, что он частенько путает дома, но в магазине одежды работал сносно.       Лидер шагнул к нему, благосклонно кивнул. С такого близкого расстояния Минхо отметил, что он намного ниже, чем казалось раньше, а темная кожа изъедена оспинами и прыщами. Не зря он любил носить кепки.       — Что-то еще?       Минхо поймал его взгляд и снизил голос до шепота:       — Сэр, однажды я гулял по парку и услышал, как мистер Фэллон назвал ребенка миссис Свон ниггерским отродьем.       Ложь далась легко. Минхо на мгновение и сам поверил, что слышал нечто подобное. Старик был гомофобом, запросто мог быть и расистом.       Как он и рассчитывал, лидеру это не понравилось. Он изменился в лице, откашлялся, скрывая гнев или раздражение. Потом подозвал старшину и сказал:       — Что ж, наверняка этот человек поскользнулся под дождем. Не будем устраивать прощание, сбросьте в переработчик геотермальной электростанции.       Старшина засуетился, накрыл старика брезентом, заорал дружинникам, чтоб убирали сигнальную ленту.       Лидер протянул Минхо руку.       — Молодец, Пак. Ты принят в дружинники.       В исправительном учреждении ему выдали пистолет, наручники и нарукавный шеврон. Теперь можно кого угодно арестовать, войти в любой домой, потребовать отчета у забулдыги после заката.       Интересно, если упечь Томаса на пару суток в камеру, он поймет что с ним надо обращаться иначе? И как же расстроится Харриет, когда узнает о его успехах!       Об этом он думал, с уверенностью шагая по элитному району. Об этом он сразу позабыл, когда влетел в гостиную.       На диване сидел Томас.       Настолько это было неожиданно и неправильно, что Минхо попятился, оглянулся в сторону прихожей. Если бы не Соня, он бы сбежал. Но ее сонное помятое лицо и мешок, в который она лениво кидала стаканы с пустыми бутылками, подсказали — ничего страшного не происходит.       Томас, как будто не заметил его замешательства, он встал и обезоруживающе улыбнулся. Карие глаза трезвы, словно вчера он не тащился по лесу, воняя дешевым пойлом.       — Я пришел отдать это. И поговорить.       Томас протянул часы, те самые, что он спрятал, казалось, тысячу лет назад. Циферблат выглядел прежним, а вот стрелки давно замерли на месте. Может, это знак оставить отношения в прошлом?       — Будете разговаривать при мне. — Соня кинула мешок рядом с кроссовками Томаса. — Но для начала объясни, что это было в тот день?       Минхо стиснул часы. В голове стучало молотом — это все нереально, это наверняка дурной сон. Пол закружился, перед глазами заплясали пятна. Чтобы не упасть, пришлось сесть в кресло.       — Это была ролевая игра, она просто вышла из-под контроля, — ответил Томас все с той же улыбочкой.       — А ты спросил Минхо, хочет ли он эту ролевку? — не унималась Соня. — Вы обговорили детали?       — Нет.       — И какой вывод, Томас?       — Вышло по-идиотски, — наконец-то Томас посерьезнел, от безмятежного выражения не осталось и следа. — Я идиот. В следующий раз буду требовать согласия.       — Требовать… — словно эхо произнесла Соня. — Еще что-то хочешь сказать?       Томас подошел к креслу, опустился на колени, и вперился таким проникновенным взглядом, как будто собирался загипнотизировать.       — Прости, Минхо, я поступил с тобой как последний мерзавец. — Голос Томаса дрогнул, в уголках глаз наметились слезы. — Если дашь мне еще один шанс, я исправлюсь. Я никогда не хотел быть таким, как… насильником. Без тебя мне было невыносимо. Я думал, ты придешь, и тогда я извинюсь… но ты не приходил, я сходил с ума, я… Если ты меня не прощаешь, что ж, значит, конец соглашению, но без тебя мне будет очень плохо.       Этот поток слов тяжело было переварить, а если попытаться осмыслить, он распадался плохо склеенными пазлами. От неопределенности его мутило.       Когда Томас встал, к Минхо склонилась Соня и тут же зашептала на ухо:       — Ты можешь остаться, не обязательно его слушать. Видишь, он безнадежен.       — Я должен помочь убраться после вечерники… — неуверенно начал Минхо. Часы в его руке нагрелись и теперь жгли не хуже клейма. Верный признак надвигающейся катастрофы.       — Мы сами справимся, — на пороге гостиной стояла Харриет, в каждой руке по спортивной сумке, во взгляде — непримиримость. — Я собрала твои вещи.       Значит, подслушивала. Значит, давно все решено.       Всю дорогу Томас молчал, даже про пистолет с наручниками не спросил. Но в доме, в их крохотной комнатушке, он оттаял, снова заулыбался и начал рассказывать, что и как он переставил, чтобы ничего не напоминало о том злополучном дне.       — Я обещаю завязать с выпивкой, вот увидишь, теперь все будет по-другому, — бормотал Томас, расстегивая одну из сумок с вещами.       Хотелось ему верить, хотелось хоть раз не обмануться.       Томас и впрямь постарался, кровать он передвинул к дальней стене, откуда-то достал ковер и маленький диван. Темно-зеленая кожа потрескалась у спинки, но если прикрыть подушками, будет незаметно. Комната действительно преобразилась до неузнаваемости.       А вот книга на подоконнике так и осталась нетронутой. Минхо провел пальцем по корешку с названием. Слишком поздно ее возвращать, «Морского волка» он оставит себе.