Фальшивка

      Они поселили его в гостевой комнате на первом этаже. С ванной у лестницы: что не очень удобно, по словам Сони, но больше, чем он заслужил, по мнению Харриет. Мерзкое чувство, будто он крадет, висело над Минхо, как грозовая туча, пока он не предложил честный обмен.       Дом тонул в пыли, да и готовить никто из них не любил. А тут все условия — не раздолбанная печка, оставленная прошлым населением, а современная — с индукционной панелью.       После каждой вылазки за пределы острова разведчики забирали часть добычи, поэтому в подвале скопились горы вещей. Разносезонная одежда и коробки больше напоминали цветную мусорную кучу и остро нуждались в пересмотре и сортировке. Там, в горе барахла, Минхо откопал кулинарные книги и специи на незнакомых языках. Чуть не заплакал, когда нашел конфеты из детства. Леденцы с малиной ему давали после школы — не за хорошие оценки, а просто так, хотя уже тогда свирепствовал дефицит.       — Наша команда никого не грабит, — как бы оправдываясь, сказала Соня, когда увидела его с конфетами. — А те, которые летают с Брендой…       Харриет на нее шикнула, как будто это великий секрет, на что способны бывшие сотрудники ПОРОКа.       Без Томаса время тянулось удивительно медленно, но мысль о возвращении горчила, как плесневелый бутер. За все эти дни Минхо выходил только на работу, едва терпел навязчивый треп коллеги, а на улице натягивал капюшон толстовки и делал вид, будто никого не видит. Поэтому идею «поваляться на пляже» он сразу отмел.       А если он встретит Томаса? Остров маленький, случайно столкнуться, как нефиг делать.       — Мы нашли место, куда почти никто не ходит, — уговаривала Соня. — Понесешь шезлонги.       — Не расстраивай Соню, — шепнула ему Харриет, и он сдался.       Идти пришлось чуть ли не через весь остров, а потом спускаться по каменистому холму. Остатки лысых деревьев на его склоне больше походили на скрученные фигуры, да так и норовили зацепиться за одежду покалеченными пальцами.       Соня говорила, что это бухта, но на деле оказался всеми забытый убогий закуток под надзором скал. Граница купола здесь стояла слишком близко, вода и берег отражались на небе разноцветными полупрозрачными кляксами, если долго всматриваться — закружится голова.       — Купаться нельзя. — Предупредила Соня таким тоном, словно не видела в этом проблемы. Ее вообще ничего не смущало: ни подозрительный черный песок, ни истошные вопли чаек, ни ветер, который гнал волны с таким шумом, что хотелось выдернуть из-под корзинки с едой плед и завернуться в него как в кокон.       Чтобы отвлечься, Минхо улегся в шезлонг и открыл блокнот, где у него были записаны имена всех жителей. К тому же лучше смотреть на текст, чем на то, как Соня с Харриет раздеваются до трусов.       Похоже, его даже как мужчину не воспринимали. Или будто его и вовсе нет.       — Что там читаешь? — Соня подвязала лентой копну своих рыжих волос, и теперь ничего не прикрывало ее молочно-белую кожу и маленькие розовые соски. И ведь не боялась сгореть.       — Скоро экзамен на дружинника, — Минхо оттянул ворот потной футболки. — Надо запомнить, кто где живет и чем занимается.       — Звучит так, будто ты без ума от этого места.       — Он просто жить не может без власти, — влезла Харриет.       Горло скрутило в тугой узел. Если сейчас не ответить, она так и будет верховодить.       Он набрался храбрости, чтобы встретиться с ней взглядом, да так и застыл, не в силах пошевелиться. Ее злые глаза напоминали темных жуков. Такие ползают по трупам, такие кого хочешь сожрут.       Соня будто ничего не заметила, она достала какой-то крем и сосредоточенно начала втирать в кожу.       — Мы не планируем тут оставаться, — поведала она. — Ты же знаешь, лидер собирается вытолкать замуж всех двадцатилеток, а к двадцати пяти каждой навесить по ребенку. Пока есть время, надо сваливать. Найти бы общину или маленькое государство типа этого, но с правилами получше. Везде попадается одна хрень.       Харриет встала, чтобы помочь намазать Соне спину — точно как в подводке к порно-сцене. Издеваются они, что ли?       И почему так жарко? Теперь даже ветер не спасал. Минхо пожалел, что не надел шорты — наверняка сейчас выглядит так, как и представляла его Харриет — вонючим грязным животным.       Стоило об этом подумать, как откуда-то издалека раздался свист. С восточной части холма к ним спускался странного вида старик — в широкополой соломенной шляпе, кривоногий и несуразный. Может, случайно забрел после бара Джимми?       — Эй, лесбияночки, мужика себе нашли? — завопил старик. Голос у него был на редкость отвратительный, под стать внешности.       Харриет бросила крем в песок и спешно натянула майку, а вот Соня наоборот расправила плечи, развернулась всем корпусом и высоко задрала подбородок — все равно что грациозная воительница после победы.       — Пусть смотрит, мне все равно. — Она лишь усмехнулась.       Ну нет, так дело не пойдет.       Минхо пошарил по песку, нащупал камень, которых здесь было в избытке. Небольшой и плоский, но для предупреждения в самый раз. Подскочил в один короткий рывок, замахнулся.       Камень лихо просвистел возле шляпы. Еще бы чуть-чуть и попал бы точно по башке. Старик не стал дожидаться расправы, полез обратно на холм с такой скоростью, будто за ним гналась стая гриверов.       — Это мистер Фэллон из магазина одежды, — отстраненно произнесла Харриет, когда опасность миновала. — Он давно выжил из ума. Наверное, кто-то прихватил из жалости в первую волну побега из ПОРОКа.       Минхо отыскал имя старика в блокноте, загнул уголок страницы.       — А помните, его племянница была в нашей группе, — Соня распустила волосы и теперь они развивались точно парус. — Жаклин, кажется. Но она называла себе Жаком и носила только джинсы. Вечно бесила пацанов, и как-то раз они ее раздели прямо в столовке. Минхо, ты тоже там был?       Вспоминать детство в ПОРОКе было тем еще удовольствием, словно добровольно нырять в болото.       — Я сидел в карцере за взлом, — Минхо потер шрам, стараясь зацепиться за нынешнюю реальность. — Целый месяц там держали, суки. Мне потом рассказали, что с ней… с ним сделали.       А ведь он тогда смеялся.       Тошнота подкатила к горлу, клеймо под бинтом плавилось не то от жары, не то от зубастой боли. От яркого света, от жестких ремней, от кусачек…       Дженсон. В карцере был Дженсон. Непрошеное воспоминание, как мотылек билось о стекло. Он попытался его отогнать и чуть не заорал, когда плеча коснулось что-то мягкое.       — Эй, все в порядке, — над ним склонилась Соня. — Выпей воды. И разденься, жара ведь.       Бутылку он поднес к губам не с первой попытки, так дрожали руки. Оставалось почаще напоминать себе, что он в безопасности. И Дженсона больше нет.       — Давайте поедим и пойдем домой, — предложила Харриет.       Так они и поступили.       На холм Соня взобралась первой, без шезлонгов и корзины с едой это было просто. Харриет будто ждала этого момента, она поравнялась с Минхо и обвиняющим тоном заговорила:       — Жаклин потом повесилась. Если бы не такие, как ты, она бы жила. Она бы…       — Он бы жил, — резко поправил Минхо. — Ты же знаешь, что надо говорить «он»?       Ее растерянный взгляд сказал о многом. И вовсе там не жуки, а темные стекляшки. Пустые, как она сама. Нет у нее власти над ним, и никогда не будет.