To the moon and back

Они стоят под навесом. Солнце печёт, вокруг ни единой души и ни одного здания; кроме этого навеса – никакого намёка на тень. – Должно быть, здесь когда-то была остановка. – Ага. Бутхилл закуривает. Аргенти с завязанными руками чешет нос и тяжело вздыхает. – Трындец. – Говорит Бутхилл, глядя на их догорающюю под палящим солнцем машину. – Более цензурного описания этой ситуации даже я бы придумать не смог. Они оба не до конца понимают, как это произошло – это просто случилось, маленькая оплошность, ошибка, недоразумение. Определённо не катастрофа, раз уж они оба выжили. Виновата банка пива и Бутхилл, решивший вздремнуть "на двадцать минуточек" за два часа до рассвета. Ему не нужен сон, ему даже пиво не нужно, но воспитанные сотней поколений человеческие привычки не исчезают просто так даже у тех, кто на Земле никогда не был. Ночью всех клонит в сон, даже Бессмертных, даже киборгов. Аргенти присаживается на лавочку, лавочка под ним скрипит и возмущается, но по крайней мере не трещит. Бутхилл закуривает и садится рядом. – И что нам делать? – Спрашивает Аргенти, даже не моргнув в момент, когда машина взорвалась. Вокруг всё равно нет травы, так что огонь их не достанет. Бутхилл ругается, потому что у него потухла сигарета, и поджигает её снова. – Ждать ночи. И чем больше ты болтаешь, тем меньше вероятность, что ты её дождёшься. Ночью на этом месте была большая стоянка. Многие качующие поселения останавливаются в пустошах, чтобы поделиться едой и отдохнуть, подбирают новых путников и в самый ранний утренний час вновь отправляются в дорогу в поисках убежища на ближайший солнечный день. – Почему нас никто не разбудил? – Я удивлен, что никто не попытался нас ограбить или убить, так что радуйся, что мы вообще целы. – Но это же твой народ, они бы не стали. Бутхилл смотрит на него слегка разочарованно и качает головой, слегка наклоняясь назад и выпуская вверх облако дыма. – Посмотри на меня. Я больше не человек. Они бы в жизни не приняли меня за своего. Аргенти понимающе кивает и от скуки шаркает ботинком по полу, пытаясь протереть каблуком дыру в твердой и сухой пожелтевшей земле. Бутхилл опускает шляпу на лицо и пытается вздремнуть, недовольно дёргаясь, когда его щека касается нагревшегося столбика. – Бутхилл, давай я лягу на землю и ты нормально поспишь. – Навес не настолько широкий. – Давай под скамейку лягу. – Земля горячая. – Ты волнуешься? – На этот раз лёгкая улыбка Аргенти даже напоминает усмешку. – Мёртвый ты мне не нужен. – Бутхилл возмущенно цокает языком и сам ложится на землю, его металлический корпус может хотя бы не надолго защитить его от перегрева. – Спи, принцесса. Аргенти никак это не комментирует и ложится на скамейку, прижав связанные руки к груди. Его длинные волосы небрежно свисают, но даже спустя неделю без возможности нормально помыться рыжие пряди сияют от свежести, а на бледном лице совершенно не отражаются следы усталости. – Бутхилл. – М? – Расскажи мне о своём народе. – Ага. Может мне тебе ещё сказку перед сном почитать? Не лезь ко мне. – Бутхилл несколько секунд раздраженно молчит. Напряжение в воздухе чувствовалось бы, если бы жара не мешала им дышать полной грудью. – Да и что тебе рассказывать, ты и так всё про людей знаешь. Особенно про то, как превращать их в подобных вам. – Я спрашиваю о твоем народе, а не о всех людях в целом. – Аргенти грамотно игнорирует попытку Бутхилла задеть его. – Мы все дети войны, и я подумал... – Не очень-то мне хочется делиться откровениями с вампиром, знаешь ли. И не сравнивай нас. Аргенти молчит, Бутхиллу почему-то кажется, что он молчит злобно и раздражённо, придумывая при этом, как бы убить его во сне. – Я вырос в огромной приёмной семье. Несколько поколений назад, еще при людях, наш городок был туристический достопримечательностью... Ну, с ковбоями, ранчо, салунами и всё такое. – Бутхилл делает небольшую паузу. Судя по звуку, он немного приподнимается и закуривает. – С началом войны они примкнули к охотникам. Подбирали таких же сирот, как я, спасали людей из лап вампиров, отстаивали территории... – Все погибли? – Все до единого. Родители, братья, сестры, моя... – Бутхилл осекается, и Аргенти слышит, как он тяжело выдыхает. – Лучше так, чем становиться чудовищем. – Ты ищешь мести? – Спросил после недолгих раздумий Аргенти. – Поэтому мы едем туда, куда едем? – Я не успокоюсь, пока не очищу эту планету. Человеческий вид можно сохранить и без бессмертия, не таким дьявольским способом... Это всё просто... – Бесчеловечно. Бутхилл выражает молчаливое согласие. Они оба даже почти засыпают, но низкий голос охотника прерывает эту тишину. – А твоя стая где? Или как это у вас называется? Ковен? Шабаш? Каждый раз, когда вижу тебя, ты всегда один. – У меня нет никого. Но мне повезло больше, чем тебе, я потерял свою семью в совсем раннем детстве. – И почему ты называешь это удачей? – Потому что я не скучаю и не жажду мести. Меня ведёт Красота, и я верю, что рано или поздно эта дорога приведет меня к тому, чего я никогда не мог получить, будучи Бессмертным от рождения... – И что же ты ищешь, чёртов поэт? – Чувств, эмоций, радости... Любви. Свободы. – Ну и глупости. – Бутхилл коротко усмехнулся. – Как по мне ты самый вампирский вампир из всех с этими твоими шёлковыми блузками и роскошными волосами. Ничуть не человечнее, чем я. – Мне ты кажешься более человечным, чем многие, кого я встречал. – И как же такие, как ты, понимают человечность? Что это такое, принцесса? – Доброта, чувственность и эмоциональность. То, чего я лишён. – Называешь меня добрым, значит? Забавно. – Бутхилл снова опустил шляпу на своё лицо, теперь окончательно готовясь засыпать. Впереди тяжёлая ночь и долгая дорога. – Узко мыслишь. Но если будешь стараться, может когда-нибудь что-нибудь поймёшь. Аргенти тоже прикрывает глаза, ощущая, как непривычное для него внутреннее тепло разливается в груди после услышанных слов. Это почти напугало его. – Спасибо, Бутхилл.