Дождь из поцелуев

После долгого дня тренировок Джону хотелось освежиться. С каждым днём он всё лучше овладевал мечом. Робб лучше владел копьём, но всегда был крупнее его. Джон был стройным, устойчивым и быстроногим. Он словно родился с мечом в руках. Сегодня он повалил Теона на землю и не испытывал ничего, кроме гордости, когда старший мальчик утверждал, что позволил Джону победить. Даже Робб, который восхищался Теоном, смеялся над своим другом: — Да ты уже две недели подряд ему уступаешь. — Побери вас Иные, — проворчал Теон, прежде чем уйти. Робб улыбнулся Джону, прежде чем отправиться вслед за Теоном, предоставив Джона самому себе в богороще. Он и не был против. Ему нравилось проводить время наедине. Когда он приблизился к горячим источником, оказалось, что уединения ему не сулило. Под сердце-деревом он обнаружил маленькую фигурку в синем платье, скорчившуюся на камне. Это была его маленькая сестрица Арья; она с каменным выражением лица смотрела на тёмные воды. Видели боги, она была в гневе, но на памяти Джона она редко злилась без причины. — Тебе не стоит оставаться здесь совсем одной, маленькая сестрица, — она резко повернула к нему голову, и при виде Джона её глаза загорелись, но затем она снова стала грустной. Он сел на траву рядом с ней, чтобы говорить с ней лицом к лицу. — Что с тобой? — спросил он, слегка подтолкнув её локтем. Она вздохнула прежде чем поднять на него глаза. — Я слышала, как Санса говорила Джейн, что ты так похож на отца лишь потому что ты бастард. Это правда? Он почувствовал острую боль в груди от этих слов. Арья раньше никогда не называла его бастардом. Он понимал, что это лишь вопрос времени. Леди Кетлин никогда не называла его по имени; вместо этого она звала его либо мальчиком, либо бастардом. Теон называл его бастардом, как будто это было его имя. Даже Робб иногда называл его бастардом. Это не должно было его волновать. Он тот, кто он есть. Но каждый раз это было как удар ножом по сердцу. Мейстер Лювин говорил, что бастарды взрослеют быстрее законных детей. Ему нужно было ожесточиться и не позволять этим словам ранить себя, но у него не выходило. И всё же он ответил Арье так честно, как только мог. — Да. Я был рождён вне брака, и, видимо, поэтому так похож на отца. — Джон почувствовал комок в горле. Он ничего не унаследовал от матери, кроме чувства вины и надежды избавиться от позора, который она оставила, породив его, надежды обрести хоть какую-то честь в этом мире и, конечно же, надежды, что она была хорошим человеком. Он надеялся, что мог бы любить её и восхищаться ей, несмотря на ошибки, как и восхищался отцом. Губы Арьи задрожали, и он увидел слёзы в её глазах, прежде чем она опустила голову; она расплачется, если он ничего не скажет. Он не понимал, почему его происхождение делало её такой несчастной. Ему и самому становилось грустно от этого, но Джон всё равно не понимал, почему это так ранило Арью. От этого они не перестали быть братом и сестрой. По крайней мере, у них был один отец. Она была его единокровной сестрой. Но её следующие слова прогнали все эти мысли у него из головы. — Значит, я тоже бастард? Значит, моя мама не моя мама? Я знаю, она не одобряет мои выходки, но я люблю её. Она должна быть моей мамой! Джон озадаченно покачал головой. Откуда такое пришло ей в голову? Но теперь её первоначальный вопрос внезапно обрёл смысл. Не считая Джона, она была единственным ребёнком лорда Старка, что пошёл в него. У неё было вытянутое лицо, серые глаза и тёмно-каштановые волосы Старков. Это делало его счастливым, но не её; леди Кетлин не любила его, но любила своих дочерей, а они любили её в ответ. Естественно, Арье хотелось бы, чтобы в ней было что-то от матери. Пускай он не видел родов леди Старк, он знал, что Арья не была бастардом. Бастарды отличаются от законных детей. Он бы знал. Он не раз проводил ночи, думая о своей матери, гадая, кто она и как выглядела. В его глазах она была доброй и красивой, настоящей леди, но он не мог знать. Это всего лишь выдавал желаемое за действительное. Она могла быть кем угодно; судомойкой, трактирщицей, шлюхой. Он не хотел, чтобы Арья думала, будто тоже не знает свою родную мать. — Санса сказала… вчера вечером она сказала, что я могу быть бастардом, и мать с отцом скрывают это, потому что слишком добры ко мне и… — Арья Старк, — прервал он её, прежде чем она разрыдалась. — Посмотри на меня. Обычно Арья была не такой послушной, но она повернулась к нему и в каждой чёрточке её лица читалось страдание. — Ты — законная дочь лорда Эддарда Старка и леди Кетлин Талли. Я видел твою мать беременной тобой. Ты больше всех похожа на нашего отца лишь потому, что ты северянка. Арья моргнула. — Робб тоже северянин. Как и Бран с Сансой. Они похожи на маму. Почему я не похожа? Они все похожи. — Конечно, они северяне, как и ты, — сказал он, взъерошив её и без того растрёпанные волосы. — Но и южане тоже. Просто в тебе больше крови Старков, чем у них. Крови северян. В тебе есть как кровь Талли, так и Старков. Ты должна этим гордиться. Если сомневаешься, спроси мейстера Лювина или старую Нэн. Они видели, как ты родилась, и не станут тебе лгать. Как и я. Ты законная дочь. Никогда в этом не сомневайся. Арья широко улыбнулась, обвила его шею своими худыми руками и поцеловала в щёку, затем в другую щёку, затем в лоб, затем в подбородок. Она не останавливалась, пока не покрыла поцелуями всё его лицо.