Дары приносящая

      Вики с раннего детства видела смерть. По рассказам папы, в ее три года ее любимый кролик попал под колеса мотоцикла. Можно было бы даже купить нового, или сказать, что тот отправился в путешествие, но вот проблема — кролика размазало по асфальту прямо перед глазами маленькой Вики. Ребекка, уже тогда все время чувствовавшая себя неважно, отмахнулась — это моя дочь, она все забудет со временем. Когда Вики было пять лет, ее мамы не стало. Просто однажды папа повез ее в больницу, к лечащему врачу, чтобы узнать анализы, оставив маленькую дочь с соседкой. В тот день папа с мамой так и не приехали, а Вики спала в комнате с соседской девочкой. От нее пахло жвачкой, а подушка под головой была жесткая и колючая.       Папа объяснил исчезновение мамы очень просто для ребенка. Она на работе, уехала в командировку, но посылает подарки. Правда, они не такие дорогие, как хотелось, да и жить стало сложнее, но это ничего, мама вот-вот скоро приедет. Вики узнала о смерти Ребекки в возрасте двенадцати лет. Та же соседская девчонка — вроде бы ее звали Джесс — любила дразнить Уокер, но в этот раз перегнула палку. «Твоя мамаша уже давно червей кормит, а ты все веришь, что нужна ей».       Стоит ли говорить, что Джесс не получила как такового наказания. Ее мать — обрюзгшая и крикливая особа — только в очередной раз повысила голос на свою дочь и та, гордо подняв голову, удалилась в дом. В тот день Вики узнала про свою маму все, что полагалось знать двенадцатилетнему ребенку. Папа пытался работать, получал небольшие деньги за потерю супруги, но медицинские счета были неумолимы. Неумолимо было и взросление дочери. Миловидное личико, приятная глазу фигура — все притягивало взгляд и противоположного пола, и своего. У нее начали появляться друзья. Мики, ее несостоявшийся парень, все время звал ее погулять. Они проводили часы после школы, сбегая в соседний лес, или пытаясь забраться внутрь заброшенного на этапе строительства многоэтажного дома. Она любила его, но как друга.       К сожалению, Мики видел их отношения иначе. В очередной их побег от реальности, в глубине леса, он попытался предложить девушке встречаться. Ей было пятнадцать, ему — семнадцать. Он оставался на второй год в школе в двух классах подряд, поэтому брал те же дисциплины, что и Вики. Папа ничего не знал, считая, что это гены сыграли в Мики и он вырос до уровня последней полки на кухне. Стоит ли говорить, как сильно Вики тогда была ошарашена внезапным предложением. Мики не был тихоней, да и спокойным его не назвать. И долгое молчание выводило его из себя. Даже если перед ним была девушка его мечты. Даже если перед ним была Вики Уокер.       Девушка тогда едва успела сбежать. Она выбежала из леса прямо на автостраду. Визг колес, глухой удар, ругань водителей и вой сирены скорой помощи. Вики отделалась шоком и испугом, из-за чего не могла выходить из дома несколько дней. А вот Мики раздробило ногу, переломало пять ребер и пробило череп в двух местах. Он пробыл в коме три месяца, после чего, не дождавшиеся от его родителей хоть какого-то вмешательства, больницей было решено провести эвтаназию. Вики Уокер снова стала изгоем, только в этот раз из-за того, что она стала виновницей смерти человека, желавшего ее тела. «Потерпела бы, получила удовольствие, а он бы жил», — шептались не особо тая дружки Мики. Правда, быстро они нашли другого своего «героя» — мотоциклиста Алекса. Тот в свои шестнадцать благодаря богатым родителям уже имел несколько мотоциклов не последнего порядка и водительские права. Вики, правда, он обходил стороной. За ней закрепилась кличка. «Жнец». Не доверяй Жнецу домашних питомцев — они умрут. Не веди близкую дружбу с ней — заболеешь и можешь умереть. Не смей влюбляться в нее — она сведет тебя с ума.       Окончание школы прошло как в тумане. Рядом всегда был папа, но он не мог помочь ей в школе. Даже учителя, ранее помогавшие девочке, стали немного ее опасаться. Она могла бы даже не ходить в школу, ее отсутствие восприняли бы с умиротворяющим вздохом. Но Ребекка была права. Вики — дочь своей матери. Назло всем она вела себя со всеми мило, помогала по мере своих сил и хорошо окончила обучение и поступила в университет в другом городе. Папе было легче с оплатой счетов, а девушка, живя в другом городе, смогла спокойно начать жизнь с чистого листа. Она представляла, как она в один момент возвращается домой, рядом с ней ее любимый, который безумно ее любит и доказывает всем остальным, что она достойна любви, что ее можно любить. Доказывает всем, что она не Жнец, что она такая же жертва обстоятельств, коим мог стать кто-либо другой.       Но авария сразу после окончания отрезало все возможные исходы. Она попала туда, откуда всеми силами пыталась выбраться. Обратно в школу. Тут не было ее репутации. Даже, наверное, зря, не то бы она быстро стала одной из демонов. Демоны. Они не были такими, как у бабушки в книжках. И ангелы мало напоминали чудищ из лент и глаз. Как обычные люди, но с огромными силами, длинными крыльями и высоким самомнением. Даже самый добрый на вид ангел брезговал бы относиться к земному человеку как к равному. Вики вновь пришлось доказывать свою значимость. Словами, поступками, связями. Она даже и забыть забыла про свою земную жизнь, но появилась она. Ребекка. Та, кого она смутно помнила из детства и та, которую видела только на фото. Пахнущая сладковатыми духами и медикаментами, укутанная в мягкий домашний халат и слегка шаркающая тапочками иллюзия, прошлое бытие разбилось о каменную маску той, что звалась матерью Вики. Она шла по головам, припугивала, линчевала, да и мало чем походила на ангела. Но у них выше ранг в Совете, а значит именно ангелом она и стремилась стать. Кто бы мог подумать, что непризнанная мало того, что станет ангелом, так еще и будет применять демонические манипуляции после своей инициации. Рожденные бессмертные не были ей помехой. А Вики стала, отвернувшись спиной, вместо того, чтобы протянуть руку в ответ и залезть под крыло, низко склонив голову. Прости, мама, но я пошла в тебя. К сожалению для нас обеих.       А потом был Бонт. Шепфа, она бы отдала все, чтобы вернуть его. Даже спустя десять лет она иногда просыпалась с ощущением его объятий. Чувствовала его поцелуи и вскакивала от собственного крика, отчаянно зовя его. Мальбонте этого понять так и не смог, а ей было все равно, она быстро поняла, что он не ее Бонт и им не станет. Неполноценная личность. Хотелось смеяться от этого. Он был ее и только это имело значение. Она хотела прижиматься лишь к нему, чувствовать его запах и слышать тихий смущенный смех. Она бы принесла весь этот мир в жертву, лишь бы вернуть его. Так мало времени, лишь миг вместе, который подтолкнул ее к предательству повлекшим за эти…       Лой, Энди, Сэми, Ади       Не смей сожалеть.       Мими, Дино       Не думай, не думай, не думай       Люцифер       молчи-молчи-молчи-молчи       Ребекка…       Ее мама вновь умерла, в этот раз от ее же руки. Мальбонте был максимально честен, от этой честности хотелось блевать, как и от вида тел оставшихся после его «возмездия». Она видела его комплексы, его страхи и ненависть. Но она хотела равных прав, власти, а не подчинения — его сила это давала. Не полностью, но год за годом она шептала ему на ухо, давила на больные места и он отступал, все чаще закрывался в своем замке и уступал трон ей. Маль, конечно, осознавал все, но слишком устал и слишком силен был соблазн вновь огородится от всех в своем одиночестве. Тысячелетия заточения дали свои всходы и Вики этим активно пользовалась. Только не говори его голосом, не смотри его глазами. Исчезни, чтобы я могла притупить эту боль. А потом пришли всадники, сломали ее кукольный дом, и ей снова пришлось стать Жнецом, чтобы шаг за шагам возвращать то, что у нее так легко отняли.

***

      Новый Сатана вошел в ее комнату, как вор, ступая так тихо, что если бы не скрип двери, она не заметила бы его. Карандаш порвал бумагу, когда она вздрогнула и скинула голову поймав его чуть смущенный взгляд. — Люцифер, — выдохнула она с облачком пара. — Тебе не следует сидеть раздетой на холоде.       Он прошелся взглядом по скромному убранству ее комнаты: кровать с одним матрасом без постельного белья и одеяла, шкаф с покосившейся дверцей, стол, сколоченый из необработанной древесины, стул сворованный Ади в столовой для нее, да треснувшие тут и там стены, завешанные рисунками пейзажей. — Мы бессмертные, — она спрятала испорченный рисунок раньше, чем он успел увидеть острые черты и страшный шрам, который она с таким усердием пыталась перенести на бумагу. Подняла на него уставший взгляд. — Эрагон зовет? — Нет, все тихо, — не спрашивая разрешение Люцифер сел на край кровати, неловко запустив руку в волосы и привел в непривычный для него беспорядок. — Я решил проведать тебя, ты сама не своя после встречи со Смертью.       Вики отрешенно кивнула, не став отрицать очевидного. Мысли все возвращались к словам старшего всадника, который умело и ловко попал в ее слабое место, вытащил наружу ее собственные темные мысли. Хуже всего, что ее стали называть «Несущая смерть». Группа бывших непризнанных решила, что это будет очень круто и внушит страх перебежчикам и все разнеслось со скорость лесного пожара в жаркое лето. Многие подхватили это и искренне боясь ее или обвиняя в том, что она гонит их на смерть. Может быть так и было, но что их жизнь в перспективе выживания всего мира? «И когда я успела стать настолько холодной?» — Вики? — он коснулся ее руки, она слишком задумалась, не заметив как он приблизился.       Красивый, заботливый. Чем-то он напоминал ей Бонта. Они оба знали зачем он тут. Его голодный, требовательный поцелуй во время освобождения Матери Жизни она так и не забыла, все думая, как ей поступить с новой проблемой, которую она упустила из виду. Впрочем, может легче было бы поддаться? Нет. Лилит просила не ранить ее сына, она не могла проигнорировать просьбу этой, и без того измученной, женщины. — Уходи, Люцифер, тебе это не нужно, — она постаралась мягко оттолкнуть его. Он и так умер из-за тебя однажды. — Это Мальбонте? Или Голод? — Люцифер прищурился, не желая сдаваться. — Я видел тебя с Войной у реки. — Да, это все они, вместе, я собираю свой гарем, — Вики горько рассмеялась. — Нет, я сейчас не о ком не думаю в этом ключе.       Лист бумаги обжигал пальцы, пожирая выученные наизусть черты старшего всадника. Быстрые шаги Люцифера отдалялись, Вики надеялась, что он отправится к Ости. Она залижет раны и может он полюбит кого-то, кто не стремится к смерти. Во всех смыслах.

***

      Смерть только успел покинуть поле боя, как Вики была уже полна решимости продолжить лезть в пасть ко льву.       Информации было мало — Орден мало что говорил ей, но это никогда не останавливало Вики. Если ей что-то было надо — она действовала. Вики собрала группу своих преданных сторонников еще во времена правления с Мальбонте, заставила их тренироваться на износ и сейчас только это помогало ей сдерживать Эрагона и Ребекку хоть немного, добиваться собственных целей. Но те, в ком она отчаянно нуждалась, ее сторонились.       Не она убила их, но она была причиной.       Мими, Сэми и Ади еще пытались вести себя с ней мило. Разговаривали, шутили, даже пытались вывести ее куда-то. Но стоило им напомнить про их смерть, как они впадали в ступор. «Оттуда не было возврата, это был нескончаемый кошмар», — шептала в пьяном угаре Мими. В тот день «убили» Мамона. — «Ты нигде и везде сразу. Если больно одному — больно всем. Если ненавидит один — ненавидят все. Всё сливается в унисон и не остается мыслей, эмоций, твоего прошлого. Не остается уже и тебя».       Дино, как и положено ангелу, улыбался, даже помогал тренироваться и залечивать раны после уроков Эрагона. Отчаянно стремился во всем искать положительные стороны. Но каждый раз возвращаясь после заданий от ордена, он запирался у себя в комнате. Вики пыталась однажды к нему прийти, помочь. В комнате его не было, а из туалета слышались звуки вызываемой рвоты. Ангел приносящий смерть. Чума его надломила, орден сломал его полностью, заставляя поверить, что он обязан искупить свои грехи и отцовские.       Проще и сложнее всех было Люциферу. Он стал одной из дорогих игрушек Чумы, потакая ее амбициям, слушая бредни восставшего из мертвых отца. Все ради его мамы, которая могла в любой момент кинуться на сына и расцарапать ему лицо до кости. Но его хоть немного удавалось вовлечь в дела. Все же он обладал амбициями истинного Сатаны и не желал прогибаться под других, будь то Чума или цитадель.       А Мальбонте? Он и раньше был скрытен, но теперь будто вел тройную, четверную игру, исход которой был ясен только ему одному. Он плясал под дудку Всадницы, мог без проблем сломать руку Вики, той, кому говорил, что и пальцем не тронет. А потом находил, прижимал к себе и залечивал раны. «Все ради игры, терпи, Вики, и ты поймешь, зачем я так поступаю». Вики понимала, но знала, что союзниками им уже не стать. Тем хуже для него.       Она пересекла поле битвы, пока все переводили дыхание и считали погибших. Как и было приказано, ее сторонники увели спасшихся и должны были рассказать ордену уже заранее придуманную легенду, чтобы ее не искали. Голод стоял в стороне, готовясь к возвращению к «семье» и только выгнул бровь в удивлении, увидев воинственно собранную девушку. Сигарета, одна-единственная из потерянной пачки, была переломлена пополам и едва держалась, чтобы не упасть на землю. — Отведи меня к комнате Смерти, — без предисловий выдала Вики. Остальные были уже слишком далеко, чтобы услышать. — Сейчас. — Исключено, — без раздумий отозвался Голод, все-таки еще раз похлопав по карманам. Где он мог потерять эту пачку, черт возьми. А, может, и не брал ее вовсе, оставил где-нибудь в школе. — Либо ты ведешь меня туда, либо я отправляюсь туда одна. — И какая в этом разница, Вики?       Девушка провела рукой по волосам. Вспомнила, что не вытерла кровь с щек. Оторвав и так держащийся на добром слове второй рукав кофты, она с яростью потерла кожу. Кое-где — она не знала, скорее чувствовала — остались пятнышки крови, но зато не было той мазни. — Если я пойду одна, он убьет меня без раздумий, — выдвинула свою теорию Вики. Терять ей было нечего. Сердце сковывал холод. — Я не смогу спрятаться, он найдет меня везде. И тогда Матерь Жизнь уничтожит этот мир. Но если ты поможешь мне, то он не сразу поймет, что к твоей энергии прибавилась еще и моя.       Голод смотрит на девушку как на умалишенную. Бесстрашная? Нет, идиотка. Точно, идиотка, идущая на самоубийство. Ради чего? — Ради чего? — повторяет он свою мысль. — Если я смогу хотя бы попытаться нащупать его слабые места, — девушка переводит дыхание. К ней уже спешит Ребекка, чтобы узнать, о чем они говорят. Какого черта она тут забыла вообще? Может даже она беспокоится о ней, Вики склоняется к шпионажу и контролю. Либо она становится параноиком, но это уже кажется абсолютным не важным. — Мать Жизнь мы уже примерно знаем, как убить, а его слабые места не можете назвать даже вы.       Голод молчит. Слышат, как Мими, прихрамывая на одну ногу, пытается добраться к Вики, но останавливается недалеко от них — высасывающая энергия Голода запрещает ступить и шаг дальше. Он обдумывает недолго. Этот мир нравится ему больше, чем другие. Многие голодают, делая его сильнее, но это приносит лишь боль. Одиночество стало неотъемлемой частью его существования, но сейчас эта сила слабнет. Может из-за бывшего так близко технологического прорыва, или из-за любви человечества к гуманизму. Или из-за девчонки, которая собиралась погибнуть вместе с этим миром. Но он чувствовал, что теперь может подойти ближе к сестре, чтобы она не стала жертвой его жатвы. Наконец он решает. — Как только я скажу — ты уходишь. Без возражений и сопротивления.       Вики кивает и протягивает ему новенькую пачку крепких и дорогих сигарет. Оказывается в аду можно достать много вещей с земли, особенно легко это сделать, когда дружишь с будущим Сатаной.       Они добираются мгновенно: вот Вики уже может слышать, как Ребекка зовет и требует отойти от Всадника, а вот они с Голодом стоят в тени высоких колонн школы. Девушка уже давно здесь не была, а события минувших дней только заставляют ее поежиться. Каждый угол в этом месте тянет за собой болезненные воспоминания и кажется, что от них ей не отмыться.       Они проходят мимо деревьев с редкими листьями, выжженного пустыря школьного двора. Видимо, здесь Чума решила устраивать показательные казни ей неугодных — кровавые подтеки и неприятно пахнущие желтые лужицы до конца убрать так и не смогли. Голод сворачивает с тропы, проходит мимо вальяжно развалившейся горгульи у входа в учебное здание и вопросительно поднимает бровь, смотря на спутницу. Той нечего сказать: она устала и держится только из своего упрямства.       Проходят закрытые аудитории и выходят в холл. Белоснежные некогда колонны теперь потускнели, на лавочках и столах скопилась пыль. Теперь черед Вики вопросительно осматриваться. Она не чувствует ни его силы, ни нагнетающей атмосферы, собирающейся вокруг него в клубы. — Он в комнате у библиотеки, — не дожидаясь вопроса тихо ответил Голод. Только сейчас Вики поняла, что единственные звуки, которые она слышала — их шаги и редкое дыхание. Не скрежетали деревья с улицы, птицы не пели. Все будто вымерло вместе с появлением Всадников. — Постарайся не умереть так глупо.       Он не просил, он требовал, и Вики сжала его плечо, даря такие необходимые ему прикосновения — он весь стихает, сдается ей, готовый уступить любым ее желаниям. «Найди слабое место, продавливай под себя аккуратно, стань самым главным союзником, а не врагом и получишь того, кто пойдет ради тебя на все», — Вики это ненавидела, но пользовалась чаще, чем хотелось.       Чем ближе они подходили к библиотеке, тем сильнее она чувствовала давление. Они не будут идти в комнату, ни в коем случае. Этажом ниже его сила будет такой же поглощающей, этого будет достаточно. Лишь подойдут с нужной стороны внутри библиотеки, где нахождение Смерти будет самым близким к ним. Благодаря ауре Голода, старший Всадник не должен был понять сразу, что где-то рядом ходит не только его брат.       Дверь в библиотеку оказалась приоткрытой. В помещении пахло пылью, древностью и немного плесенью. Лишь у дальней стены, совсем рядом с диваном для чтения и бывшей каморкой библиотекаря, поток темной энергии был сильнее. Вики немного успокоилась, подойдя ближе. Можно было сесть и не бояться упасть на пол перед Голодом. Как училась ранее: вдохнуть полной грудью, выдохнуть едва слышно, постараться очистить разум от лишних эмоций. Надо попробовать поймать волну, что испускает Смерть. Это получается не с первого раза — слишком спокойная энергия, не свойственная небожителю или человеку.       Постепенно звуки затягивающегося сигаретой Голода, шелеста его шагов из угла в угол, даже сердцебиения Вики, отошло на задний план. Она начала сама подтягиваться к субстанции, от которой сильно фонило энергетикой Смерти. Ее разум закрутило в воронке, растянуло в тонкую линию и вновь собрало. Она бы испугалась, если бы смогла сосредоточиться на этом, однако она была так близка к цели. Щекой она почувствовала теплое, даже обжигающее пекло. Наконец она смогла открыть глаза.       Она вспомнила проникновение во внутренний мир Чумы, когда она сама пустила ее и обманула, сейчас ощущения были похожи. При слишком сильном погружении в бурную воду можно увидеть дно. И она увидела его. Вики стояла посреди пустыни. На мили в разные стороны она не могла почувствовать ни души, как бы ни пыталась. Вокруг нее — развалины, занесенные песком и обдуваемые жарким ветром. Каменные стены бывших крепостей зданий покосились, казалось, чуть тронешь их и они развалятся, обратятся в пыль. Девушка прошла вглубь развалин. Не было даже тени бывших здесь людей. Ни разбитых черепков от кувшинов, ни орудий, ни даже обычных лавочек у дома. Только голые дома с раззявленными пастями-дверными проемами. Внутри все так же было пусто. — Это было третье измерение, сотворенное матерью, — Вики вздрогнула и резко развернулась. Смерть, такой же бесстрастный как и в любой другой момент, стоял у обрыва. — Не то, что ожидала найти?       Не вопрос — издевка. Их разумы соединились в одно на некоторое время. Кто сильнее тот и сможет нанести больше ущерба второму. Вики не стала бороться, аккуратно отступила, как учил Мальбонте, минимизируя ущерб. — Я здесь, чтобы узнать тебя, — Вики нахмурилась, нужно было импровизировать. Неправильно подобранное слово сейчас может разрушить не просто ее миссию — ее жизнь. — Я могу ответить тебе на вопросы, которые ты боишься сам себе задать. — Уходи, пока еще можешь, — Смерть повернулся к Вики спиной. Второй раз. И она опять собиралась дернуть его обратно, как чужого пса на цепи, ворвавшись к нему домой. Инстинкт самосохранения умер где-то по дороге. — Ты задал вопрос. Почему мы боремся. Почему не сдаемся даже если наша судьба предрешена.       Смерть слегка повернул голову. Ему надоела эта постоянно догоняющая его девчонка. Он даст себе выслушать ее, а потом выгонит отсюда, из своей обители и храма, сломав крылья и потрепав память. Кто знает, может быть она даст ему новую информацию насчёт их очередных убежищ и он сможет отвлечь Чуму, чтобы она не досаждала ему. — Говори.       Вики прикрыла глаза. Пекло пустыни не давало нормально сосредоточиться. Если бы здесь было что-то прохладное. Оазис. Или просто подул бы прохладный ветерок, а не песчаная буря. К ее удивлению, когда она открыла глаза, перед ней предстал совсем иной вид. Снова заброшенное поселение, может даже город побольше, но уже среди густого леса. И вновь разруха, вновь ни одного следа бывшей цивилизации. Маленькие деревья пробивались сквозь камень, кустарники вросли в полах. Маленькие цветы россыпью поселились на стенах с замшелым булыжником. Пахло свежестью.       Смерть смотрел прямо на нее. — Этот мир не показал вам всего себя, — начала Вики. Ей нужно потянуть время, вывернуть все на свою сторону и остаться живой. Выведать причину, настоящую причину желания Матери уничтожить ее мир. — Вы пришли на его пепелище и считаете, что так было всегда. Но вот это вот, — девушка обвела рукой окружающее их пространство. — Не то же самое, что было всегда. — Шепфа хорошо обучил своих собак, — задумчиво проговорил Смерть. Пейзаж вновь сменился. Теперь они находились на высокой башне. Своей верхушкой она, казалось, доставала облаков, а низ едва был виден. Железо, из чего был сделан каркас, покрылось буро-коричневыми пятнами ржавчины. — Это не тот мир, что можно защитить. — Но Матерь оскорблена тем, мы даже не ее творения. Почему же она была так разочарована, что ее создания смогли сделать нас? — Она не любит наши ошибки.       Смерть не продолжил. Подошел к перилам, перегнулся через них. Неприятно было бы сейчас показывать свои эмоции. Но они находятся сейчас тут, он позволил ей здесь находиться и продолжает слушать ее детские оправдания. Этот мир был таким же, как и все другие. Только в этот раз люди подобрались ближе к Всадникам, чем это позволялось ранее. В этот раз была Вики. — Миры создаются и рушатся, и именно Шепфа и Шепфалум отдавали их на уничтожение, — эти слова подняли бурю неверия в душе у Уокер. Врет? Но он не мог врать тут. Получается, что говорит правду? Смерть заметил метания девушки — А ты не знала? Они — изделие матери. Они были созданы в начале. Мы — средние ее дети. Вы — тысячные из тысяч. Расходный материал. И будете им оставаться до того момента, пока не будет создан идеал. — Но с чего ты уверен, что в таком случае в какой-то момент она не создаст новых цепных псов? — Вики подалась вперед. Поднялся ветер, из-за чего часть слов была заглушена. Волосы трепались в разные стороны, но ей было важно узнать истину. — Если Матерь готова убить своих первых детей, то с чего ты взял, что она будет довольна вами всегда? — Потому что мы выполняем ее работу. Она — голова, основа скелета. Мы — ее глаза и руки, мы видим и делаем, — сам того не замечая, Смерть усмехнулся. Низкий смешок вызвал табун мурашек у девушки, но та отбросила это мгновение на задний план. Скорее всего от ветра, сейчас было важно иное. — Но если рука занемеет? Если она станет выполнять свою функцию иначе. Если она станет помогать… — Ответ на моем лице.       Вики остановилась. Она сама не заметила, как оказалась совсем рядом. Странное тянущее чувство побудило девушку встать около мужчины. Облокотилась на перила, взглянула вниз. Все тот же безжизненный пейзаж охватывал мир за миром. Неужели и их вселенная станет такой же? Что будет с миром? Исчезнут ли люди полностью или кто-то сможет спастись. А животные? Дикие быстро привыкнут, приспособятся. А домашние. Их и не осталось почти на земле из-за последних катастроф. Но что будет с оставшимися. Все подвергнется изменению. А вселенная разрушится или останется дрейфовать где-то в осколках других миров?       Внезапная мысль посетила разум девушки. — А что… — она замялась. Смерть перевел на нее взгляд и вернулся к рассматриванию пейзажа. — А что если голова начинает не так думать? Если она начинает не болеть, а зудеть. Спустя столько вселенных ее образ идеальных жителей может стереться из памяти и ей будет вечно недостаточно того результата, который она получает. — Она есть цель всего творения, — Смерть осекся. Он думал об этом. Особенно часто последнее время, смотря на созданий своих братьев, а не ее. Имеет ли права она губить то, что не ею было построено и вылеплено? Но своим зовом она приказывает действовать, убивать, терзать, ему ли перечить? — Не нам спорить с той, кто стал началом нам всем. — Это глупо! — Девушка старалась перекричать поднимающийся поток ветра. — Как же так можно рассуждать, если она судит целые вселенные, наполненные живыми существами. Горят города, умирают люди, не остается ничего живого, но вы идете за ней, потому что ОНА дала вам эфемерную цель и вы не видите ничего, что будет за ней. — Ничего и не будет, кроме нового начала.       Ветер утих, яркий свет заставил девушку зажмуриться. Прошло несколько минут перед тем как она смогла вновь открыть глаза. Она стояла… где-то. В белесом безбрежном пространстве. Если у Голода это была комната, с мягкими стенами и полом, то у Смерти это был бескрайний белый мир. Не имеет начала, не имеет и конца. Вспомнились слова Мими в бреду «Ты нигде и везде сразу». Теперь она поняла, что это такое. Перед ней стоял Смерть. Уродливый шрам украшал половину лица, слегка обнажая клыки. Черные глаза неотрывно смотрели на Вики, ожидая, когда она придет в себя. С ним не было орудия, но броня — может это была его кожа, кто знает — оставалась на своем месте. — Я много тебе позволил. Выслушал твою точку зрения, цени это. Жить тебе все равно осталось не так много. Скажу только вот что, напоследок.       Вики начала понимать, что пространство сужается, вновь сознание вытягивается — ее возвращает обратно. Она всеми силами пыталась удержаться на месте. — Ты не знаешь всей истории. Шепфа и Шепфалум отдавали с великой честью мир за миром. Вы почитаете их, как богов, но это не более чем гнилостные конструкты, которые пошли против Матери. В один момент они решили запечатать ее, а вместе с ней и наше измерение. Именно вы и ваш мир стал последним, перед которым они решили захватить власть. Им не было дела до вас, но вы несли много почестей для них, восхваляя, превознося. И на лаврах вашей веры они запечатали настоящую, истинную богиню, — его шепот внутри ее сознания заставлял ноги подкашиваться. — Но даже если запечатаете ее вновь с помощью моих глупых братьев, уничтожите меня, вы не сможете ничего остановить. Не только жизнь, но и смерть циклична и теперь пришло ее время. Вы обречены, в тысячи возможных вариантов. Но почему именно сейчас, а?       Последние слова все отдавались в голове Вики, пока перед ней сидел Голод пытаясь дозваться до нее. Она смотрела в его глаза и не видела ничего, кроме своего отражения — бледная и едва дышащая. Их мир был обречен с момента зарождения? Она поняла вдруг четко и ясно — открытие Материнского измерения неспроста было именно сейчас, как и видения Шепфалума перед нападением на цитадель. Даже если будет надежда на спасения от Матери, придет ее первый сын. Но кто предатель? Скорее всего это был один из тех, у кого был доступ к библиотеке.       Мозг лихорадочно работал. Голод попытался поднять девушку на ноги, но она отпрянула от него. Вцепившись себе в волосы, она лихорадочно перебирала варианты. Кто мог быть тем, у кого высший доступ к любой информации? Кто прячется в тени, как крыса? У кого хватило бы сил, знаний и возможностей открыть первый портал? Кто получит из этого лишь выгоду, пока другие будут плавать в озерах крови и страданий? На ум приходило всего несколько имен и ни одно из них ей не нравилось.       Девушка подорвалась. Она обязана была остановить то, что было в ее силах остановить. Она нашла больше, чем искала, нечто столь важное, что обесценило бы весь их труд и жертвы. Ее жертвы. Пока Голод не успел сообразить, она пулей выскочила из библиотеки и выпрыгнув в окно, взмыла в небо. Ей нужно было вернуться в орден и расправится с каждым, кто потенциально мог поспособствовать освобождению Шепфалума. А Смерть? Его внутренний мир и был ответом о его слабостях. Все всадники были ответом. Страх смерти и желания жить - у трех. Апатия и смирение — в его случае. У всадников бывает депрессия, удивительно.       Она оглянулась лишь раз, Смерть стоял на балконе скрестив руки на груди и облокотившись на стену, он провожал ее задумчивым взглядом, не пытаясь остановить, как угрожал. Он умел убивать и этим занимался все свое существование. Это он и продолжит делать, решила она, но только тех, на кого укажет она.