Chimera of the chapel

Уилл очнулся в Национальной галерее искусств. Фрэнсис Долархайд схватил его и поднял, словно бумажную куклу, и с безжалостной силой впечатал в трясущуюся стену лифта. Затем бросил Уилла на пол и сбежал. Погоня за ним была, в лучшем случае, вялой, а в худшем — сплошным разочарованием. Но это даже близко не шло к тому напряжению, которое он испытывал сейчас. Ганнибал схватил его за горло с почти такой же нечеловеческой силой и толкнул к стене фургона так, что вся машина содрогнулась от удара. Уилл царапал тиски его напряженных пальцев, отчаянно пытаясь произнести его имя между короткими судорожными вздохами. Взгляд Ганнибала был пустым и диким, его глаза потемнели, пока он продолжал душить Уилла, преследуя одну единственную цель — убить то, что считал угрозой. Сработал эффект неожиданности, и это застигло врасплох Уилла, но он не сдался. Он зарычал и ударил Ганнибала прямо в челюсть. Должно быть, многомесячная кома все-таки подействовала на него, потому что он рухнул лишь с одного удара, когда подобное раньше казалось немыслимым. Уилл сплюнул слюну и судорожно вдохнул долгие, восхитительные глотки кислорода, пока Ганнибал корчился на полу фургона, бесцельно растягиваясь и сгибаясь в странных, словно ищущих жестах, полных жадного поиска. — У нас нет на это времени, — сдавленно выдохнул Уилл, в его голосе звучала шероховатость асфальтовой крошки. Он наклонился и перевернул каталку, чтобы затянуть ремни вокруг туловища и бедер Ганнибала. Тот не сопротивлялся, пока Уилл ограничивал его, и, в конце концов, он моргнул, выходя из бредового тумана. — Уилл, — пробормотал Ганнибал, голос звучал наполовину как вопрос, наполовину как откровение. Уилл тут же замер, встречаясь с уже осмысленными глазами лежащего перед ним мужчины. Ганнибал, казалось, не мог выдержать такого пристального взгляда; он скользнул вниз к формирующемуся синяку вокруг горла Уилла. Его голос и акцент звучали как бальзам после столь долгого молчания. — Молю тебя, не держи на меня зла. Я проснулся с ощущением смерти. В моих легких лишь вкус морской воды. Уилл помнил это чувство. — Я знаю. Надеюсь, ты тоже не в обиде, — ответил он, в последний раз затягивая ремни, подчеркивая свою мысль. Ганнибал остался невозмутимым. Он улыбнулся, и эта улыбка была самое прекрасное, что Уилл видел за последние годы. — Я понимаю, Уилл. Нахмурившись от того, в какое недостойное положение он поставил Ганнибала, Уилл подумывал развязать ремни, но в итоге решил оставить как есть. Не из-за недоверия к Ганнибалу — просто у них действительно не было времени. — Могу ли я спросить, куда мы направляемся? — спросил Ганнибал, когда Уилл перелез через него, чтобы добраться до водительского сиденья. Он пристегнулся и нажал педаль, стараясь ехать так осторожно, как только мог. — Если я начну тебе рассказывать, я отвлекусь. Скажем так, мы в бегах. Уилл буквально услышал ухмылку Ганнибала. — Как весело, — мурлыкнул тот. Уилл притворился, что не разваливается по швам.

***

На пятом светофоре Уилл ощутил прилив вины за то, что связал Ганнибала. Конечно, его нельзя было за это осуждать, но неприятное чувство все равно сдавливало горло. Он ярко помнил ощущение дезориентириентации и отстраненности, когда только сам вышел из комы. Когнитивный диссонанс охватил его, когда он оглядывался на свою новую жизнь, после того как его вырвали из часовни, словно он — одинокая бессмысленная нить в гобелене. — Я бы предложил заказать еды, но представь, если они увидят тебя, связанного, что мне придется придумывать, — пробормотал Уилл, пытаясь немного разрядить обстановку. Между ними воцарило напряженное молчание, которое тянулось слишком долго. Ганнибал, несмотря на это, ответил с быстротой, не уступающей темпам их разговора. — Ты окажешь мне услугу, если не будешь сворачивать, чтобы взять еду на вынос. — Это лучше, чем зонд для кормления. — Весьма спорно, Уилл. Уилл усмехнулся, но хриплый звук лишь доказывал, что особого веселья он не чувствовал. Возможно, это связано еще и с новоприобретённой болью в горле. Ганнибал всегда умел привносить особую агонию в каждую встречу — как на глубоком, так на поверхностном уровне. Час спустя, запах соли из океана начал наполнять воздух доносясь из слегка приоткрытого окна. Ганнибал явно уловил это. — Так скоро обратно в воду? — спросил он. Уилл прочистил горло. — На самом деле, не так уж и скоро. — Любопытно. Хочешь закончить начатое? Уилл едва не вдарил по тормозам. — Господи, нет. — Прости мне мой скептицизм, Уилл, но тебе стоит признать, что ситуация действительно неочевидная. Я проснулся в ужасных медицинских условиях, а ты привязал меня к полу машины. — Ты знаешь, почему я тебя связал, — проворчал Уилл, сворачивая налево к докам. Они были всего в нескольких минутах от места назначения, и сердце Уилла резко заколотилось от осознания того, что вскоре ему придется встретиться с Ганнибалом лицом к лицу и начать разговаривать открыто и искренне. Он совершенно не оказался готов к тому, что тот очнется посреди побега. Он был бы вполне удовлетворен, наблюдая за спящим мужчиной в течение недели или двух, морально и душевно подготавливаясь к этой встрече. Но, как всегда, Ганнибал умел появляться внезапно и без приглашения. — Думаю да. Рекомендую приложить к гематоме пакет со льдом, когда будет возможность, — произнес Ганнибал. — Мы будем работать с тем, что есть на лодке, — коротко отозвался Уилл. — Понятно, — Уилл услышал металлический звук, Ганнибал неловко ерзал на каталке. — Лодка — лучшее средство, если мы, как ты утверждаешь, в бегах. Должен похвалить твою предусмотрительность. — Это была идея Чийо. Она переправила одну из моторных яхт твоего дяди. В голосе Ганнибала слышались довольные нотки, когда он спросил: — Чийо помогает тебе? — Думаю, мы помогаем и раздражаем друг друга одновременно. — Ты выглядишь несчастным, Уилл. Эта фраза резанула его до самой сути, при этом звуча оскорбительно упрощенно. Ганнибал не утратил своей способности воздействовать на него, заставляя его разум замирать от пронзительного наблюдения и анализа. Он затаил дыхание, и его руки скользнули по рулю. Три дорожных знака пронеслись мимо, прежде чем Уилл ответил с угрюмым сарказмом: — Я был в состоянии стресса. Ганнибал пробормотал что-то утешительное, но Уилл знал, что этот звук не должен его успокаивать. Они подъехали к марине в два часа ночи. Уилл засунул ключи обратно в карман и забрался в фургон, намереваясь развязать Ганнибала. Ганнибал, неловко балансируя на левом плече, позволил длинной челке упасть на лицо. Она отросла так же, как и его собственные волосы. Уилл без раздумий откинул их в сторону и вдруг столкнулся с ласковой улыбкой, которой Ганнибал наградил его в ответ. — Обещаешь, что не убьешь меня? — пошутил Уилл, расстегивая ремни каталки. — Этот корабль давно уплыл, Уилл. Их пальцы соприкоснулись, и Уилл не заметил, как Ганнибал протянул освободившуюся руку, чтобы коснуться шрама на его щеке. Уилл почти уже забыл об этом. — Чудесно, травма не исказила черты твоего лица. — Мое тело уже привыкло к появлению новых шрамов. Кончики пальцев Ганнибала скользнули вниз к его шее, где красные и фиолетовые пятна были особенно заметны. Уилл не мог сдержать дрожь от этого прикосновения, но остался неподвижным, быстро моргая и ерзая, как только пришел в себя. Ганнибал, похоже, не беспокоился о своих действиях. Отрадно видеть, что он не изменился. Это было действительно приятно, особенно с учетом всех, мягко говоря, обременительных событий, которые произошли за последние месяцы — Уилл осмелился утверждать, что они были даже социально предсказуемыми. В фургоне лежали сумки, которые он и Чийо подготовили на случай непредвиденного, поэтому он достал шапку и осторожно надел ее на голову Ганнибала. Пусть в этом и не было большого смысла, на расстоянии это не позволит им заметно выделяться. Затем Уилл сам надел бейсболку и открыл задние двери фургона. Уилл ожидал, что Ганнибал сразу же последует за ним, но его движения были вялыми. Вернувшись, Уилл предложил ему плечо. Ганнибал сначала отказался, но, выходя из фургона, едва не упал мешком на тротуар. — Ого! — воскликнул Уилл, схватив его за руку. — Все в порядке? Верхняя губа мужчины дернулась, когда он посмотрел вниз на ноги. — Похоже, у меня сильная атрофия мышц, — Ганнибал фыркнул, перекладывая слишком большой вес на Уилла, который тот едва мог выдержать. Уилл сосредоточился на том, чтобы перенести тяжесть на верхнюю часть тела, чтобы им обоим было легче двигаться. — Думаю, теперь я знаю, как долго я был без сознания. — Я был в коме три месяца. Тебя не было около семи или восьми. — Меньше, чем я ожидал. Ганнибал выглядел довольно злым. Уилл предложил, что Ганнибал придерживался строгого режима физических упражнений, пока был в клетке, чтобы компенсировать ту вредную пищу, которой его кормили. Все его усилия разбились в пух и прах, как только он оказался в коме. Однако, несмотря на то что он проспал несколько месяцев, Ганнибал казался Уиллу более чем нормальным. — Я сомневаюсь, что там, где тебя держали, предлагали какую-либо физиотерапию. — Ты делаешь меня невероятно любопытным, Уилл, — ответил Ганнибал, пока они ковыляли по докам, как новорожденные утята. Уиллу это показалось бы забавным, если бы не желание просто рухнуть на землю. — Клянусь, я расскажу тебе все, что ты захочешь. Просто… —Уилл замялся, почувствовав слабость в голове. Он попытался подавить лихорадку, пока она не превратилась в тихий рев, и проигнорировал нарастающее любопытство Ганнибала. Они направлялись к небольшой сине-коричневой яхте. — Просто позволь мне присесть. — Все, что тебе нужно, Уилл, — пробормотал Ганнибал, его голос звучал так искренне, что сердце Уилла заколотилось сильнее, чем тряслись его ноющие конечности. На самом деле, оно начинало реально болеть. Похоже, ему требовалось нечто большее, чем просто присесть, потому что в тот момент, когда он открыл самую нижнюю каюту на лодке Робертуса и повернулся к Ганнибалу, чтобы протянуть ему ключ, он потерял сознание и упал на коврик.

***

Ему снилась Нормандская часовня. Но ни его, ни Ганнибала в ней не оказалось. Было тихо, а лившийся желтый свет из окон померк до едва заметного утреннего сияния. Ангелы исчезли, а стулья — сложены и убраны. В пустоте царило спокойствие.

***

Медленно его телесные чувства начали возвращаться. Сначала это было обоняние: воздух вокруг был пропитан ароматом Ганнибала, несмотря на холодные нотки дезинфицирующего средства, стерильности и пластика. В то же время, он услышал уютный домашний запах черного перца и сладкой корицы, словно он оказался на кухне. Затем пришло прикосновение. Пальцы Ганнибала нежно касались его волос, слегка царапая кожу головы и играя с корнями. Это было так приятно, что Уилл завращался, пытаясь прижаться ближе. Вскоре появилось полное осознание. Уилл открыл глаза и увидел мир под необычным углом: его голова покоилась на коленях Ганнибала. Они лежали рядом, Ганнибал — спиной к изголовью кровати, а Уилл — боком и горизонтально. Несмотря на усталость, Ганнибал смотрел на Уилла, и в этот миг казался таким же прекрасным, как на утесе, весь в крови. Это был теплый, неприкосновенный момент между ними — как тогда, когда Уилл не думал ни о чем, кроме как о них, вместе. — Ты был там со мной? — тихо спросил Уилл, когда Ганнибал продолжил поглаживание. Мужчина, казалось, наблюдал за ним с умиротворением, не обращая внимания на то, что он очнулся и был в сознании. Ганнибал наклонил голову, его голос звучал мягко, как у Уилла. — Я давно не видел тебя в Часовне. Кажется, будто провел там целые годы в одиночестве. Уилл даже не стал задумываться о сюрреалистичности момента. Если они действительно делили сны и карту их разумов, то это едва ли было самым странным, что могло произойти между ними. И это внезапно объясняло его трудности с посещением Часовни после комы — его вырвали из уникальной волны, неповторимого опыта. — Я видел Эбигейл, — пробормотал Уилл, его глаза остекленели от воспоминаний. — Она просила меня, без слов, пойти с ней. Я не знал, пойдешь ли ты… Я просто не смог уйти. Глаза Ганнибала опустились, а его улыбка исчезла. Рука, играющая в волосах Уилла, прекратила легкое поглаживание. — Я видел Мишу, — Уилл моргнул, сдерживая подступающие слезы, пока Ганнибал продолжал, — неважно, насколько ярко солнце светило сквозь витражи, когда твое место пустовало, было холодно. — Холодно, как в Мэне? — хрипло спросил Уилл, его губы едва дернулись, когда он заметил, что Ганнибал уловил намек. В ответ на поддразнивание Ганнибал продолжил нежно проводить пальцами по его волосам и ласково покачал головой. — Я и не знал, что ты прочтешь. Ожидал, что ты не станешь. — Я и не читал до недавнего времени, — признался Уилл, прижимая лоб чуть ближе к животу Ганнибала. От него исходило тепло, словно от радиатора. В своем скромном доме, когда он был маленьким, Уилл прижимался к батарее в гостиной, чтобы согреться в зимние утренние часы, и отец неустанно ругал его за это. — Я должен… рассказать тебе о… — но внезапно усталость нахлынула на него. Он вновь ощутил изнуряющее сознание того, где они находятся, чего требуют обстоятельства и что он больше не спит. В напряжении его тело дрогнуло, и руки Ганнибала снова замерли, словно прочувствовали его состояние. — Мы… скажи мне, что мы на воде. — Чийо приехала вскоре после нас, — объяснил Ганнибал, помогая Уиллу подняться. Уилл, почесывая шею, вспомнил свои синяки, ощущая, как под кончиками пальцев расцветает боль. — Как долго я спал? — Несколько часов, — нахмурился Ганнибал. — Ты меня напугал. — Это что-то новенькое, — усмехнулся Уилл, потирая глаза. Сон не принес ему облегчения от головной боли или ломоты в мышцах и костях. — Где Чийо? — Управляет штурвалом, — произнес Ганнибал с ноткой гордости. Он, должно быть, рад снова видеть её и он наслаждался тем, что его защищают, как и любой другой человек. — Извини, что заснул у тебя на глазах. Ганнибал терпеливо наклонил голову. — Это было больше, чем просто сон. Я должен спросить, знаешь ли ты, что у тебя рецидив энцефалита? О. В этом был смысл, причем просто ошеломляюще очевидный. Хотя это объясняло множество случаев, единственное воспоминание, которое всплывало в его голове, касалось той ночи, когда он не смог определить, насколько неровно припарковался у мотеля. Он подумал, что менеджер был сумасшедшим. Он должен был подумать лучше. — Я был слишком занят, чтобы обращать на это внимание. С большим усилием Ганнибал повернулся всем телом и положил ладонь на лоб Уилла. Теперь, когда он это понял, Уилл ощутил жар в своей голове — пылающий, гневный, как огонь. — Ты сможешь пережить это путешествие, и даже больше. Не волнуйся. Моя тетя, насколько мне известно, до сих пор поддерживает связи с несколькими проницательными врачами, известными своей осмотрительностью. — Из-за противовирусных препаратов я чувствую себя паршиво. — Тогда, боюсь, выбор либо смерть, либо плохое самочувствие, — кратко ответил Ганнибал, проведя по ладонью щеке Уилла. — Иди поешь. Не стоит плыть на пустой желудок. Уилл с изумлением уставился на него. — Ты снова ведёшь себя как обычно. — Просто рад, что не сплю, — ответил Ганнибал с той напряжённостью, которую Уилл мог распознать только благодаря своему глубокому знакомству с этим человеком. — Напомни Чийо, что при выключении навигационных огней риск возрастает выше, чем при их включении. — Ладно, — смирился он, понимая, что умирает с голоду. Уилл немного замялся у двери каюты, но, глубоко вздохнув, вышел. Ганнибал лишь умиротворяюще, но неприступно улыбался ему вслед.

***

Он не спешил направляться на кухню. Уилл предпочел провести время на палубе, позволяя морскому туману бережно обнимать его перегретую кожу и тонкие закрытые веки. На улице снова царила ночь, что говорило о том, что он спал дольше, чем утверждал Ганнибал. Навигационные огни мерцали красным и зеленым над водой, и на мгновение Уилл задумался: о чем думает морская жизнь, наблюдая за человечеством. Инопланетяне ли мы для них? Вдруг он заметил Чийо, похожую на призрак, сидящий на мостике прямо над ним. Она словно сливалась со стеклом, а вокруг неё расцветали прекрасные темно-синие цветы. Корабль выглядел великолепно, несмотря на свои скромные размеры для яхты. Уилл никогда не был ни на одной яхте, поэтому не жаловался. Чийо встретила его поклоном головы, когда он вошел, и он кивнул ей в ответ, изучая навигационную панель. Они были на пути во Францию. Он не знал, что они остановятся в Версале. Эту часть плана составляла Чийо, и он смутно забеспокоился о том, что Чилтон мог уже наблюдать за их домом. — Ты оставила меня с ним наедине. Ты действительно считаешь это разумным? — Уилл не понимал, почему решил подколоть её. Он пытался убедить себя, что не всегда был таким. По крайней мере, до встречи с Ганнибалом. Чийо скрестила руки на груди, не отводя взгляда от тёмного моря, простирающегося за фальшивой защитой стекла. — Ганнибал проснулся. Теперь решение за ним. — Это его выбор, — согласился Уилл. — Я не собираюсь его убивать. — Я поняла это с тех пор, как ты согласился помочь, — произнесла она, хотя её слова звучали с неохотой, окрашенной затянувшейся горечью. — Он слаб. Так же слаб, как и ты. — Извини, что был обузой, — не чувствуя особого сожаления ответил Уилл. — Мы несем этот бремя, потому что любим его, — произнесла она. Между ними воцарилась напряженная пауза, слова, словно повисшая в воздухе пыль, танцевала в неопределенности, прежде чем, наконец, дошли до Уилла, и его лицо изменилось, словно каждая складка выражала внутреннее смятение. — Ты… принимаешь меня? — «как члена семьи» не рискнул спросить он и не углубляясь в детали, но стараясь добавить смысл в слова, которые могли бы перечеркнуть их прошлые ссоры. Чийо нахмурила брови. — Я приготовила суп. Иди поешь, — ответила она, отворачиваясь к океану и крепко обнимая себя за плечи. — Как мило с твоей стороны, — пошутил он, фыркнув, когда она отвернулась. — Если тебе нужен отдых, я могу взять управление яхтой на себя. Ганнибал еще попросил передать тебе, чтобы ты не выключала навигационные огни. Она не ответила, и, не дождавшись реакции, он покинул мостик и направился на кухню.

***

Суп больше напоминал грибной бульон, но оказался невероятно вкусным. Чийо, похоже, унаследовала талант Ганнибала к кулинарии. Вернувшись в каюту, Уилл чуть не упал, в последний момент схватившись за раму кровати. Ганнибала нигде не было видно. Конечно, он не мог быть галлюцинацией. Шум из ванной придал ему уверенности, насколько это было возможно. — Ганнибал! — закричал он, стуча в закрытую дверь. — Все в порядке, Уилл, — ответил Ганнибал. Его голос звучал глухо сквозь дверь, и казалось очевидным, что не все в порядке. Уилл продолжал ждать у двери, пока внезапно не раздался еще один громкий звук, после чего он решился войти. В ванной он увидел Ганнибала на кафельном полу — совершенно голого, с полотенцем, неуклюже наброшенным на пах. — Иисус, — выдохнул он, потрясённо глядя на него. — Тебе не о чем беспокоиться, — ответил Ганнибал, сгибая одно колено. Но в следующую секунду нога выскользнула, и он неловко завалился обратно на пол. Он возмущенно зарычал. — Позволь мне помочь, — мягко попросил Уилл, опускаясь на колени рядом с ним. — Нет. — Ганнибал. — Раньше, до того как ты проснулся, я вполне мог справиться с этим сам. — Это не означает, что ты можешь сейчас, — заметил Уилл, внимательно осматривая его с ног до головы, не позволяя взгляду нигде задерживаться. Один раз, когда он допустил ошибку — когда заметил красный грубый шрам на животе. Он выглядел жестоко и необработано. — Что с тобой случилось? — Меня охватила сильная волна головокружения, которая не совсем…, — Ганнибал закрыл глаза, тяжело сглатывая, когда комната, судя по всему, закружилась, —…ушла. — Ладно, — сказал Уилл, стараясь говорить как можно более спокойно. Он немного нервничал, но когда это действительно было необходимо, всегда умел скрывать свои эмоции. — Хочешь принять душ? Я могу… э-э, помочь. Ганнибал поморщился. — Нет, не стоит. — Ганнибал, сейчас не время для пуританства. Ты не в форме, а я здесь, нравится тебе это или нет. — Боюсь, я пытался провести процедуру, для которой годен только я, — бросил Ганнибал пренебрежительно, будто не лежал голый на полу маленькой ванной комнаты. — Как только головокружение пройдет, я смогу справиться сам, — сердитый взгляд Уилла заставил Ганнибала замолчать. — Уилл, я не могу просить тебя об этом. Уилл рассмеялся, глядя в потолок. — Это самый нелепый разговор, который мы когда-либо вели. Ты понимаешь, как это звучит после всего, что ты со мной сделал? Что бы это ни было… — Мне нужно удалить катетер. Заявление Уилла застряло у него в горле. Он понял, почему Ганнибал мог чувствовать себя униженным, хотя не должен был, и Уилл был уверен, что если бы оказался в подобной ситуации тоже старался бы никого к себе не подпускать. — Это не критическая необходимость, но я бы предпочел, чтобы она была решена немедленно, — признался Ганнибал, скрестив руки на коленях так чопорно, как это было возможно в его состоянии. — Хорошо, — сказал Уилл, заглядывая в шкафчики под раковиной и доставая две стерильные перчатки. Он надел их и спросил, — где ты хочешь это сделать? Ганнибал внимательно посмотрел на него. — Уилл, я действительно ценю твою преданность, но… — У меня эйдетическая память, и я не раз был свидетелем удаления катетера, — перебил его Уилл. Он не стал упоминать, что речь шла о его собственном подобном опыте в больнице, где он восстанавливался после той кровавой чеширской улыбки на животе. — Если тебе нужно это сделать, нет проблем. Просто скажи мне, где. — Кровать может оказаться более эффективным рычагом, — медленно произнес Ганнибал, как будто Уилл готов был убежать при малейшей провокации. — Если это тебя не тревожит. — Ты совсем не знаешь меня, если думаешь, что это может меня встревожить, — предостерег Уилл, помогая ему встать. Ганнибал упорно держался за полотенце, обхватывающее талию, словно оно могло спасти его от унижения. Вскоре этот жест приличия станет бессмысленным. Ганнибал сел на край кровати, его руки дергались от непрекращающихся волн головокружения, пока Уилл искал в ванной аптечку и табурет. К счастью, ему удалось найти и то, и другое. Вернувшись, он установил табурет между слегка раздвинутыми ногами Ганнибала. Уилл попытался отстраниться от интимности ситуации и сосредоточился исключительно на шагах предстоящей процедуры, вытаскивая их из своего банка памяти. Ганнибал выглядел так, будто собирался разразиться красноречивой тирадой о том, что это совсем не идеальная ситуация для них — и, в сущности, он был прав. Это было некрасиво и не весело, но это был Ганнибал, и, честно говоря, Уилл готов сделать для него все что угодно в этот момент. Уилл коснулся его голого колена открытой ладонью. — Позволь мне, — настаивал он. — Конечно, Уилл, — любезно ответил Ганнибал. После короткой паузы он убрал полотенце и сложил его под бедрами, готовясь к предстоящему беспорядку. Ужасаться следовало лишь возможным протечкам воды из баллона — не больше. Член Ганнибала оказался необрезан и впечатляюще длинен даже в расслабленном состоянии. Это было единственное внимание, которое Уилл позволил уделить ему вне процедуры. Он смазал руки хирургическим гелем из набора и тщательнее всего позаботился о том, чтобы катетер был щедро покрыт смазкой, при этом стараясь делать все максимально безлично. Ганнибал тихо шипел, отворачивая глаза, скорее от унижения, чем по какой-либо другой причине, предполагал Уилл. — Суп Чийо был очень хорош, — пытался отвлечь его Уилл, находя клапан на баллонном порту и обрезая горлышко перед собой. — Какой у тебя любимый суп? — Твои попытки сменить фокус внимания просто очаровательны, — сухо ответил Ганнибал. Полотенце впитывало большую часть воды, и Уилл терпеливо ждал (или нетерпеливо, если позволял своему заднему мозгу командовать), пока оно не опустеет. Затем он постепенно начал вынимать трубку из уретры сидящего перед ним мужчины. Уилл покраснел при взгляде на пальцы Ганнибала, сжимающие простыни. Наконец, трубка выскользнула, и это вызвало самый длинный выдох, который Уилл когда-либо слышал. — Вот видишь, это было не так страшно. — Хм, — произнес Ганнибал, скрестив ноги в последней отчаянной попытке укрыться, пока Уилл аккуратно складывал трубку и мешок для сбора в полотенце, чтобы избавиться от всего сразу. У них все равно было достаточно полотенец. — Я должен выразить свою благодарность. — Но твоя гордость не выдержит еще одного удара, я понимаю, — ответил Уилл с улыбкой в голосе, но он знал, что его попытки легкого юмора оставляют желать лучшего. Сняв перчатки, он выбросил их и тщательно помыл руки. Когда Уилл вышел из ванной, Ганнибал уже был одет в полный комплект пижамы. — Прости мне мою невежливость, — сказал Ганнибал, стоя на некотором расстоянии от него. Уилл дал ему пространство и начал переодеваться в свой собственный комплект. —Просто не так я представлял себе наш первый день вместе, тем более в бегах. — Что, тебе не приходило в голову, что я буду стоять на коленях между твоих ног? Ганнибал вздрогнул, а Уилл рассмеялся. — Шучу, — успокоил он, затем хмурился. — Я не считаю тебя идеальным. По крайней мере, не настолько. Я помню, как идеализм стал причиной гибели нас обоих в прошлом. Ганнибал наблюдал, как Уилл застегивает ночную рубашку. — Я слишком долго оставался химерой в нашей часовне. Мне нужно заново познакомиться со всеми вкусами, которые может предложить этот мир, — признался он, встретившись взглядом с Уиллом. — Я рад, что ты со мной. Уилл был поражён такой пылкой искренностью. Сам себя удивив, он ответил: — Я тоже рад.