Chimera of the chapel

Два дня Уилл провел в поезде. В один из редких моментов бодрствования, он прочитал второе письмо. Оно было подписано той же датой, ровно через год после предыдущего. Мысль о том, что Ганнибал отсчитывал дни, когда было бы уместно написать снова, вызывала у Уилла болезненные ощущения — неясная боль нарастала в животе. «Дорогой Уилл,

Я провёл бесчисленные дни в местах, которые остались у меня в памяти не только как образы, но и как осознание. Утром я наслаждался чаепитием на веранде с видом на тосканские холмы, вечерами гулял по роскошным садам и великолепными дворцам Версаля, а ночи проводил в Балтиморе, погружаясь в шумную атмосферу оперной толпы.

У меня богатые знания о развлечениях высокого класса, и вряд ли у меня закончатся пьесы, оперы и песни, чтобы развлечь себя в этих четырех стенах, так что тебе не нужно беспокоиться о монотонности и скуке, с которой я мог бы столкнуться. Я сказал тебе однажды, что буду жить настолько полно, насколько смогу, независимо от того, в какую клетку меня поместят.

Я пишу тебе сегодня как друг, потерявший близкого человека. Когда я выхожу в мир, утопающий в роскоши и процветании, и несмотря на удовольствие от окружающей толпы, моё плечо остаётся холодным.

А тебе холодно в Мэне?

С уважением, Ганнибал.» Уилл фыркнул, почувствовав неуместное воодушевление от того, что Ганнибал фактически заигрывал с каверзностью вопроса. В Мэне всегда холодно. Ответ, независимо от буквального или метафорического значения, лишь подтвердил бы, что Уилл оказался также лишён чего-то важного. — Тебе было так одиноко? — пробормотал он, проводя пальцем по изгибу бумаги. Случайно порезавшись об острый край и слизнув кровь с пальца, он закрыл глаза, подавив непристойную мысль о том, что лучше бы Ганнибал «поцеловал» рану вместо этого. Он не был ребенком, спорил он сам с собой, пытаясь убедить себя, и он не должен был допускать такие мысли. Пытаясь отвлечься, Уилл снова прочитал письмо, сосредоточившись на первом абзаце. Ганнибал мог просто так упомянуть Францию, но Уилл на горьком опыте знал, что никогда не следует принимать подобные совпадения за чистую монету. Их связь была гораздо глубже, чем кажется на первый взгляд. Поезд мчался в Шавиль. Судьба привела его прямо к цели: к Версалю. — Совпадения, совпадения, — слова вырвались у него, когда он устроился на подушках сиденья, снова пытаясь крепко уснуть. Он изо всех сил старался извлечь пользу из путешествий на поезде. Кажется, только в эти дни ему ничего не снилось.

***

Уилл поймал такси недалеко от вокзала и спустя пятнадцать минут добрался до Версаля. Таксист, спросив по-французски, где его высадить, получил от Уилла неопределённый жест в сторону случайной улицы. Он думал, что у него был план действий, созревший ещё в Литве. Даже много лет назад, в Италии, он выработал стратегию поисков. Но сейчас, находясь в Европе, он чувствовал себя как рыба, выброшенная на лёд. Он снова прочитал первую часть письма, втайне надеясь, что оно каким-то чудесным образом превратится в карту, и вздохнул, размышляя о смутных намёках о великолепных садах и дворцовых площадях — места, о которых он не знал ровным счетом ничего. Прислонившись к кирпичной стене переулка, он вытащил телефон, подумывая погуглить и провести небольшое исследование. Он вздрогнул и потерял фокус, когда ему свистнул красивый блондин, выглядевший безумно заинтересованным. Мужчина резко остановился посреди улицы, окидывая его сверху вниз похотливым взглядом и с ехидной ухмылкой на губах. Их взгляды встретились. Уилл хотел бы спросить, считает ли парень, что температура в 102 градуса — это достаточно горячо, но сообразил, что сарказм мог оказаться фатально плоским из-за языкового барьера. Он фыркнул, быстро и взволнованно, когда мужчина подмигнул ему и вновь продолжил путь вниз по улице. Сморгнув мимолетное замешательство, Уилл неуютно поежился и осторожно вернулся к своим поискам. Наконец, он нашёл то, что искал: Версальский дворец с садами, открытыми для туристов. Он не знал, о чем ещё мог говорить Ганнибал, поэтому собрал свои немногочисленные вещи и направился на север. Версаль оказался мегаполисом, наполненным цветом и роскошью. Главный хранитель лучших сокровищ Парижа и выдающийся владелец знаменитых достопримечательностей. Массивные шпили сверкали золотом с вкраплением серебряных акцентов, встраиваясь в старинные улицы и парки, ювелирные кварталы и музеи. Дворец расположился совсем близко, так же как Эйфелева башня, которую можно было увидеть почти из любой точки города. Уилл ощутил себя муравьём, у которого по плану было попасть в улей, в надежде, что в сотах останется хоть немного сладкого меда. Раскинувшиеся вокруг дворца, словно сошедшие со страниц сказки, сады невероятно впечатляли. По форме они напоминали лабиринт, но при этом были вполне доступными и проходимыми для любителей достопримечательностей и природы. Когда Уилл подошел к воротам, он не мог вымолвить ни слова. Возможно, когда-то Ганнибал планировал лично привести его сюда, и именно это побудило его упомянуть о дворце в своём письме. Не было никаких скрытых мотивов, кроме простого желания разделить с ним это величественное зрелище. Уиллу это определённо понравилось бы. Он с восторгом смотрел на раскинувшееся перед ним великолепие, но его цель заключалась в другом. Он пришёл, надеясь отыскать тётю Ганнибала, предупредить её о приближающихся наёмниках Чилтона и смело попросить о помощи. Когда Уилл размышлял об этом в таком ключе, то это звучало, как фантастический план. Хотя, конечно, не такой фантастический, как сады перед ним. По крайней мере, они были достижимы. Солнце вновь начинало опускаться к горизонту. Во Франции оно переливалось скорее красновато-розовым, а не холодным и необычным, как в Литве. Уилл следил за симметрией сада, петляя по круговым дорожкам, пытаясь запечатлеть его красоту прежде, чем свет окончательно исчезнет. Он встал перед гигантским декоративным бассейном, круглым и монолитным. Узоры отражений на воде на мгновение заворожили его, окутывая утешительным волшебством. Это чувство не позволяло ему сделать шаг дальше, несмотря на то, что его что-то тревожило. Ему показалось, что кто-то за ним следит. Уилл поднял голову и поймал взгляд женщины, стоявшей на противоположной стороне бортов бассейна. Ему потребовалось мгновение, чтобы понять, кто это, поскольку на ней была непривычное, словно струящееся женственное платье, которое не позволило ему тут же узнать ее. Оттенки слоновой кости и черного дерева гармонично сочетались с цветочным модернизированным кимоно. Ее волосы свободно спадали на плечи. Невольно подражая Ганнибалу, ее руки были сложены за спиной. Чийо. Первое, о чем он подумал — у него галлюцинации. Неужели вселенная может быть настолько смелой? Судьба не может так просто преподнести на серебряном блюдечке так необходимые ему ответы, не требуя ничего взамен. В её взгляде он уловил шок, который ощущался даже на таком расстоянии. Поняв, что между ними преграда, Уилл, наконец, собрался с мыслями и быстрым шагом начал обходить бассейн. Чийо двинулась в противоположном направлении, зеркаля его действия. Не раздумывая, он развернулся и попытался обойти её с другой стороны, но она тоже изменила направление. Словно два полярных магнита. — Я здесь не для того, чтобы воевать! — крикнул он. В ответ она бросила на него свирепый взгляд, делая вид, что не слышит. У нее хватало наглости вновь обратить взор к воде, чтобы полюбоваться отражениями ночного неба. Неожиданно, словно из-под земли донесся грохот, заставивший Уилла сделать шаг назад от неожиданности. Фонтан в центре бассейна заработал и струи забили вверх, достигая высоты самого дворца. Остолбенев, Уилл понял, что вода теперь закрывает ему вид на Чийо. Он побежал. Адреналин зашкаливал, его тело дрожало от возбуждения. Он неистово боролся с лихорадочным состоянием, понимая, что не может позволить себе её потерять. Оббежав фонтан, он понял, что, как по волшебству, она исчезла. Не придумав ничего лучше, он резко развернулся и огляделся. Она не могла уйти так далеко и так быстро, но каждый чертов угол площади выглядел идентично. Симметрия тут же обернулась для него не самым дружелюбным образом. И вдруг он уловил мелькнувшую черную ленту — Чийо. Она скользнула за одну из блестящих лестниц. Он устремился в том же направлении, оставляя за спиной экстравагантность садов. Темп её движения больше походил на быструю прогулку, чем на бег, при этом оставаясь изящной, как и подобает окружающему ее великолепию. Уилл представил, как он выглядит по сравнению с ней — мчащийся за ней в давно не стиранной одежде, обильно потея, и, скорее всего, вызывая ужас у окружающих. Она замерла, резко разворачиваясь каблуках, так что он чуть не врезался в нее. Мужчина остановился, тяжело дыша, и попытался объяснить свое присутствие, но она его опередила. — Там, куда я иду, много оружия. Лицо Уилла скривилось: — В этой стране незаконно носить оружие. — Не стоит недооценивать лицензию на охоту, — парировала она, скрестив руки на груди. — Прекрати то, что ты пытаешься сделать, Уилл Грэм. Ты его здесь не найдешь. — Но ты знаешь, где он? — продолжал давить он, в его животе зарождалась надежда, так сильная, что вызывала радостное волнение. — Я не хочу, чтобы он умер. Наконец она выпрямила руки, взгляд превратился в жесткий и непреклонный. — Я тоже не хотела его смерти. Ты, видимо, ничего не мог с собой поделать. Уилл моргнул, наконец осознавая, что она расценила падение со скалы как попытку преднамеренного убийства. В официальной прессе было указано, что он столкнул Ганнибала, разумеется не упоминая ни о каких нюансах. Не было никаких правдоподобных объяснений. — Это не было… — произнес он, сжав губы в сомнении, подыскивая слова, как правильно защититься. Не перед той, кто был для Ганнибала почти как сестра, как Миша. — Он не умер. Взгляд Чийо на мгновение стал резким, но она так и не сдвинулась с места. — Откуда ты знаешь? — Я знаю. — Даже если так, с чего ты взял, что он захочет тебя видеть? Уилл, должно быть, слишком долго молчал, потому что Чийо глубоко вздохнула, отвернулась и снова двинулась в том направлении, куда изначально направлялась, но уже спокойным шагом. Он неуверенно последовал за ней, обдумывая ее слова, пока она вела его по улицам. Неважно, если Ганнибал не захочет его видеть. Он все равно увидит Уилла; у него нет другого выбора. Но ему бы хотелось, чтобы это произошло добровольно. Чийо привела его к автобусной остановке, и он остановился рядом с ней, размышляя о том, как хорошо они ладят, когда оба молчат. Семь минут спустя, когда автобус приехал, она без лишних вопросов заплатила за проезд и за него, и затем молча направилась в конец салона. Он прошел следом и сел на пустое место рядом с ней. — Тебе не обязательно было это делать, — пробормотал он. — Ты бы все равно нашел меня, через день или через неделю. Я не люблю страдания, как любите вы с Ганнибалом. Ты должен понять, что здесь тебе нечего искать, так что ты можешь скорее двигаться дальше. Я больше не хочу откладывать неизбежное. — Ты не можешь сказать, что не интересовалась им. Автобус проехал по выбоинам, поворачивая на гравийную дорогу, выезжая из королевского муниципалитета. Их плечи соприкасались, когда автобус помчался в сторону красивого жилого комплекса. Чийо молчала, и это молчание превращалось для Уилла в тревожный знак. — Это была ты, — со нарастающей уверенность прошептал Уилл, хотя на самом деле чувствовал себя иначе. Спустя мгновение после первой волны осознанности, он уже не мог остановить себя, и понимание смело его сознание как цунами. — Ты была там. В доме на скале. Это ведь тебя я видел в лесу, верно? — Я прихожу туда время от времени. Я не верю, что смогу найти его, если он сам не захочет, чтобы его нашли. Уилл тут же захотел спросить ее, где она еще бывает. Сколько у Ганнибала конспиративных квартир в Америке и в других частях света. Их адреса. Но он заставил себя вспомнить, что не может заваливать ее вопросами. Чийо напоминала пугливую кошку, и ему нужно было действовать осторожно. — А что, если он хочет, чтобы мы его нашли, но не может связаться с нами? Чийо усмехнулась, отчаянно сжимая сумочку. — Я уже спрашивала тебя об этом, — сказала она, — что ты сделаешь, если найдешь его? — Этот вопрос когда-то был для меня лишь дымом и светом — чем-то неосязаемым. Пока я не смог… затвердеть, протянуть руку и коснуться краев. Ответ на этот вопрос теперь для меня совершенно ясен. — Я видела, как он преклонил колени перед тобой, в снегу, и посвятил свою жизнь ожиданию, — ее глаза светились, когда она смотрела в окно автобуса, где уличные огни проносились мимо, словно золотые звезды, — ты заставил его повиноваться, Уилл Грэм. Ничто на этой Земле, кроме тебя, не смогло бы это сделать. Жизнь внутри него, и он бы охотно даровал ее тебе. Ты ведь уже пытался забрать ее. Не делай вид, что ты не можешь просить его об этом. Уилл выдохнул, вспомнив ту холодную ночь, и апатию, которую он испытывал, покидая Ганнибала, когда тот буквально выпотрошил себя на глазах у него и Джека. Пришла боль, которую он переживал позже, во снах, где Ганнибал по-прежнему скрывался, великолепный и голодный. — Перед тем, как приехать сюда, я навестил Мишу, — уклонился он от ответа. Чийо встретила его взглядом, в котором читалась бдительная преданность. — Я пообещал ей, что найду Ганнибала. Сделал ей подношение, — он потеребил потертую нитку в кармане куртки. — Когда Ганнибала посадили, он объявил, что я — его семья, — Чийо слегка приподняла бровь. Медленно, с трудом, Уилл продолжил, — раньше я относился к понятию семьи легкомысленно. Но теперь уже нет. Казалось, Чийо скорее расстроена этим признанием, чем полностью пренебрежительно отнеслась к нему. По крайней мере, это уже начало. — Зачем ты приехал во Францию? — спросила она, когда автобус остановился. Не дожидаясь ответа, она проскользнула мимо него к выходу. Уилл бросился за ней, потому что, похоже, их ждал долгий путь: сразу за автобусной остановкой открывалась длинная мощеная тропа, по которой она начала спускаться вглубь леса, где их ждали скульптурные деревья и освещенные фонарями дорожки. — Леди Мурасаки, — наконец ответил он ей. Чийо засмеялась. Это был по-настоящему искренний, недоверчивый смех. — Она и Ганнибал не разговаривали почти тридцать лет. Ты думаешь, она заговорит с тобой? — Я считаю, что мне стоит попробовать. — Ты преследовал меня всю дорогу, — признала Чийо, указывая на тропу, по которой они шли, — но если Леди захочет, чтобы ты ушел, я напомню тебе о ее коллекции оружия. —Не твоя ли это коллекция? Улыбка Чийо поблекла. — У меня нет лицензии на охоту. Уилл сглотнул. Еще один человек из окружения Ганнибала с любовью к стрельбе. Разумеется, ничего, что могло бы пойти не так. Его старые раны пульсировали от охватывающих сомнений.

***

Французский провинциальный дом, в который Чийо привела Уилла, напомнил ему дом Ганнибала в Балтиморе, возможно, с большим влиянием колониального стиля, нежели греческого. Он словно состоял из блоков. Привлекательный и монолитный. В доме было три этажа, обшивка дома имела цвет слоновой кости — такой же, как платье Чийо — с идентичными черными отделками и внешним декором. Входная дверь выглядела колоссальной, запертая на ворота с навесным замком. Чийо достала из своей сумочки изящный ключ, который, казалось, не подходил к этому замку, но тем не менее подошел. Уилл неловко ждал рядом с ней, пока она открывала главную дверь и кивком пригласила его войти. Интерьер дома сочетал в себе равное влияние Франции и Японии. В фойе находились манекены в доспехах самураев, а в дальней гостиной стояли низкие стулья и кушетки. Он увидел перед собой огромную мраморную лестницу, и на мгновение он замер от восторга перед этой роскошью. Ганнибал никогда не выставлял подобные вещи на показ; он был так же хвастлив, как и скрытен. — Леди всегда жила в доме, запертом на висячий замок? — мягко спросил Уилл, не успев сформулировать то, о чем хотел спросить на самом деле. Чийо жестом потребовала от него пальто и сапоги, и он неловко сбросил их. Она повесила одежу на высокую вешалку, и он поблагодарил ее небольшим кивком головы. — Она так живет уже много лет. — Я так понимаю, около тридцати. — Замки не от Ганнибала, — уверенно возразила она, как будто это было само собой разумеющимся. Уилл, пожалуй, уже знал это. Каждый раз, когда Ганнибал говорил о Мурасаки, он звучал глубоко нежно, хотя Уилл редко слышал о ней что-то большее, чем ее рецепты. Поразительная особенность Ганнибала: много разговаривать и при этом так мало раскрывать. Боль в животе Уилла вернулась, как сорняк, прорастающий в теле, вызвыв ощущение, будто он вот-вот лопнет от усиливающейся боли. Чийо внимательно наблюдала за ним, и он встретил ее взгляд. Они некоторое время наблюдали друг за другом, затем Чийо развернулась и первой двинулась вверх по лестнице, ничего не сказав. Уилл неохотно последовал за ней, остановившись после первых нескольких шагов. — Я не… я не хочу навязываться… — Да ну? — спросила Чийо, поднявшись на вершину лестницы. Она кивнула вниз, указывая на холл на первом этаже, ведущий в неосвещенные, тихие коридоры. — Леди будет отдыхать в библиотеке до десяти. — Спасибо. Чийо прикусила щеку и исчезла в комнате на втором этаже. Он услышал, как дверь тихо, но выразительно закрылась. Она с ним закончила. Если он чего-то хотел, ему придется разбираться самостоятельно. Уилл задумался над тем, что в одном из самых дорогих домов Версаля нет обслуживающего персонала, готового встретить гостей у дверей. Возможно, даже им нельзя доверять ведя подобную жизнь. Он направился по правому коридору, где его встретила череда дверей и десятки арок. Он вновь оказался в головокружительном пространстве замка Лектера. На этот раз, к счастью, у него было больше подсказок о местонахождении цели. Свет свечей освещал одну из арок в конце коридора, указывая ему путь к библиотеке. Леди сидела в кресле, наполовину обратившись к арке, наполовину к камину. Она оторвала взгляд от книги, и Уилл потрясенно заметил, что она немногим старше Ганнибала. Эфирная, как Чийо, но с такой же каменной решимостью, как у Ганнибала. Он распознал это с первого взгляда. В тот же миг его поразила собственная неспособность заговорить. Что можно сказать тёте друга, который ближе, чем просто друг? Особенно, когда этот друг — известный убийца и психопат. И вдобавок, когда он здесь не из-за морального превосходства, а из-за своих личных нужд. Он воспринимал близость с Чийо как должное и хотел, чтобы она была рядом, лишь бы помочь ему произнести хоть одно нужное слово. Он не осознавал, как безумно выглядит, тупо и молча глядя на неё у входа в её личную библиотеку, пока Леди не кашлянула. — Я могу вам чем-нибудь помочь? Перемещая вес с ноги на ногу, он тихо произнес: — Я Уилл Грэм. В её глазах зажглось узнавание, она закрыла книгу и положила её на маленький журнальный столик. — Присаживайся, пожалуйста, — тихо предложила она, указав на пустое кресло рядом с собой. На нем не было видно ни одной деформации или вмятины, указывавшей бы на то, что его часто использовали. — Шрам изменил лицо, которое я видела прежде. Уилл понял, что она следит за новостями. Это избавляло его от необходимости объяснять его запутанную связь с Ганнибалом. Он лишь надеялся, что она не читает таблоиды. — Так плохо? — прокомментировал он, неловко рассмеявшись и пытаясь отыскать пару очков, которые всегда носил с собой, куда бы ни шёл, — некоторые люди, э-э-э, не могут узнать меня без них. Леди протянула руку и остановила его. — Прости мне мою дерзость, но тебе не стоит носить их. — О, — Уиллу никогда не говорили ничего подобного. Он подозревал, что люди воспринимают очки как утешительный щит, который служит баррикадой не только для него, но и для них, позволяя избежать его нервного, слишком проницательного взгляда. Джек даже однажды поправил их на его переносице, слишком явно выдавая свои мысли на этот счет, — спасибо. Это… я понимаю, как это, должно быть, странно для вас. Мурасаки мягко улыбнулась. — Что заставило тебя так думать? — Чийо рассказала мне, что вы не общались с Ганнибалом Лектером тридцать лет. А человек, который убил его, просто появился у вас на пороге посреди ночи. Большинство людей посчитали бы это странным. Он не стал упоминать, что большинство людей сочли бы это угрозой. — Двадцать восемь, если быть точнее, — поправила она. Её глаза пронзали его, словно острые стрелы; такое интенсивное внимание было свойственно не только Ганнибалу, но и, судя по всему, всей его семье. — Ты убил его? Уилл медленно приоткрыл рот, замороженный, словно статуя Медузы. Он не ожидал, что она будет говорить с ним так любезно, пусть даже и немного холодно. Она дала понять, что знает — он не убивал. Он не мог отвести от неё взгляд. — Я думал, что да, — прошептал он, его голос звучал надтреснуто, — на мгновение страх целиком поглотил меня. В какой-то степени я даже не осознавал его. Он захватил меня, и я мог ощущать только боль. Он сам не понимал, откуда у него взялась эта честность. Он резко выдохнул, когда понял, что произнёс это вслух. Ему действительно было страшно от мысли, что Ганнибала больше нет. — Он не умер, Уилл, — тихо ответила она, наконец опусктив печальный взгляд на огонь в камине. — Если бы он умер, ты бы точно это знал. Он не позволит тебе забыть о себе. Никогда еще разрушающие слова не приносили ему такого облегчения. — Где он? На мгновение она застыла, словно оказавшись в другом мире. Огонь танцевал в её глазах, принимая формы, которые могла видеть только она. Уилл терпеливо ждал, полностью поглощённый её присутствием. — Я не знаю, — наконец признала она, встретившись с ним взглядом с той же интенсивностью, что и прежде. — Если Чийо сказала тебе, что у меня есть подсказки, то прости, потому что это не так. Я говорила ей об этом. Уилл хотел задать ей тысячи вопросов. Каким был Ганнибал в детстве? Какой у него был любимый цвет, любимая птица, любимая песня? Танцевал ли он и играл, как все дети? Но вместо этого он лишь пробормотал: — Значит, остались только я и мой оптимизм, который я не знаю, как выкачать. — Это не просто оптимизм. Я знаю, что он жив, так же, как и ты знаешь, что он жив. Такой человек, как он, потряс бы мир своим отсутствием. Земля содрогнулась бы, как и наши кости. — Я знаю это чувство, — торжественно признал он. Эта мысль преследовала его, когда Ганнибал бросил его в Балтиморе, чтобы уехать во Флоренцию, с Беделией в полной его власти. — Чийо переживает, — сказала ему Леди, её платье заструилось, как вода, когда она встала и пересекла комнату, чтобы подойти к каминной полке. Она провела кончиками пальцев по раме зеркала над ней. В её глазах в отражении сверкало золото, зрачки блестели молочным светом, стоя так близко к огню. Она напоминала Уиллу аллегорию, больше метафору, чем человека. За лицом сверкающего воспоминания пряталось что-то нечеловеческое. — Мы с тобой можем найти спокойствие, зная, что он жив. Она не знает этого, потому что не испытывает тех чувств, которые мы испытываем к Ганнибалу. Что бы я ей ни говорила, она должна сама увидеть, что с ним стало. Иначе она не сможет найти свое завершение. Я хочу этого для неё больше, чем когда-либо в жизни. Уилл не знал, что ответить, когда Мурасаки обернулась к нему и продолжила: — Она начала вести себя упрямо, настаивая на том, что он мёртв, хотя я знаю, что она подозревает обратное. Я надеюсь, что смогу попросить тебя помочь ей обрести то спокойствие, к которому она стремится. Уилл слабо усмехнулся, внезапно ощутив себя нервным и неуверенным. — Я пришел сюда в надежде попросить вас о помощи. — Не пойми меня неправильно, — мягко произнесла она, скрестив руки за спиной. — Я знаю о твоем прогрессе, о том, что ты, возможно, пришел сюда в его поисках. Я предлагаю тебе взять с собой Чийо, потому что она может стать той поддержкой, которая тебе нужна. А ты, в свою очередь, сможешь помочь ей. — Я не думал об этом, —признался Уилл. — Мы не всегда совпадаем во взглядах. — Тем лучше, — ответила она. — Две разные пары глаз ускорят ваше путешествие. Это не тот ответ, на который Уилл рассчитывал, но, возможно, она была права. — На самом деле у меня есть зацепка. Медицинское учреждение в Вирджинии, и я подозреваю… — внезапно его осенило, он не знал, почему именно сейчас это пришло ему в голову. Подсказка, которую он считал очевидной, оказалась не просто догадкой, а реальным направлением. Он произнёс вслух то, что теперь считал истиной. — Я думаю, что его там удерживают. Мурасаки выглядела гордой. — Ты действительно обладаешь дедуктивным талантом, как пишут в газетах. Твой ум всегда на пределе, не правда ли? Неудивительно, что Ганнибал так ценит тебя. — Это… сентиментально, — произнёс он, беспокойно поднимаясь на ноги и изучая пыльные книги на полках за спиной. — Вы не спросили, что я собираюсь делать, если найду его. Чийо, похоже, крайне одержима желанием узнать мои намерения. — Меня больше нет в жизни Ганнибала. Я не решаю за него его будущее. — Искусная ложь, — с лёгким упрёком ответил он, бросая тяжелый взгляд через плечо. Улыбка женщины осталась такой же нежной, как и ее натура. Она снова устроилась в своем кресле, расслабляясь и откидывая голову на подлокотник. — Вы оба одинаково трудные люди… Уилл заворчал, размазывая пальцами многолетнюю пыль. — …Оба могли бы извлечь выгоду друг из друга. Я уверена, что к настоящему моменту ты уже понял: у меня нет ни малейших сомнений в том, что сделал ты, или в том, что сделал он. Факты — это одно, но я не распространяю своё суждение дальше них. Я слишком сильно люблю его и то, кем он должен быть. А он, — Мурасаки окинула Уилла взглядом с ног до головы, улыбаясь шире, — всегда питал слабость к этому виду эмпатии. У тебя её в избытке. Ему это нужно. Я бы спросила, нужен ли он тебе, но в ином случае ты не набрался бы решимости найти мой дом, если бы не он. Внутри Уилла что-то сломалось. — Я просто хочу его увидеть, — еле слышно прошептал он, звук его голоса обреченно упал на землю, словно первый снег. Мурасаки понимающе посмотрела на него, и Уилл заметил в ее ладони предмет, который она, видимо, достала с каминной полки. Это оказался компас, которому, судя по его состоянию, было несколько сотен лет. — В Токугаве, Япония, в 1600-х годах, обратные компасы использовались для быстрого и эффективного исследования нашего мира. Мореплаватели того времени прибегали к ним, чтобы сэкономить умственные усилия — именно для этой цели была разработана эта технология. В наши дни такие компасы в основном применяются в исторических исследованиях, — сказала она, проведя пальцами по крышке, соскребая с поверхности осколок ржавчины. — Ганнибал подарил мне один, когда мы однажды встретились. Он не разговаривал с тех пор, как оказался в приюте, но я не уставала делиться с ним своей страстью к артефактам. Этот компас стал для меня самым бескорыстным и человечным жестом с его стороны. Уилл стоял за креслом и наблюдал, как стрелка компаса изменила направление, указывая на Восток вместо Запада. — Это похоже на Ганнибала: он указывает на Восток, когда весь мир указывает на Запад, — тихо сказала Мурасаки, звуча словно внутри головы Уилла, словно читая его мысли. — Но есть и другие. Те, кто понимают это легче, чем большинство людей. Например, моряки. Леди протянула компас и позволила мужчине взять его. — Ему действительно повезло встретить тебя, Уилл. Грэм нежно сжал компас в руке. Он оказался необычайно тяжелым, а ржавчина щекотала чувствительную кожу его ладоней. — Хотел бы я использовать это, чтобы найти его, — пробормотал он, изогнув губы в печальной усмешке. — Возьми его с собой. — Что? — Конечно, он не приведет тебя к нему, — пояснила она с игривой улыбкой. — Но я искренне верю в удачу и везение. Этот компас олицетворяет Ганнибала, и если он будет у тебя, то может вдохновить вселенную благоприятствовать твоей цели. — Я не могу забрать его у вас, — запротестовал Уилл, хотя его пальцы крепко сжали компас, проявляя нерешительность. — Он важен для вас. — Он поведет туда, куда я не могу следовать. Это действительно важно. — Спасибо, — ответил он, пряча компас в карман. В этот момент библиотека на секунду закружилась перед его глазами. Кружащиеся бордовые оттенки, свет от огня и черные книжные шкафы казались деформированными. Он оперся на спинку её кресла и вернулся в реальность, только почувствовав её пальцы на своем пульсе. — Прошу прощения. — Мой дорогой, ты болен? — спросила она, протянув руку и коснулась ладонью его лба. Он прижался к ней, отчаянно желая замедлиться и укрыться от мира, но в глубине души он знал, что ему необходимо продолжить путешествие. Он не мог остановиться, пока не найдет его. — Смена часовых поясов ужасно утомляет, — соврал он. — Береги себя, пожалуйста. Тебе предстоит долгий путь. — Я справлюсь, — сказал он, хотя, судя по тому, как он себя чувствовал, необходимость в чем-то более сильном, чем Тайленол, становилась все более очевидной. — Хотите, я передам ему сообщение? Мурасаки покачала головой. — Компаса будет достаточно, если он его увидит. Он всегда знал, о чем я думаю, прежде чем я успевала сказать хоть слово, — на её лице застыло безмерно любящее выражение, такое же, как у Ганнибала, когда он углублялся в рецепты, которыми когда-то она с ним поделилась. — Сомневаюсь, что это изменилось, даже несмотря на океаны, которые сейчас нас разделяют. Уилл вновь вернулся в кресло и погрузился в мысли, размышляя о жизни Ганнибала с другими людьми, кроме него. Он не лгал, когда заявлял, что его жизнь делится на две части: до Ганнибала и после. Воспоминания о времени до их встречи казались расплывчатыми, серыми и тусклыми. Странно, что Ганнибал не испытывал того же ощущения. Ревность стала той неопределённой эмоцией, которую он сейчас переживал. Он обвел контуры компаса в кармане и глубоко вздохнул. — Я хотел сказать вам, — начал он, но запнулся. Он прочистил горло и попробовал снова, — я встретил людей, которые что-то искали в доме Ганнибала в Литве. Они сказали, что охотятся за вами. Выражение лица Мурасаки не изменилось. Она просто кивнула и сказала: — Я могу об этом позаботиться. Не беспокой свой прекрасный ум, мой мальчик. Ты сказал Чийо? — Нет. — Хорошо. Я была бы признательна, если бы это осталось между нами. Удачи тебе, Уилл. Она мягко провела рукой по тыльной стороне его ладони, в молчаливом прощальном жесте. Он кивнул, надеясь, что она права в своих силах позаботиться о себе (хотя мужчины, которых нанимает Чилтон, не представляют особой опасности), и вышел из библиотеки. Теперь ему предстояло убедить Чийо вернуться в Штаты и помочь найти Ганнибала. Если его нет в Учреждении, она может знать, где его искать. Но даже если он там — а с каждым новым шагом это становилось всё яснее, — она могла бы помочь. На полпути к лестнице он остановился. Готов ли он вытащить Ганнибала на свободу? Что он будет делать, если его будут охранять слишком сильно — а это совершенно точно так и будет? Эти вопросы никогда не приходили ему в голову, и это вызвало у него внутреннюю панику; но сейчас он предпочёл не анализировать тревоги. Ответы придут сами собой, как это иногда бывало. Всё зависело от того, сможет ли он убедить Чийо.

***

— Нет. — Выслушай меня… — Я же сказала тебе, нет, — резко ответила Чийо, предостерегающе повысив голос. Уилл отступил. Они ругались уже пятнадцать минут, и, несмотря на все его слова о желаниях Мурасаки и собственных желаниях, она, похоже, не собиралась ни возвращаться с ним, ни хоть как-то связываться со Штатами в ближайшем будущем. Даже после того, как он откровенно поделился своими планами о Вирджинии. Его выводы, основанные на том, кто он и чем известен, не произвели на неё впечатления. Возможно, её желание помочь Ганнибалу не было столь сильным, как думала Мурасаки. Она сидела на подоконнике своей спальни, гладя пищащих птенцов в гнезде у края карниза. Уилл посмотрел на неё, и повернулся, намереваясь уйти. До сих пор он играл в эту игру один. Не было причин что-то менять. Он задержался у двери и не смог устоять. — Я понимаю, почему ты мне не доверяешь. Я бы тоже не доверял, но, насколько я помню, у тебя было непреодолимое желание защитить его. Там, где он сейчас, он не в безопасности. Больше нет, это не та милая клетка, где он провёл три года. Что бы это ни значило для тебя… — Уилл вздохнул. — Я буду в Вирджинии через пару недель. Долгая поездка на лодке по морю теперь казалась настоящим адом, когда он был уверен, что сузил круг местонахождения Ганнибала, особенно теперь, когда понимал, что он может быть полностью во власти Чилтона. Чийо не ответила, и он ушел.

***

Казалось, что это путешествие длилось дольше, чем было на самом деле. Он был болен, и он устал, меланхолия сделала его особенно чувствительным к солнцу и его яркому свету у побережья Мэриленда. Внутренне он проклинал небо, обычно затянутое серыми облаками. На подъездной дорожке его дома в Вулф Трапе он чувствовал себя как иностранец. Хоть он все ещё был его владельцем, мысль о том, что ему придется обратиться к Молли с просьбой остаться на несколько ночей, лишь усиливала его тревогу. Он понимал, что, возможно, должен помочь ей с документами о разводе. Поднимаясь к пустынному крыльцу, он проверил свой телефон. У него было несколько пропущенных звонков от Джека и несколько сообщений от Молли: один с вопросом о том, всё ли с ним в порядке, другой с просьбой уточнить о том, когда он будет в доступе. Она, вероятно, тоже начала думать о разводе. Он с тревогой подумывал предложить ей подать на отказ. В любом случае, это значило бы меньше хлопот с его стороны. Когда он открыл входную дверь, он не удивился, увидев Чийо, но его поразило, насколько он доволен этим. Она сидела за расстроенным пианино, поглаживая слоновую кость. — Давно пора, — критически заметила она. На Чийо оказался надет армейский зеленый костюм, черные ботинки, а на груди красовался черный пистолет. Она выглядела готовой к бою, как дикое животное, защищающее свою территорию. Видимо, она прилетела на самолете и провела здесь в одиночестве несколько недель. Она не пыталась проникнуть в учреждение без него. Он чувствовал, что она не сдвинулась с места, ожидая его и его плана. Но она злилась. Это было идеально. На его губах появилась искренняя улыбка. — Давай начнем.