Над Берлином шел снег

      Магда все-таки ушла с вечера раньше, чем он закончился. Визит вежливости она нанесла, а задерживаться дольше не хотела. Слишком неуютно она чувствовала себя среди гостей.       Чувствуя вину, что никак не пыталась изменить ситуацию, а напротив, продвинула статус-кво, она зашла домой как мышка. Хельмут, однако, не спал.       — Ты не слишком быстро сбежала?       Он стоял у плиты, готовя незамысловатую закуску. Он постарался придать голосу безразличное выражение, но в нем угадывалось недовольство. Магда хорошо умела считывать такие интонации.       — Что там делать долго? — она сбросила туфли и села на стул с ногами. — Я засвидетельствовала почтение, достаточно.       Хельмут коротко кивнул.       — Почему бы и нам не устроить вечеринку? — он сел напротив. — Может, в следующий раз я позову кого-нибудь из своих друзей. Конрада, Софи...       Софи была его прошлой любовью. Высокая, с изящной осанкой, яркими голубыми глазами и рыжими волосами, легкой манерой держаться — совершенство. Магда знала о ней лишь со слов Хельмута и через сплетни с Хельгой, которой в удовольствие было пересказывать чужие драмы, а уж драма Хельмута казалась старшей сестре особенно увлекательной. Хельга не особо лестно отзывалась о Софи, но Магде Софи заочно нравилась.       Хельмут и Софи встречались довольно долго, и поначалу говорили, что дело идет к свадьбе. Но на их последней встрече, свидетелем которой невольно стала Магда, все пошло кувырком. Она помнила, как Софи под снегом эмоционально высказывала Хельмуту, что она про него думает, а он смотрел на нее побитым щенком. Магда потом робко сказала, что, наверное, они слишком разные, и стоит им разойтись, как кораблям в море.       Если раздражение Магда считывала очень хорошо, то сарказм ей совершенно не давался.       — Отличная идея! — воскликнула она искренне. — Вот видишь, ты придумываешь замечательные вещи. Пригласим и Конрада, и Софи, и Хельгу, может быть, ее подруг... Сколько вместит квартира. Устроим что-нибудь веселое. От души потанцуем, как в былые времена! Мне не хватает старых посиделок.       — Потанцуем, значит, — повторил Хельмут странно, откинувшись на спинку стула. — Хорошо, так и сделаем.       — Правда? — Магда просияла. — Я вытащу пластинки.       — Конечно, — отозвался он.       Напряжение не спешило рассеиваться, и Магда, вздохнув, сообщила, что пошла умываться и спать. Хельмут молча кивнул. Он сердился на Магду. Она не понимала! Любая другая девушка разбила бы тарелку ему о голову, а Магда!.. Он надеялся на тень ревности, на намек на беспокойство, а получил оживленную радость, которую Магда не пыталась скрыть.       — Как в былые времена, — повторил он, отводя взгляд. — Да… Ты права, Магда, нужно как-то возвращать былые времена…       Вечер, который Хельмут старательно организовал, прошел совершенно не так, как он рассчитывал. От начала до конца встреча обернулась катастрофой, но, что хуже всего, катастрофой заметной для окружающих. Он чувствовал себя полным идиотом. Конрад осуждающе покачал головой и промолчал. Хельга нашипела на него в коридоре, словно бешеная кошка, и пообещала выцарапать глаза.       — Ты ведешь себя как гимназист, а не мужчина, — сердито осадила она его. — Не будь дураком, Хельмут, ты потеряешь Магду, и я тебя не пожалею.       Хельмут огрызнулся невпопад и поспешил уйти к гостям. Слова Хельги задели за живое: он понимал, она права.       Софи пришла позже всех, заставив томиться ожиданием. Он надеялся, что она не придет вовсе, но она появилась, несомненно, удивленная приглашением и, к его странной досаде, с кольцом на пальце. Софи выглядела великолепно: элегантная, точеная, как кукла. Она кивнула Магде с вежливостью, как полагается кивнуть незнакомой, но приятной женщине, с интересом приглядываясь к новой избраннице Хельмута. Хельмут внутренне сжался, ожидая, что Магда сейчас наконец поймет, кого он привел, и как-то отреагирует.       Но Магда не поняла. Она улыбнулась Софи — искренне, широко, с только ей свойственным невыносимым радушием.       — Как хорошо, что вы пришли! — воскликнула она. — Рада с вами познакомиться.       Софи, на миг опешив, ответила ей такой же искренней улыбкой.       — Давай на ты, — она бросила взгляд на Хельмута. — Не такие мы обе старые, чтобы на вы.        А дальше произошло то, чего Хельмут никак не мог предсказать: они нашли общий язык. Они смеялись, обсуждали какие-то пустяки, музыку, кино, вовлекли в беседу недовольную Хельгу и растормошили ее... Они обменивались историями из прошлого, словно всегда были подругами. Время от времени он слышал их общий смех, и его звук был совершенно невыносимым, особенно под многозначительным взглядом Конрада.       Хельмуту оставалось по очереди приглашать дам танцевать, и его раздражение постепенно превращалось в злость — на себя, на Магду, на Софи, на весь чертов вечер. Он хотел вызвать в Магде ревность, заставить ее хотя бы слегка запереживать об их отношениях, но вышло как будто обратное. И ведь вот она, похожая на себя прежнюю… И другая, совсем другая. Или он дурак, не видевший, что она такая?       Когда гости разошлись, Хельмут чувствовал себя разбитым. Утомленный и опустошенный, он насуплено помог Магде убрать со стола. Магда, похоже, ничего не заметила. Она в хорошем настроении мурлыкала себе под нос последнюю прослушанную песню, пока вытирала бокалы.       — Софи чудесная, — сказала она между делом, и Хельмут чуть не разбил очередную тарелку. — Надо бы почаще видеться с ней.       — Ага, — коротко согласился он и ретировался в спальню.       Лишь устроившись рядом с ним в постели Магда почувствовала беспокойство. Хельмут лежал слишком тихо, чтобы она не заметила. Она перебирала события вечера, пытаясь понять, что пошло не так. Вечеринка, в ее понимании, вышла отличной. Софи была гораздо приятнее, чем она ожидала, Хельга не язвила, Конрад рассказывал забавные истории... Но что-то явно задело Хельмута. Что?       — Ты злишься на меня, да? — наконец прошептала она в темноту.       — Нет, — ответил Хельмут.       В груди неприятно заныло, но Магда промолчала. Слова Хельмута прозвучали слишком однозначно, чтобы продолжать разговор. Она закрыла глаза, но сон не шел. Спустя час, окончательно решив, что уснуть не удастся, Магда тихо выбралась из постели. Накинув теплый халат, она включила тусклый свет на кухне и, найдя в шкафу книгу, устроилась за столом. Читать не получалось, и она бессмысленно пробегалась глазами по одной и той же странице несколько раз.       «Что пошло наперекосяк? — мучительно думала она. — Хороший вечер. Не такой помпезный, конечно, как официальные приемы, но милый. Не так посмотрела на Софи? Не так улыбнулась? А как надо? Она хорошенькая… Надо спросить у нее, чем укладывает кудри, прическа совсем не растрепалась. Ах, нет, она просто не трогает волосы, у меня дурная привычка их теребить. Но что не так? Конрад мрачноват? Он всегда ходит с непроницаемым видом. Музыка плохая? Хельмут сам выбирал, нечего тут на меня дуться… Решительно, вечеринка отменная. Значит, что-то не так во мне. Я старалась быть веселой, чтобы не казаться замороженной, или как он тогда сказал?.. Слишком веселилась? Хельмут, ну что ты за упрямец, почему нужно гадать…».       Наконец в коридоре раздались приглушенные шаги, и она подняла голову. В дверях стоял Хельмут, потягиваясь и сонно потирая глаза. Он оторвал листок с календаря.       — Вот и лето кончается, два дня и сентябрь… Чего не спишь?       — Не могу, — честно призналась Магда, нервно поджав губы.       Хельмут подошел, сел напротив и некоторое время молча смотрел на нее.       — Магда, ты дурная... — произнес он грустно, но без злости.       Магда растерянно положила книгу на стол.       — Я не понимаю, что сделала не так, — ответила она, глядя на него с такой же грустью. — Хельмут...       Он поднялся, подошел к ней, обнял за плечи и поцеловал в висок.       — Ничего, ничего, — мягко сказал он. — Надо ложиться спать, моя дорогая.       — Но…       — Все хорошо, — перебил он, отстранившись и улыбнувшись. — У меня сердце не на месте.       — У меня тоже, — Магда обхватила колени. — Что-то случится, Хельмут. Очень скоро.       — Пойдем спать, — Хельмут вздохнул.       Он ушел в спальню, оставив Магду с мыслями. Ощущение незаконченного разговора было отвратительным, и Магда так и не легла до полчетвертого, пока не начала валиться с ног.       А на утро их разбудил телефонный звонок. Хельмут кивал, что-то сосредоточенно записывая, пока Магда торопливо делала завтрак, а потом огорошил ее:       — Только что сообщили, что я срочно нужен в Гляйвице. На неделю… Пойду собирать вещи, машину пришлют через час. Не дают спокойного медового месяца. Гиммлер сорвался с поводка, видишь...       — Ничего, — Магда вздохнула в ответ. — Я-то понимаю. Тоже вечно куда-то мчусь.       Хельмут вздохнул в ответ. Ничего-то она не понимала. Он видел в этом большую проблему. Он рассчитывал, что их семейная жизнь будет другой, спокойной и размеренной. Хельмут хотел видеть Магду дома, рядом с собой, а не в постоянных делах и заботах, не бегущей в министерство и не дающей речи. Ее активная жизнь, которая прежде виделась ему притягательной, теперь стала помехой. Вчерашняя маленькая вечеринка радости не прибавила: Магда умела найти общий язык со всеми, кроме него.       — Может, попробуешь взять паузу? — осторожно предложил он.       — Паузу? — переспросила Магда, мгновенно напрягшись. — Какую?       — Отпуск.       — Что я буду делать в отпуске одна?       — Почему одна?       — Ты ведь будешь в Гляйвице, — Магда хмыкнула. — Пойдем, я помогу собрать вещи. А потом позавтракаем… Я возьму отпуск по твоему возвращении.       Она с милой улыбкой проводила его, но стоило закрыться двери, с силой ударила ладонью по стене. Ну что между ними происходит?! Почему она его совершенно не понимает? Почему он стал таким невыносимым на ровном месте?! Какая шлея попала ему под мантию?! Она ведь старалась, как могла. Их отношения и до свадьбы были шиты белыми нитками, а сейчас трещали по швам. Почему просто не сказать в лоб, она исправит ошибки, если будет видеть их!       Магда плеснула в лицо холодной воды и оперлась на раковину. «Какой он толстокожий, — подумалось тяжело. — Терпения не хватит, я не смогу притворяться слишком долго, что меня устраивает. Я ведь убью его…».       Раздался дверной звонок. Магда, помедлив, пошла открывать. Хельмут, наверное, забыл что-то. Она открыла дверь, и возглас удивления вырвался из груди. На пороге стояла Хельга с Отто. В руках она держала корзинку яблок.       — Мы зайдем? — она лучезарно улыбнулась.       — Заходите, конечно, — засуетилась Магда.       — Мы не очень надолго, — тихим хриплым голосом сказал Отто. — У нас вечером поезд.       — Поезд? — Магда завела их в кухню.       — Мы ждали, когда Хельмут уйдет, — Хельга помрачнела. — Я не хотела бы, чтобы он знал раньше времени. Я напишу ему в дороге. Ты прости, для меня самой неожиданно... У нас с Отто вечно тайны. Тетя Габи помогла нам достать билеты в Штаты. Знать не хочу, сколько должна ей. Отто нужно лечиться... Мы едем в Париж, оттуда в Ливерпуль, из Ливерпуля плывем Ньюфаундленд, и, наконец, в Нью-Йорк.       Магда налила чай и поставила блюдце с медом. Она не могла не заметить: Отто сильно исхудал, был бледным, желто-белым, на руках и шее у него виднелись синяки и кровоподтеки, из-за чего она сначала испугалась, что его избили. Ему сложно было двигаться, и он сидел, укутавшись в плед, который Магда вытащила из шкафа специально для него. На какой же подвиг пошел он, чтобы приехать за женой? Магда отвела взгляд. Ей почему-то подумалось, что до Америки Отто может и не добраться.       — В Нью-Йорке, говорят, проводят экспериментальное лечение. Помимо арсеновых препаратов применяют рентгенотерапию. Терять нечего, — Отто улыбнулся устало. — Посмотрим, что будет из комбинации. Всяко лучше, чем переливание крови раз за разом или чем сидеть в Париже и Женеве, тем более сейчас.       — Как же вы выедете? — у Магды защемило сердце.       — Ну, скажем так, ты очень постаралась с печатью, границу я прошел без вопросов оба раза. Да и один мой друг нам поможет.       — Конрад, да?       — Да, — удивился Отто. — Вы уже познакомились?       — Сложное знакомство... — Магда не удержалась от усмешки.       — В общем-то, я не мог не приехать за Хельгой. Так она может выехать со мной, как сопровождающая.       Хельга потянулась к чайнику, чтобы подлить мужу еще чая, но ее руки дрожали, и носик стукнул об край чашки.       — Я налью, — Магда взяла ее за локоть.       — Тогда помою нам фрукты, — Хельга нежно улыбнулась мужу.       Отто проводил ее ласковым печальным взглядом.       — Жаль, что наша химическая промышленность сосредоточилась не на жизни, а на смерти, — он поежился. — Иприт в Штатах используют для лечения рака. А у нас…       — Помогает?       — Кто знает, — Отто вздохнул. — Говорят, очень действенно, уменьшает размер селезенки. Если доживу…       — Доживи, пожалуйста, — Магда сжала губы.       — Бедные вы мои, — он тяжело вздохнул. — Хотел бы я и тебя вытащить, Магда…       — Вытащи себя, — она скрестила руки на груди.       — Ну, вытащу ли я себя, вопрос большой. Даже Кюри умерла. Магда, в отличие от Хельги, я не испытываю никаких иллюзий по поводу своего состояния. Призрачная надежда во мне держалась в начале года, но сейчас… — он развел руками. — Сейчас я потихоньку привожу свои дела в порядок, Магда. Мне не хотелось бы умирать на чужбине, но я хочу безопасности для нее… Здесь я боюсь, что она умрет раньше меня.       — Но может… — Магда осеклась. Она не могла поверить, не могла поддержать. — Отто… Может, оставишь что-нибудь?.. И я закопаю здесь, ну, символично…       Отто не удержался и рассмеялся.       — Магда, какая ты смешная, — он утер выступившие от смеха слезы. — Возьми часы. Угнетает их тиканье, знаешь ли. Они отсчитывают мое время.       Магда взяла часы, бережно прижав их к груди. «Понимает ли Хельга? — она теребила скатерть. — Должна. Она старается обмануть саму себя? Или Отто?».       Хельга вернулась к столу с миской яблок. Она аккуратно поставила ее на середину, а потом, как бы невзначай, коснулась плеча Отто. Ее взгляд был полным любви и отчаяния, бегал между мужем и Магдой, она молила всем своим видом подтверждения, что их решение — правильное.       Магда кивала в такт разговора. Смотреть на Отто было невыносимо. Его болезненная худоба, восковая кожа, тонкие как у старика запястья… О, как он теперь не похож на себя из прошлого, полного сил и энергии. Сейчас он не мог поднять их саквояж, а тогда кружил Хельгу на руках, как пушинку.       Если отъезда Хельмута она ждала с нетерпением, чтобы отдохнуть, то отъезд Хельги и Отто не снился ей в самом страшном сне. Она старалась держаться весь день, улыбаться, поддерживать Хельгу и ее шутки, подавала Отто чай, чтобы он не мерз, а на душе было пусто-препусто. Одиночество давило ей на плечи все сильнее. Пока друзья были рядом, она хоть мысленно обращалась к Хельге, радовалась, что Отто жив. Теперь она знала: Отто не слишком долго осталось, а Хельга будет чересчур далеко. «Но хоть в безопасности», — она с тяжелым металлическим шаром в горле проводила их до самого вокзала и побрела домой.       «Пусть часы останутся у тебя, закопай мой галстук, я забыл его на подоконнике, — шепнул ей Отто, когда она сажала их на поезд. — Они послужат тебе напоминанием: время идет, даже когда нам кажется, что оно остановилось».       Для нее время умело останавливаться. На пороге квартиры Магда облокотилась на косяк, подавив рыдание. Ее обволокло вязкое, тяжелое чувство тоски, воздух в легких заменили зеленым угарным газом, поэтому когда ей передали записку с приглашением на Инзельштрассе восемь следующим вечером, Магда слишком легко согласилась. Она боялась остаться одна.       Геббельс встретил ее распростертыми руками. Магда устало позволила расцеловать себя в щеки.       — Здравствуйте, Магда! Что-то вы повесили нос, — он, приобняв ее за плечи, завел в дом. — Не печальтесь. У нас хорошие новости.       — Какие? — тихо спросила она.       — Самые хорошие.       — Против моего приезда никто не...       — Дом пуст, — успокоил он. — Ну, если не считать Геринга. За него не надо переживать, считайте его античной статуей. Ему далеко до Аполлона Бельведерского, но... Заходите же.       Магда поежилась. Очередная заговорщическая встреча. Порядком надоело.       — Ну что, новости весьма обнадеживающие, — Геббельс сиял. Магда давно не видела его таким счастливым. С осени прошлого года он ходил нервозный и дерганный. — Пакт с Советами подписан. Не будет войны с Москвой.       Геринг выпустил кольцо дыма. Он курил большую сигару, развалившись в кресле, и Магда отметила, что она такая же толстая, как его пальцы.       — Говорил я тебе, что дела уладятся, хотя я бы не сильно расстроился, если советским зенитчикам повезло бы несколько больше. Впрочем, давай отдадим Риббентропу должное, он сделал невозможное. Молотов тоже молодец, что он там вбил в голову Сталину — одному богу известно.       — Главное, чтобы наши договоренности оказались крепче весеннего льда.       — Пакт? Значит, мы союзники? — Магда очень растерялась. Она помнила про переговоры, но думала, что они провалятся. — Мы должны соблюдать приличия...       — Ерунда. Кто соблюдает приличия? Правила давно изменились, Магда. Советский Союз — слишком большой... — Геббельс усадил ее в кресло. — Обломаем зубы.       — Но как же те, другие переговоры?       — С Британией? Не смешите, — Геринг стряхнул пепел на пол к великому неудовольствию Геббельса. — Знаете, что они выкинули? Они отправили на подписание договора человека, который не уполномочен подписывать договоры! Как вы думаете, что должен подумать Сталин?       — Что они издеваются и дружить не собираются...       — Да. Только у нас нет друзей, есть временные... товарищи, — рассмеялся Геринг, довольный своим каламбуром. — Германия превыше всего.       — Самое главное, улажена проблема с Польшей, — Геббельс сел напротив. — От души отлегло. А то я закупил цианид.       — И войны не будет? — Магда подалась вперед.       — Было бы здорово. Пакт-то «о ненападении», — Геббельс немного помрачнел. — СССР пригладил шерсть, но вот Великобритания вздыбила иголки.       — Так они сами...       — Идиоты, — согласился министр пропаганды. — Вот и Франция фыркает.       — Они бросят Польшу, как бросали других, — Геринг снова стряхнул пепел. — Не накручивайте себя оба.       — Главное, у нас прикрыт фланг, — Геббельс сердито пододвинул к нему пепельницу.       — Да, кому нужна война на два фронта, верно? — Геринг абсолютно проигнорировал его действие.       — Уверен, фюрер учел ошибки прошлой войны, как ты учитываешь свои.       Геринг расхохотался, Геббельс между тем невозмутимо налил виски. Магда крутила стакан и не торопилась пить. И без того трудно удерживать мысли в одном русле. Выходит, самый большой страх не оправдался. Невероятное облегчение. «Не будет войны... — повторяла она мысленно, как заклинание — Не будет войны!..». Хоть что-то хорошее случилось в череде непроглядного мрака! Вдруг и остальное уладится? Отто долетит до Нью-Йорка, а там сделают великое открытие, и кончится все хорошо. Не бывает, чтобы было плохо!       Говорили долго, но без нужных подробностей. Наконец, Геринг уехал, пообещав держать в курсе событий.       — Фажфоклоки считают, только им позволено гадить посреди международной арены и не убирать за собой, — гоготнул он на прощание. — А мы выжали из них флот и авиацию, теперь пусть катятся на свой остров и трясутся, что мы подерем их Юнион Джек на тряпки.       — Как вы перетянули Риббентропа? — поинтересовалась Магда у Геббельса, провожая взглядом машину.       — Не то чтобы сложно его прижать к стенке, — Геббельс довольно потянулся. — Мы и фюрера убедили до поры до времени не связываться с СССР. Поделили с ними сферы влияния и, возможно, подружились... Ситуативно. Вы играете в шахматы? Мы пожертвовали ферзя, точнее Польшу. Герман много нелестного высказал нашему художнику, возомнившему себя великим стратегом… Но что мы с вами стоим на улице, пойдемте вовнутрь. Дождь начинается. Дождемся водителя, чтобы вам не идти по грязи. Сентябрь на носу.       Магда послушно зашла в дом. Геббельс провел ее обратно в гостиную и на сей раз предложил ей вина.       — Просто чаю? — Магда утомленно села в кресло.       — Помню, помню… Может, кофе? Кофе взбодрит вас.       — Кофе надо варить.       — Думаете, я не смогу сварить кофе?       — Думаю, я хочу пить, — она невольно улыбнулась. Как легко, оказывается, его задеть.       — Ну хорошо, не буду травить вас бурдой, — Геббельс ответил похожей улыбкой.       Он вышел и вернулся с двумя чашками.       — Хочу подбодрить вас, и наши с вами неурядицы улеглись, — он поставил блюдца с чашками на кофейный столик. — Знаете, недавно я разговаривал с Борманом. Вы же его помните? Он сказал мне, что вы ему по душе. Тогда, на дне рождения Геринга, он вас внимательно изучал.       — Заметила...       — И остался доволен.       Магда удивленно промолчала. Она не знала, как реагировать на его заявление. Значит, Борману она понравилась. Вечер у Геринга размылся в памяти. «Я, кажется, несла чушь, — она потянула ноги к себе поближе. — Если вообще говорила. Мне кажется, лишь кивала».       — О, поверьте, моя дорогая, он заметил. И если вы понравились Борману, значит, вы понравились и Гитлеру.       — Что мне теперь делать?..       — Расслабиться. Пить чай, отдыхать... Магда, а выкинули ли вы пластинку? — вдруг спросил Геббельс.       — Какую? — изумилась она.       — Джазовую, конечно. Которую вы тогда включили.       Магда рассмеялась.       — Конечно нет. Она дома. Вам понравилось?       — Жаль, что дома... Впрочем, у меня тоже имеется парочка.       — Парочка джазовых? — Магда удивленно вздернула брови.       Геббельс неопределенно улыбнулся и, вынув наугад пластинку из белого конверта, поставил ее в патефон. Он поскрипел, и комнату наполнили звуки штрауссовской музыки.       — Не хотите потанцевать? — он галантно протянул ей руку.       — О, нет, нет, — Магда замахала руками, — я разучилась.       — Я не умел танцевать этот ваш свинг, но все-таки составил вам компанию.       Очень хотелось перевести все в шутку и попросить машину. Она поняла, что снова осталась с ним наедине вечером, по своей воле пришла, что за глупый человек! Ничему жизнь не учит.       — Я настаиваю, — Геббельс взял Магду за запястье.       Он увлек ее в вальс, прижимая за талию. Непозволительно близко, слишком. Магда стеснялась поднять голову и краснела, стоило пересечься взглядами. Она уже видела знакомый зеленый огонек в его глазах. Сердце билось глухо, ребра прилипли к спине.       Нога вдруг повернулась, и она глупо повисла у него на руках.       — Говорю же, разучилась, — она отвернулась.       — У вас мозг шахматиста, а внешность голливудской актрисы, — Геббельс обнял ее. — Сражаете наповал кинжалом.       — Вот я убийца, да? — Магда привычно застыла.       — Меч не виноват в том, что он меч, — Геббельс усмехнулся. — Такой вы были выкованы, раз ни у кого не получилось поменять. Значит, вам нужны хорошие ножны.       — Какой я меч... Я репейник, — она сжала губы в тонкую линию, невольно откинувшись назад. — Зацепляюсь мертвой хваткой, колючая...       — Какие глупости, — министр пропаганды коснулся губами ее уха, — вы бываете колючкой, Магда, но лишь потому, что вы роза. Нежная роза, которую стоит укрывать колпаком на ночь от сквозняков. Кто любит, не должен бояться пораниться о ваши шипы, напротив, он с радостью бросится на них, как соловей в сказке.       Магда шумно выдохнула, прикрыв глаза. Как же она так опростоволосилась?       — Самый настоящий ангел, — продолжал Геббельс, обернув ее к себе и настойчиво целуя, спуская руки с талии на бедра. — Пускай ангел смерти. И смерть должна быть красивой.       На ее остром лице плясали огненные блики. Камин теплым рыжим светом освещал середину гостиной, сумрак клубился по углам. Как в прошлый раз, ей вдруг показалось что она совсем не в его объятиях, а смотрит откуда-то со стороны, словно кино или бредовый сон. И как в прошлый раз странно подогнулись ноги и закружилась голова.       — Не бойся, — шепнул он в губы, увлекая к спальне, — здесь никто не помешает. Дом пуст, гостей я не жду. Остров закрывают на ночь.       — А пластинка?       — Пружина остановится сама, я завел на одну.       — Но...       — Нет, ну что за дурная привычка!       — Из меня плохая любовница и жена...       — Какие глупости. Магда, ангел мой...       Он еще что-то страстно шептал, уложив ее поверх покрывала, покрывая поцелуями лицо. «Ну и к черту, — вдруг со странным волнением решила Магда, позволяя спускать с плеч платье и касаться губами шеи и груди. — Все равно однажды это случится, так пусть раньше, чем позже! Может, хоть так вы от меня отстанете!».