Над Берлином шел снег

      Вина разъедала как хлорка, и никакая рутина не помогала отвлечься. В горячке Магда прометалась всю ночь. Что-то подобное, но более страшное она испытала после посещения Шпандау, но тогда она не могла повлиять на ситуацию, а здесь скорее не захотела. Понимание, что она легко выкинула из головы живого человека и позволила повесить его, не давало разуму отключиться, и она раскачивалась на кровати, тщетно пытаясь отвлечься.       Зиссе… Что же там с Эдвардой? Жива ли? Магда почти не вспоминала ее, хотя они смеялись вместе, делились секретами, мечтали о будущем, обещали быть крестными матерями своим детям. Воспоминания казались нереальными, как далекий сон. Теперь она панически боится стать матерью, а Эдварда? Станет ли матерью она? Знала ли она про Гершеля или потеряла с ним связи? В стране ли? Могла ли Магда спасти его?..       Ответов на вопросы не было. Да и не было смысла их искать. Все уже случилось. «Как я могла? — Магда закрыла дрожащими руками бледное лицо. Слезы не лились вопреки желанию хорошенько прорыдаться. — Как я могла просто забыть? Не сознательно отказаться от помощи, а забыть?.. Как забывают про комара… Я стала такой же, как все они. Это не он хотел убить меня, это я убила его…». Последняя мысль заставила ее содрогнуться. Все, кого она знала, говорили: исполнять предназначение приятно, теплое пьянящее чувство разливается по телу. Она чувствовала колючий сиреневый холод, текущий по венам.       Она рывком встала, пересекла комнату и подошла к окну. Лунный свет холодно освещал ее нервные пальцы, сжавшие подоконник. Гершель! Почему же никто другой не стал тебя спасать, черт бы тебя побрал! Почему ей, Магде, надо было брать на себя ответственность, которую она откровенно не хотела?       Магда с трудом дышала. Прошлое мертвой петлей затягивалось вокруг шеи все туже и туже. «Что с нами всеми стало… — она прислонилась лбом к холодному стеклу. — И никому опять не скажешь».       Стук каблуков по лестнице заставил ее отшатнуться от окна и снова рухнуть на постель. Хельга тихо прошла мимо комнаты и ничего не заподозрила. Шаги в коридоре становились все тише, вскоре снова воцарилась тишина. Магда повернула голову вбок и уставилась на шершавую стену. «Интересно, можно ли искупить вину перед мертвыми, когда ты не можешь сделать этого перед живыми? — она натянула колючий плед до самых ушей. — Ибо беззакония мои я сознаю, и грех мой всегда предо мною…».       Мысль про отцовский кабинет пришла внезапно, вспышкой, где-то между сном и явью. Ей снились события прошлых дней, и она подумала сквозь тяжесть дремоты: «Если Гиммлер говорит про евреев, то на самом деле он про генетику. Если генетика, то бюро. Если бюро, то отец». Образы переплетались, сцены сменяли друг друга, но эта цепочка вырвалась из хаоса сновидений и врезалась в мозг.       Когда наконец-то ей удалось вынырнуть из вязкого полузабытья, она лихорадочно принялась придумывать план. Все, что ей, собственно, было нужно — ключи. Значит, надо выкрасть их. «Вор однажды — вор навсегда», — подумала она с укором.       К родителям она пришла с очень тяжелым сердцем. Она любила отца, несмотря на все разногласия, которые были между ними; любила несмотря на то, что он стал главным генетиком страны и был архитектором системы, пожиравшей всех не-немцев. Сделав из всех инаковых бывших людей, он создал юридическую основу для их уничтожения. Кем бы ни был, он оставался отцом.       Отец привычно сидел на кухне и курил, мать — привычно шила. Магде они очень обрадовались, она давно не заглядывала к ним.       — А, вот и блудная дочь решила навестить отчий дом! Прочитал, что свадьбу переносят, — удивился отец, обнимая ее и усаживая на пустующий третий стул.       — Поэтому я и пришла, — Магда сделала самый скорбный вид. — Пытаюсь отвлечься. Приказ партии.       — Ох уж эта партия, лезет в нижнее белье, — проворчала мать.       — Клара!       — Что, Вальтер? Переносить свадьбу...       — Мама! — Магда заметно напряглась. — Мы только рады. Надо же подготовиться лучше. У меня, например, нет платья, и я не знаю, какое хочу.       — Я думала, все готово, — улыбнулась мать. — Ты же ходила в салоны с подругой.       — Мы обошли все, но не выбрали ничего.       — Я накидаю наброски, — вдруг предложила мать. — Успею сшить, подвину заказы. Давайте лучше пообедаем. Хочу сделать штрудель. Надо купить яблоки.       — Куплю, — ухватилась за возможность Магда.       На выходе она сунула руку в карман отцовского пальто и вытащила связку ключей. Она понятия не имела, которые рабочие, а которые от дома: недавно в квартире был ремонт. Значит, копию придется снять со всего...       Она предполагала, что копии займут много времени и была удивлена, что уже на обратном пути забрала две увесистые связки. Значит, отец и не хватится. Она на радостях пронеслась вприпрыжку по улице, в коридоре сунула копию в сумку, а оригинал вернула на место. Добрый знак, что все пошло как по маслу.       Магда еле дождалась ночи. Она выжидала в кафе напротив. Каждый глоток чая был безвкусным, каждый взгляд на часы растягивал минуты в вечность. Когда посетители разошлись, она переместилась в парк, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Вокруг Бюро она кружила до полуночи, потом решилась.       Бесшумно открыв черную дверь рукой в кожаной перчатке, Магда просочилась внутрь. Здесь и днем никто не ходил, что говорить про ночь! Тихо ступая на носочках, она прошла мимо спящего офицера охраны. Его крепкий сон ни капли не насторожил ее. Магда знала, что охрана у бюро оставляла желать лучшего. Отец жаловался порою, что не спрашивают пропуск. Отто, в студенческие года подрабатывавший сторожем в библиотеке университета, говорил, что по ночам сторожа чаще всего не слишком серьезно следят, даже в правительственных зданиях.       На лестницах можно было не таиться. Она все равно поднималась медленно, оглядываясь воровато. Коридоры были темными и пустыми, и все-таки Магда не могла избавиться от ощущения, что за ней кто-то наблюдает. Тишина была неестественной, мертвой, непривычной для людного Генеалогического Бюро, давила на уши, каждый шаг казался оглушительно громким. Она скользила мимо закрытых дверей, стараясь не дышать.       Сердце забилось чаще, когда она подкралась к кабинету отца. Дверь была приоткрыта, и из щели пробивался слабый лунный свет. Магда остановилась, вслушиваясь. Наверное, отец забыл закрыться. У него все вылетало из головы. Она осторожно заглянула.       Никого!       Внутри было уютно, несмотря на поздний час. Магда быстро закрыла дверь за собой и огляделась. Точно, никого. Прижимаясь к стене, она подобралась к окнам и задернула шторы, чтобы с улицы было невидно. Перчатки сначала сняла, потом судорожно натянула обратно, испугавшись. Вдруг обнаружат следы? Нельзя и волоса оставить! Хорошо, что додумалась зацепить их в тугой узел на затылок.       Она медленно включила настольную лампу, и теплый свет залил углы. Внимание привлек массивный секретер у окна. Здесь, конечно. Магда понятия не имела, почему была столь уверена. Она ведь никак не планировала свое вторжение, не провела разведку, полагаясь на собственную удачу, не предусмотрела ровным счетом ничего. Она окинула взглядом кабинет и убедилась: точно в секретере. Все нутро кричало: там, там! Стараясь не трогать лишнего, она подошла и потянула дверцу.       Вдруг ей почудился какой-то звук за спиной. Магда резко обернулась, но никого не увидела. Дверь в кабинет снова была приоткрыта. Магда подскочила к ней и выглянула в коридор. Он как будто стал еще темнее и тише.       Магда стряхнула дрожь с рук. «Дверь рассохлась, — решила она. — Открывается сама собой».       Она продолжила поиск, ее руки двигались быстрее. Заветные папки оказались на верхней полке. Для удобства пришлось приставить стул и встать на него босиком. Магда надеялась, что делает все бесшумно, как мышка. Папки были тяжелеными. Если бы у нее было больше уверенности, что она может задержаться, Магда бы просто поднялась и спустилась бы несколько раз. Уверенности у нее не было, и она решила набрать их в охапку, а потом разом спуститься.       Она как раз сгребла все папки, когда дверь в кабинет снова приоткрылась. Магда обернулась. Пальцы разжались сами собой, и папки посыпались на пол — на пороге стоял изумленный Конрад.       — Что вы тут ищете? — поинтересовался он шепотом.       — Документы про польских евреев… — от неожиданности сказала правду Магда, опустив взгляд на просыпанные папки.       — Нашли? — участливо спросил Конрад.       — Нашла, — эхом отозвалась она.       — Отлично. Давайте-ка… Соберем их, — Конрад плотно закрыл дверь в кабинет и принялся подбирать бумаги. — Не стойте стуле, как на эшафоте. Что вы с ними хотели сделать?       — Отнести домой… Перепечатать… — голос Магды дрогнул.       — Вы сумасшедшая? — Конрад поднял голову и посмотрел на нее снизу вверх. — Кто так делает? А если бы их завтра запросили?       — Не спросили бы. Меня попросил доктор Геббельс, — предприняла она вялую попытку оправдаться.       — Кто-о-о? Он? Да не смешите, — Конрад постучал по лбу. — Понятное дело, что вы сами. Иначе чего бы вы сюда ночью потащились?       Магда не выдержала и всхлипнула. Ситуация вышла из-под ее контроля окончательно. Конрад отвлекся от бумаг, поднялся и мягко встряхнул ее за плечи.       — Ну все, все, не плачьте… О, ну не надо… — он обнял ее, дрожащую и давящуюся слезами и прошипел: — Лучше помогайте собирать их, я принес фотоаппарат.       — Зачем?       — Документы не перепечатывают. Документы фотографируют.       — А вы откуда знаете?       — Потому что я собирался их фотографировать, — он встряхнул ее и снял со стула. — И шел сюда как раз за документами. Вы что, не поняли? Давайте, давайте, вытирайте слезы-сопли, у нас не очень много времени, а мы его теряем. Я двадцать минут ждал в коридоре, думал, что тут кто-то есть, а тут вы. Нам не понравится, если нас тут застанут.       — Так это вы вскрыли кабинет?       — Да. И секретер. Вы думаете, он открытым стоит? Ну же, собирайте! Вы раскладывайте, я буду фотографировать.       Магда, подрагивая, послушно выкладывала листы на столе. Конрад профессионально щелкал каждый по нескольку раз. Он не жалел пленки.       — С вами я управился быстрее, чем ожидал. С учетом, что караулил в коридоре некоторое время, — утешил он, когда Магда положила перед ним последние листы. — Как быстро вы сообразили, где искать! Я полчаса перебирал шкафы, вы с первого выстрела нашли. Откуда вы знали?       — Я дочь своего отца, — слабым голосом ответила она. — Догадалась. Решила, что приду сюда и пойму... И поняла.       — Вы не планировали? — удивился Конрад. — А перчатки надели.       — Читала детективы.       — Раз читали, то знаете, что подобные вещи без подготовки не делаются. Впрочем, если вы собирались аж перепечатывать — верю. Собираем все здесь, пора уходить. Не уверен, что охранник будет спать долго, я не врач, не рассчитывал дозу снотворного.       — Вот почему он крепко спал, — поняла Магда.       — Да... Он мой старый товарищ. Я принес по бутылке шнапса, в его сыпанул веронал. С него засыпаешь почти сразу, а если с алкоголем... Надеюсь, не убил его.       — Надо было сыпать в чай, — Магда неуютно поежилась.       — Кто пьет чай по ночи? Да и в чае его легко почувствовать. Он горьковатый, пенка останется. Потом, с алкоголя-то понятно, почему голова болит и развозит пару дней. Некачественная бутылка, все дела. А вот от чая похмелья не бывает. Подозрительно.       Магда кивнула, связывая папки. Конрад, выше ее на добрых полторы головы, составил их на место и запер секретер странным инструментом. На вопрос, отмычка ли это, он покрутил у виска и буркнул:       — Тушите свет, раздергивайте шторы. Отмычками отпирают, а не запирают. И пойдемте.       — Надо через парадную, — Магда потянула его в другую сторону. — Там безопаснее. Вдруг проснется?       — Не безопаснее, там-то никто не спит, а тут я скажу, вы зашли навестить меня. Мало ли, сколько у меня девушек. Дверь! Не забудьте закрыть на ключ, — Конрад говорил спокойно, почти весело, как будто вся ситуация была для него игрой.       — Ах да... Мой отец тоже вечно забывает про ключи.       — Да… Гены пальцем не задавишь. Сразу видно.       Охранник не проснулся. Конрад отвез ее на машине к дому. Магда сидела на переднем сиденье, подтянув ноги к груди, стараясь стать меньше и незаметнее. Она бы никогда не села крючком в машине Хельмута, но у Конрада было нестрашно. Он вел аккуратно, тормозил плавно, она не боялась улететь головой в лобовое стекло.       Конрад остановил автомобиль рядом с ее домом. Прежде чем Магда разобралась с ремнем, он открыл ей дверь и подал руку.       — И на пару слов задержу вас?       — Тогда давайте сидя, я устала, — Магда уселась на ступени.       — Останемся в машине?       — Будете тратить бензин… Не надо.       Ночь была прохладной, и Конрад, заметив, как она дрожит, снял с себя пальто и постелил его на лестницу.       — Будете? — он вытащил портсигар.       Магда благодарно кивнула. Конрад зажег свою и ее сигареты спичкой, прикрывая пламя от ветра.       — Почему не зажигалкой?       — Искать долго, — он отмахнулся.       Магда затянулась, и на мгновение в темноте осветилось ее лицо.       — Спасибо, — выдохнула она вместе с дымом.       — Не за что, — Конрад усмехнулся. — Нам обоим нужно немного расслабиться. Вы меня, знаете ли, тоже изрядно напугали. Представьте, я взломал двери, отошел за фотоаппаратом, возвращаюсь — горит свет. Успел поседеть и подумать, что меня вскрыли, как консервную банку. В моей длинной карьере такого не случалось, как себя вести — черт знает.       Они молчали некоторое время, слушая звуки ночного города. Вдалеке слышались шаги, приглушенные разговоры и иногда проезжавшие автомобили.       — Ведь вы не Конрад? Как вас на самом деле зовут? — Магда потушила сигарету о лужицу.       — Проницательно. Пусть для вас я останусь Конрадом, — он буднично протянул ей вторую. — Имя похожее, я к нему привык.       — Вы друг Отто, — вдруг догадалась Магда.       — Откуда вы знаете? — удивился он.       — Он когда-то говорил, что у него есть хороший друг в СС. Я думала, он про Хельмута, но они не то чтобы вообще теперь друзья.       — Хельмут слишком влюблен в партию, — согласился Конрад. — Хорошим был бы парнем.       — Да...       — Вы любите его?       Магда ничего не ответила. Она покрепче закуталась в пальто.       — Он вас не хватится?       — Его нет дома. Видите? Иллюминации нет. Если не горит свет по всей квартире, он точно еще на службе.       — Значит, про меня вам не сказали, — Конрад вздохнул. — Видели бы вы свое лицо, когда я зашел! Думал, вы на месте скончаетесь от сердечного приступа.       — Не сказали, — Магда нервно улыбнулась. — Вы себе не представляете, как я изводилась последние месяцы. Я же узнала вас.       — Да… Я тогда подошел познакомиться, представиться, чтобы не вышло недоразумений. А вы приняли меня за святого отца. Скажу кому — не поверят.       — Вы с востока?       — Почему вы так решили?       — У вас говор интересный. Как в Восточной Пруссии.       — Я расслабился, — Конрад покачал головой. — Стараюсь следить за речью. Зачем вы решили перевоплотиться в шпионку?       — Потому что… Я не смогла спасти одного человека. Не смогла или не захотела, — горло зацарапало, Магда мгновенно посерела.       — Раз уж играем в разведчиков, надо смириться с неизбежным профессиональным кладбищем, — он по-отечески обнял ее. — Не всех можно спасти. Порою самые высокопоставленные люди не могут повлиять на молот судьбы. А они, поверьте, почти всемогущие боги. В общем-то, Магда, вы себя берегите и больше по кабинетам не лазьте. То печать украдете, то домушничаете… Я ж мог вас ненароком пристрелить, хорошо хоть узнал. Не узнал бы — кончилось бы трагедией. Не бросайтесь в пекло поперек батьки. Вы не вынесете на своих плечах мир. Сломаетесь пополам. От меня грязь отвалится, а в вас въестся и уничтожит.       Магда кивнула устало.       — Что я хотел-то, — продолжал Конрад, — сейчас ведутся важные переговоры. Москва пытается договориться и с Лондоном, и с Парижем... У нас в отделении слишком много слухов, зерна от плевел отделять долго, информация нужна здесь и сейчас. Вы что-нибудь знаете?       — Они перегрызут друг другу глотки и ни к какому соглашению не придут, — Магда уронила голову на колени, она охрипла от усталости и напряжения.       — Это позиция партии?       — Это позиция логики...       — Согласен. Лондон и Париж боятся Москвы не меньше, чем Берлина.       — А Берлин? — Магда выпрямилась и внимательно посмотрела на него, глаза блеснули в полумраке. — Правда, что Берлин начал тайные переговоры?       Конрад медленно затянулся, прежде чем ответить.       — Вы о многом в курсе… С Берлином тоже идут переговоры.       — И как думаете, что выйдет? — она попыталась скрыть дрожь в голосе, не столько от холода, сколько от осознания масштаба событий.       Конрад выдохнул дым и пожал плечами, потушив окурок о подошву ботинка.       — Пока трудно сказать. Всяко большая заварушка, главное понять, с кем. Хорошо бы, коли не с нами. Дождь скоро пойдет, сверкает.       В тишине и холоде ночи было что-то успокаивающее. На горизонте маячили грозовые тучи.